Письмо к А. С. Мякишеву

Письмо к А. С. Мякишеву

24 июля 1943 г.[48]

Глубокоуважаемый Александр Семенович! Простите, пожалуйста, что так безобразно задержался с ответом. В оправдание себе могу сказать только о своей стариковской ослабленной работоспособности при большой сравнительно загрузке. Сильно мешала и слепота. Ведь я теперь могу разбирать даже печатное только через очки, усиленные лупой, а ваш почерк, внешне красивый, никак нельзя отнести к разряду легко читаемых. Между тем хотелось прочитать, так как на слух как-то не могу привыкнуть воспринимать вещи. В результате и вышло это безобразие. Простите, пожалуйста.

С другой стороны, и вы постарайтесь сделать из этого случая полезный для себя вывод. Если придется еще посылать свои работы, — а это, вероятно, будет, — то предварительно приводите их в удобочитаемый вид. Лучше всего перепечатывайте на машинке. Имейте в виду, что в наши дни даже «присяжные рецензенты» отвыкли разбирать рукописное, и когда столкнутся с ним, то читают с пятого на десятое, что, разумеется, не в интересах автора. Отсюда необходимый вывод: если затрачено время и труд на рукопись, то надо найти возможность показать свою работу в удобочитаемом виде. И смею заверить, это играет очень значительную роль. Теперь о рукописях.

«Жизнь Потоскуевой улицы» мне понравилась больше. Там есть очень правдивые и свежие куски. Таково, например, описание семейного быта. Тут всему веришь вплоть до речевых особенностей. Прекрасно описана поездка в воскресный день за травой, где работа сочетается с отдыхом. Та часть рассказа даже соблазняла оставить его для напечатания в альманахе «Уральский современник». Но остановила другая сторона рассказа — его общее направление по давно пройденной дорожке «Нравов Растеряевой улицы» Глеба Успенского. Правда, в вашем рассказе есть эпизод с золотом, но он мало меняет дело и даже производит впечатление чего-то вводного, тогда как именно эта работа и все с ней связанное являлась основной для Березовска. По рассказу вышло, что старатели и горнорудные рабочие являются вкраплением среди сапожников, портных и людей обслуживающего труда, а в действительности это было не так. Ошибка, видимо, произошла потому, что вы просто брали ближайшее действительное окружение, не задумываясь над тем, является ли оно типичным для горнорудного поселка. В силу этого и получилось, что в рассказе основное население оказалось в тени, а такие характерные профессии, как гранильщики и искровщики вовсе не упомянуты. Но, повторяю, в работе все-таки много интересного. В заключение совет — всегда критически относиться к рассказам стариков, хотя бы и самых добросовестных и надежных, так как многое они могли позабыть или неправильно понять по своей малой грамотности.

Например, «тайный советник Чубарков» представляет собой историческую несообразность. Тайный советник, как известно, по табели рангов относился к «особам второго класса», которые были наперечет в государстве. В уездном городе людей этого чина не могло быть хотя бы потому, что возглавлявший губернию был ниже чином.

Не менее критически надо относиться и к литературным источникам прошлого. Кроме упоминавшейся уже работы Глеба Успенского «Нравы Растеряевой улицы» мы знаем огромное количество других работ такого же типа, где пьянство, темнота и полузвериный быт подавались особенно густо. У старых писателей к этому было много оснований. Подбором темных красок они пытались привлечь внимание к вопросу о необходимости переустройства и повышения культурных мероприятий. Это, разумеется, было по-своему понятно, так как в прошлом было действительно много темного. Но теперь давно пора рассказывать о прошлом по-другому. Темное темным, а ведь были в прошлом и ростки того, из чего родилась революция, героика гражданской войны и последующее развитие первого в мире государства трудящихся. При чем это были не редкие единицы. Не из поголовного же пьянства и темноты выросли новые люди. Поселки рабочего типа в этом отношении выделялись особо. Значит, и ростков светлого там было больше.

По всем этим соображениям хочу предложить вам еще раз продумать и пересказать то, что вы написали. Лучше под другим заглавием, чтобы не тянулась ниточка к «Нравам Растеряевой улицы», столь хорошо известной всем. Причем ни на минуту не следует забывать, что главное — отразить жизнь золоторудного поселка.

Рассказ «Отец Паисий» мне вовсе не понравился. Воспроизводить сравнительно далекое прошлое можно только при условии внимательного изучения и знания всех исторических деталей, а без этого получится полная несуразность.

Ваш рассказ отнесен к 1743 году и начинается звоном скитских колоколов. К вашему сведению сообщаю, что скитники не употребляли колоколов, считая их разновидностью «печати антихристовой». Впоследствии, правда, появилось стремление старообрядцев завести на своих церквах колокола, но православное духовенство и правительство упорно этому препятствовало, и лишь в 1824 году, при поездке Александра, екатеринбургским старообрядцам «белопоповцам» удалось, и то особым путем, добиться разрешения на колокольный звон. У скитников же были так называемые «била» и «клепала».

Это бы, конечно, легко исправить, но горе в том, что такие же несуществовавшие подробности у вас идут по всему рассказу. Там в сущности ничему не веришь, кроме того, что скитники могли и, вероятно, занимались скупкой золота. Но делалось это в других условиях, и ваше описание совсем даже не приближает к исторической действительности. Скитников, например, вы одели в рясы, а одного даже опоясали сверх рясы, а на самом деле они никогда ряс не носили; поставили им коньяк, который, вероятно, пришел в Шарташ позднее на полвека. Цены на золото и количество скупленного тоже не очень правдоподобны. Надо ведь не забывать о времени. Тогда, как известно, золотопромышленность из россыпей только делала свои первые шаги. Ажиотаж с золотоскупкой, охвативший купцов, пришел много позднее, а у вас это рисуется, как уже привычное дело: на дорогах заставы, исправник «в полном курсе» и т. д. Словом, исторические вещи требуют более глубокого знакомства со всеми мелочами того времени, которое описываете.

Хотелось бы, чтобы это огорчительное письмо не расхолодило вашего желания писать. Те сорок лет, которые вы провели на Березовском заводе, дают все же вам большое преимущество, чтобы отразить жизнь этого интересного во многих отношениях города. Только лучше писать на основе своих личных наблюдений и переживаний, как это сделано в первом рассказе. Рассказы стариков тоже неплохо записывать, но это лучше делать документально, без попытки их типизировать. Это уж придет потом, когда в связи с такими записями изучите более полно историю района. Не следует пренебрегать и литературными источниками и архивным материалом. Последнее особенно важно для современности, так как часто история подавалась людьми, имевшими прямое отношение к правившим тогда группам, и поэтому, естественно, отражала в выгодном свете лишь то, что интересовало читателя того времени и определенной классовой принадлежности.

Итак, простите за медлительность и не посетуйте на отзыв.