Глава XVI. Мои двадцать два года в ближнем кругу Национального детективного агентства Пинкертона заканчиваются

Глава XVI. Мои двадцать два года в ближнем кругу Национального детективного агентства Пинкертона заканчиваются

После того, как закончилась операция, где я охранял Макпарланда и Гарри Орчарда, я приехал в Денвер и уволился из Национального детективного агентства Пинкертона.

Тем не менее, мистер Макпарланд уговорил меня поехать на ещё одну ковбойскую операцию в бедленд Южной Дакоты. Целью моей работы было выяснить, что стало с несколькими тысячами бычков, которые паслись на равнине и исчезли, когда пришло время пересчёта. Клиентами была ассоциация скотоводов.

Зиму я провёл вдали от железнодорожных сообщений, в городах Интериор, Рапид-Сити и Уэста и в местности Уайт-Оул. Я работал с ковбоями, скотоводами, ранчерами и бандитами в городах, с индейцами и метисами в индейских резервациях Роузбуд и Пайн-Ридж.

Недавно в этом бедленде были построены две железные дороги, и я выяснил, что воры зарезали бычков и продали их строителям этих железных дорог. Несколько ковбоев и метисов заработали на этой краже большие деньги. Многих бычков съели поселенцы, которые жили на государственных землях.

Я претерпел много лишений из-за крайне холодной погоды. Много раз я ездил верхом по равнинам, когда температура опускалась до двадцати градусов ниже нуля, и дул штормовой ветер. Когда наступил март, я с радостью вернулся в Денвер и навсегда уволился из Национального детективного агентства Пинкертона.

Тогда я переехал на ранчо «Санни-Слоуп» на окраине Санта-Фе (Нью-Мексико), где самый лучший климат на земле.

За двадцать два года работы детективом я мог бы заслужить славу убийцу, если бы пожелал. Много раз я спасал свою шкуру, вытаскивая оружие раньше противника и заставляя его сдаться.

Я собирался навсегда уволиться из Национального детективного агентства Пинкертона, но скоро из Чикаго пошли настойчивые просьбы провести самостоятельную операцию за восемь долларов в день, не считая расходов.

Я согласился, и после встречи с мистером С. С. Скоттеном, Дж. Э. Снайдекером и мистером Чарльзом У. Бакли из Национальной добывающей компании в главной конторе в «Трейд-Билдинг» (Чикаго) начал работу в пустыне Невады. На встрече также был мистер Джон Пелтон, совладелец и управляющий золотоносной шахты «Нэшнл».

Я проехал восемьдесят миль на дилижансе от ближайшей железнодорожной станции Уинненука (Невада) и оказался в растущем лагере Нэшнл у южной границы с Орегоном.

Здесь я начал жить как крутой парень из Тафвилла. Я использовал вымышленное имя Ч. Антон Каррье и скоро подружился с Гамшу Кидом, самым крутым парнем в округе. Наша дружба укрепилась выпивкой и стрельбой в городе.

Я обнаружил, что в разгорячённом городе процветают шесть танцевальных залов, которые живут за счёт обогащённой золотой руды, украденной из шахты «Нэшнл».

Лагерем, на самом деле, управляла Западная федерация шахтёров и орда похитителей руды. Они думали, что нет ничего плохого в том, чтобы воровать золотую руду, которую доброе провидение на благо всего человечества спрятало в недрах матушки-земли.

Самое смешное, что управляющий и совладелец шахты, мистер Джон Пелтон – совершенно законопослушный гражданин – сказал мне, что он не хочет, чтобы кого-то отправили в тюрьму за кражу руды у его компании. Он хотел остановить кражу, удалив воров и уничтожив банду, которая скупала краденую руду и переплавляла её в слитки для продажи на монетные дворы США.

Мистер Пелтон говорил, что его совесть не позволит ему посадить кого-то в тюрьму за то, что он сам бы сделал, будь у него такое же искушение. В глубине души я чувствовал, что он прав. Просто представьте шахтёра, за три доллара пятьдесят центов за смену добывающего руду, которая стоит тридцать-пятьдесят долларов за фунт. Пусть он украдёт один фунт за смену – кусок размером с куриное ухо, - и вы увидите, как вырастет его дневное или ночное жалованье.

Я расскажу о молодом человеке, чья палатка стояла рядом с моей. Мы с ним стали приятелями, и он признался, что за один раз вынес несколько фунтов руды в особой упряжи, которая надевается на нижнюю часть туловища. Её носят все похитители, и она может выдержать около семи фунтов.

Этот молодой человек работал на шахте «Нэшнл» только четыре месяца. Он сказал, что в первый месяц не поддавался искушению, поскольку был воспитан в христианстве, и родители учили его, что воровство – это грех. Увидев, что так много шахтёров богатеет из-за воровства, он сбился с пути истинного.

Естественно, я сообщил об этом случае, и молодого человека уволили. Но когда я приехал в Севен Трафс – другой богатый лагерь, – он сказал, что три месяца нечестного поведения принесли ему семь тысяч долларов. Другими словами, он столько украл.

Было слишком много похожих случаев, чтобы все перечислять.

В лагере был десяток человек, которые скупали руду, вынесенную шахтёрами после смены. Они платили наличными и получали её за полцены.

В холмах было много «свалок», или фабрик, где эту руду переплавляли в слитки.

Мой приятель Гамшу Кид владел такой «свалкой», и я осмотрел его печь. Скоро у меня был доступ ко всем «свалкам», куда я приносил руду, предоставленную мне управляющим шахты. Я держал на мушке множество человек, и мы могли всех отправить в тюрьму.

Человек, которого я назову Спад, за одну смену вынес около пятнадцати фунтов руды стоимостью пятьдесят долларов за фунт. Семь фунтов были в упряжи, а остальные – один большой кусок – были привязаны к его животу. На следующее утро его живот так болел, что он был вынужден пропустить несколько смен, чтобы вылечиться. Жалованье Спада в три доллара пятьдесят центов за смену было просто мелочью по сравнению с тысячей пятьюстами долларами, которые он заработал нечестным поведением.

Через несколько месяцев мистер Джон Пелтон уволился с шахты. Его место занял мистер Г. А. Фосс, главный весовщик чикагской биржи. А инженер-строитель по имени Ф. А. Тейлор стал помощником управляющего.

Были установлены раздевалки, где шахтёры переодевались в присутствии вооружённой охраны. Разумеется, это вызвало протест и угрозы со стороны местного профсоюза шахтёров. Но Фосс и Тейлор были не робкого десятка и стояли на своём.

Даже после этих перемен шахтёров ловили с рудой. Но когда из города удалили известных воров, в нём стало скучно. Несколько танцевальных залов и большинство «свалок» закрылись.

После восьми месяцев в «Нэшнл» я уехал. Разумеется, мои приятели Гамшу Кид, Король Кактусов, «похмельные ребята» и многие другие не хотели, чтобы я уезжал, поскольку я считался одним из них.

Навскидку можно сказать, что из-за воровства Национальная добывающая компания потеряла миллион долларов в течение одного года, с тех пор, как в этой шахте нашли большое количество обогащённой руды.

Не всякому смертному выпадает провести почти четверть века в качестве сыщика во всех слоях общества, от самых низких до самых высоких. Поэтому я дам пару советов несчастным душам, не ведающим об уловках, на которые попадаются простофили.

Никогда не делайте ставок в игре с другим человеком. Если бы он не смог обыграть вас, он бы не садился за стол.

Если бы вы видели и изучили устройства, с помощью которых обыгрывают ничего не подозревающих жертв, вам бы не понадобился этот совет.

Надеюсь, придёт тот день, когда каждый штат в свободной Америке положит настоящих убийц под нож хирурга, чтобы предотвратить размножение преступников.

Когда я пишу эти строки, передо мной лежит утренняя газета. Вот одна статья из неё:

«Колумбия (Южная Каролина), 28 декабря 1914 года.

Губернатор Коул Блис амнистировал сорок четыре заключённых, включая десятерых, получивших пожизненное заключение за убийство. За прошедшие четыре года губернатор Блис освободил 1488 человек».

9 января губернатор Блис освободил ещё 1500 человек.

Даже если только небольшой процент этих людей – настоящие преступники, представьте себе новый молодняк с семенем дьявола в своём характере, который придёт в мир, чтобы мучить будущие поколения. И помните, что Южная Каролина – только один из штатов Союза.

Несомненно, что многие из этих 2988 заключённых заслужили амнистию, и многие невиновны ни в каких преступлениях.

В своей жизни я слышал о сотнях невиновных людей, пошедших в тюрьму из-за того, что у них не было денег или друзей для защиты.

Я знаю, как Национальное детективное агентство Пинкертона умеет искажать факты. Они могут легко заявить, что я не имею отношения к их организации, поэтому я публикую письмо от Джеймса Макпарланда, в то время главного руководителя всех западных контор со штаб-квартирой в Денвере (Колорадо). Это письмо написано на одно из моих вымышленных имён.

«Денвер, 5 июля 1904 года.

Чарльзу Т. Ллойду, а/я 38, Келли (Нью-Мексико).

Уважаемый сэр!

Относительно вопроса, который вы обсуждали с директорами на Востоке и потом. Мы говорили о вас здесь, в Денвере в связи с вашим назначением на место помощника управляющего, которое скоро освободится в Спокане.

Споканская контора охватывает территорию округа Кёр-д’Ален и Бьютта (Монтана). На самом деле, весь Айдахо и всю Монтану, а также Россленд и другие города в Британской Колумбии. Как вы понимаете, Пьюджет-Саунд и северо-западный округ находится по соседству с Аляской, и Спокан – подходящее место, чтобы начать работу помощником управляющего. Вы знакомы с множеством важных владельцев шахт в округе Кёр-д’Ален и, кроме того, хорошо знаете местность.

Мистер Донахи, управляющий в Спокане – очень приятный человек. Я знаю, что вы с ним поладите. В других конторах Западного отделения ещё не скоро освободится место, и это ваш шанс.

Если вы согласны, то всё равно закончите своё нынешнее дело. Завтра вечером я уезжаю в Лос-Анджелес, где останусь на шесть-семь дней. Можете написать мне в этот город, в отель «Холленбек», согласны вы или нет. Если нет, то я назначу кого-нибудь другого до своего возвращения в Денвер, поскольку сам собираюсь в Спокан.

Всегда ваш

Дж. Макп., руководитель».

Теперь я процитирую письмо, написанное Джеймсу Макпарланду Уильямом А. Пинкертоном из Чикаго:

«Чикаго, 22 декабря 1899 года.

Джеймсу Макпарланду, помощнику главного управляющего, Денвер (Колорадо).

Ограбление поезда в Уилкоксе (Вайоминг).

Уважаемый сэр!

Я получил ваше письмо от 20-го числа на упомянутую тему.

Я обратил внимание на то, что оперативник Сиринго взял след этих людей в Бентоне и в Арканзас-Сити (Арканзас) и что оперативник Спархок вернулся домой, заболев малярией. Мне очень жаль слышать о болезни оперативника Спархока. Очевидно, его свалила болотистая местность, по которой он ехал. Боюсь, не случилось бы того же с Сиринго, хотя он крепкий, как скала. Никогда не видел человека такого роста, который мог бы выдерживать такие лишения.

У. А. Пинкертон».

В заключение хочу заявить, что слышал несколько странных историй об откровенной коррупции ради всемогущего доллара, и эта информация убеждает меня в том, что Национальное детективное агентство Пинкертона – самая коррумпированная организация века.

Сотни оперативников, несколько управляющих и их помощников из разных контор в США с наслаждением рассказывали о своих приключениях и о работе агентства, и таким образом я добыл свои знания. Некоторые из них хорошие и совестливые, а другие лишены мужества и совести.

Один оперативник по имени Майк Конуэй жил в Чикаго, но обычно проводил отпуск в Денвере, и мы с ним стали приятелями.

Согласно рассказам Конуэя и других оперативников, он был известным преступником, который родился и вырос в Чикаго, в опасном районе на Арчер-авеню.

Один из его подельников, Майк Макшерри, который был родом из так называемого Маленького Ада в Чикаго (его жена Лилиан Фейл была известной преступницей), тоже работал оперативником в Национальном детективном агентстве Пинкертона, с 1885 года по 1889 год. Он также сидел в тюрьме. Другим известным преступником-оперативником, который работал с Конуэем и Макшерри, был Пег Хамбл.

В свой последний приезд в Денвер Майк Конуэй рассказал мне, как он заработал кучу денег во время последней операции в Хот-Спрингсе (Арканзас). Он сказал, что Уильям А. Пинкертон каждый год приезжает на скачки в Хотс-Спрингс и всегда берёт с собой его (Конуэя), чтобы работать вместе со знаменитыми преступниками, которые посещают скачки. Но он сказал, что если обчистят кого-то из друзей мистера Пинкертона или клиентов его агентства, то добычу возвращают. Её приносят ему (Конуэю), а он отдаёт её мистеру Пинкертону, который возвращает её законным владельцем.

Он сказал, что когда преступники взяли большой куш, то не захотели его отдавать, но мистер Пинкертон знал их, их фотографии украшали фотоархив агентства, поэтому он мог посадить их в тюрьму, и они вынуждены смириться.

Один из управляющих Национального детективного агентства Пинкертона – сейчас он занимает высокую должность в Чикаго – рассказал мне, что Майк Конуэй однажды показал ему шесть тысяч долларов наличными, которые он получил на скачках в Хот-Спрингсе.

Это было бы не так плохо, если бы в Национальном детективном агентстве Пинкертона работал только один Майк Конуэй, но их здесь огромное множество. Можете представить, какие у них есть возможности для воровства, если им помогают преступники и полицейские, а поддерживает их такая могущественная организация.

Если эта небольшая книга сможет пробудить публику и предотвратит отправку в тюрьму или на виселицу хотя бы одного несчастного, я буду полностью вознаграждён.

Детективы – это необходимое зло для защиты общества, и по праву это должно быть почётным занятием, но следует сделать так, чтобы нечистоплотные люди и обезумевшие от денег организации держались от него подальше.

Вы можете подумать, что это признание сыщика-пинкертоновца, но это не так, поскольку я пошёл в великую школу пинкертонизма, чтобы изучить жизнь и описать свой опыт в форме книги.

Я заразился писательством до работы в Национальным детективном агентстве Пинкертона, поскольку я уже опубликовал одну книгу, которую ещё можно найти в магазинах, и к сегодняшнему дню были проданы сотни тысяч экземпляров. Разумеется, двадцать два года, потраченные на сбор материала для второй книги – это долгий срок, но всё же это была интересная работа.

Это моя третья книга. Вторая, которая называлась «Ковбой-детектив», появилась в магазинах два года назад, хотя её не позволяли печатать, пока я не изменю её в угоду Национальному детективному агентству Пинкертона. Высший суд Чикаго два года за большую плату связывал мне руки. Наконец мой адвокат мистер Флетчер Добинс посоветовал мне внести изменения, поскольку юрист агентства Пинкертона пригрозил, что в случае нашей победы перенесёт дело в Верховный суд США. Это задержало бы выход книги ещё на пять лет.

Я должен был многое вырезать и использовать вымышленные имена.

Например, они заставили меня изменить имя Тома Хорна, их любимого детектива, повешенного в Шайенне (Вайоминг), на Тима Корна и заставили меня написать, что он работал на частных лиц. Они не хотели, чтобы публика знала о том, что он на них работал.

Вероятно, они попытаются с помощью суда остановить публикацию и этой небольшой книги. Они могут затянуть дело в надежде, что мне на голову случайно упадёт кирпич, который выведет меня из строя.

На моей сыщицкой совести есть только одно тёмное пятно. Это моя работа против шахтёров-угольщиков, которые боролись за справедливость. Хотя я сообщал только факты, я считаю позорным, что говорил правду, зная, что правда помешает справедливости в отношении этих людей, которым плохо платят, которые рискуют своей жизнью всякий раз, когда спускаются в угольную шахту.

Кроме того, алчные корпорации – владельцы шахт обращались с этими людьми и их семьями как с рабами.

Я знаю, что Колорадская топливно-металлургическая компания и Колорадская топливная компания Виктора буквально владели шерифами и другими судебными чиновниками в южной части штата, в городах Тринидад и Уолсенбург.

В своей сыщицкой работе я соприкасался с этими судами и законниками.

Однажды Колорадская топливно-металлургическая компания подала иск против фермеров и ранчеров за пределами округа и была вынуждена обратиться к законопослушному (?) Национальному детективному агентству Пинкертона, чтобы те помогли «договориться» с присяжными.

Моя часть позорной работы заключалась только в том, чтобы разгладить неровные места и облегчить работу другим сыщикам.

На этой операции я познакомился с президентом компании мистером Кеблером, и он рассказал мне, что его компания борется с профсоюзами, смешивая в лагерях разные национальности. Профсоюзы не могут сплотить людей из разных стран в единую массу.

Adios!