* * *

* * *

Разумеется, нужно исправить еще одну ошибку, тем более что она действительно бросается в глаза. Во втором томе я написала, что моя подруга Янка шла к алтарю, взбешенная тем, что вместо чайных роз ей прислали красные. Единственное, что верно, – это цвет. Но на снимке ясно видно, что это были никакие не розы, а гвоздики! В этом и заключался весь юмор, ведь к бежевому костюму она заказала чайные розы, а ей прислали розовые гвоздики! Ее чуть кондрашка не хватил. Ошибка закралась следующим образом. Текст сперва пошел в печать, потом я выпросила у Янки фотографию, и лишь позднее мне пришло в голову присмотреться к ней повнимательнее. Присмотрелась – и мне стало нехорошо. Гвоздики были видны невооруженным глазом.

А в памяти у меня осталось главное – то есть цветовое несоответствие, расстроившее тогда и меня, и ее, а уж какие оказались цветы, безразлично было нам обеим. Очень сожалею о своей ошибке. Склероз крепчал...

Зато в первом томе я забыла описать, что за платье было на мне. Так вот, там, где мы с Лилькой обе стоим на жердочках через речку, на мне просто-таки историческое одеяние, переделанное из невыразимо изысканного наряда Люцины, в котором та во время Варшавского восстания шла на Садыбу. Напоминаю, что это было платье, белое в красный горошек, и красный плащик в белый горошек, а из всего этого вышло то, что видать на снимке. Почему не получилось нечто посолиднее, понятия не имею, в конце концов из двух предметов одежды минимум полтора-то уж можно соорудить... Или у изысканного наряда был безумно сложный покрой?

Очень хотелось бы включить сюда еще одну историю, но я люблю точность и все ждала, когда Мария разыщет то самое мое письмо, где все подробно описано.

Эта история приключилась в Торонто, на Международном писательском конгрессе. Ясное дело, нам обеспечили питание, а шведский стол позволял удовлетворить любые аппетиты. Подошел какой-то тип с тарелкой, сел со мной рядом, и я взглянула на его тарелку просто так, без какой-либо причины. И челюсти мои парализовало.

Тарелка была большая. Сам тип тоже, но это как раз значения не имеет. Именно содержимое тарелки я очень старательно описала Марии сразу после этой встречи, постаравшись все как следует запомнить. К сожалению, письмо у нее куда-то пропало, что весьма странно, потому что писала я его на фирменном бланке конгресса, и выглядело послание весьма нестандартно. Ну ладно, что пропало, то пропало, попробую перечислить продукты по памяти.

Так вот, гарантирую, что на тарелке было тушеное мясо в соусе, холодные копчености всех сортов, макароны, картофельный салат, очень сладкий зеленый арбуз, порезанный кубиками, шоколадный юрт со взбитыми сливками, огурчики, яичница и что-то еще, точно не помню. По краям лежали листочки зеленого салата, оливки и фруктовая смесь. Все было навалено вперемешку, но типу явно было на это наплевать. Он преспокойно слопал подряд все содержимое тарелки. Я долго таращилась на него выпученными глазами, а потом мне пришла в голову одна мысль, и я глянула на его визитку. Ну конечно же, американец!

Уму непостижимо, на что этот народ способен...

Кстати, о Марии.

И тут я допустила две ошибки. Во-первых, я не написала о Мисе. Мне не хотелось этого делать, так как Мися уже умерла, а была она совершенным чудом. Ее предыдущая хозяйка покидала страну, и кому-то надо было приютить кошку, в ту пору уже шестилетнюю, со сложившимся характером и привычками. Они с Марией знали и любили друг друга, но взгляды у них различались, из-за чего полгода тянулась война. Мария свое, Мися свое, в конце концов обе пошли на компромисс, но мне всегда казалось, что Мися отстояла больше прав.

Мися была комнатным созданием, на прогулку выходила редко, исключительно на лестничную клетку, из-за солидного возраста она не питала склонностей к чрезмерному своеволию, и все же...

В один прекрасный вечер кошка вышла прогуляться и вернулась явно взволнованная. Она металась по квартире, отчаянно мяукала, лезла к хозяйке, вытворяла разные фортели, явно чего-то добиваясь.

– Ну в чем дело, – в конце концов встревожилась Мария. – Чего ты скандалишь? Что с тобой? Покажи...

Она пыталась осмотреть кошку. Возмущенная и разгневанная Мися вырвалась у нее из рук. В конце концов она успокоилась, но на следующее утро караулила хозяйку возле двери, и, когда Мария выходила из квартиры, чтобы идти на работу, Мися выскочила с ней вместе. Не без труда кошка отодвинула коврик у двери и гордо показала свой трофей. Она поймала мышку!

Удачная охота состоялась накануне вечером, и кошка хотела похвастаться. Она ведь ясно говорила об этом, взволнованная своим успехом, а хозяйка, глупая, как и все человеческие существа, ничего не поняла. Мария опоздала в тот день на работу, ведь Мисю надо было похвалить и поздравить...

Кошка много лет приносила нам радость, отличая порядочного человека от проходимца, обижалась на слишком долгое отсутствие хозяйки, не выносила автомобильных поездок, человеческий язык прекрасно понимала и каждое слово до нее доходило. Был случай, когда я очень напугала Мисю. Читая мою книжку, Мария хохотала во всю мочь. Испуганная столь нечастым явлением Мися влезла ей на грудь и стала заглядывать в рот, безошибочно определив, что именно там находится источник смеха. К сожалению, Мися недавно умерла от старости и болезней.

Вспоминаю еще, как в Тлене однажды собралась большая компания, поскольку приехали и мои дети, Ежи, Ивона и Каролина. В тот раз Каролина довела всех до форменного бешенства. Стоя на расстоянии нескольких метров от остальных, она ловила рыбу одну за другой. Ни у Марии, ни у Мацека, ни у Ежи поплавок даже не дрогнул!

– Убери отсюда эту мерзкую соплячку!!! – орал мне взбешенный отец ребенка, а Каролина заходилась от хохота.

Мало того, она еще и ловила-то рыбу на что попало, клянусь, насаживала на крючок куски колбасы с кулак величиной, они у нее падали с удочки, когда она ее закидывала... Не иначе как рыбы поглупели. Мне тогда нелегко досталось, ведь я должна была снимать ей рыбу с крючка, она сама не хотела, говорила, что ей противно. Наловила девчонка столько, что обеспечила нам ужин...