ИХ БЫЛО ТРИДЦАТЬ ДВА…
Вспомним всех
поименно,
горем
вспомним
своим…
Это нужно —
не мертвым!
Это надо —
живым!
Снова Подольск, Архив Министерства обороны.
После поездки в Белоруссию многое нужно уточнить, проверить, перечитать снова. Ведь я сейчас хорошо знаю те места, где в июне 1944 года наступали батальоны 878-го стрелкового полка, и документы архива теперь читаются совершенно иначе. Если хотите, как интересная, захватывающая книга.
Но у меня была еще одна задача — уточнить список солдат, сержантов и офицеров, похороненных в Хорошках. Вот их имена: Арапов Александр, Ассо Акоп, Бессараб Петр, Баратов Абдулла, Блинов Константин, Вагин Николай, Вязьмин Василий, Григорьев Михаил, Горбунов Василий, Губайдуллин Камиль, Двужильный Юрий, Зименков Иван, Казанцев Леонид, Кучин Иван, Кондаранцев Александр, Кулагин Николай, Кондаков Петр, Ковалев Иван, Лаврентьев Семен, Липин Василий, Марюткин Степан, Муравьев Валентин, Махно Андрей, Муравкин Василий, Окуловский Филипп, Осенников Степан, Пищулин Дмитрий, Саманов Петр, Уткин Сергей, Циренков Борис, Чудов Алексей…
Они погибли 25 июня 1944 года и похоронены в безыменной братской могиле. Теперь же мне известно имя каждого, их воинские звания, год рождения, а также адреса родных и близких, которым тогда были посланы похоронные извещения.
Адреса довоенные, но я пишу по ним письма — надеюсь, что они все же дойдут по назначению. На каждом конверте помимо адреса пишу на всякий случай так: «Если адресат выбыл, письмо прошу передать в сельский Совет или военкомат». Расчет был простой: в сельсовете или военкомате письмо могут переадресовать, и оно придет куда следует.
Таких писем было тридцать два. Отправив их, я с нетерпением ждал ответа. И вот они стали приходить одно за другим — с Дальнего Востока, Урала, Алтайского края, Курганской, Калининской, Кировской, Ивановской, Полтавской и других областей. Некоторые письма вернулись с пометкой: «Адресат выбыл». В этом случае я посылал запросы в районные и областные военкоматы, и с их помощью в конце концов удалось разыскать родных и близких почти всех погибших воинов. Они прислали мне их фронтовые письма, фотографии, рассказали мне о каждом — как росли, учились, работали, воевали — все, что им было известно.
Конечно, в этой повести я не смогу рассказать о них так подробно, как о Юрии Двужильном — для этого потребовалось бы значительно расширить эту книгу и провести дополнительный поиск. Но мне хочется хотя бы кратко познакомить вас с каждым из них.
По возрасту самым старшим был лейтенант Блинов Константин Васильевич. Ему шел тридцать девятый год. Родился он в Ивановской области и с детства стал работать на текстильной фабрике. Учиться начал уже при Советской власти. Окончил школу, техникум, несколько лет служил на Кавказе в пограничных войсках, вступил там в комсомол, партию. После демобилизации вернулся на свою фабрику и работал там до ухода на фронт. Сохранилось лишь одно письмо с фронта — Константин Васильевич писал его за несколько дней до наступления.
Вот отрывок из этого письма:
«Здравствуйте, дорогие мои жена Мария, сыночки Ваня, Юра и дочка Галочка! Шлю вам привет из прифронтовой полосы. Я пока жив, здоров… Хватит, поблаженствовали и отдохнули, пора за работу — нас ждет народ и просит освобождения. Скоро начнем, читайте газеты, слушайте радио. Сегодня немного скучновато, и я, прочистив свой пистолет, опробовал, еще раз прочистил и решил написать вам это письмо. С ним посылаю вам перевод на 130 рублей, которые мне не нужны… Будьте здоровы, передайте привет всем родным и знакомым…»
А вот фотография юноши в солдатской шинели, с погонами курсанта офицерского училища. Это Степан Сергеевич Осенников, командир пулеметного взвода. В сентябре 1944 года ему было бы двадцать лет…
Степан родился в Кировской области, хорошо учился в школе, летом работал в колхозе. Он еще был школьником, когда началась война. Стал проситься на фронт и в августе 1942 года добился своего — ему удалось попасть в офицерское училище, а оттуда в действующую армию. Был ранен, лежал в госпитале, снова ушел воевать.
Мать Степана, Лидия Александровна, прислала фотокарточку и восемнадцать его писем и открыток. Большинство из них Степан прислал в 1942 году из госпиталя. Есть одно из Белоруссии — написано оно накануне наступления. Сын просит мать не беспокоиться о нем и спрашивает, как дела в колхозе, хорошо ли отсеялись.
Река Проня. Здесь батальон капитана Ю. М. Двужильного прорвал вражескую оборону.
В этом же конверте было и девятнадцатое письмо, написанное чужой рукой.
«Здравствуйте, Лидия Александровна, — писал товарищ Степана Иван Мысков. — С большой грустью приходится сообщить вам, что вчера днем погиб на поле боя ваш сын Степан Сергеевич. Сегодня я получил ваше письмо Степану, оно опоздало только на один день… Посылаю вам его обратно…»
Старший сержант Николай Георгиевич Кулагин. На фотографии, которую прислала мне его сестра, совсем еще молодой паренек в военной форме. Снимок этот сделан в госпитале, вскоре после ранения.
Николай родился и вырос в Калининской области. Учился в школе, мечтал стать летчиком. Он даже занимался в аэроклубе. Но когда началась война, стал минометчиком, командиром расчета. Судя по всему, он хорошо воевал. Сохранилась справка о том, что старший сержант Николай Кулагин 6 февраля 1944 года был награжден орденом Красной Звезды. Он погиб, когда ему шел двадцать первый год…
Рядовой Степан Дмитриевич Марюткин. Родился в Башкирии. Перед войной окончил школу, техникум, институт, работал инженером-строителем. На фронте стал телефонистом. Сохранилось лишь одно письмо, которое он писал из Белоруссии. На нем штамп полевой почты и дата 16.6.44 г. Писал ровно за неделю до начала боев. Спрашивал у родных о здоровье, о том, какая стоит погода, подготовились ли к сенокосу. Видимо, болела душа солдата, истосковавшегося по крестьянскому труду…
Филипп Иванович Окуловский. Командир отделения. Он родился в 1910 году в Челябинской области. В семье, где он рос, было три дочери и семь сыновей. Перед войной работал в колхозе. На фронт ушел вместе с братьями в первый же день войны.
Сын Филиппа Ивановича Виктор прислал мне десять писем отца, его фотографии. Перед войной отец работал бригадиром. У Филиппа Ивановича была сокровенная мечта.
«Я очень хочу, — писал он, — посмотреть домашнюю жизнь, как мои сыночки ходят к бабушке и дедушке…»
В этом бою погиб и капитан Алексей Степанович Чудов, начальник артиллерии полка. Вместе со своими артиллеристами он отражал контратаку гитлеровских «фердинандов». Приказал выкатить орудия на прямую наводку. Здесь и убило его, но фашисты не прошли. Тогда ему было двадцать три года…
Алексей родился в селе Щель-Юр, Коми АССР, окончил семь классов, школу ФЗО. Когда началась война, вместе с братом Григорием стал курсантом офицерского училища. Потом воевали вместе. Лейтенант Григорий Чудов погиб под Смоленском в марте 1942 года. С горечью и болью писал Алексей домой о гибели брата, обещал отомстить за него. Хорошо воевал капитан — он был награжден тремя боевыми орденами.
Мне бы очень хотелось, чтобы откликнулись боевые товарищи капитана Алексея Чудова, подробнее рассказали о нем.
Анастасия Николаевна Лаврентьева прислала мне фотографию своего сына Семена. На фронте он был минометчиком. Родился в Татарии. Когда началась война, ему только что исполнилось четырнадцать лет. Работал в колхозе, помогал матери растить детей, оставшихся без отца. Себя он считал уже взрослым. В семнадцать лет стал солдатом. На фотокарточке он совсем еще юный солдат, военная форма сидит на нем еще как-то по-домашнему. С крестьянской обстоятельностью и с юношеским задором сражался рядовой Семен Лаврентьев. Он погиб восемнадцати лет…
Лейтенант Александр Александрович Арапов, командир взвода стрелковой роты. Лидия Федоровна, его жена, прислала мне фотографию мужа. Это довоенный снимок. На нем вы видите бравого старшину, волевого, энергичного. Таким он был и на фронте — сын рабочего из города Кушва, Свердловской области, сам слесарь. Воевал с октября 1941 года на Калининском, Брянском и других фронтах, был несколько раз ранен и снова возвращался в строй. Он так и погиб, гордый, уверенный в нашей победе, всегда шедший впереди взвода своих орлов-автоматчиков.
Я рассказываю вам о погибших воинах и с грустью думаю: сколько хороших людей навсегда осталось на полях сражений, сколько горя и страданий принесла людям эта война.
Восемнадцатилетним юношей ушел на фронт Валентин Васильевич Муравьев. Он недолго провоевал, этот совсем еще юный солдат. Он даже не успел сфотографироваться в военной форме, и его мать, Александра Дмитриевна, прислала мне сохранившуюся у нее карточку, где ему шестнадцать лет.
Очень долго пришлось искать родных и близких лейтенанта Дмитрия Александровича Пищулина. Родился он в Курской области, и все мои письма туда возвращались без ответа. В поиск включились Белгородский военкомат, Первомайский районный военкомат Владивостока, Приморский краевой военкомат. С их помощью удалось наконец узнать, что во Владивостоке живет сестра Пищулина Светлана, а в Петропавловске-на-Камчатке — его брат Михаил. И вот наконец я получил от них письма и подробнее узнал о лейтенанте. Он родился в 1915 году, закончил семилетку и поехал во Владивосток. Работал рыбаком, шофером. В 1936 году ушел на действительную службу в армию. Стал танкистом. Демобилизовался и снова вернулся во Владивосток, работал в торговом порту.
На фронте лейтенант Дмитрий Пищулин командовал пулеметной ротой. Несколько раз был ранен и опять возвращался в строй.
А вот письмо Хавроньи Михайловны Кучиной из деревни Елжанцы, Татауровского района, Кировской области, жены рядового Ивана Кучина:
«Иван Иванович родился в деревне Елжанцы и здесь жил безвыездно до ухода на фронт. С детства он любил тяжелый, но благородный крестьянский труд. Мы поженились, когда нам обоим было по 18 лет. В 1930 году мой муж одним из первых вступил в колхоз, ему очень полюбилась колхозная жизнь, работа с коллективом. Ивана Ивановича избрали бригадиром полеводческой бригады, на этой должности он работал до ухода на фронт. У нас было пятеро детей, которые и теперь все живы и здоровы. Они выросли и так же, как их отец, любят сельский труд — старший сын работает трактористом. Посылаю вам фотокарточку мужа…»
…Фотография шестнадцатилетнего подростка. Может быть, он впервые сел у фотоаппарата, когда потребовалась карточка для получения паспорта. Очевидно, поэтому у него такое хмурое, напряженное лицо. Других фотокарточек Василий Липин, в семнадцать лет ставший солдатом и погибший в восемнадцать, не успел сделать. Он рос в деревне, учился. Когда ему было одиннадцать лет, на шахте погиб его отец. Осталось у матери четверо детей, самому старшему было четырнадцать… Василий пошел работать на шахту. Он был коногоном, когда началась война. В 1943 году добровольно ушел на фронт. В извещении, которое получила его мать, Федосья Яковлевна, говорилось:
«Ваш сын, рядовой Василий Филиппович Липин, верный воинской присяге, проявив мужество и геройство, погиб 25 июня 1944 года…»
Младший лейтенант Сергей Уткин был комсоргом батальона. Извещение о его гибели было послано отцу Григорию Гавриловичу в деревню Кусаково, Череповецкого района, Тульской области. Долгое время на мой запрос не приходило ответа. Наконец откликнулся брат Сергея Дмитрий Уткин.
Вот что он мне написал:
«Сережа родился в 1913 году в семье бедного крестьянина. Детство его было нерадостным из-за тяжелого материального положения. Учился в школе, помогал дома по хозяйству. В 1939 году Сергея призвали в армию. Вначале он служил в Белоруссии, а затем участвовал в боях с белофиннами. В армии он служил до начала Великой Отечественной войны, с первых дней на фронте. Писем Сергея, к сожалению, не сохранилось, посылаю его единственную фотокарточку, сделанную еще до войны. Очень прошу сохранить ее».
О лейтенанте Иване Григорьевиче Ковалеве мне написал его сын Григорий:
«Перед войной мой отец жил в деревне, в Краснодарском крае. Учился в семилетке, в 1939 году поступил в школу ФЗО. Окончил ее и стал работать на железной дороге в городе Грозном. Когда началась война, ушел на фронт, закончил офицерское училище. Очень жаль, что не сохранилось его писем и фотографии — наша семья была эвакуирована в Азербайджан, и все мы оставили в деревне. Сохранилась лишь довоенная карточка отца, посылаю ее вам…»
У меня пока есть фотография лишь пятнадцати воинов, похороненных в Хорошках, а всего я получил сведения о двадцати. Пять писем прислали мне без фотографий, — они, к сожалению, не сохранились.
Вот что писала мне мать рядового Александра Васильевича Кондаранцева Ксения Федоровна:
«Мой сын родился 20 августа 1926 года в поселке Ново-Шалашово, Челябинской области. Учился в школе, с четырнадцати лет работал в леспромхозе, откуда 13 января 1944 года ушел в Красную Армию. С фронта прислал лишь одно письмо, но оно не сохранилось. Нет, к сожалению, и фотографии сына…»
Такое же письмо пришло из Курганской области от Анастасии Степановны Казанцевой, матери минометчика Леонида Казанцева. Он родился в Курганской области, в армию был призван в 1943 году. Последнее письмо прислал из Белоруссии, писал его накануне наступления. Фотографии Леонида не сохранились…
Написали мне и два сына рядового Андрея Федотовича Махно, уроженца Полтавской области. Сыновья его сейчас служат в армии, и, забегая немного вперед, мне хочется сказать, что оба они приезжали в Хорошки на открытие памятника на могиле их отца. Я с радостью познакомился с этими крепкими, толковыми ребятами — рядовыми, как и их отец, воинами нашей армии.
И наконец, еще одно письмо. Прислали мне его отец, мать, брат и сестра рядового Петра Талимоновича Бессараба. Он родился и вырос на Полтавщине, в селе Зеленый Гай. Из армии прислал всего лишь два письма — одно из Харькова, где он, видимо, проходил обучение, а другое из Белоруссии, за несколько дней до гибели. Фотографии его, к сожалению, тоже нет.
Так в ходе поиска мне удалось узнать некоторые сведения о довоенной жизни двадцати воинов, погибших в Хорошках.
Но поиск еще продолжается, и я надеюсь узнать и об остальных патриотах, похороненных в братской могиле, разыскать их родных и близких. Нужно еще и еще раз писать в военкоматы, районные и сельские Советы, откуда они были призваны в армию. Вот краткие сведения о них.
АССО Акоп. Призван Янгибазарским военкоматом Сталинабадской области. Извещение послано его отцу в колхоз «Селит».
БАРАТОВ Абдулла был призван в армию Алабуканским военкоматом Киргизской ССР. Извещение было послано в колхоз «Коммунист» его матери Татжите Шакиязовой.
ВАГИН Николай Константинович. Призван Сосовским райвоенкоматом Ростовской области. Извещение о его гибели было послано матери Вагиной Александре Яковлевне в деревню Вяслы.
ВЯЗЬМИН Василий Николаевич. Был призван Балаганским райвоенкоматом Иркутской области. Извещение было послано Анне Яковлевне Вязьминой, его матери, в деревню Бараново.
ВОЛКОВ Константин Васильевич. Призван Пермским райвоенкоматом. Извещение о его гибели было послано сестре Вере Васильевне Волковой по адресу: Московская область, станция Тайнинская, Пионерская улица, 8.
ГОРБУНОВ Василий Семенович был призван в армию Галкинским райвоенкоматом Курганской области. О его гибели сообщили сестре Александре Семеновне Горбуновой, проживавшей тогда в селе Могильно, Галкинского района.
ГУБАЙДУЛЛИН Камиль Раутзинович. Призван Аксубаевским райвоенкоматом Татарской АССР. Извещение о гибели было послано его отцу Радзиму Минисовичу в Аксубаевский район, село Старо-Терелит.
ГРИГОРЬЕВ Михаил Иванович в армию был призван Полтавским райвоенкоматом Челябинской области. В списке безвозвратных потерь указано, что у него нет родственников, а дальше сделана пометка: «Ленинградская область, г. Тихвин». Видимо, перед войной Михаил Иванович жил и работал в этом городе, и я надеюсь, что кто-либо из его товарищей и друзей, живущих сейчас в этом городе, напишет нам о нем.
ЗИМЕНКОВ Иван Федорович. Призван в армию Куркинским райвоенкоматом Тульской области. Извещение о его гибели было послано в деревню Запахаевка этого же района, где тогда жила его жена Александра Ивановна Зименкова.
КОНДАКОВ Петр Иванович был призван в армию Ленинским райвоенкоматом Марийской АССР. О его гибели сообщили жене Наталье Сергеевне Кондаковой, которая в то время жила по адресу: Московская область, Ленинский район, село Покровское, Октябрьская ул., 52.
МУРАВКИН Василий Павлович. В армию был призван Ковровским райвоенкоматом Ивановской области. Извещение о его гибели было послано матери Пелагее Федоровне Муравкиной в деревню Рыжиково, Владимирского района, Ивановской области.
САМАНОВ Петр Павлович. Призван в армию Онгудайским райвоенкоматом Алтайского края. Когда он погиб, извещение направили в село Калеча этого же района, где в то время жила его сестра Анна Павловна Тохонова.
ЦИРЕНКОВ Борис Садионович был призван Закаменским райвоенкоматом Бурят-Монгольской АССР. Извещение о его гибели послали отцу Ирдыку Циренкову, проживавшему в колхозе Ломанчи, Закаменского района.
Должен оговориться, что в этом списке указаны довоенные адреса родных и близких погибших воинов и старое административное деление на районы и области. Но это не может служить серьезным препятствием для того, чтобы найти, где сейчас они живут, и я надеюсь, что родные и близкие, а также друзья погибших солдат, сержантов и офицеров, о которых я знаю лишь по документам военного архива, отзовутся и помогут мне как можно полнее узнать о каждом из них.
* * *
Торжественное открытие памятника было назначено на 28 июня. Этот день выбран не случайно — двадцать лет тому назад части 290-й стрелковой дивизии, в состав которой входил 878-й полк, форсировали Днепр и штурмом овладели Могилевом.
О дне открытия памятника мы сообщили родным и близким погибших воинов, а также бывшему командиру 878-го полка Михаилу Григорьевичу Хомуло, ныне генерал-лейтенанту, Степану Петровичу Струментову и другим ветеранам полка.
Но что бы вы сказали, если бы я сообщил вам о том, что за несколько дней до отъезда в Хорошки я получил письмо от одного из погибших там воинов — сержанта Константина Васильевича Волкова?
Скажете, что чудес не бывает. И я тоже так думал. Но давайте вместе прочитаем это необычное письмо.
Вот что в нем говорится:
«Уважаемый Георгий Николаевич! Моя сестра Вера Васильевна прислала мне Ваше письмо, в котором Вы приглашаете ее приехать на открытие памятника бойцам и командирам, погибшим в 1944 году в Хорошках. Среди них числюсь и я, сержант Волков.
Сообщаю, что в том бою я не был убит. В самый разгар боя меня ранило, можно сказать, смертельно — пуля прошла навылет через оба легкие. В сознание я пришел в медсанбате, это уже примерно в 30—40 километрах от передовой. Из Кричева в тяжелом состоянии я был отправлен в Горький, где пролежал в грудном госпитале несколько месяцев.
Товарищи, видимо, посчитали меня убитым. Так и сообщили домой родным. Уже после демобилизации я увидел извещение о своей гибели…
Вы просите мою сестру Веру рассказать обо мне. Я сам это сделаю с большим удовольствием.
Родился в 1925 году на станции Тайнинская, около Мытищ. В 1933 году умер мой отец, а через три года — мать. Жил я у старшего брата. Закончил в 1940 году семь классов и поступил в школу ФЗО, которая вскоре была преобразована в ремесленное училище. Когда началась война, я вместе с училищем эвакуировался в Пермь. Работал токарем, по 12—18 часов точил стволы для противотанковых пушек 45 мм, а также обрабатывал казенники к ним. Дважды пытался уйти добровольно на фронт, но безуспешно. В третий раз повезло — попал в учебный полк, окончил школу и получил звание сержанта, командира отделения войсковых разведчиков.
Осенью 1943 года я поехал на фронт, всю зиму простояли в обороне, в мешке между железной дорогой на Оршу и шоссе на Минск. Пришлось всего повидать. Вели разведку бесшумную и с боем, ходили в наступление, чтобы немец не оттягивал войска на другие участки фронта. Представляете, возьмем с боем три линии траншей, а потом отходим.
Весной 1944 года я был легко ранен в ногу, лежал в госпитале в Смоленске. Из госпиталя в конце апреля попал в запасной полк, а оттуда в 878-й полк, который в то время находился во втором эшелоне на пополнении.
За несколько дней до наступления мы заняли первую линию наших траншей, и нам, разведчикам, было поручено вести наблюдение за противником. Я был в это время во взводе полковой разведки. Когда началось наступление, нам приходилось проводить по тылам немцев наши батальоны, чтобы отрезать им пути отхода.
На рассвете 25 июня мы взяли Хорошки, но немцы пошли в контрнаступление. Бой был жаркий, здесь меня и ранило.
Из Горького, где я находился в госпитале, меня отправили в запасной учебный танковый полк, где проводило формирование отдельных самоходных артдивизионов. 13 мая 1945 года наш дивизион погрузился и выехал в Монголию, где я находился до начала войны с Японией.
С дивизионом, в котором я командовал отделением разведки при взводе управления, прошел Большой Хинган, участвовал во взятии Мукдена, Харбина. Когда война закончилась, наш дивизион снова вернулся в Монголию. Меня наградили медалями «За боевые заслуги» и «За победу над Японией».
В декабре 1946 года я демобилизовался и вернулся домой. Вот, пожалуй, и все о себе…»
Письмо Константина Васильевича Волкова, которого долгие годы считали погибшим, меня очень обрадовало. Я, конечно, слыхал, что во время войны бывали случаи, когда родным присылали извещения о гибели их сына, отца или мужа, но потом оказывалось, что они живы.
О таких случаях у нас в деревне в годы войны, да и позднее, когда она закончилась, ходило немало рассказов, чем-то напоминавших легенды. По-разному относились к ним люди — верили и не верили. Да и мы сами, получив извещение о гибели отца, долгое время еще верили в чудо, ждали его возвращения с фронта. Даже спустя много лет после окончания войны. А моя мать ждет его и до сих пор…
И вот теперь не по рассказам, чем-то напоминавшим красивые легенды, я, как говорится, вплотную встретился с таким случаем, который глубоко взволновал меня.
Но могут спросить, а как же теперь быть с документами военного архива? Верить им или не верить? Ведь о гибели Константина Волкова было послано извещение, и его фамилия значится в списке безвозвратных потерь 878-го стрелкового полка. Больше того, в Хорошках на братской могиле уже установлен памятник и на нем в числе тридцати двух воинов, погибших 25 июня 1944 года, указан и сержант Волков. Не является ли этот случай лишним подтверждением того, что не следует стремиться к точному установлению фамилий воинов, похороненных в безыменных братских могилах?
Конечно нет! Все, что удалось узнать о солдатах, сержантах и офицерах, погибших в Хорошках двадцать лет назад, а также о сержанте Константине Волкове, еще и еще раз подтверждает необходимость настойчивого, кропотливого поиска материалов о героях войны, терпеливой проверки имеющихся фактов. Работа эта большая и очень важная. Что может быть благороднее и радостнее шаг за шагом восстанавливать правду о войне, искать материалы о неизвестных, а порой и забытых героях! И документы военного архива всегда будут нам путеводной нитью в этом поиске, исходным материалом, который будет уточняться и дополняться в процессе поиска.
А если фамилия сержанта Волкова уже выбита на памятнике в Хорошках, то это беда небольшая — такую ошибку можно всегда исправить. И я думаю, что жители Хорошей сделают это с большой радостью.
Разве можно не радоваться тому, что человек, которого считали погибшим, живет на свете!