У отца Станислава

У отца Станислава

Увижу и скажу: «Ослы, мои друзья! Меня зовут Франциск, и в рай собрался я».

Франсис Жамм

Как-то к отцу Станиславу приехал один неофит. Францисканец, кующий «солнышки», ему не понравился, какой-то не особенно духовный. Месяца через два патер (как все его называли) рассказывал: -И говорит, и говорит: «Я-в духе!». Великие святые не сказали «я – в духе»…

*.*.*

Отец Станислав написал письмо отцу Александру, которого очень любил. Там была фраза: «О, как тяжек пастораций в великом Бабилоне!».

*.*.*

К отцу Станиславу решил поехать один сановитый священник. Мы объяснили ему, как добраться (кажется, на машине) отсюда, из Москвы, а потом нас чуть не убили: «Да как можно, да он стукач!» – и т. д., и т. п.

Приезжаем к патеру, и он говорит:

–Какой побожный этот отец N! Ах, какой побожный!

*.*.*

Приехали к патеру гости из Москвы. Вечером помыли пол в сенях, а он тем временем был в храме. Возвращается и узнает, что приходила еще одна пара, но наши их выгнали, нельзя же топтать пол. Побегав по осенним полям – от дороги там километра три, – он, слава Богу, нашел и вернул несчастных. Интересно, что бы они делали? Вдоль шоссе домиков нет, до них довольно далеко.

*.*.*

Приехали другие гости, поговорить о том, креститься ли. Утром в воскресенье патер пошел служить, а они набрали грибов, начистили картошки и рады, что его ждет обед. Однако крещеные люди, которые были с ним в храме, молча выбросили еду в окно, а потом сообщили, что в воскресенье работать

нельзя. Интересно, крестились ли те, первые, или нет? От эмоций я забыла спросить об этом патера, когда он восклицал:

–И где вы таких берете?!

Мы – это москвичи. Хотя и про «своих» он говорил:

–Какое католичество? Национализмус и язычество.

*.*.*

Наверное, этот рассказ всем надоел, но не все же его слышали. Когда моя дочь Мария готовилась к конфирмации, он ей сказал:

–Ты помни одно: со всеми считайся, а туфельки ставь ровно.

*.*.*

В очень тяжелую пору, постом 1981-го или 1982-го, мы с отцом Евгением Гейнрихсом приехали к нему. Отец Евгений служил литургию Василия Великого, патер прислуживал в перчатках с отрезанными пальцами. Потом, уже в домике, он жаловался на контркультурных юношей, которые учили его чему-то восточному и целые ночи разговаривали, а может – включали музыку. И тут он, впервые изменив своей кротости, стал почти кричать:

–Чужие боги! Чужие боги! Проклятая Будда!

Проклятая Кришна!

(Замечу, что он умилялся дружбе Мёртона с Суд-зуки. Объяснять или не надо, что противоречия здесь нет?)

*.*.*

Однажды мы приехали к патеру с моим крестником Лёней. Тот думал, не перейти ли ему в католичество. Патер очень удивился и стал восклицать, имея в виду православие:

–Сокровище Иоанново! Сокровище Иоанново!

Мы несколько смутились, хотя вообще-то – зря.

*.*.*

Летом 1972 года три человека, живущих у отца Станислава, пошли за покупками в Крекенаву. Путь -километров десять, жара. Советские пельмени в утлой коробке превратились в картонно-тестяную массу. Посмотрев на нее перед тем, как войти в домик, гостья А сказала:

–Вот ты (ее муж, гость В) бросил бы мне этот комок в физиономию, а потом просил бы прощенья.

Вы (гостья С, их друг) съели бы его, заверяя, что очень любите бумагу. И то, и то омерзительно. Посмотрим, что сделает патер.

Увидев комок, Станислав радостно воскликнул:

–Так будем разлеплять!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.