Послесловие

Послесловие

Большинство людей проходит путь от колыбели до крематория, не досаждая посторонним рассказами о своей жизни и о жизни своей семьи. Подозреваю, что каждый, кому приходит в голову мысль написать автобиографию, с готовностью позаимствовал бы слова, которыми начинает Дэвид Копперфилд:

Стану ли я героем повествования о своей собственной жизни, или это место займет кто-нибудь другой – должны показать последующие страницы.[313]

Полагаю, что я отвечаю определению Ихаба Хассана, – я антигерой своей собственной жизни, прокладывающий «сентиментальный путь», волоча с собой проблемы «отчужденности и общности, искренности и имитации, честолюбия и молчаливого согласия…».

Если мне улыбнется удача, может статься, что земной мой путь я прошел пока лишь до середины. В ближайшие выходные мне исполняется сорок.

Возможно, настанет время, и я окажусь готовым описать следующие двадцать лет, прошедшие с того дня, когда я вошел в контору «Габбитас и Тринг» и попросил подыскать для меня место учителя приготовительной школы.

Я сознаю, что начало моей жизни было сразу и заурядным до непримечательности, и странным настолько, что могло бы составить сюжет романа. И сознаю, разумеется, что таковы жизни всех людей, однако лишь немногим из нас дается возможность купаться в роскоши саморазоблачений, любопытства к себе, оправданий, мстительности, разочарований, тщеславия и эгоизма, – роскоши, известной под названием «Автобиография». Вы увидели меня у моей купальной чаши соскребающим грязь годов: омыться в ней вовсе не значит очиститься и искупить все былое, однако я выхожу из этих нескольких месяцев, очень трудных, до крайности путаных месяцев страстно напряженной работы, ощущая себя чуть менее грязным. По крайней мере, менее замаранным первыми двадцатью годами моей жизни. Вторые двадцать – ну, это совсем другая история.

Стивен Фрай – Норфолк, август 1997