ГЛАВА ДЕСЯТАЯ, в которой рассказывается о том, как спонсируются путчи

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ, в которой рассказывается о том, как спонсируются путчи

1

В ночь (чёрные дела испокон веков творились под покровом ночи, как пишут в романах, хотя самые страшные преступления перед человечностью и человечеством совершаются в любое время суток) на 21 апреля 1967 года в Греции произошёл государственный переворот. К власти пришла военная хунта.

Несмотря на первоначальный успех путчистов, положение их на политическом ринге некоторое время оставалось нестабильным, а порой угрожающим (могли и казнить сгоряча). Социальная база диктатуры «чёрных полковников» оказалась чрезвычайно узкой, шаткой и неустойчивой. Их отвергали и левые, и центристы, с ними не пожелали сотрудничать и правые политические деятели из партии ЭРЭ (Национальный радикальный союз), которая в момент переворота находилась у власти. Даже королевский двор, испокон веков считавшийся средоточием и оплотом реакционных сил, счёл для себя невозможным освятить авторитетом трона действия хунты.

В этой сложнейшей для «чёрных полковников» ситуации, когда вокруг образовался очевидный общественно-политический вакуум, их — неожиданно для них самих — публично и очень весомо поддержал крупный греческий бизнес — в первую очередь Аристотель Онассис, Ставрос Ниархос, Паппас и К°. «Греческие миллиардеры-судовладельцы и военные правители страны, — свидетельствовал гамбургский журнал Der Spiegel, — стали сообщниками, вступив в союз во имя максимальной выгоды».

Но контуры союза — об этом знали лишь немногие посвящённые — наметились задолго до переворота. Крупный греческий капитал был обеспокоен тенденциями к демократизации, очевидным ростом влияния, усилением левых сил. И с точки зрения Онассиса, например, ни королевский двор, ни традиционно правые политические группировки не смогли бы изменить нежелательный, а точнее сказать, опасный ход событий. Грядущие парламентские выборы, что становилось всё более и более очевидным, должны были принести убедительную победу левым и центру, и поэтому правительство «твёрдой руки» в виде открытой военной диктатуры казалось единственным гарантом сохранения относительного спокойствия в обществе и вообще спасением (уже отчётливо слышны были революционно-анархические лозунги «Долой! Мир хижинам, война дворцам!», тут и там постреливали, раздавались взрывы).

Соперничество «породнившихся» миллиардеров — Онассиса и Ниархоса — приобрело к тому времени неистовый характер. Но в западных СМИ схватка двух титанов капиталистического мира представлялась чаще как дуэль, как единоборство гениев делового мира, которые, соревнуясь между собой, двигают и весь прогресс мирового судостроения и вообще чуть ли не всего бизнеса. Лондонская газета The Observer, посвятившая несколько разворотов прославлению деловой хватки, умению мгновенно чувствовать тренды, объективно видеть и оценивать всю мировую конъюнктуру, несомненным талантам, если не гениям глобального бизнеса — Онассису и Ниархосу, — выдала такую сентенцию: «…Онассис и Ниархос могли бы пойти далеко как партнёры. Но всё же не так далеко как соперники». Имелось в виду, что именно честолюбие и жесточайшая капиталистическая конкуренция побуждают каждого из них «выкладываться по полной», что в конечном счёте становится благом для всего человечества.

(Напомним, что всю жизнь они «нежно» любили друг друга — были непримиримыми соперниками, готовыми перегрызть друг другу горло. И тот и другой приобретают в разных частях света роскошные дворцы, резиденции, перекупая их у царственных особ. Ниархос первым становится владельцем острова Спетсопула в Эгейском море, и Онассиса задевает вопрос его маленькой дочурки Кристины: «Папа, а почему мы не покупаем остров, как дядя Ставрос?» Аристо тут же нагоняет конкурента, приобретя остров Скорпиос, на котором прокладываются бетонные дороги, строится порт и роскошный дворец, разбиваются рощи и цветники. Правда, выясняется досадная деталь — на острове не оказалось пресной воды. Но Онассиса это не расстраивает: он отдаёт приказ возить питьевую воду с материка на танкерах. И Ниархос, и Онассис почти одновременно покупают персональные реактивные самолёты, тем самым приобщаясь к «реактивному клубу» — так на Западе именуется круг людей, в то время ещё крайне узкий, которые пользуются собственными реактивными самолётами… И так далее и тому подобное.)

После апрельского путча в Греции почти синхронно свояки пытаются — и успешно! — завладеть наиболее доходными отраслями экономики страны. Так как союз был заключён «во имя максимальной выгоды», то в этом Онассису и Ниархосу всячески способствуют «чёрные полковники» (на самом деле — тёмные, необразованные, наивные люди). Одним из первых законодательных актов нового греческого режима стало освобождение «от любых налогов всех строящихся в Греции, а также плавающих под греческим флагом судов» — большой подарок судовладельцам-своякам. Прежде Онассис, например, предпочитал греческому красно-белый со звездой либерийский флаг и прочие «флаги удобств».

На третий день медового месяца, который они с Джеки проводили на «Кристине О.», Онассиса пригласили в Афины на срочную встречу с главой хунты Пападопулосом. Миллиардер, проигнорировав приглашение (выжидал), купался в своём бассейне, попивал коктейли и загорал. Через несколько дней последовал новый, более настойчивый вызов в столицу. На этот раз Аристотель с видимой неохотой, но полетел.

И вскоре в правительственных кругах объявили, что достигнуто соглашение, по которому Онассис вкладывает в греческую экономику более полумиллиарда долларов. Они пойдут, в частности, на сооружение нефтеперегонного завода мощностью около семи миллионов тонн, завода по производству глинозема (500 тысяч тонн в год), алюминиевого завода (120 тысяч тонн в год), различных смежных предприятий химического профиля, использующих побочные продукты переработки нефти, мошной электростанции для питания всего этого индустриального комплекса, сети отелей, кемпингов, спортивных баз для обслуживания туристов…

В ходе последующих продолжительных переговоров сумма онассисовских инвестиций возросла до 600 миллионов долларов. Аристотель согласился взять государственный нефтеперегонный завод в Аспропиргосе близ Афин, построить судостроительную верфь на острове Крит… Летом 1972 года вместе с богатейшим греческим предпринимателем Андреадисом они начали строить метрополитен в столице, а также расширять свои судоремонтные предприятия, чтобы обеспечивать корабли 6-го флота США, базирующиеся в Пирее.

Среди прочих условий, поставленных Онассисом хунте, было и такое: запланированное увеличение мощности государственного нефтеперерабатывающего завода до 3,2 миллиона тонн в год должно быть ограничено 2,5 миллиона. Разница в 700 тысяч тонн — это как раз то количество сырой нефти, которой не хватает для полной загрузки его собственному заводу. «Чёрные полковники» без возражений и лишних споров согласились. Они вообще во всём соглашались со своим благодетелем.

А одно из самых крупных достижений Аристотеля Онассиса — монополия на поставку в Грецию в течение 1970-х годов около 100 миллионов тонн сырой нефти. Причём судовладелец впервые за свою карьеру сам получал права на покупку нефти у её производителей, поставку на своих танкерах в Грецию, переработку на своих же предприятиях и продажу бензина, смазочных масел и других конечных продуктов переработки через собственную сбытовую сеть. Таким образом, в его руках оказываются самые прибыльные этапы цикла: переработка и сбыт нефтепродуктов. Ведущие экономические газеты США писали тогда, что представляющаяся возможность перерабатывать и продавать собственную нефть в немалой степени предопределила интерес Онассиса к подземным сокровищам Прудхо Бэй на Аляске и к другим «чёрным клондайкам».

2

Но тут сказал своё «золотое» слово и Ниархос.

Шестнадцатого июня 1970 года в официальном правительственном вестнике появилось сообщение, что соперник Онассиса возлагает на алтарь поддержки хунты 200 миллионов долларов. Из них 65 миллионов — на расширение верфи в Скараманге и несколько десятков миллионов на строительство завода по производству смазочных масел. И всё это тоже на самых льготных условиях.

Судовладельцы забывают о соперничестве, когда нужно вырвать у греческого правительства новые льготы и уступки. Весной 1971 года Онассис и Ниархос предъявили хунте нечто вроде совместного ультиматума. Ссылаясь на общее ухудшение экономической конъюнктуры, в частности на увеличение установочных цен на сырую нефть, которого добились нефтедобывающие арабские страны, оба миллиардера потребовали пересмотреть некоторые уже подписанные ранее разделы соглашений с ними. (Речь шла о ещё более выгодных для них условиях.)

Представители правительства было заупрямились, но Онассис и Ниархос сразу показали клыки, заявив, что вообще отказываются от сделки. Хунта немедленно капитулировала. «Их алчность, — писала об Онассисе, Ниархосе и других магнатах-судовладельцах на страницах журнала Der Spiegel Хелена Влаху, известная греческая журналистка и издатель, — возросла ещё больше благодаря крупной „распродаже“, которую устроила хунта. Греция продаётся по дешёвке. Небывалые возможности для бизнеса открываются в обмен на дружеское похлопывание по плечу, украшенному полковничьими погонами».

Будто о нас, о России в лихие 1990-е, не правда ли?

Итак, диктатура получила необходимый для укрепления режима капитал. 800 миллионов долларов, выложенных двумя мультимиллионерами, — это годовой товарооборот Греции со странами Общего рынка. Никогда ещё в истории греческой экономики не делалось единовременно столь крупных инвестиций.

Но дело не только в обилии долларов, нежданно-негаданно пополнивших тощую государственную казну. Онассис и Ниархос, крупнейшие международные авантюристы, рассматриваются афинскими полковниками как важные посредники для связей с западноевропейскими и американскими концернами. Едва согласившись участвовать во «вливаниях» в греческую экономику, Онассис известил, что привлекает капиталы из американских источников. Скоро стало известно, что АЛКОА будет финансировать и возьмёт ряд подрядных работ по строительству алюминиевого комбината. Летом 1971 года в печати появились сообщения о планах создания в Греции большого авиационного комплекса для выпуска истребителей-бомбардировщиков типа «мираж», а также технического обслуживания натовских военных самолётов американского производства.

По инициативе Онассиса был создан консорциум, в который наряду с его Olympic Airways вошли две гигантские военные авиакорпорации: американская «Локхид эйркрафт корпорейшн» и французская «Авион Марсель Дассо». За такое посредничество «полковники» платили самые высокие комиссионные в виде сверхприбыльных контрактов и освобождения от налогов. Сначала отменили налог на суда, потом пошли дальше: вообще избавили меценатов хунты от необходимости платить какие-либо налоги. Афинские власти выпустили официальный трёхтомный «Каталог налогоплательщиков». В этом гроссбухе в алфавитном порядке перечислены фамилии и доходы полумиллиона греков. Но тщетно было бы искать здесь имена Онассиса, Ниархоса и других магнатов. (Как только глава греческого правительства Андреас Папандреу вознамерился лишить компании Аристотеля Онассиса налоговых льгот, он немедленно был арестован.)

Нигде и ни в чём не обходила хунта заботами своих верных и дорогих (в буквальном смысле слова) судовладельцев. Когда против Ниархоса возбудили дело в связи с загадочной смертью его жены Евгении, вмешались высшие должностные лица и сделали всё, чтобы заглушить в зародыше разгоравшийся скандал. Не дали они в обиду и своего Аристотеля Онассиса, которого бывший руководитель ведомства гражданской авиации генерал Дукас обвинил в коррупции и личном обогащении за счёт государства. В греческой печати об этом процессе даже не упомянули. Указания со стороны тайной полиции были столь же категоричны, сколь и лаконичны: ни строчки, когда речь идёт об «интересах нации».

Между тем в зале суда происходили любопытные вещи. Генерал Дукас, представив подробное досье о злоупотреблениях Онассиса в Olympic Airways, предложил лишить его прав на эту авиакомпанию. За спиной отставного генерала, обвинения которого сами по себе были совершенно справедливы, маячила тень Ниархоса, давно мечтавшего прибрать к рукам Olympic Airways. Поначалу суд пытался разобраться в этом запутанном деле, где фактически один международный супермошенник выступал против другого. Но когда «назойливость» председателя, задававшего, по мнению Онассиса, слишком много вопросов, надоела дельцу, он, отбросив дипломатию, раздраженно заявил: «Караманлис (бывший премьер-министр Греции. — С. М.) изменил в мою пользу десять пунктов контракта и дал мне сто миллионов долларов. Дукас называет это коррупцией. Но если это была коррупция, то что же сделал господин Пападопулос, который изменил в мою пользу сорок пунктов и дал мне сто шестьдесят миллионов долларов?» После этой тирады испуганный председатель срочно объявил перерыв. А на следующий день генерал Дукас публично признал необоснованность своих обвинений. Суду не оставалось ничего другого, как прекратить разбирательство — председатель с явным облегчением объявил об окончании дела.

3

И ещё один небольшой штрих, придающий определённую эмоциональную окраску взаимоотношениям Аристотеля Онассиса с хунтой. В начале 1970 года «чёрные полковники» под давлением мирового общественного мнения были вынуждены выпустить из тюрьмы всемирно известного композитора, автора сиртаки (пожалуй, даже более известной в мире мелодии, чем имя Онассиса), до этого многократно сидевшего за решёткой, — Микиса Теодоракиса (за него заступились всемирно известные деятели культуры, в частности Д. Шостакович, А. Миллер, Л. Бернстайн, Г. Белафонте и многие другие). Французский политический деятель Серван-Шрейбер распространил версию, будто бы Аристотель Онассис наряду с некоторыми другими видными греческими предпринимателями нажал на правительство в целях освобождения политических заключённых, в частности — Микиса Теодоракиса.

И тогда Онассиса покинуло его неизменное чувство юмора — он не на шутку вознегодовал. Обычно на просьбы дать интервью он отвечал, что его время стоит слишком дорого, чтобы можно было его расходовать столь непроизводительным образом. Теперь же он сам вызвался дать интервью близкой к правительству газете «Элефтерос козмос». Якобы оскорблённый в лучших (по отношению к «чёрным полковникам») чувствах миллиардер категорически заявил, что ни он, ни его жена Жаклин не имели никакого отношения к освобождению «этого музыканта» Теодоракиса. Более того, по словам Онассиса, он был возмущён, когда Серван-Шрейбер в беседе с ним поднял вопрос об освобождении политических узников режима. «Когда свобода и независимость нации находятся в опасности, — патетически воскликнул Аристотель Сократес Онассис, — можно пожертвовать некоторыми личными свободами!»

Тяжбы с американским правосудием по поводу незаконных покупок кораблей, десятки миллионов штрафов и компенсаций, фантастические взятки и подкупы, обманы и фальсификации, моментальная смена флагов и портов приписки кораблей флота Онассиса, контрабанда оружия и наркотиков, жесточайшая борьба за нефть Ближнего Востока, исчезающие подписи танкерного короля на векселях-обязательствах о вознаграждении должностных лиц за усилия и хлопоты в подписании нужных ему договоров на астрономические суммы, подозрения в организациях убийств самых известных в мире политиков, огромная когорта великолепных адвокатов и юристов, защищающая его интересы, — всё это превратило Аристотеля уже не в акулу, а в монстра мирового бизнеса.

Специально для перевозки саудовской нефти он создаёт новую компанию «Сауди-Арабиен маритим танкер компани», которая готовится к осуществлению широкомасштабных перевозок. Однако здесь интересы Онассиса вступают в противоречие с интересами крупнейших в мире производителей нефти и прежде всего с всесильной АРАМКО, хозяева которой являются одновременно и членами Международного нефтяного картеля, контролировавшего переработку и сбыт нефти. Ведь АРАМКО, имеющая к тому же собственный танкерный флот, не только осуществляет нефтеперевозки, но и контролирует добычу нефти на Аравийском полуострове. Акции этой компании принадлежат таким китам делового мира, как «Стандард ойл», «Стандард ойл оф Калифорния», «Тексако», «Мобил ойл».

Безусловно, единоборство с такими гигантами было смертельно опасно. Однако Аристотель Онассис, поразмыслив, принимает решение всё-таки вступить в эту схватку, получившую впоследствии название «схватка гигантов». Это решение, несомненно, носило стратегический характер: последствия его, как в случае неудачи, так и в случае удачи, могли иметь необратимый характер. Ответные шаги могущественнейшей АРАМ КО не заставили себя ждать. Танкерному флоту Онассиса объявляется бойкот. Все его многочисленные компании лишаются контрактов. Ведь в руках владельцев АРАМКО полный цикл: и добыча, и переработка, и сбыт, и перевозка нефти. За ними жизненные интересы США! Ответным шагом Онассиса стало неожиданное признание им своей вины перед нефтяными гигантами и возмещение понесённых ими убытков, а они были немалыми. Но и нефтяные гиганты не могли, в свою очередь, не признать всё возрастающего влияния Ари. Он был прощён, и взаимовыгодное сотрудничество продолжилось. Статус-кво был восстановлен.

Однако Онассис не примиряется со своим, пусть и не повлекшим ощутимых потерь, поражением. И когда вскоре в Цюрихе в судебных инстанциях начинают рассматриваться отношения между АРАМКО и Саудовской Аравией, он после тщательных консультаций с юристами предпринимает ход, реализуя новую блестящую идею. Он ставит в известность представителей АРАМКО, что устроенный ею бойкот является нарушением антитрестовского законодательства и компании может грозить тройное возмещение ущерба, который Онассис оценивает более чем в 500 миллионов долларов. Возможная потеря двух миллиардов долларов — серьёзный аргумент даже для АРАМКО. Между АРАМКО и Онассисом достигаются полное взаимопонимание и дружеские отношения (к изумлению остального нефтяного мира).

Онассис выиграл эту «схватку гигантов». Проблема заказов для его танкерного флота была решена.

4

Безусловно, управление гигантской бизнес-империей Онассиса в начальный период своего существования базировалось на аналитических способностях самого Ари: его феноменальной памяти, умении вести дела. Однако вскоре масштабы его разрастающегося бизнеса сделали затруднительным и явно недостаточным непосредственное личное управление пусть не всеми, а лишь самыми важными направлениями. Поэтому Аристотель Онассис приводит систему управления своим бизнесом в соответствие с современными управленческими технологиями. Отслеживается рыночная конъюнктура, разрабатываются прогнозы, готовятся аналитические справки и отчёты. При этом его менеджеры учатся самую важную информацию выражать лаконично, учитывая ограниченность времени своего босса, умещая её на одной страничке печатного текста. Сложные управленческие ситуации моделируются, при подготовке решения проигрываются различные альтернативные варианты и отбирается наиболее предпочтительный, с наименьшими затратами ведущий к цели. Умело используются эксперты.

Но самой эффективной управленческой технологией остаётся всё-таки непревзойдённое искусство Онассиса договариваться и находить решения, приводящие к успеху, казалось бы, в самых безнадёжных ситуациях.

Постепенно в руках Аристотеля Онассиса скапливается колоссальный управленческий потенциал. Его бизнес распространяется на многие сферы деятельности, захватывая, помимо танкерного флота, и судостроительные верфи, и алмазные копи, и добычу нефти, и многие другие области деятельности…

Режим «чёрных полковников» открывает перед ним широкое поле инвестиционной деятельности. Он строит нефтеперерабатывающие заводы, крупный алюминиевый завод, электростанцию, предприятия химического профиля, отели, кемпинги, объекты спортивного назначения… С правительством ЮАР он заключает выгодный контракт на разведку нефти в Намибии. Осуществляет крупные нефтеперевозки по договорённостям с правительством Израиля. Успешно сотрудничает он и с крупнейшими американскими корпорациями, такими как алюминиевый гигант АЛКОА и «Локхид эйркрафт корпорейшн», с ведущими компаниями Уолл-стрит, не говоря уже о бизнесе морских перевозок нефти.

Напомним космополитическое кредо Онассиса: «Как грек я принадлежу Западу. Как судовладелец — капитализму. Моя любимая страна та, которая предоставляет мне максимальную налоговую неприкосновенность, навязывает наименьшие финансовые ограничения».

Но Её Величество Удача — до того верная подруга, вечная его спутница — отвернётся от него…

5

Шёл ливень. Сверкали молнии. Громыхал гром.

Вымокший до нитки, стремглав спустившись, а точнее слетев, чудом не переломав ноги на мокрых, ржавых, кое-где уже обломившихся ступенях-прутьях пожарной лестницы, с крыши Дворца бракосочетания, я обежал дом вокруг, но не по часовой стрелке, а против оной, смекнув, что молодые расписались и уже отъезжают. Надежда оправдалась. Появившись оттуда, откуда не ждали, я застал их в тот самый момент, когда Кристина, подобрав, а точнее, задрав прилипшее к телу платье, садилась в «Волгу» Каузова. Наши взгляды встретились, и мне даже показалось, что она улыбнулась. Вытерев фотоаппарат от дождя, я успел сделать несколько кадров до того, как меня заблокировали вместе с другими журналистами (некоторые из которых от бессилия просто плакали и умоляли меня продать «хотя бы один удачный кадр за любые деньги»). Проявив плёнку, рассмотрев, что, во-первых, Кристина оказалась хорошенькой — мокрые волосы, огромные тёмные выразительные глаза, красивые чувственные губы, и, во-вторых, что, скорее всего, явилась она на свадьбу без трусиков, я всерьёз задумался над тем, не предложить ли пару самых откровенных кадров Ларри Флинту и сколько его Hustler способен заплатить? Но не рискнул.

Потом я полетел в Одессу, где, по информации корреспондента западногерманского журнала «Шпигель» Норберта Кухинке (снявшегося, кстати, в кинофильме «Осенний марафон»), молодые должны были обвенчаться, и ждал их в гостинице «Лондонская», но не дождался. Потом — в Иркутск на Байкал (благо можно было взять командировку по какому-то другому поводу, а авиабилеты были изумительно дёшевы), где молодые должны были провести медовый месяц, но не нашёл их там — Байкал оказался слишком большим…

После медового месяца молодые поселились в стандартной двухкомнатной квартире Каузова в Москве. «Да, это был не Зимний дворец», — признавалась потом Кристина своим друзьям. Она купила два этажа в одном из зданий в центре Москвы и готова была оплатить городским властям перенос проходящей рядом с домом трамвайной линии в другое место: миллиардершу раздражали шум и грохот трамваев. Однако линию оставили на прежнем месте, а Кристина вскоре улетела домой.

Сергей последовал за ней. Одно время они жили то в Париже, то по всему миру (останавливаясь в президентских сьютах лучших гостиниц, словно повторяя медовый месяц), то отдыхали на семейном острове Скорпиос…

Совет директоров компании, принадлежавшей Кристине, воспротивился тому, чтобы Каузов на правах мужа вошёл в святая святых империи Онассиса — в этот совет «посвящённых». Поэтому Кристина смогла лишь открыть на его имя банковский счёт на три миллиона долларов. Каузов начал работать в парижской конторе её фирмы в качестве топ-менеджера.

О встрече с ними рассказал потом работавший тогда в советском консульстве во Франции Вадим Мельников. Сергей и Кристина пришли к нему как-то по консульским вопросам, а потом пригласили его к себе на ужин (Мельникову пришлось «согласовывать» этот вопрос с Москвой). Кристина показалась ему «простой, весёлой и обаятельной женщиной. Оказалось, что она совершенно не пьёт спиртного».

«Почему его исключили из партии? — возмущалась Кристина во время ужина, имея в виду своего мужа. — Ведь он же — самый коммунистический коммунист!»

В ответ на это Мельников смущённо пытался объяснить, что никто Каузова из партии не исключал, просто при загранпоездках все члены КПСС обязаны сдавать партбилеты в ЦК.

Чем же всё-таки был этот невероятный брак: искренним увлечением двух уже опытных граждан или спланированной операцией КГБ, решившего «забрать» танкерный флот Онассиса? Ответ на этот вопрос мы, наверное, не узнаем уже никогда.

Прожили они вместе менее двух лет. Оставшись после развода на Западе, Сергей Данилович навсегда поселился в Лондоне и женился в третий раз. На этот раз на англичанке Алисон Харкес, бывшей любовнице министра обороны Великобритании. Алисон родила ему дочь.

Есть и документы, которые прямо подтверждают версию о том, что брак Каузова с Кристиной Онассис использовался КГБ. В те годы, когда раскрылись тайные архивы ЦК КПСС, в печать попала совершенно секретная записка главы КГБ Виктора Чебрикова Михаилу Горбачёву, в которой он давал генсеку отчёт о некоторых тайных операциях за рубежом.

«Используя финансовую помощь и влияние К. Онассис, — докладывал Чебриков, — С. Д. Каузов основал несколько собственных компаний, получив в собственность полностью или частично десять судов, сконцентрировал в своих руках капитал в 25 миллионов долларов, из которых три миллиона он положил на счета в швейцарских и лондонских банках. Начиная с июля 1982 года С. Д. Каузов в соответствии с заключённым с ним соглашением перевёл крупную сумму в валюте в качестве своего партийного вклада, что позволило ему остаться в рядах КПСС. К настоящему времени он перевёл 450 тысяч долларов. Последний вклад в размере 100 тысяч долларов был сделан в апреле нынешнего года».

Факт такой операции подтвердил и бывший заместитель резидента КГБ в Афинах Виктор Гундарев, сбежавший на Запад. Выступая на конференции в Вашингтоне, перебежчик, перечисляя тайные операции КГБ в Греции, упомянул, в частности, и «манипуляцию с браком С. Каузова с Кристиной Онассис с целью использовать огромный флот Онассисов».

После развода Кристина подарила Сергею два, а по другой версии, три или четыре танкера. Каузов ещё в советские времена перебрался в Лондон, стал весьма состоятельным человеком, до конца 1980-х работал в фирме Interoceanic factore agency Inc., входящей в группу компаний Кристины. Его мать, Мария Сергеевна, продала свою квартиру на Мосфильмовской и уехала во Францию.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.