Дева-птица

Дева-птица

Пастух веселый

Поутру рано

Выгнал коров в тенистые долы

Броселианы.

Паслись коровы,

И песню своих веселий

На тростниковой

Играл он свирели.

И вдруг за ветвями

Послышался голос, как будто не птичий,

Он видит птицу, как пламя,

С головкой милой, девичьей.

Прерывно пенье,

Так плачет во сне младенец,

В черных глазах томленье,

Как у восточных пленниц.

Пастух дивится

И смотрит зорко:

«Такая красивая птица,

А стонет так горько».

Ее ответу

Он внемлет, смущенный:

«Мне подобных нету

На земле зеленой.

Хоть мальчик-птица,

Исполненный дивных желаний,

И должен родиться

В Броселиане,

Но злая

Судьба нам не даст наслажденья;

Подумай, пастух, должна я

Умереть до его рожденья.

И вот мне не любы

Ни солнце, ни месяц высокий,

Никому не нужны мои губы

И бледные щеки.

Но всего мне жальче,

Хоть и всего дороже.

Что птица-мальчик

Будет печальным тоже.

Он станет порхать по лугу.

Садиться на вязы эти

И звать подругу,

Которой уж нет на свете.

Пастух, ты, наверно, грубый,

Ну что ж, я терпеть умею,

Подойди, поцелуй мои губы

И хрупкую шею.

Ты юн, захочешь жениться,

У тебя будут дети,

И память о деве-птице

Долетит до иных столетий».

Пастух вдыхает запах

Кожи, солнцем нагретой,

Слышит, на птичьих лапах

Звенят золотые браслеты.

Вот уже он в исступленья,

Что делает, сам не знает,

Загорелые его колени

Красные перья попирают.

Только раз застонала птица.

Раз один застонала,

И в груди ее сердце биться

Вдруг перестало.

Она не воскреснет,

Глаза помутнели,

И грустные песни

Над нею играет пастух на свирели.

С вечерней прохладой

Встают седые туманы,

И гонит он к дому стадо

Из Броселианы.