Глава IX. Экономические воззрения

Глава IX. Экономические воззрения

Согласно взгляду на государство, преобладавшему в домарксовской социологии, оно считалось определяющем, а экономические отношения — определяемым элементом. Разделялся этот взгляд и Томасом Гоббсом. Весь смысл его социологического учения состоял именно в том, чтобы доказать силу и мощь «великого Левиафана». Понятно, что абсолютная власть государства распространялась им и на экономическую жизнь общества, которую он целиком подчинял воле суверена. И тем не менее английскому материалисту удалось высказать ряд глубоких и правильных мыслей о роли экономических условий и отношений в общественной жизни.

Объяснение этому факту нужно искать в особенностях Гоббсовой философии государства. Речь идет, во-первых, об отождествлении государства с гражданским обществом, что (несмотря на ошибочность этого положения) подводило Гоббса вплотную к мысли о первостепенном значении материальных потребностей, поскольку гражданское общество издавна рассматривалось как «царство экономических отношений» (Энгельс). Во-вторых, одной из главных функций государства является, по Гоббсу, забота о благосостоянии граждан, что требовало от него внимательного исследования экономической политики, выяснения вопросов, связанных с производством и распределением материальных благ.

Все эти вопросы получили отражение в различных сочинениях философа, и прежде всего в «Левиафане». Большой интерес представляет, в частности, глава XXIV второй части «Левиафана», получившая название «О питании государства и о произведении им потомства». Питание государства состоит, по Гоббсу, в изобилии и распределении продуктов земли и моря, необходимых для жизни и добываемых посредством труда и прилежания[29]. Предметы потребления, или товары (commodities), могут быть как местного производства, так и заграничные, импортируемые извне. Труд человека тоже является товаром, который можно с пользой обменять, как и всякую другую вещь (см. 3, II, 265).

Производство и распределение целиком зависят от государства и регулируются им. Государство устанавливает и формы собственности; от него и только от него исходит решение вопроса о том, что есть мое, твое и его. Таким образом, «введение собственности есть действие государства» (там же, 266), и это право принадлежит верховной власти при всех видах правления.

В первую очередь государство распределяет среди подданных земли. Причем право собственности подданного на свои земли исключает право пользования ими всех других подданных, но не суверена. Как и распределение земель в стране, точно так же делом суверена является определение мест и объектов внешней торговли. Эта своеобразная монополия внешней торговли мотивировалась Гоббсом тем, что предоставление права торговать с другими странами частным лицам может быть использовано во вред государству. Государству принадлежит, наконец, право регулировать имущественные отношения между подданными, определять, в какой форме должны заключаться различные договоры и сделки. Гражданское право выступает, следовательно, таким же определяющим элементом, как и государство, тогда как в действительности его роль «сводится к тому, что оно санкционирует существующие... экономические отношения между отдельными лицами» (1, XXI, 311).

«Деньги — кровь государства» (3, II, 270), — утверждает Гоббс. Он обращает внимание на такие функции денег, как мерило ценности всех вещей, средство обращения и накопления. Подобно тому как обращение крови в теле человека способствует питанию его членов, обращение денег является как бы кровотворением государства. Каналы и пути, по которым деньги передаются для использования их государством, бывают двух видов. К первому виду относятся поступления в государственную казну от населения (налоги, подати и т. п.). Ко второму виду — расходы государства, идущие на оплату разных общественных нужд, чиновников и служителей. «И в этом отношении искусственный человек сохраняет свое сходство с естественным, чьи вены, получая кровь от различных частей тела, направляют ее к сердцу, которое, переработав ее. направляет ее обратно, сообщая этим жизнь и способность к движению всем членам человеческого тела» (3, II, 271).

Недостаток денежных средств, необходимых для потребностей государства, Гоббс рассматривает как одну из причин его ослабления и даже возможной гибели. Ответственность за образование дефицита в государственном бюджете философ возлагает, как и можно было ожидать, на подданных. Он вменяет им в вину то, что они забывают о правах суверена на их землю и движимое имущество, полагая, что могут полностью распоряжаться своею собственностью. Отсюда и возникают трудности при взимании денег, особенно когда надвигается война и государству требуется увеличить поступления в казну. В этих условиях верховная власть, считает Гоббс, вправе прибегнуть к насильственным мерам, так как в противном случае государство должно погибнуть. Прекращение поступления в казну денежных средств Гоббс уподобляет сжатию и закупорке кровеносных сосудов. В том же случае, когда государственные финансы, оставив русло, по которому они обычно текут, концентрируются в слишком большом количестве в руках монополистов или откупщиков государственных доходов, возникает болезнь, похожая на плеврит. Как кровь, концентрируясь при плеврите в грудной оболочке, поясняет свою мысль Гоббс, производит воспаление, сопровождающееся острой болью, подобно этому концентрация средств в руках частных лиц вызывает лихорадку в государственном организме (см. 3, II, 344).

От государственной власти требуется в свою очередь справедливо взимать налоги с подданных, осуществляя при этом равномерное налогообложение. Последнее может быть достигнуто, по мнению Гоббса, лишь тогда, когда сумма налога будет определяться не размером богатства, а размером потребления. Когда налогами облагается то, что люди потребляют, «тогда всякий платит соразмерно своему потреблению и государство не терпит убытка от расточительности частных лиц» (там же, 357).

Интересно, что Гоббс вменяет в обязанность государства заботу о нетрудоспособных членах общества. Эта «государственная благотворительность» должна, по его мнению, оказать материальную поддержку беспомощным людям и гарантировать их от случайностей и неопределенностей частной благотворительности. Что касается здоровых и физически сильных людей, то они обязаны трудиться, и если они отлынивают от работы, то государство должно их «заставить работать» (3, II, 357). Для того же, чтобы такие люди не могли отговариваться отсутствием работы, «необходимо поощрять всякого рода промыслы, как судоходство, земледелие, рыболовство, и все отрасли промышленности, предъявляющие спрос на рабочие руки» (там же). Если же масса трудоспособных, но не обеспеченных работой людей продолжает расти, то они должны быть переселены в еще недостаточно заселенные страны. При этом переселенцы не должны истреблять коренное население, «а лишь заставить их потесниться» (там же). Когда же весь мир окажется перенаселенным, тогда останется как самое последнее средство — война.

Потомство, или дети государства, — это колонии. Их основывают группы людей, посланные государством под предводительством начальника или губернатора, чтобы заселить чужую страну. Когда колония устроилась, то поселенцы или образуют самостоятельное государство, или же остаются провинциями и частями того государства, из которого они вышли и которое называется метрополией. Статут колоний и их отношения с метрополией определяются, по Гоббсу, всецело «той грамотой, которой суверен уполномочил первых переселенцев» (3, II, 272).

К сказанному следует добавить, что «Левиафан» содержит ряд замечательных догадок и предвосхищений, которые были развиты впоследствии классиками английской буржуазной политической экономии: В. Петти, А. Смитом, Д. Рикардо. Речь идет в первую очередь о тех высказываниях Гоббса, в которых намечалась теория трудовой стоимости, разработанная указанными выше экономистами и утверждавшая, что стоимость товаров и богатство создаются только производительным трудом.

На отдельные мысли Гоббса обратил внимание и К. Маркс. Мы уже цитировали то место из «Теорий прибавочной стоимости», где фигурировала мысль Гоббса о труде как источнике всякого богатства. Внимание Маркса привлекли и следующие слова автора «Левиафана»: «Стоимость, или ценность, человека подобно всем другим вещам есть его цена, т. е. она составляет столько, сколько можно дать за пользование его силой, и поэтому является вещью не абсолютной, а зависящей от нужды в нем и оценки другого» (3, II, 118). В этих словах Маркс справедливо усмотрел гениальную догадку о том, что рабочий продает не непосредственно свой труд (как считали представители буржуазной классической политэкономии), а свою рабочую силу[30].

Определенный интерес для выяснения экономических воззрений Гоббса представляет трактат «О гражданине». Правда, многие положения этого произведения были впоследствии воспроизведены в более развернутом виде в «Левиафане». Однако анализ названного трактата позволяет уточнить мысли Гоббса, посвященные проблемам экономической политики, а также лучше понять содержание и смысл его социально-экономической программы.

Характеризуя «высший закон» государства — заботиться о благе народа, Гоббс подчеркивал, что его выполнение требует от верховной власти не только охранять мир и безопасность граждан, но и содействовать их обогащению. Последнее же достигается с помощью законов, поощряющих развитие искусств и ремесел, приносящих выгоду и предписывающих вместе с тем бережливость (см. 3, I, 379). Частное богатство не должно быть поэтому чрезмерным, «ибо деньгам повинуются все» (там же, 378), и они могут использоваться во вред общему благу. Что же касается тех «законных» средств, которые ведут к обогащению, то их три, а именно: «доход с земли и воды, труд и бережливость...» (там же, стр. 380). Использование этих средств предполагает, по мнению Гоббса, всемерное развитие земледелия и рыболовства, поощрение мореплавания, а также механики и математики. Одновременно должны быть приняты законы, запрещающие безделье и осуждающие расточительство. Следует запретить, в частности, неумеренное потребление пищи и одежды «и вообще всего, что уничтожается при потреблении» (там же).

В столь же категорической форме, как и в «Левиафане», Гоббс подчеркивает в трактате «О гражданине» приоритет государства по отношению к институту частной собственности. Собственность возникает вместе с установлением государственной власти и может существовать только под ее эгидой (см. 3, I, 351). И хотя труд является одним из источников богатств, обладание плодами труда обеспечивается одной лишь властью государства.

Какую же оценку заслуживает социально-экономическая программа автора «Левиафана» и «О гражданине»?

Думается, что двух мнений на этот счет быть не может. Экономическая политика, которую Гоббс предлагал взять на вооружение, как и весь комплекс социально-экономических мероприятий, рекомендованный им государственной власти, как нельзя лучше соответствовал интересам английской буржуазии и нового дворянства, т. е. тех классов, которые и воспользовались в первую очередь плодами буржуазной революции XVII в. И действительно, в области внутренней политики программа Гоббса предусматривала именно те цели, которых добивались классы-союзники: развитие и поощрение промышленности, сельского хозяйства и торговли, а главное — обогащение с помощью «справедливых» законов, издаваемых государством, стоящим на страже «общего блага». Предлагаемые им мероприятия вполне соответствовали интересам буржуазии эпохи первоначального накопления капитала: с одной стороны, осуждение расточительства и призывы к бережливости, а с другой — законы, направленные против «бездельников», позволяющие господствующим классам использовать государственную власть для того, чтобы принуждать к труду народные массы, подвергшиеся пауперизации. В области внешней политики социально-экономическая программа Гоббса была рассчитана на усиление колониальной экспансии Англии: ведь колонии — это «потомство государства», и поэтому государству рекомендовалось всячески заботиться о преумножении своего потомства. Экспансионистским целям соответствовала и такая рекомендация, как использование войны для получения недостающих товаров в том случае, если они не могут быть приобретены посредством внешней торговли (см. 3, II, 265).

Соответствие социально-экономической программы Гоббса интересам английской буржуазии и обуржуазившегося дворянства не было, однако, и не могло быть абсолютным. И дело вовсе не в роялистских симпатиях философа и не в его личных связях с аристократическими кругами. В конце концов даже феодальное дворянство не стремилось к утверждению в стране абсолютной королевской власти. Иначе не был бы возможен тот классовый компромисс 1688 года, который, по выражению Маркса, поставил у власти в Англии «наживал из землевладельцев и капиталистов» (1, XXIII, 735). Речь идет о другом. Абсолютная власть государства в том виде, в котором она представлялась и пропагандировалась Гоббсом, та власть, «которая ограничена только силой государства и ничем иным» (3, I, 353), которая «так обширна, как только это можно себе представить» (3, II, 230), такая власть в действительности вообще не могла быть реализована ни в Англии, ни в какой-либо другой стране. Ведь реализация такой «модели» государства означала бы превращение последнего в тот определяющий элемент общественной жизни, которым государственная власть не может быть по своей природе, являясь политической надстройкой общества, детерминируемой экономическим базисом. И хотя надстройка обладает активностью, хотя государство может в определенных условиях приобретать известную самостоятельность по отношению к борющимся классам (см, 1, XXI, 172), оно «не составляет самостоятельной области и не развивается самостоятельно, а и в существовании своем и в своем развитии зависит, в конечном счете, от экономических условий жизни общества...» (там же, 310).

В свете этих методологических положений становится ясным, что, хотя в общем и целом социально-экономическая программа Гоббса соответствовала интересам господствующих классов Англии, прочно вставших на путь капиталистического развития, отдельные пункты этой программы не только не могли удовлетворить экономические и политические потребности буржуазии и землевладельцев, но и вообще не могли быть осуществлены на практике.

В этом плане политические сочинения Гоббса, и прежде всего «Левиафан», можно рассматривать как своеобразную утопию. Понятно, что эта утопия не принадлежала к социалистической традиции, начало которой было положено произведениями Т. Мора и Т. Кампанеллы. Не примыкала она и к той сциентистской утопии, которая составила содержание «Новой Атлантиды» Ф. Бэкона (см. 48, 146). Нет, утопию Гоббса скорее можно назвать этатистской. В ней не идеализировались ни социальное равенство, ни научно-технический прогресс. Героем Гоббса был «великий Левиафан». Государство с большой буквы, сила и мощь которого, по мысли философа, должны были служить благу народа и которое в действительности являлось выражением «в концентрированной форме» (1, XXI, 310) классовых интересов тех самых «наживал», которые утвердились у кормила правления английского общества в результате буржуазной революции XVII в.