<Октябрь>
<Октябрь>
Те, кто творили во времена смуты: Шекспир, Мильтон, Ронсар, Рабле, Монтень, Малерб.
В Германии национальное чувство изначально отсутствовало. Его заменяло расовое сознание, измышленное интеллектуалами. Оно гораздо более агрессивно. Немца волнует внешняя политика, француза – внутренняя.
При осаде Севастополя Толстой выскакивает из траншеи и бежит к бастиону под непрерывным огнем противника: он увидел крысу, а крыс он страшно боялся.
Все мысы побережья похожи на готовую к отплытию флотилию. Эти скалистые и лазурные корабли покачиваются на своих качелях, словно готовясь отплыть к залитым светом островам. Вся Оранская область готова отправиться в путь, и ежедневно в полдень ее охватывает лихорадочная жажда приключений. Быть может, настанет утро, когда мы отплывем вместе.
В разгар жары над гигантскими дюнами мир сжимается и сокращается. Это жаркая кровавая клетка. Он ограничен моим телом. Но стоит вдали зареветь ослу, и дюны, пустыня, небо вновь обретают свое бытие в пространстве. А пространство это бесконечно.
В какой-то момент перестаешь испытывать любовное волнение. Остается только трагизм. Жить ради кого-то или чего-то становится уже бессмысленно. Смысл обретает только мысль о том, чтобы можно было за что-то умереть.
Еще встречаются люди, которые путают индивидуализм и личностное начало. Это значит смешивать два плана: социальный и метафизический. «Вы разбрасываетесь».
Переходить от одного образа жизни к другому – значит не иметь своего лица.
Но иметь свое лицо – эта мысль свойственна определенному уровню цивилизации. Иным это может показаться худшим из несчастий.
Противоречивость современного мира.
В Афинах народ мог по-настоящему осуществлять свою власть только потому, что он посвящал этому большую часть своего времени, а рабы с утра до вечера трудились. С тех пор как рабство отменили, работать приходится всем. И именно в эпоху, когда европейцы дальше всего продвинулись по пути пролетаризации, на первое место выходит идеал суверенитета народа – это невозможно.
В Афинах театр – вещь серьезная: представления устраиваются два-три раза в год53. А в Париже? И они хотят вернуться к тому, что умерло! Лучше создайте свои собственные формы.
«Самое невинное занятие люди могут сделать преступным» (Мольер. Предисловие к «Тартюфу»).
В Афинах покойниками занимались только во время антестерий54. А как только они кончались: «Прочь, души, антестерии закончились».
Изначально греческая религия утверждала, что всех ждет Преисподняя.
Ни награды, ни кары не существует – и в иудейской религии тоже. Идея награды – плод общественного сознания.