Апрель

Апрель

В самом начале месяца Алла Пугачева отправилась на гастроли в Алма-Ату, еще не подозревая, чем для нее обернется эта поездка. А обернулась она большим скандалом. Впрочем, их у Пугачевой давненько уже не случалось. Во всяком случае, последний публичный скандал был датирован летом 79-го, когда Пугачева горячо полемизировала с газетой «Советская Россия» (скандал на съемках «Рецитала» не в счет, поскольку про него широкая публика ничего не знала).

Первый концерт в алма-атинском Дворце спорта имени В. И. Ленина начался 4 апреля в 15.00. Затем в тот же день были даны еще два концерта (в 18.00 и 21.00). На каждом из этих представлений был аншлаг, зрители горячо приветствовали любимую артистку. Так продолжалось и следующие два дня. Однако на втором концерте 6 апреля случилось ЧП. На это представление соизволили прийти высокие руководители из казахстанского ЦК партии со своими женами. Места у них были, естественно, самые лучшие – в первом ряду партера. Но высокие гости малость припозднились и поэтому пробирались к своим местам в тот момент, когда Пугачева уже начала петь первую песню. Ей это не понравилось. Прервав песню, певица обратилась к припозднившимся: «Здрасьте, дорогие! Устраивайтесь поудобнее, а я вас подожду. Уселись? Вот и хорошо. Можно продолжать? Спасибо вам большое». Произнесено это было с такой издевкой, что весь зал содрогнулся от хохота, а потом еще и зааплодировал.

Прежде чем продолжить рассказ об этом инциденте, позволю себе небольшое отступление, которое имеет непосредственное отношение ко всему описываемому. Пугачева всегда была горазда на такого рода поступки. Воспитанная в дворовой среде, в основном среди мальчишек, она всегда умела за себя постоять и относилась к тому типу людей, которым палец в рот не клади – откусят. Даже став звездой, она не собиралась изменять своим принципам и привычкам, приобретенным в юности. Например, был такой случай. Пугачеву пригласили выступить перед высокопоставленными военными деятелями. Перед концертом к ней подошел один из устроителей концерта – какой-то военный чин – и стал в приказном порядке назначать ей песни, которые она могла петь в концерте, и те, которые должна была чуть ли не под страхом смерти не петь. Пугачева его внимательно выслушала, после чего заявила: «Я буду петь, что хочу!» На что чин возмутился: «Это наш концерт! И здесь хотеть будем мы!» – «Ах, это ваш концерт?! – всплеснула руками певица. – Ну тогда сами выходите на сцену и пойте, что вам заблагорассудится. А мы уходим». И, призвав своих музыкантов следовать за ней, Пугачева покинула негостеприимную аудиторию.

Про другой подобный случай, и тоже с военными, вспоминает П. Леонидов: «В концертном зале ЦДСА прием: начальник Генерального штаба и начальник Политуправления Советской Армии угощают деятелей тех же должностей из армий Варшавского пакта. Жрут, пьют. В середине ужина небольшой концерт. Выступили акробаты, жонглер, еще кто-то. Объявляют Пугачеву, начальство продолжает жрать. Она выходит, рыжая, тоненькая, умная, злая, берет круглый стульчик от рояля, ставит у рампы в центре сцены и садится. Они жрут, музыканты стоят, а Алла сидит – нога на ногу. Минут через пять выбегает на сцену холуй полковник и зло прикрикивает, чтоб, мол, работали, пели. Алла его вполне громко посылает достаточно далеко, потом встает, подходит к микрофону и объявляет: «А сейчас песню «Шумел камыш» исполнит вон тот генерал, блондин, да, вы, вы. Доешьте и валяйте пойте, а я послушаю». Она спустилась в зал и села к столу возле венгров. Они ей сразу наливать, закуски накладывать, а она кричит на сцену музыкантам: «Ребята, давайте сюда!» Ну, их не пустили, конечно, а она крепко поддала и чего-то там еще наговорила… Она не диссидентка, не героиня, но она первая свободная женщина в СССР, по-моему…»

Даже если учитывать, что Леонидов что-то приукрасил, что-то приврал, в целом эпизод выглядит вполне правдоподобно, поскольку все рассказанное укладывается в русло характера Пугачевой. Она может так себя вести. Причем часто это даже не развязность, а всего лишь защитная реакция на хамское поведение других. А хамство в те годы имело место быть, поскольку волна голого потребительства все сильнее захватывала СССР, рождая на свет публику, которая была уверена, что любого артиста можно купить как игрушку, – были бы только деньги. Хотя, скажем прямо, советские нувориши (их называли «красной буржуазией») во многом выглядели агнцами в сравнении с нынешними, периода бандитского капитализма. Если хамство первых все-таки существовало в рамках системы, которая исповедовала хоть какую-то мораль, то нынешние хозяева жизни к таким понятиям, как совесть, честь, мораль и т. д., абсолютно глухи и ведут себя соответствующим образом – грубо и нагло. И многим артистам, которые в советские годы могли на хамское поведение публики взбрыкнуть, теперь приходится подобное поведение терпеть, поскольку жить-то хочется, причем не только в прямом смысле, но и в переносном – жить так же красиво и богато, как их нувориши-заказчики.

Однако вернемся в апрель 81-го.

Издевку Пугачевой высокие казахские деятели, конечно, проглотили. Но обиду затаили. И буквально сразу после концерта прессе была дана команда «поставить на место» певицу. В Казахстане имелись две влиятельные газеты: «Казахстанская правда» и «Вечерняя Алма-Ата». Поскольку первая была органом республиканского ЦК партии и не могла себе позволить опуститься до разборок с заезжей звездой, эту миссию возложили на «Вечерку». И 7 апреля она «долбанула» по Пугачевой заметкой В. Соболенко под лаконичным названием «А если это «звездная болезнь»?». Кроилась она по стандартным лекалам: из контекста выступлений Пугачевой в паузах между песнями вырывались определенные фразы, которые характеризовали гостью не самым лучшим образом. Впрочем, лучше познакомиться непосредственно с оригиналом. Цитирую:

«Не первый день, точнее, вечер, сотрясают своды прекрасного Дворца спорта им. В. И. Ленина какофонические взрывы эстрадного оркестра, прибывшего в Алма-Ату с шестьюдесятью ящиками багажа, призванными аранжировать «гвоздь» всей программы, вокруг которой разгорелись немалые страсти.

Однако напрасно истинные любители искусства эстрады, хорошо знающие яркое и самобытное творчество заслуженной артистки РСФСР Аллы Пугачевой, надеялись на желанное свидание с прекрасным. Увы, произошло нечто удивительное: после преодоления невообразимых таинств с билетами зрителей поджидала встреча не с очаровательной Аллой Пугачевой, а с ее двойником, мало что имеющим общего с той исполнительницей, чьи жизненная энергия, оптимизм и незаурядное мастерство давно знакомы многим телезрителям.

В будуарно-салонном «сценическом» виде и концертном репертуаре «второй» Аллы Пугачевой причудливо переплелись бесспорное умение петь с активным эгоцентризмом и беззастенчивой саморекламой, пошловатыми репризами, достойными разве что базарного балагана – не более.

«Почему я вас не приветствую? – обращается А. Пугачева к переполненному залу. – Да потому, что я вас не знаю и вы меня не знаете. Одно дело, когда я выступаю по радио и на телевидении. Там поешь, что надо. А на сцене – что хочется. Надо спешить, пока окончательно не… зажали». (?!)

И это говорит человек, чьи пластинки расходятся баснословными тиражами, а изображение украшает, простите, даже хозяйственные сумки. Другой пассаж: «Что вы все оцепенели, словно на собрании? Будьте раскованнее, забудьте о том, кто есть кто и кто сколько получает».

Здесь я позволю себе на время прервать автора статьи для реплики. Пугачевские экспромты наглядным образом демонстрировали ту ситуацию, которая сложилась тогда в советском искусстве. Речь шла о разной степени подцензурности, когда на ТВ она была одной (более строгой), а на эстрадной сцене другой (более щадящей). То есть то, что нельзя было сказать с экранов ТВ (крамольные реплики там попросту вырезались), довольно свободно можно было произнести со сцены. Правда, в последнем случае все зависело от степени смелости артиста. Как мы видим, Пугачевой такой смелости хватало, за что ее, конечно, можно только уважать. Причем ее смелость иной раз была вовсе безрассудной.

Например, однажды, представляя свой прежний ансамбль «Ритм» зрителям, она вдруг заявила: мол, я перетянула его в Москву из Харькова. И добавила: «Сейчас вообще много больших людей из провинции в столице… Брежнев, например…» За такие реплики в те годы по головке не гладили. Вот и за алма-атинскую фразу о том «кто есть кто» тоже можно было поплатиться. Ведь Пугачева имела в виду не что иное, как партийные собрания, где и в самом деле чаще всего присутствующие «отбывали номер». А реплика о зарплате была сродни тому, что сказал Джон Леннон 4 октября 1963 года во время участия «Битлз» в шоу «Королевское варьете», где присутствовала королевская семья. Он сказал: «Пусть те, кто сидит на дешевых местах, хлопают в ладоши. А все остальные пусть позвякивают своими бриллиантами». Эта фраза тогда возмутила весь английский истеблишмент, но народ воспринял ее с восторгом. В случае с Аллой Пугачевой происходило то же самое: в позднесоветские времена в первых рядах престижных концертов также сидели богатые «буратины» – разного рода партийные номенклатурщики, директора магазинов и рынков, а также другие «хозяева жизни».

Но вернемся к заметке в «Вечерней Алма-Ате». Ее автор продолжает:

«Откровения подобного рода сыпались щедро в зал на каждом выступлении заезжей знаменитости. («Что вы хотите от больной и старой женщины?») Примечательно, что первый концерт запоздал на тридцать (!) минут, но певица даже не удосужилась как-то объяснить это – тут уж не до извинений, хотя любой воспитанный и уважающий себя и публику исполнитель непременно сделал бы это.

Но А. Пугачевой, видимо, некогда: у нее свой счет на минуты и даже секунды. Еще бы – в день по три выступления, «конвейер» должен работать безостановочно.

Немало известных певцов союзного и мирового «калибра» перевидела алма-атинская сцена. На одно перечисление имен не хватит и нескольких номеров газеты. Особенно запомнились своей высокой культурой, тактом и вкусом выступления Иосифа Кобзона, Валентины Толкуновой, Анны Герман, эстрадных артистов из ЧССР, Венгрии, Румынии, Кубы, Ливана, Югославии, США, ФРГ, Японии, многих других стран. Но такое «чудо», признаться, алмаатинцы видели впервые.

По инерции дети подносили исполнительнице цветы. Букетов было немало. Принимала их исполнительница, будто делала одолжение. Говорят, кто-то вместо цветов послал А. Пугачевой в подарок популярную книжку Яна Камычека «Вежливость на каждый день». Пожалуй, это самый лучший презент солистке, которая в затяжном поединке со «звездной болезнью» при всем ее даровании пока оказывается в проигрыше…»

Газета с этой статьей вышла в свет вечером 7 апреля буквально за несколько часов до очередного (в 21.00) выступления Аллы Пугачевой. Естественно, газету со статьей кто-то из поклонников доставил до адресата – самой певицы. Пугачева отреагировала так, как это могла сделать только она. Выглядело это следующим образом. Ансамбль начал играть вступление первой песни, отыграл несколько тактов, после чего на сцене появилась Пугачева. В руках у нее была… газета, которую она с увлечением читала. Подойдя к микрофону, она наконец оторвалась от текста и обратилась к зрителям: «Тут про меня такое написали… Я думаю, что многие из вас это уже читали. Люди, написавшие это, наверняка ждут ответа. Ну что ж, я им отвечаю», – и Пугачева прилюдно разорвала газету на мелкие кусочки. После чего начала концерт.

Естественно, этот ее жест стал достоянием самой широкой общественности, в том числе и тех, кто, собственно, и заварил эту кашу. Как ни странно, но они решили не нагнетать обстановку и спустить конфликт на тормозах. В итоге 9 апреля в той же «Вечерней Алма-Ате», но за подписью другого человека – Э. Чебакова – появилась еще одна заметка про Пугачеву под названием «Цветы и автограф на прощанье», которая была выдержана в более спокойных тонах. В ней сообщалось:

«В отличие от «клинического» случая, когда 7 апреля с. г. на эстраде пострадал экземпляр «Вечерки» (с репликой В. Соболенко «А если это «звездная болезнь»?»), на состоявшихся вчера трех заключительных концертах заслуженной артистки РСФСР Аллы Пугачевой никаких происшествий не произошло…

Одаренная певица и слаженный оркестр достойно завершили свои пятидневные выступления в столице республики. Творческий коллектив и многочисленные зрители остались довольны друг другом. Было немало искренних улыбок, аплодисментов, живых цветов, хороших слов и даже автографов на долгоиграющих пластинках.

«Я очень благодарна Алма-Ате и алмаатинцам от души, с удовольствием встречусь с вами вновь», – сказала, обращаясь к переполненному залу, Алла Пугачева, сумевшая, к ее чести, сделать свои финальные выходы по-доброму памятными. Судя по всему, явные признаки «звездной болезни» исчезли…

Хотя темпоритм исполнительского марафона заключительных выступлений был изрядно ускорен, а первоначальная программа заметно усечена, общее впечатление от прощальных концертов от этого только выиграло. Несомненно, выше стали оптимистический настрой и культура исполнения. Яркие свечи – как уже отмечалось, самобытного – творчества солистки оказались способны по-настоящему увлечь и впечатлить зрителей. Словом, вчера легко, вдохновенно, по-своему мастерски и талантливо свершилось то, с чего, честно признаться, надо было бы начинать. Но, как известно, лучше поздно, чем никогда…

Сегодня гости столицы подробно знакомились с Алма-Атой и ее достопримечательностями…»

Кстати, в те апрельские дни по Пугачевой прошлось и другое, более популярное издание – «Литературная газета». Правда, «наезд» был менее громким, хотя и организовали его два весьма авторитетных человека. Речь идет о композиторе Яне Френкеле и юмористе Геннадии Хазанове, разговор которых о проблемах эстрадного жанра был опубликован на страницах главного рупора интеллигенции 8 апреля. Публикация была обширная (почти полосная), но я процитирую только ту часть, где речь о героине нашего рассказа. Итак, Я. Френкель говорит: «Алла Пугачева? И я считаю, что это явление на эстраде просто уникальное – удивительно разностороннего дарования человек. Но необузданна». Хазанов: «Ей остро необходим режиссер, который мог бы подсказать не что надо делать, а что делать, может быть, и не следовало».

Но вернемся к алма-атинскому конфликту. Несмотря на то что он вроде бы был улажен, из Алма-Аты в Москву была направлена петиция, в которой во всех подробностях описывались «возмутительные действия А. Пугачевой». Депеша попала в Отдел культуры ЦК КПСС. Однако тамошние работники не стали раздувать из мухи слона. То ли недосуг им было, то ли они просто симпатизировали Пугачевой и не хотели огорчать накануне ее дня рождения. Короче, они позвонили в Росконцерт, где числилась Пугачева, и попросили провести с ней всего лишь разъяснительную беседу. Таковая была проведена. На ней присутствовала сама Пугачева, ее гражданский супруг и администратор по совместительству Евгений Болдин, еще кто-то. Певица пообещала впредь вести себя на концертах более сдержанно.

10 апреля в «Московском комсомольце» свет увидел очередной хит-парад «Звуковой дорожки». Он был посвящен лучшим песням февраля месяца. Согласно ему, Пугачева продолжала числиться в лидерах: на 1-м месте по-прежнему находился ее хит «Маэстро». Кроме этого, в списке значились еще две ее песни: «Дежурный ангел» (6-е место) и «Музыкант» (11-е) . Остальные позиции занимали: 2. «Скачки» – «Машина времени»; 3. «Там, в сентябре» – Валерий Леонтьев; 4. «Колокол тревоги» – «Аракс»; 5. «Карате» – «Земляне»; 7. «После дождя» – Группа Стаса Намина; 8. «На острове Буяне» – «Ариэль»; 9. «Музыкант» – Группа Стаса Намина; 10. «Снег» – «Машина времени»; 12. «Уж ты, Порушка-Пораня» – «Ариэль»; 13. «Ненаглядная сторона» – Валерий Леонтьев; 14. «Ты только слушай» – новинка в исполнении Группы Стаса Намина; 15. «Малиновка» – новинка от ВИА «Верасы».

В списке лучших дисков Алла Пугачева тоже была бесспорным лидером, поскольку там значились два ее гиганта: «Поднимись над суетой» (3-е место) и «То ли еще будет» (8-е). А на 1-м расположился посмертный диск Владимира Высоцкого. Пластинки Высоцкого начали выходить в Советском Союзе с 1967 года, но это были исключительно миньоны. А он мечтал о настоящем диске-гиганте, где были бы собраны лучшие его песни. В 1974 году «Мелодия» собиралась выпустить не одну, а сразу две такие пластинки, но Минкульт это дело запретил. Высоцкий сильно переживал по этому поводу. И хотя во Франции и США вышли несколько «гигантов» с его песнями, он продолжал лелеять мечту о выходе своего диска на родине. Но при жизни так и не дождался.

16 апреля Алла Пугачева в компании с Евгением Болдиным и Ильей Резником была приглашена в ресторан Дома кино на банкет, который режиссер Владимир Мотыль закатил в честь окончания работы над фильмом «Лес». Вот как об этом вспоминает один из очевидцев происходящего – С. Садальский:

«За столом Людмила Целиковская, Михаил Козаков, Булат Окуджава, его жена Ольга (дочь академика Арцимовича), Ира Муравьева, Исаак Шварц. Я пришел, когда торжество было в разгаре. Сажусь напротив Окуджавы, спрашиваю:

– Вы не против?

– Мы будем только счастливы сидеть с восходящей звездой, – шутит Ольга.

Я, не замечая ее иронии:

– А я буду счастлив только в одном случае: когда буду сидеть с Пугачевой!

– Так вон она, за соседним столиком, скажите ей…

Поворачиваюсь, сердце начинает стучать: Алуся, ее муж Болдин, Илья Резник и какая-то ярко накрашенная тетка, вся в «брюликах». «Вот щас возьму и скажу тост за ее здоровье. Господи, да ей все говорят по 154 раза за день…»

Взял бокал и громко, с посылом на Аллу: «За великую русскую актрису…» Алуся развернулась, вся – внимание. «…равной которой нет…» Заулыбалась. «Я пью за Иру Муравьеву!!!» Пугачева отвернулась. Отлично, меня уже заметила! Теперь можно делать второй шаг.

Ира сидела как раз перед Алусей. Я подсел к Ире, но разговор завязал с Аллой. Она сказала:

– Мне очень нравится Мотыль.

– Так подойдите и скажите…

– Не могу, я очень скромный человек.

– Вы?!

– Да, я. Это только ради концерта я могу сделать все – горы сверну…

Тут Илья Резник начал представлять стол. Первой – свою роскошную спутницу в «брюликах». Потом дошло дело до мужа Аллы, Жени Болдина. Я со всей прямотой сказал, что очень хорошо его знаю, он в железнодорожных кассах «Метрополя» приставал к Насте Вертинской. Алла побледнела и резко спросила меня, показывая на Болдина:

– Кто он?

– Ваш муж!

Она повернулась к Болдину:

– Ты понял, кто ты!!!

Через некоторое время они вчетвером поднялись и ушли. Я догнал Илью Резника и попросил сделать билеты на концерт Аллы.

– Стас, тот, кого ты обо… – он их и делает…»

А вот еще один рассказ о нашей героине, относящийся к тем же временам, – на этот раз известного кинолога Евгения Розенберга. Отметим, что Пугачева была собачницей – владелицей собаки породы бассет, которую ей подарила подруга ее детства Алина Редель. Итак, Е. Розенберг рассказывает:

«Когда бассету Пугачевой что-то не нравилось, то он бросался на всех, в том числе и на свою хозяйку. Алла Борисовна выставляла свою собаку и однажды написала на меня жалобу в Моссовет. Там лежала толстая общая тетрадка с оторванной обложкой, вся исписанная ее заявлениями. Пугачева указывала, что, когда она участвовала в проведении экспертизы бассетов, Розенберг фактически диктовал судье, что нужно делать, и поэтому ее собака оказалась на третьем месте. Она забыла написать, что там были всего 4 собаки, и бассет, которого я выводил, вообще прошел четвертым. Так что насчет блата говорить не приходится. Примадонна обвинила меня и в том, что я брал взятку, но, слава богу, описала, какого рода было это подношение. Она пришла на выставку со своей теткой Мусей, и они всем буквально насильно раздавали трехкопеечный календарик с изображением Аллы Борисовны и шариковую ручку с надписью «Алла».

Через пару месяцев мы неожиданно встретились у ее ближайшей подруги Алины, к которой меня пригласила моя приятельница. Алина с моей подачи привезла из ФРГ бассета. Алла Борисовна сидела в гостях со всем своим семейством: тогдашним мужем Женей Болдиным, мамой и маленькой Кристиной. Стол накрыли в саду. Это был богатый дом, с бассейном с искусственной волной и подсветкой. Скромное обаяние буржуазии.

Когда за столом сложилась хорошая атмосфера, я решился задать вопрос: «Алла Борисовна, скажите честно, вы написали эту кляузу или Муся?» И вдруг в ней что-то всколыхнулось, она как пошла на меня в атаку! Думал, будет бить! Она была к этому очень близка. Мама ее смотрела на меня, молитвенно сложив руки: «Замолчите, пожалуйста!» Женя Болдин закрыл глаза, а Кристина сжалась в комок. Я замолчал. Алина увела меня с моей приятельницей на второй этаж. Мы сидим за столом, и вдруг тяжелой поступью поднимается Алла Борисовна: «Евгений Григорьевич! Я знаю, какой вы любитель собак! Я теперь все поняла! Сидите здесь, едите икру, а собака бедная в чужом дворе мечется!» На самом деле она не металась, а играла с хозяйским псом. «Не думайте, Евгений Григорьевич, что если мы с вами мало знакомы, то я о вас ничего не знаю! – продолжала Пугачева. – Я всю вашу подноготную знаю!» Хотя у меня нет никакой подноготной в собаководстве…»

Но вернемся в апрель 1981-го.

21-го Алла Пугачева вместе со своим ансамблем «Рецитал» (21 человек) покинула родину и вылетела на гастроли на Остров свободы – Кубу. Поездка продлилась до 11 мая.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.