ВТОРОЙ БОЕВОЙ ПОХОД (6 - 28 ЯНВАРЯ 1942 ГОДА)

ВТОРОЙ БОЕВОЙ ПОХОД (6 - 28 ЯНВАРЯ 1942 ГОДА)

Возвратись из ремонта и пройдя проверку и подготовку, 6 января ПЛ вышла в море. Командир Жуков впервые самостоятельно вел лодку в боевой поход, имея задачей неограниченную подводную войну — уничтожение любого корабля или транспорта в водах противника.

Благополучно выйдя из Кольского залива, лодка рекомендованным маршрутом дошла до отведенного ей района и начала поиск противника. Однако в первые шесть дней ей не попалось ни одного крупного корабля.

Когда лодка ведет поиск в подводном положении, идя вдоль вражеского берега экономическим ходом 3 узла, это самое спокойное время для подводников. Бдят вахтенный командир в боевой рубке, рулевые — вертикальщик и горизонтальщик, вахтенный инженер-механик, вахтенный гидроакустик, вахта по отсекам — по одному вахтенному на отсек, вахтенный трюмный в центральном посту, а все остальные с удовольствием спят или просто коротают время. Только в случае необходимости кое-кто возится с механизмами, если была подмечена какая-то неисправность или возникли сомнения. Вахте клевать носом не рекомендуется, чтобы не прозевать скрежета минрепа о борт или еще какой-либо внезапной неприятности, вроде журчания воды, на которые так богата жизнь подводника. Всякий посторонний звук должен быть зафиксирован, о нем обязательно нужно докладывать в центральный пост. Вахтенный гидроакустик прослушивает горизонт и регулярно докладывает о результатах. Вахтенный командир каждые 15—20 минут командует всплытие, осматривает горизонт в перископ. Если ничего не отмечено, командует погружение на 20 — 30 м и лодка идет дальше по намеченному курсу.

И вот картинка с натуры.

[77]

Лодка на позиции идет в подводном положении самым малым ходом. Готовность 2, полная тишина, в отсеках все спят, кроме вахтенных. Внезапно вахтенный моторист V отсека настораживается: по правому борту слышен какой-то непонятный звук, вроде бы шорох, скорее даже хруст… Вахтенный быстро докладывает в ЦП: «В V отсеке по правому борту непонятный звук. Вроде как нас щупают "тазиком" (то есть "асдиком" — гидролокатором)».

Вахтенный офицер тут же командует: «В носу, в корме! Внимательно прислушиваться и докладывать!» Вахтенные по отсекам усиленно вслушиваются, но ничего не слышно. Однако через 4—5 минут вахтенный V отсека опять слышит с правого борта подозрительный звук. Чтобы лучше прислушаться, вахтенный лезет за правый дизель ближе к борту и видит — за теплым дизелем у борта уютно устроился трюмный краснофлотец Лазаренко и смачно хрупает черным ржаным сухарем. «Чтоб тебе…», — рычит на него вахтенный и докладывает в ЦП о действительной причине подозрительного звука. «Пусть он зубы побережет, — смеется вахтенный офицер, — и не так сильно хрупает!» Все в порядке, все довольны, лодка идет дальше.

Но внезапно гремит команда: «По местам стоять, к всплытию!» Мгновенно все спавшие и неспавшие уже на ногах и бросаются к своим боевым постам.

Мотористы готовят дизели на ход, акустики тщательно прослушивают горизонт, верхняя вахта уже сидит в боевой рубке в темноте (если снаружи ночь), электрики готовят зарядку аккумуляторной батареи и вентиляцию, трюмные готовят продувание главного балласта, командир готов открыть верхний люк и выйти на мостик

Акустик последний раз прослушал горизонт и доложил: «Горизонт чист!» Продута средняя группа ЦГБ. Командир открывает люк и мимо него со свистом рвется наружу поток спертого воздуха от человеческого дыхания, камбуза, воздуха из неплотностей воздушных систем, от дизелей и механизмов. За коман- 

[78]

диром выскакивает на мостик верхняя. вахта и каждый бросается к своему месту.

Грохочут дизели, продуваются цистерны главного балласта, работает вентиляция, запущены компрессоры для пополнения запаса сжатого воздуха, лодка мчится, чтобы занять выгодную и наиболее безопасную позицию для зарядки аккумуляторных батарей. Штурманы «колдуют» со звездами, радисты «щупают» эфир, все при деле. Отдыхают только акустики. Сейчас они ничего не услышат…

13 января утром командир решил не погружаться, сэкономить энергию аккумуляторной батареи, ждать противника без хода. В 08.50 на фоне острова Квалей зоркий глаз вахтенного командира Владимира Ужаровского заметил дым. В 08.52 показались силуэты транспорта водоизмещением около 5000 т и тральщика.

По боевой тревоге к стрельбе были подготовлены четыре носовых и два кормовых торпедных аппарата, а также сыграна арттревога для кормовых 100-мм и 45-мм орудий. Командир решил атаковать транспорт в надводном положении, полагая, что наша артиллерия мощнее, а ход заведомо больше, чем у тральщика. Решив использовать кормовые торпедные аппараты, он дал малый ход электромоторами и лег на боевой курс. Но в 08.55 обстановка изменилась — за корпусом транспорта показались миноносец и два сторожевых катера. Тем не менее, в 09.00 по транспорту были выпущены две торпеды с интервалом в 9 секунд на дистанции около 20 каб. Сразу после торпедного залпа арттревоге был дан отбой, артприслуга ушла вниз, лодка приготовилась к срочному погружению. В 09.03 был услышан глухой взрыв торпеды, тральщик выпустил по направлению лодки 2 зеленых ракеты и повернул на нее. Транспорт закрыло паром и дымом. В 09.08 миноносец включил на клотике красный огонь и сторожевые катера также пошли на лодку. Только после этого, в 09.10, командир скомандовал срочное погружение, лодка быстро ушла на глубину 40 м. Уже в 09.12 катера сбросили на лодку 4

[79]

глубинных бомбы с интервалом 2 минуты. Лодка благополучно уклонилась от атаки и повреждений не получила. Уйдя из этого района, в 11.00 лодка всплыла под перископ. Горизонт был чист. В 11.30 в I отсеке по правому борту вахта услышала скрежет троса, скользящего по корпусу. Однако он тут же прекратился, о нем только успели доложить в ЦП.

^{Маневрирование ПЛ «К-21» при уклонении от бомбежки 19 января 1942 г.}

Следующие 5 суток прошли спокойно, лодка никого не видела и не слышала. Зато 19 января, находясь в подводном положении около мыса Клуббен (у о. Арней), вахта обнаружила сигнальную сеть. Рассказывает лейтенант Василий Терехов: «Я был вахтенным командиром и в 13.16 подвсплыл под перископ. Осматривая горизонт, увидел мотоботы, ставившие сети. Сразу начал маневр погружения и уклонения от сетей. Видимо, на ботах заметили наш перископ, в 13.19 некоторые боты дали ход и пошли на лодку. В 13.20— первый взрыв глубинной бомбы. В рубку прибежал ко-

[80]

мандир, я доложил обстановку. Лодка еще только уходила на глубину, как бомбы посыпались одна за другой. Начиная с 13.20 до 15.05 было сброшено 85 бомб — такое было упорное преследование. Пришлось погрузиться на глубину до 80 м и менять курсы движения, только тогда лодка ушла от бомбежки. Но когда через час, в 16.05, мы снова всплыли под перископ, в миле от лодки стоял без хода катер МО. Заметив перископ, катер сразу дал ход и ринулся на лодку. Через 2 минуты загремел взрыв — это была сброшена бомба, 86-я по счету за сегодняшний день. К счастью для лодки, все обошлось благополучно. Нырнув на глубину 30 м, лодка вновь уклонилась от атаки».

Когда в 18.27 лодка вновь всплыла под перископ, горизонт был чист. Стоял полный штиль, видимость была очень хорошей. Поэтому вражеские корабли так быстро и далеко замечали бурун от перископа лодки, стоило только ему показаться на поверхности моря.

Еще сутки прошли в поиске у о. Иельмсей.

21 января в 17.40 лодка всплыла в 50 каб. на норд-ост от о. Ингей и вахта увидела в проливе Брей-Сунн[13] мотобот, занимавшийся тралением. Рассказывает лейтенант Василий Терехов: «Ходовые огни мотобота были зажжены. Лодка находилась между мотоботом и островом, или, как говорят на флоте, мотобот был мористее. Он не сразу заметил лодку, стоявшую без хода на фоне берега. В 18.00, заметив лодку, мотобот выбрал трал и двинулся к ней. Оценив обстановку, командир Аркадий Жуков скомандовал арттревогу для кормового 100-мм орудия, поджидая, когда мотобот подойдет поближе. Не дойдя 3-4 каб. до лодки, мотобот включил прожектор, который в момент включения был направлен так, что осветил всю собственную палубу. Мы успели заметить, что на ней находились глубинные бомбы, и даже подсчитали команду — их было 12 человек. Когда же мотобот, подойдя поближе, увидел лодку, то немедленно развернулся и пустился наутек.

Это был корабль противолодочной обороны водоизмещением около 150 т, приспособленный также для

[81]

тральных работ. Загрохотали наши дизели и лодка пошла вдогонку.

В 18.53 расстояние между лодкой и мотоботом было уже всего 0,7 каб. Управлявший артогнем лейтенант Владимир Ужаровский дал команду и кормовое 100-мм орудие (командир орудия главный старшина Федор Кудряшов) открыло огонь. Первый снаряд попал в борт мотобота и пробил его насквозь, не взорвавшись. Зато второй попал, видимо, в одну из глубинных бомб. Весь боезапас мотобота сдетонировал, раздался страшный взрыв и мотобот взлетел на воздух. Через 2-3 минуты на поверхности ничего не осталось. Обломки мотобота упали на лодку, не причинив, впрочем, никакого вреда.

Дальнейший поиск был безуспешен и 28 января лодка вернулась в главную базу. Настало время подвести итоги похода. Отчетные документы были написаны, изучены и обсуждены командованием дивизиона. Выводы для командира лодки Аркадия Жукова были отрицательными и документы пошли на обсуждение в штаб бригады.

Тем временем в феврале состоялись три партийных собрания. С точки зрения команды, боевой итог похода был успешным, положительные моменты были освещены достаточно, однако главное внимание было обращено на недостатки и способы их изжития.

Отмечались недостатки в организации службы, кое-кто спал по команде срочное погружение», имели место несвоевременные и неточные доклады в центральный пост, в боевую рубку в надводном положении выходит людей больше положенного, ждут очереди выйти покурить. Командиру БЧ-V необходимо четче координировать с боцманом момент открытия клапанов вентиляции средней группы ЦГБ. Слабо знали организацию службы и недостаточно четко работали коммунисты Вовк и Жуков. Отмечена грубость, есть случаи выпивки на берегу. Особо было отмечено, что некоторые главстаршины (например, Балуков) покрывают недисциплинированных, этим они

[82]

гробят людей, а могут угробить и всех сразу. Слабо работает бюро комсомольской организации по воспитанию комсомольцев.

Коммунист Лукьянов (старпом) отметил, что не всегда обдумываются отдаваемые приказания, а это ведет к падению дисциплины. Требуя с бойцов, нужно о них заботиться, чего пока еще нет в достаточной степени.

Обсуждался вопрос о восстановлении в партии старшины группы мотористов главстаршины Василия Сбоева. Самый старший в команде по возрасту (1906 года рождения) и по партийному стажу (с 1932 года), он с начала службы на «К-21» стал нарушать дисциплину и выпивать. Его ценили как специалиста, воспитывали, наказывали, он каялся, признавал свои ошибки, заверял, что больше их не допустит, но проходило время и он снова срывался. Наконец, его исключили из партии, он приутих, не выпивал, хорошо служил и храбро воевал. И вот подал заявление с просьбой о восстановлении в партии. Собрание решило просить политотдел бригады восстановить Сбоева в партии.

Коммунисты обсудили и приняли решения по устранению отмеченных недостатков. Намечены были конкретные задачи и действия коммунистов по повышению дисциплины, улучшению организации службы, воспитательным мерам и занятиям с молодыми краснофлотцами, комсомольцами, по передовой роли коммунистов в службе и в бою.

[83]