Первое поражение уважаемого

Первое поражение уважаемого

И вот собрание. Обсуждаются текущие вопросы. Состояние финансов, озеленение двора, уточнение списка очередников и т. д. Наконец, переходят к тому, ради чего, собственно, и собрались. Председатель собрания сообщает: прошлый раз, учитывая нужду Войновича в улучшении жилищных условий, следуя принципу очередности и т. д. и т. п., собрание решило предоставить ему первую освободившуюся двухкомнатную квартиру. Поскольку теперь такая квартира есть, правление считает, что во исполнение предыдущего решения она и должна быть предоставлена Войновичу. Есть ли у кого возражения?

– Есть! – уважаемый конкурент поднимает ручку. Он поднимает ее несколько странным образом – все пальцы согнуты, и только один высовывается эдаким пренебрежительно-вялым крючком.

– Пожалуйста. – Председатель всем своим видом выражает полное расположение к нашему уважаемому Сергею Сергеевичу.

Уважаемый объясняет лениво, понимая, что это пустая формальность, вроде предвыборной речи. У него трехкомнатная квартира, но две комнаты смежные, а одна маленькая, поэтому ему нужна еще одна комната. Как раз есть возможность отделить комнату от квартиры № 66 и присоединить к его квартире. Тут выступал один товарищ и говорил, что тринадцать лет ждет возможности улучшить свои условия. Что ж, и ему теперь ждать тринадцать лет? Что? Нельзя ломать капитальную стену? Он не сомневается, что разрешение на это будет им получено. Есть возражения, что его квартира превысит законные нормы, пусть и об этом товарищи не беспокоятся, в соответствующих инстанциях – непроизвольное движение пальца по направлению к потолку – все будет согласовано. В подтексте: ваше дело – только поднять конечности, а дальше уж и без вас как-нибудь разберутся.

Председатель собрания – весь воплощение объективности – просит голосовать: кто за то, чтобы предоставить квартиру Войновичу? Кто против? «За» – 75, «против» – три: сам уважаемый (опять держит указательный палец крючком), Бажова и еще одна дама, которая, разволновавшись, как подняла руку «за», так и не опустила ее, когда голосовали «против».

Турганов дернул рукой:

– Я воздерживаюсь.

После этого началась небольшая склока, которую я бы не стал пересказывать, если бы она не была связана с еще одним штрихом к портрету нашего героя. Выступили некоторые из присутствующих и стали выражать свое удивление по поводу происходящего. И стали говорить, что кое-кто из членов правления, председатель кооператива и председатель ревизионной комиссии ведут себя слишком странно и не стоит ли их на следующем собрании переизбрать. С мест раздались выкрики, мол, зачем же на следующем, когда можно сейчас. Создалась, по мнению Турганова, совсем уж нездоровая обстановка. И тут вновь на сцене появился наш уважаемый обожаемый и сообщил, что в такой нездоровой обстановке работать не желает и заявляет о своем выходе из правления.

– Я не хочу участвовать в ваших дрязгах, – сказал он.

Рыданий по этому поводу не было, были аплодисменты. С безумным видом и шапкой в руках ринулся на подмостки переводчик Козловский. Он не понимает, чему здесь аплодируют, считает восторг по поводу выхода Сергея Сергеевича из правления неуместным и в знак протеста покидает ревизионную комиссию. И это заявление было встречено аплодисментами. С трясущейся губой поднялся наш Председатель. Начали было аплодировать и ему, но, как выяснилось, поспешили. Оказывается, он покидать свое место не хочет. Он хочет остаться Фигурой в масштабе района. Товарищи, может быть, не знают, но он очень много времени тратит на работу в кооперативе. У него есть красная тетрадь. В ней подробно отражена вся его деятельность. В следующий раз он эту тетрадь обязательно принесет и покажет товарищам. Владимир Николаевич (нижайший поклон в мою сторону) напрасно беспокоится. Раз такова воля собрания, то он, Председатель, обязан и будет ее выполнять. Он приложит все силы, чтобы принятое решение было проведено в жизнь без проволочек.

На этом собрание было закончено. Покидая его, я столкнулся в коридоре со своим побежденным соперником. Вид у нашего уважаемого обожаемого был жалкий, растерянный. На лице ничего, кроме страдания. Еще бы! Только что он потерпел полное фиаско. Ему же не просто не дали, чего он хотел. Ему в лицо плюнули, его не признали достаточно большим человеком. И вот ведь что еще странно: ни один из его клевретов – ни Бунина, ни Кулешов, ни Козловский – не подняли руку в его защиту. Почему? А потому, что своя рубашка ближе к телу. Они за уважаемого только до тех пор, пока сила на его стороне. Чуть уважаемый качнулся, они – в кусты. Кроме того, они реалисты, они понимают – три-четыре голоса лишних ничего не решат. Надо затаиться, выждать и потом нанести удар. Кому? Смотря по обстоятельствам. А вдруг с уважаемым что-то случится, и у него не будет врагов страшнее. А если с ним ничего не случится, то друзья остаются друзьями.

Таким образом, Иванько потерпел поражение, и вы, читатель, вероятно, полагаете, что на этом конец всей истории. Но вы же видите, что это не последняя страница нашего повествования. Значит, было что-то еще? Что именно? Получение ордера, радостный переезд и шумное новоселье? Ради описания таких заурядных личных торжеств автор не стал бы тратить время свое и ваше. Описанное выше – только одна часть истории. Первая часть. Вторая часть будет поинтереснее, ради нее и написана первая.