Юрий Гагарин
Юрий Гагарин
Космос — это всегда хождение в непознанное и чуточку риска, реальность жизни и фантазия века, гражданское сопереживание и национальная гордость, радость ожидания и волнующее отрезвление: как они там?
Мы первыми запустили искусственный спутник Земли. Первыми получили фотографии обратной стороны Луны. Первая мягкая посадка на Луну автоматической станции. Первая телевизионная передача с поверхности нашего естественного спутника. Первый искусственный спутник Луны. Первые групповые и совместные полеты. Первая женщина–космонавт. Первый выход человека в открытый космос. Первая стыковка в космосе и создание орбитальной станции. Первая автоматическая космическая станция, с помощью которой была взята проба лунного грунта и доставлена на Землю. Первый автоматический аппарат «Луноход-1».
И самое яркое в этой блистательной космической эпопее — полет Юрия Алексеевича Гагарина.
Юрий Гагарин! Мы привыкли к этому имени. Оно стало символом мужества, мерилом подвига. Это имя знают во всех уголках Земли. Оно вошло в наше сознание апрельским днем 1961 года и будет жить вечно.
Этот рассказ–хроника последнего месяца его жизни основан на дневнике Юрия Алексеевича, рассказах его друзей и личных наблюдениях.
1 марта
Юрий Алексеевич проснулся рано. Прошел в комнату дочерей, поцеловал их и направился в кабинет. Откинув штору, долго смотрел в окно. Предстоял трудный день: Валентина Ивановна ложилась в больницу, а сам он утром следующего дня улетал на космодром.
Юрий Алексеевич собрал книги со стола, поставил на стеллаж. Без книг он не мог жить. Иногда писал сам. Преимущественно это были раздумья над прожитым, стремление заглянуть в будущее. Теперь много дней он не сможет сесть за письменный стол.
После завтрака Юрий Алексеевич уехал в Москву. А вечером прибыл в Дом офицеров Военно–Воздушной инженерной академии имени Жуковского на литературный вечер, который организовало Военное издательство Министерства обороны СССР. Юрий Алексеевич выступил перед читателями.
2 марта
Полковник Гагарин улетал на рассвете. Легко взбежал по трапу в самолет, поздоровался с экипажем и попросил разрешения занять правое кресло.
— Как прекрасна наша профессия! — сказал Юрий Алексеевич, надевая шлемофон и поудобнее усаживаясь в кресло второго пилота. — Летать хочу, летать. Вернусь с космодрома — буду летать.
Гагарин присутствовал на запусках многих кораблей и спутников. И теперь его ждали на космодроме. Ждали люди на стартовых установках, на КП — словом, все, кто имел отношение к запуску. Многие космонавты, находясь далеко от родной Земли, слышали его голос с командного пункта — бодрый, сильный, не раз приходивший на помощь. В далеком звездном пространстве он сокрушал жгучее одиночество, рождал уверенность.
3 марта
Воскресенье. На космодроме обычный рабочий день. Предстоит серия запусков. Люди увлечены и сосредоточены. Это обычно свойственно тем, кто хорошо знает свое дело. Приходит полковник Гагарин. Его встречают приветливо.
Он был прост и отзывчив. Каждый кто соприкоснулся с ним, уносил частичку щедро одаренной натуры.
Как?то здесь же, на космодроме, в один из вечеров Юрий Алексеевич вышел на свежий воздух побродить в одиночестве. Но едва он сделал несколько шагов по черной асфальтовой дорожке, сливающейся с темной ночью, как попал в окружение инженеров, техников, специалистов служб. Юрий Алексеевич остановился, весело посмотрел на обступивших ребят.
— Перекур, да? — спросил он высокого черноволосого капитана.
— Перерыв, товарищ полковник, — совершенно серьезно доложил он.
— Значит, будем гулять вместе?
— Так точно, вместе.
— И молча? — улыбнулся Юрий. Обстановка располагала к разговору: небо таинственно глазело тысячами звезд, легкий северный ветерок шелестел в листве деревьев, овевая прохладой.
— В 1871 году, — начал Гагарин, — во многих странах мира появилось в газетах сообщение о строительстве и полете первых воздушных шаров. Эти летательные аппараты называли воздушными снарядами, воздухоплавательными цилиндрами и еще другими, по тому времени сложными и непонятными, словами. Мало кто знал, что еще в 1812 году механик–изобретатель Леппих «под завесой непроницаемой тайны» был помещен около Москвы, обеспечен необходимыми средствами для строительства воздушного шара.
Московский главнокомандующий Ростопчин даже дал указание увеличить число работающих в мастерской Леппиха до 100 человек, кроме того, обязал их работать по 17 часов в день. 15 августа должен был совершиться полет.
Но тайна не может долго оставаться сокрытой. Жители Москвы узнали о «чуде, способном поднимать ящики с разрывными снарядами, сбрасывать их с высоты на неприятеля, сея разрушения».
Ростопчин увидел в шаре спасение России от Наполеона. В военном ведомстве готовились нанести французским войскам удар под Смоленском. Но прошло 15 августа, а никакого чуда не явилось.
Разговор переходит на Болгарию, где Юрий Алексеевич побывал летом. Ему, первому из иностранцев, было присвоено звание Героя Социалистического Труда Народной Республики Болгарии.
4 марта
Служебные дела заполнили весь день. Полковник Гагарин побывал на всех объектах, ознакомился с особенностями пуска новой системы.
Вечером позвонил домой. Разговаривал с Леной и Галей. Дочери по очереди рассказывали свои новости: у подружки Аллы новая игрушка, соседский Мишка снежком в стекло попал, Андрей Волынов наизусть прочитал ребятам двора хорошие стихи… Юрий Алексеевич слушал дочерей и весело смеялся.
5 марта
Радио передало сообщение ТАСС: «5 марта 1968 года в Советском Союзе произведен очередной запуск искусственного спутника Земли «Космос-204». На борту спутника установлена научная аппаратура, предназначенная для продолжения исследований космического пространства в соответствии с программой, объявленной ТАСС 16 марта 1962 года». А в это время далеко от Москвы на стартовый стол вставала другая ракета с искусственным спутником Земли — «Космос-205».
Телетайпы передавали сообщения ТАСС, заново верстались номера газет, обсерватории всех континентов начинали наблюдение за спутником Земли, а в эфир неслось новое сообщение: «На орбите «Космос-205».
Поздно вечером Юрий Алексеевич вышел из здания координационно–вычислительного центра.
После многочасового напряжения, стрекота аппаратов, гудения моторов на улице казалось необычно тихо. Гагарин посмотрел на небо, привычно отыскал Полярную звезду, Большую Медведицу, задержал свой взгляд на созвездии Лебедя.
6 марта
Все отделы космодрома анализируют данные, поступающие со спутника. Идет подготовка к запуску очередных систем.
Наконец?то у космонавта появилось «окно» — свободное время. Сегодня у него другая работа — с собой привез верстку книги «Психология и космос», написанную им совместно с Владимиром Ивановичем Лебедевым. Это, пожалуй, первая книга, соединившая в себе раздумья космонавта и ученого. Гагарин читает верстку, внимательно проверяет фактический материал, вносит необходимые дополнения.
Потом еще раз просмотрел только что вышедшую в Воениздате книгу А. Киселева и М. Реброва «Уходят в космос корабли». Предисловие к этой книге написал он. Ему нравится книга — своеобразный справочник первых десяти лет советской космонавтики. В предисловии есть такие слова: «Мы живем в необыкновенное время. Ветер странствий наполняет паруса «космических каравелл», готовых отплыть к далеким и неведомым берегам».
Вечером звонил в Звездный городок, разговаривал с Галей и Леной. Девочки ждут подарки — игрушки.
7 марта
Первая половина дня — совещание. Обсуждаются первые итоги данных, полученных со спутников. Они радуют: аппаратура работает нормально. Государственная комиссия принимает решение о продолжении работ, определяет даты новых спутников. Со станции слежения и контроля непрерывно идет информация: все в допуске.
Юрий Алексеевич посылает жене поздравительную телеграмму к 8 Марта.
Вечером он выступает на торжественном собрании, посвященном Международному женскому дню. Ему не случайно поручили этот доклад: все знали, как Гагарин уважительно относится к женщине. В докладе Юрий Алексеевич приводил многими забытые факты из истории авиации, связанные с именами женщин. 1904 год. Презрев опасность и предрассудки, поднялась на воздушном шаре русская женщина Турчанинова. Спустя несколько лет русская воздухоплавательница Ильинская поднимается на воздушном шаре, построенном на свои деньги. В 1911 году Лидия Зверева стала пилотом — первая из русских женщин. В феврале 1925 года Зинаида Кокорина получила звание военного летчика.
Говоря о наших днях, Гагарин рассказал о Валентине Терешковой.
— Наша авиация развивается стремительно. Но как бы сложна ни была техника, она безусловно будет послушна нежным рукам наших женщин. И снова наши женщины будут первыми, как были первыми их предшественницы, — так закончил свой доклад Гагарин.
Один из близких друзей Юрия Алексеевича сказал:
— Ты галантен, как француз.
— Что ты! Я тактичен, как русский. В общем?то у меня нет претензий к женщинам. Я прекрасно с ними сосуществую. Ведь у меня в семье их три.
8 марта
Юрий Алексеевич позвонил домой, поздравил дочерей и гостившую в его доме сестру Валентины Ивановны с праздником, отправил поздравительную телеграмму маме в Гжатск.
В середине дня он позвонил в Звездный городок Валентине Владимировне Николаевой–Терешковой и поздравил ее с днем 8 Марта.
9 марта
Гагарин получил разрешение побывать дома, в Звездном.
Вечером пригласил товарищей, чтобы отметить свой день рождения. Достали самовар. Юрий Алексеевич всех угощал ароматным чаем. Он любил гостей, шумные и долгие споры за столом.
Разговор невольно коснулся положения в Чехословакии. Гагарин вспомнил о своей первой поездке в эту страну.
— Однажды мы проезжали село, не помню точно его название. К нам подошел невысокий юноша и повел на кладбище. Над одной могилой на полутораметровой металлической пирамиде была укреплена красная пятиконечная звезда. А под стеклом виднелась маленькая фотография советского сержанта. Ниже подпись:
«Гладков Константин Аполлинарьевич. Родился в 1925 году. Погиб 1.07.45 г.».
— Обратите внимание, — сказал юноша, — он погиб уже после войны. Вот как это произошло.
И Юрий Алексеевич пересказал гостям услышанную историю.
На отшибе стоял небольшой домик. В нем жила молодая женщина. У нее скоро должен был родиться ребенок. В те первые послевоенные дни в лесах и горах Словакии бродили недобитые гитлеровцы. И вот однажды они ворвались в этот дом. Угрожая, фашисты потребовали у хозяйки еды, а когда она отказала, стали ее избивать. Один из фашистов ударил женщину ногой в живот. В это время в селе появился советский сержант. Услышав крик женщины, бросился к дому. Завязалась схватка. Он получил одиннадцать ран, а женщину спас. Фашисты скрылись. Она перевязала своего спасителя–сержанта, а тот, превозмогая боль, шутил: «Смерть не брала на войне, а теперь и подавно не возьмет… Родится у вас сын — назовите Юркой. Хорошее имя. Ах, забыл я, у вас нет таких имен. По–вашему это будет Жорж, наверное?» Женщина, понимая, как ему плохо, кинулась за помощью, а когда минут через сорок вернулась с врачом, он был мертв. В тот вечер у нее родился сын, и его назвали Юрием. Это был тот самый провожатый, молодой чех.
10 марта
Вылет в Москву! В самолете Юрий Алексеевич садится у борта и почти неотрывно смотрит в иллюминатор. Его мысли устремлены в будущее. Новые пуски дали хорошие результаты. Итоги командировки будут обсуждаться с генералом Н. П. Каманиным, и он, Гагарин, внесет свои предложения.
Дома Юрия сегодня не ждали. Пока готовили ужин, Юрий Алексеевич позвонил Валентине. Он хотел немедленно приехать к ней в больницу, но она убедила его побыть сегодня с детьми. После ужина он читал девочкам книжку. Потом разбирал почту.
Почта космонавтов начала свое существование с гагаринских писем.
Она необычна, эта Почта космонавтов, как называют теперь ее официально, и адреса на конвертах тоже необычные: «Министерство космоса», «Союз космонавтов», «Космическая школа», «Дом космонавтики», а то и просто — «Москва, космонавту…»
Письма разные. Но в чем?то все?таки схожие. Наверное, в том, что авторы их с открытым сердцем делятся своими радостями и неудачами, просят совета и дружеской помощи. Вот коротенькое письмо Анатолия Бобранова из Тулы, адресованное Ю. А. Гагарину: «…прошу, в следующий полет возьми меня. Я шофер, может быть буду полезен». Их тысячи, таких писем. А вот письмо совсем другое:
«Много вы получаете писем с поздравлениями за свой полет вокруг «шарика», но я уверен, у вас нет ни одного письма, написанного человеком, лишенным рук. К тому же у меня нет и обеих ног, но зато я имею четырнадцать ран на теле и сильно желаю жить, трудиться. Инвалидность я получил, защищая Родину от фашизма. В 1942 году, под Сталинградом, 17 декабря я в последний раз пошел в бой на своих ногах, держа винтовку в руках. И вот сейчас я инвалид, но это письмо пишу сам, без чьей?либо помощи, пишу вам, открывшим новую эру, эпоху полетов в космос. Спасибо вам, «небесные братья», прославившие нашу Отчизну навечно. Такое не забывается — это история и наша слава!
Спасибо вашим родителям, воспитавшим таких героев. Спасибо вашим женам, поддержавшим вас в столь трудном деле…
Антон Пустозеров».
Рассказывают случай с одним молодым станочником. Работал он спустя рукава, с ленцой. Если уговаривали — обещал исправиться, если ругали — он клялся, что больше так не будет. А сам работал все хуже. Терпение рабочих истощилось. Вызвали станочника на товарищеский суд. Что делать с ним? Кто?то предложил уволить и поставить на этом точку. Тогда поднялся токарь и сказал: «Предлагаю отобрать у него фамилию. Позорит он ее!» Парень побледнел. Он никак не мог ожидать, что услышит такое. И тут, пожалуй, впервые в жизни по–настоящему понял, до чего докатился. Фамилия его была Гагарин.
А письма из?за рубежа? Всех их не приведешь здесь. Вот одно из них:
«Дорогой друг! Сегодня я сел за стол, чтобы написать о своем намерении. Я стар, моя жизнь прошла в скитаниях далеко от Родины. Я ездил из страны в страну, из города в город. Ох и тяжелая эта задача — искать работу. Ныне я гражданин Канады, у меня есть дом, жена, двое детей. Но моя родина — Россия. Мне не избежать этого откровения, честно — ради него я и решил написать тебе письмо. Жаловаться на жизнь не могу. Я ведь сам ее сделал такой.
Мы из Одессы уехали в 1919 году. Почему мой отец бежал за границу — не ясно. Он мелкий торговец, крупного капитала не имел. Если что и было, так связи с черным рынком. За это большевики не стреляли. И все?таки бежал. Мать просила не уезжать, дом ведь здесь, Родина! Отец избил ее, обругал грязным словом, от которого у меня и сейчас горько во рту. Мать умоляла меня остаться, повлиять на отца. Но я был глух к ее мольбам, я хотел во Францию, куда держал путь мой отец. Мать осталась бы, люби меня меньше, а так… утром и она пришла на пароход.
У нас были деньги, доступ в кружки русских эмигрантов, приютившихся в чужом краю. Мать так и не привыкла к этой жизни, часто плакала, страдала по всему русскому и вскоре умерла. Я не мог понять матери, своё пребывание в Париже считал (так думали все эмигранты) временным. Но жизнь эмигранта становилась безвыходной, безнадежной. Кто стрелялся, кто спивался, кто пускался в любовный водоворот.
Потом я уехал в Америку и там узнал о нападении Гитлера на Советский Союз. Америка, пышная, хвастливая, кичливая, испугалась. Гитлер стал реальной угрозой и Америке. Рузвельт протянул руку Сталину. Газеты писали о войне, но дух сообщений о России теперь был другой. Америка просила Россию, заискивала перед ней; с болью ожидая развязки, стал что?то понимать и я. Только Россия могла разбить фашистов. Моя Родина, место моего рождения. Я уехал из США. Победу встретил в Париже. Меня тянуло на Восток, на Родину, но удержала Николь. Она ждала ребенка, ехать со мной не могла и просила не оставлять ее. Мы поселились в Канаде, северо-западнее Монреаля.
Я рассказал о себе все. Я должен был это сделать. Первый раз в жизни я говорю о своем прошлом.
Господин Гагарин! В будущем году открывается выставка в Монреале, все русские с нетерпением ждут встречи со своей Родиной. Я приеду в Монреаль и проведу там несколько дней. Надеюсь, вы будете там. Прошу вас, побеседуйте с моими мальчишками и убедите их вернуться в Россию. Я не вижу для них, да и для себя с Николь, большего счастья, чем возвращение на Родину.
Верю в вашу доброту и надеюсь, надеюсь!
Я не красноречив да и виноват во многом, у вас же чистое сердце и ясный рассудок. Вы всемогущ, люди боготворят вас, и, конечно, в том числе мои мальчишки.
В Монреале я встречу вас в советском павильоне. В руках у меня будет ваш портрет. Мне за шестьдесят, ношу в дни отдыха украинскую рубашку.
С нетерпением ждем встречи.
Преданный Григорий Д.».
Почта приходит каждый день, и каждый день пачка, нет — гора писем для Гагарина. Только за три года (1965–1967) космонавтам пришло 50 914 писем, и из них 15 386 — Юрию Гагарину.
11 марта
Рано утром Гагарин обходит Звездный городок. Нет в нем, как в других городах, длинных проспектов, грандиозных архитектурных ансамблей, не славится он и памятниками старины. Очень молод: родился около пятнадцати лет назад в одном из живописнейших уголков Подмосковья. Но в нем есть все, что в каждом городе. Служебные корпуса, жилые дома, Дом культуры, школа, магазин… И ко всему этому Юрий имел отношение. Он заложил первый камень в фундамент детского сада. Вместе с проектировщиками выбирал место для Дома культуры. По его предложению руководство и коммунисты городка создали музей.
— Давайте, — обратился он к коммунистам, — создадим свой музей. Это будет своеобразным отчетом о нашей работе, да и вообще нужен ведь музей — для нас, для истории, для молодого пополнения.
Ныне в музее более трех тысяч экспонатов. Это подарки, которые космонавты получали во время своих поездок. Подарки от рабочих, земледельцев, глав государств и правительств, общественных организаций всех континентов нашей планеты. В них, безусловно, выражение любви и признательности Советскому Союзу, признание приоритета нашей страны в освоении космического пространства.
У каждого экспоната своя история, свой путь в музей. Летчикам–космонавтам Павлу Беляеву и Алексею Леонову национальный герой Греции Манолис Глезос вручил подарок, изготовленный им в тюремных застенках. Много месяцев, изо дня в день, из цветной соломки он складывал орнамент на темы древних мифов своего народа.
Большое место в музее занимают реликвии покорителей космоса, фотографии и альбомы, подарки и сувениры, картины и личные вещи, принадлежавшие героям космоса или побывавшие вместе с ними в звездном полете. Планшет Юрия Гагарина. Коробка карандашей, каждый из них связан друг с другом длинными прочными нитками, — этими карандашами Алексей Леонов рисовал в полете космические пейзажи. Сюда, в этот музей, собрали все, что связано с историей коллектива, в котором живут и трудятся, готовятся к стартам наши космонавты.
…Прогулка по Звездному городку придает Юрию бодрости. Первый день работы после командировки будет очень напряженным.
На совещании у начальника центра подготовки космонавтов Юрий Алексеевич докладывает о проделанной работе на космодроме. Дает оценку действиям ряда лиц, вносит предложения.
В середине дня выезжает в Москву для доклада об итогах командировки генерал–полковнику авиации Каманину. Генерал — наставник космонавтов, Герой Советского Союза, человек легендарной судьбы, стремится передать опыт, знания, традиции первых советских авиаторов.
От него Гагарин едет в больницу.
Юрий и Валентина украдкой выходят из больницы, садятся в машину и едут по Москве. День солнечный, уже чувствуется весна. Юрий рассказывает жене о своей поездке. В больницу возвращаются вечером. Гагарин, смущенно улыбаясь, говорит дежурному врачу:
— Простите, пожалуйста. Я показал Валентине весеннюю Москву.
— Пожалуйста, Юрий Алексеевич. Мы предусмотрительно открыли ближнюю дверь.
Вот так да! А он выходил украдкой. Спасибо врачам.
12 марта
Юрий Алексеевич готовит завтрак. Дочки помогают. После завтрака вместе составляют распорядок дня.
Днем Гагарин проходит медицинский осмотр: к полетам допущен. Торопится, чтобы успеть на предварительную подготовку. Изучает упражнения, читает наставление, последние директивы… Как он хочет летать! Просит освободить его пока от всех других нагрузок.
В 15.00 звонит члену Военного совета начальнику политического управления ВВС генерал–лейтенанту авиации Н. М. Морозу. Просит разрешения не присутствовать завтра, в качестве гостя, на партийной конференции Ленинградского района Москвы, потому что предстоят полеты. Генерал Мороз разрешил, но посоветовал позвонить в райком партии.
Вечером в дневнике Гагарин записал:
«Нет у меня сильнее влечения, чем желание летать. Летчик должен летать. Всегда летать».
13 марта
Летный день. После построения Юрий Алексеевич идет к самолету. Двухместный истребитель, бортовой номер — 18. Короткий тренаж в кабине. Погода благоприятствует. Видимость — 2 километра, высота облачности — не ниже 200 метров, скорость ветра у земли — 15 м/сек. Дует «боковичок», Гагарин летит по кругу, затем совершает контрольный полет в закрытой кабине.
Юрий очень доволен сегодняшним днем. Налет за день 1 час 52 минуты. На старте читает выпущенный боевой листок: «Гагарин на пути к звездам!» Ему приятно, что товарищи радуются за него. Перерыв в полетах, кажется, не очень отразился на его подготовке.
Вечером звонит Валентине: «Я снова летаю!»
14 марта
Гагарин в своем кабинете. Заполняет документацию.
Звонит в Дом культуры подполковнику И. С. Ульянову и просит оставить два билета на концерт Шурова и Рыкунина.
Гуляет с Галей и Леной. Забрели в лес. Пришли мокрые, в снегу.
Вечером на концерте сидит, как всегда, в девятом ряду на четырнадцатом месте. Рядом свободное кресло. Подполковник Ульянов спрашивает:
— Юрий Алексеевич, зачем вы купили два билета?
— Я один не хожу на концерты. Валентина всегда со мной.
Концерт Гагарину нравится. После концерта он поднимается к артистам и сердечно благодарит их за выступление. Они приглашают его сфотографироваться.
15 марта
В политотделе обсуждается план подготовки ко Дню космонавтики.
Вечером он беседовал с Борисом Большовым, к которому относится с большой симпатией. Кажется, Гагарин первый заметил в Большове огромный заряд энергии, способный привести к подвигу.
16 марта
Утром полковник Гагарин провел совещание руководящего состава центра подготовки космонавтов.
Галя и Лена уговорили пойти в кино, а после ужина стали готовить маме подарки, которые отвезут завтра в больницу.
17 марта
Празднично одетые Юрий, Лена и Галя сели в машину и поехали к Валентине. В Москве купили цветы, подарки. Юрий рассказал жене новости и, конечно, снова заговорил о своих полетах. Валентина одобрила его настойчивость. Она хорошо понимала состояние мужа и знала, что вслед за тренировками на самолете непременно должен последовать новый полет в космос.
Разве может Юрий не летать?
Домой приехали к вечеру. Девочки радовались встрече с мамой, Лена села за пианино.
Взялся за дневник. Записал разговор с женой, события, которыми были так богаты эти дни. Дневник Юрий вел не для памяти. В нем он записывал интересные разговоры, свои размышления, впечатления о новых знакомых. Не раз в дневнике он строго, пристрастно делал разбор собственного поведения, давал оценку своим поступкам. К сожалению, вел записи непоследовательно. Частые командировки, зарубежные поездки, служебная занятость не давали возможности ежедневно заполнять дневник.
18 марта
До обеда Гагарин готовился к следующему летному дню. В 15.00 собрался партийный актив Звездного городка, который расмотрел вопрос о роли коммунистов в овладении новыми космическими программами. Выступали руководители, космонавты, врачи, инженеры, ученые. В перерыве Юрий сказал товарищам:
— Грандиозно, захватывающе, интересно. Какие гигантские перспективы в освоении космоса! На очереди исследование океана. Подводный мир прекрасен, фантастически красив, мы стремимся подняться все выше, а акванавты — спуститься ниже. Мы в космосе собираемся строить лаборатории, дома, а акванавты в глубинах морей и океанов — собирать города.
Неуемная натура Гагарина стремилась в неизведанное.
19 марта
Снова Юрий Алексеевич совершил полет по кругу, контрольный — по маршруту, в зону — на отработку техники пилотирования. Оценки за полет все отличные.
Вечером читал роман Джозефа Хеллера «Уловка-22». Очень смеялся. На листке написал:
«Роман превосходный. Ребятам надо почитать. Обязательно. Что у нас? Геннадий Семенихин закончил роман «Космонавты живут на Земле». Хорошо бы перенести его на сцену».
20 марта
Утром Юрий просмотрел почту, подписал ряд документов, обсудил некоторые неотложные вопросы.
На предполетной подготовке еще раз внимательно познакомился с упражнениями, которые ему предстояло выполнить в полете на двухместном истребителе «УТИ-МИГ-15» под номером 19. В 13 часов 36 минут вылетел в зону. Полет продолжительностью 30 минут стал еще одной ступенькой к самостоятельному вылету.
В ожидании следующего вылета он подошел к подполковнику Георгию Петровичу Гришину.
— Как дела, комиссар? — улыбнулся своей неповторимой улыбкой. — У вас прекрасная наглядная агитация на полетах, а все говорите, что нет хорошего художника.
— На полеты, Юрий Алексеевич, мы берем всегда самое лучшее.
— Вижу. Молодцы! Полеты — это самая важная наша работа.
Гагарин медленно пошел вдоль стартовой. Лозунги, плакаты, боевые листки, выписки из Наставления, фотогазеты — все это красочно отражало боевую учебу личного состава части. Юрий Алексеевич останавливался, внимательно читал и, если у него не было замечаний, шел дальше. Под конец заметил:
— А знаете, Георгий Петрович, вы никак не отразили прекрасную работу старшего техника–лейтенанта Реута. А ведь он, пожалуй, лучший в полку!
— Вы правы, Юрий Алексеевич, — согласился подполковник Гришин.
Последний полет в этот день завершился уже в пятом часу вечера. За день налетал 2 часа. Доволен: дела идут хорошо.
21 марта
В 10.00 в служебном кабинете Гагарина собрались инженер–полковник В. С. Серегин и инженер–подполковник Е. Д. Черкасов. Развернут перспективный план строительства Звездного городка. Продуманы все детали предстоящего разговора с генерал–полковником Комаровским относительно благоустройства Звездного. В одной машине выехали в Москву.
В приемной генерал–полковника А. Н. Комаровского задержались. Секретарь генерала Галина Николаевна Королева протянула Гагарину его фотографию.
— Подпишите, пожалуйста. На память моей дочке, Наташе. Скоро у нее день рождения, это будет для нее лучший подарок.
Юрий Алексеевич достал ручку, задумался, потом написал на снимке свои добрые пожелания Наташе.
— А каким числом датировать?
Галина Николаевна, счастливая от неожиданного подарка для дочери, ответила, не раздумывая:
— Да все равно. Любым числом.
— Когда у нее день рождения?
— Первого апреля.
Гагарин поставил дату: 1. 4. 1968 года.
Генерал–полковник Комаровский внимательно выслушал Гагарина и обещал помочь.
Выйдя из кабинета генерала, Юрий Алексеевич пожал руку подполковнику Черкасову. Ему нравился этот энергичный офицер, отдающий много сил строительству Звездного городка, созданию тренажных павильонов, лабораторий, жилых домов. Нелегка должность заместителя командира по материально–техническому обеспечению, круг его обязанностей безграничен, но Черкасов неутомим, любит свою работу. Черкасов видел, что Юрий Алексеевич очень доволен встречей с генералом Комаровским. И, словно угадав ход мыслей Черкасова, Гагарин сказал:
— Помните, Евгений Дмитриевич, как Главный маршал авиации Вершинин говорил о нашем городке? Он хотел видеть Звездный городок городом будущего!..
В жизни Гагарина Главный маршал авиации Константин Андреевич Вершинин сыграл особую роль. Весной 1960 года Главнокомандующий ВВС принял в своем кабинете группу молодых летчиков, только что отобранных для подготовки к полету в космос. Константин Андреевич вышел к ним из?за стола, поздоровался с каждым летчиком, внимательно рассматривая молодых, стеснительных ребят, старших лейтенантов авиации. Они впервые оказались на такой встрече, впервые с ними говорил главком. Гагарин, Шанин, Леонов и другие сильно волновались. Константин Андреевич понял их состояние и все же сразу стал говорить о главном.
— Вам предстоят большие и важные дела. Новы ведь не из трусливого десятка, правда? Я в авиацию ушел в 1930 году из пехоты. А в космонавты вы идете из авиации. Это родственная профессия. Вот вы, — Вершинин обратился к Гагарину, — не боитесь полететь к звездам?
— Никак нет, — ответил тот.
— А ведь кто?то из вас полетит первым!..
22 марта
Летный день. Юрий летает с подполковником Александром Устенко. Устенко — опытный летчик, много лет испытывает самолеты, считает себя учеником полковника Владимира Серегина и очень этим гордится. Устенко знает, что скоро Гагарину будет разрешен самостоятельный полет, а поэтому особенно придирчиво проверяет технику пилотирования, посадку. Гагарин работает четко, фигуры выполняет с изяществом. Оценка отличная.
Ему доставляет удовольствие быть предельно точным. Не для похвалы он так старался. Он не имел права быть последним, даже средним. Мог быть только лучшим.
Был солнечный день, таял снег, Юрий ожидал второго в этот день полета. В домике собралось много народу, разговаривали, шутили.
23 марта
Гагарин едет к генерал–полковнику авиации Н. П. Каманину.
— Очень высокий темп, Юрий Алексеевич, — говорит генерал. Он, видимо, тревожится, чтобы не было перегрузок.
— На то мы и космонавты, чтобы выдержать перегрузки, — угадав его мысль, отшутился Юрий Алексеевич.
Николай Петрович хорошо знал волю и одержимость Гагарина. Он видел его на тренировках, знал, что Юрий всего себя отдавал работе. Генерал не собирался отговаривать Гагарина от полетов, а значит, и от подготовки к следующим стартам. Он и сам, окажись на месте Гагарина, никогда бы не перестал летать…
Юрий Алексеевич едет в больницу. Беседует с врачами о самочувствии Валентины. Заезжает к Евгению Анатольевичу Карпову. Гагарин дружите этим образованным человеком. Карпов был первым командиром космонавтов, он их учил, готовил к полету, не имея ни опыта подготовки, ни разработанной программы. Ведь все только начиналось. Все они: космонавты, ученые, медики, командиры — были первыми. А первым всегда труднее.
На сей раз к Евгению Анатольевичу вопрос особый, глубоко личный: как помочь Валентине?
24 марта
Юрий Алексеевич, Галя и Лена отправились в больницу. С разрешения врача Гагарины едут кататься по Москве, а потом поедут в Звездный городок. Валентина говорит, что чувствует себя хорошо, что врачи обещали скоро выписать. Юрий рассказывает ей о полетах. Незаметно он увеличивает скорость. Ведет машину ловко, сноровисто.
— Юра! — предупреждает Валентина.
Юрий улыбнулся, но тут же уменьшил скорость. Валентина вспомнила, как однажды он проехал под красный свет. К нему подошел милиционер. Юрий стал извиняться.
— Да что вы, Юрий Алексеевич! — сказал находчивый милиционер. — Да ездите вы свободно, как в космосе. Наша задача — вас охранять.
Дома, в Звездном городке, Валентину ждали гости. Ее сестра хозяйничала, накрывала стол. Тут же был и брат Юрия Валентин. Вскоре приехали корреспонденты «Огонька» Алексей Голиков и Дмитрий Ухтомский. Это короткое интервью было условлено раньше. Пришел Алексей Леонов. Принес набор инструментов и чехол для ружья. Ко дню рождения мужа Валентина купила ему ружье, которому он очень обрадовался.
— Вот это да! Шестизарядный дробовик. Пропала вся дичь и живность. Мы с Алешей собираемся на уток.
25 марта
С утра полковник Гагарин присутствует на занятиях по марксистско–ленинской подготовке. После занятий звонит в МГК КПСС и уточняет: где и когда можно зарегистрироваться ему как делегату XIX городской партийной конференции? Звонит генерал–полковнику авиации Павлу Степановичу Кутахову. Просит принять его.
К Гагарину приходит инженер–полковник Владимир Сергеевич Серегин с документами. Разговор очень важный, он занимает много времени. Между Гагариным и Серегиным установились отношения, которые обычно бывают между двумя незаурядными людьми. Полковник Серегин был скромным, тактичным, образованным офицером, он имел большой житейский опыт и отлично ладил с людьми. Еще на фронте научился не просто приказывать подчиненным, а своими действиями убеждать их в необходимости выполнить приказ. Не без влияния Каманина, Горегляда, Серегина, а также многих других командиров и политработников проходило формирование характера Юрия Гагарина, у них он учился руководить людьми.
26 марта
Полковник Гагарин выехал в Москву. В издательстве «Молодая гвардия» он встретился с редактором книги «Психология и космос», верстку которой закончил читать. Расписался и поставил дату «25 марта 1968 года». В комнате редактора собрались сотрудники, Юрий Алексеевич поздравил всех с завершением работы над книгой.
— Переквалифицируйтесь, Юрий Алексеевич, в писатели, — предложил кто?то.
— Что ж, можно! Вот только потренироваться надо. — И тут же совсем серьезно сказал: — Труд писателя чрезвычайно сложен. Он, пожалуй, сродни труду космонавтов. А то и еще сложнее.
По инициативе ряда журналистов в агентстве печати «Новости» готовился сборник «В 2017 году». Книга прогнозов В своем очерке «Ступени во Вселенную» Юрий Алексеевич писал: «Если прогрессивное человечество объединит свои усилия, то я верю, что людям тогда удастся построить первые ступени в космос, а может быть, добраться и до Марса. Немало добра дало бы такое дружеское освоение космоса и для сугубо земных дел, например для активного воздействия на климат нашей планеты».
До встречи с генерал–полковником авиации Кутаховым оставалось еще несколько минут. Гагарин зашел к генералу Каманину. В политическом управлении ВВС встретился с генералом Чугуновым, подробно доложил ему о своих проектах. Николай Васильевич Чугунов осведомился о здоровье Валентины, пожелал ей быстрейшего выздоровления. Генерал Кутахов к назначенному времени был в кабинете. Гагарин, Серегин, Черкасов представились первому заместителю Главнокомандующего ВВС. Генерал Кутахов интересовался жизнью космонавтов, их подготовкой, подробно расспросил о работе. Из главного штаба ВВС Гагарин поехал в больницу.
В 15.00 Юрий был на предварительной подготовке к полетам. Затем вернулся в свой служебный кабинет, прочел почту, документы, вызвал для беседы товарищей. В настольном календаре написал:
«27 марта — полеты, телевидение — «Огонек» ко дню космонавтики в 17.00.
28 марта — побывать у Вали. Дворец съездов — 100–летие А. М. Горького».
Утомленный, но довольный прожитым днем, Юрий медленно шел домой. Останавливался, глубоко вдыхал мартовский воздух. Мял в руках снежок.
Вечер провел с детьми. Спать лег рано. Завтра снова полеты.
27 марта
В 10.00 майор Лев Вялых доложил генерал–майору авиации Чугунову о том, что дежурство сдал. Я, стоявший поодаль, сделал шаг вперед и доложил, что дежурство принял. Выходя из кабинета генерала, Вялых пожелал мне спокойного дежурства. Спокойное дежурство… Редко оно бывает спокойным. Но пока было относительно тихо. Трещали телефонные аппараты, выходили и входили офицеры управления, иногда справлялись: «Как там?» — указывая на плотно прикрытые двери кабинета генерала Чугунова.
В рабочей тетради дежурного я прочитал записи, оставленные моим предшественником майором Вялых: «1. Передать билеты в Звездный городок на торжественное заседание, посвященное 100–летию со дня рождения А. М. Горького (напомнить Гагарину — выступает)». Потом шли пункты второй, третий, четвертый… Обычные задания дежурному. Время летит стремительно, поручения следуют одно за другим.
И вдруг сообщение: «Исчезла на локаторе отметка самолета Гагарина».
Время, кажется, остановилось. Стало тихо в комнате, коридорах. Никто не входил и не выходил. Тишина стала нестерпимой, хотелось рвануться, что?то делать, но только не сидеть, не смотреть ошалело на телефон, принесший такое известие. На мгновение выглянуло солнце. Потом за окном о металлический карниз стукнула капля — начал таять снег.
Почему нет связи с Гагариным? Что случилось? Тянулись томительные часы надежды. Включены дополнительные радиолокаторные средства, в воздух подняты поисковые вертолеты, комплектуются оперативные отряды, на аэродром одна за другой выезжают «Чайки», ЗИМы, «Волги».
В 16.00 полковника Сушина и меня вызвал генерал Чугунов.
— Вот личные дела, — сказал он, — надо писать биографические справки.
Мы видели, как тяжело генералу говорить, отвечать на бесконечные телефонные звонки, брать в руки личные дела Гагарина и Серегина и давать указания полковнику Сушину и мне подготовить соболезнование Валентине Ивановне, родителям Юрия Алексеевича, Таисии Степановне Серегиной, родителям Серегина…
Звонит телефон. Наверняка сейчас кто?то спросит: «Это правда?» И этому человеку нужно ответить. Перед глазами, как живая, светилась улыбка Юрия. Беру телефонную трубку.
— Вас слушает дежурный…
— Говорит капитан второго ранга Кучеров. Я хотел связаться с Юрием Алексеевичем Гагариным и сообщить ему, что буду встречать его у двенадцатого подъезда Дворца съездов. Алло, алло…
Что я мог ему сказать?
— Я слушаю вас…
— Я хотел бы связаться с Гагариным.
— Можно перенести все на завтра?
— Можно.
В комнату стремительно вошел полковник Борис Александрович Котт. Он принес письмо, полученное от одной из американских нотариальных контор. В письме сообщалось, что созданное в США акционерное общество готово рассмотреть просьбу мистера Гагарина в случае, если он захочет приобрести земельный участок на Луне. Разумеется ему, как первому космонавту, предоставляются льготы.
— Давай сейчас позвоним Юрию Алексеевичу, — предложил Борис Александрович. — Пусть посмеется.
— Нет, сейчас не стоит…
Я отвел глаза. Пока я не мог сказать правду.
Полковник ушел. А мне надо выполнять поручения генерала Чугунова. Но я никак не мог сосредоточиться, не мог привыкнуть к той мысли, что Юрия уже нет. Он ждал сегодняшний день — он должен был лететь самостоятельно и придавал огромное значение этому первому после большого перерыва полету. Утром к нему подошел подполковник Гришин. Он давно уже собирался взять у Гагарина автограф. И вот, наконец, сегодня он принес Гагарину книгу «Дорога в космос».
— Подписать? — Юрий Алексеевич возвратил книгу. — С удовольствием подпишу, но только после самостоятельного вылета.
Гагарин попросил разрешения у техника, сел в кабину и провел самостоятельный тренаж. А в это время шла разведка погоды. Командир части собрал личный состав, дал последние указания на полеты. На «спарке» после Юрия Гагарина должен лететь Андриян Николаев. Он находился в домике, когда Юрий собирался идти к самолету. Андриян видел, как Юрий направился к выходу и вдруг остановился: «Документы не взял. Всякое может быть, вдруг пригодятся». Вернулся, сунул в карман куртки удостоверение личности, вынул талоны на питание. Опять убрал их в карман, улыбнулся, сказал:
— Пригодятся, если сядем на вынужденную.
Андриян Николаев стремительно преградил Гагарину дорогу:
— Юрии Алексеевич, можно сейчас я полечу? А вы потом, несколько позже…
Юрий снова улыбнулся. Но как?то холодно, без обычной лучезарности. Андрияну показались странными и эта улыбка, и озабоченность, неожиданно появившаяся на лице друга, и он повторил настойчиво:
— Разрешите мне первому лететь?
— Понимаешь, нельзя, — тихо сказал Юрий, пожав руку друга. — Лететь должен я. На нас с тобой, Андриян, смотрят, каждая наша ошибка непростительна.
Широко, как прежде, по–гагарински, улыбнулся, в глазах появились задорные огоньки, и вышел на улицу.
Сегодня утром, когда автобус уже выруливал на дорогу, Гагарин вспомнил, что забыл пропуск. Попросил, чтобы остановили автобус, извинился. Его отговаривали: кто же тебя не знает, кто будет спрашивать пропуск?! Он был непреклонен: «Должен быть порядок». Гагарин вернулся с пропуском через пять минут.
Через несколько минут Гагарин и Серегин поднялись в воздух…
Всего в нескольких десятках километров от аэродрома жители совхоза Новоселово привычно начинали свой трудовой день. Пенсионер Николай Иванович Шальнов, уважаемый на селе человек, в прошлом учитель, в это утро вышел на прогулку. На улице было тихо. Николай Иванович уловил гул самолета. Видимо, он был где?то высоко в небе, за облаками. Звук приближался и то становился густым, сильным, то удалялся и становился похожим на равномерное гудение жука. Вдруг Николаю Ивановичу показалось, что самолет загудел где?то совсем близко. Учитель поднял голову и увидел, как из облаков с ревом выскочил истребитель и, легко покачивая крыльями, как по наклонной горке,, пошел к земле. Шальнов подумал, что с самолетом что?то произошло, что через несколько секунд может быть катастрофа. Если бы можно было что?то сделать, помочь, остановить! Но самолет неумолимо шел к земле. Потом вроде бы самолет на некоторое время обрел прочность. И даже, подняв нос, стремился уйти в небо. Но вот он пролетел почти над домом Шальнова и, подобно урагану, со свистом и диким ревом, ломая верхушки берез, врезался в лес.
Услышав взрыв, в кабинет директора совхоза Иванова сбежались люди.
— Срочно направить к месту падения трактор!.. Соедините меня немедленно с Москвой! Вызов экстренный!.. Лыжников — к месту падения!..
Иванов звонил, отвечал на звонки, но он и сам еще не знал, какой упал самолет, что случилось с летчиком. Он надеялся, что, может быть, успеют помочь им.
Над деревней на небольшой высоте пролетели вертолеты. Они вели поиск. Оцеплен район катастрофы, идет фотографирование, исследуются обломки, группа солдат ведет раскопки. На брезент складывается каждый агрегат, даже малейшие детали от разбившегося самолета. Производятся замеры их, взвешивание.
Теперь оставалось только точно определить: почему произошла катастрофа? Отказ техники? Нет. Инженеры убедительно доказали, что двигатель работал. Показания замерших стрелок приборов говорили о том, что все системы работали нормально.
Стало холодно. Подул резкий ветер. Все работали молча, сосредоточенно. Иногда собирались в кружок, перекурить. Тихо говорили о Юрии Алексеевиче. Говорить было тяжело…
Бывает так, что в памяти встает из прошлого какая-то одна картина и, живая, стоит перед тобой в мельчайших подробностях.
…3 декабря 1967 года мы с Гагариным встретились в Звездном. Было тихо, шел снег. В коротком пальто, сунув руки в карманы, Юрий Алексеевич медленно шагал впереди.
— Знаешь, — сказал он вдруг, — как мало времени отведено нам на жизнь. Сейчас с удовольствием бы снова раскрыл заветные страницы Толстого, Тургенева, Шолохова. У них — жизнь, настоящая жизнь. Иногда я остро чувствую, что мало читаю художественной литературы, — на одном дыхании закончил Гагарин. — Очень много работы. Я ведь хочу еще разок слетать в космос.
Юрий Алексеевич остановился и зачарованно посмотрел вокруг. Деревья оделись в пушистый снег. Лицо Гагарина стало сосредоточенным.
Мы заговорили о профессиях, об увлеченности людей своей специальностью.
— Космонавт, — сказал Юрий Алексеевич, — это уже профессия. Может быть, и не самая тяжелая из всех существующих профессий, но, бесспорно, требующая большого упорства, выдержки, воли, хладнокровия и мужества. Безукоризненное знание целого ряда наук и приобретение на их основе твердых навыков — без этого профессия космонавта немыслима.
— Наука доказывает, что космонавт — профессия древняя, — вставил я.
— Меня не обидишь. — Гагарин улыбнулся. — Знаю, к чему ты клонишь. Ты сейчас станешь доказывать, что на Земле были пришельцы других миров. Если бы это было так, я бы охотно уступил первенство. Но не уверен, что нашу Землю посещали обитатели других миров. Скорее всего — это просто–напросто человеческая мечта, фантазия. Как?то я читал корреспонденцию о якобы имеющемся на нашей Земле космодроме…
Я также помнил это газетное сообщение. Газеты извещали мир о том, что в северо–восточной части Африканского континента, неподалеку от Файюмского оазиса, на ровной, как стол, площадке обнаружен каменный монолит со следами, отдаленно напоминающими упоры для пуска ракеты. Каждый день газеты сообщали одну новость ошеломляющее другой. Досужие репортеры спешно искали свидетелей происшествия. И нашли. В аравийских песках отыскали папирусы, в которых якобы сообщалось о том дне, когда нашу Землю посетили пришельцы с других планет. Потом стали находить металлические детали, химический анализ которых показал, что на Земле таких сплавов не знали. Нашли радиоактивный песок.
Тогда я подумал, что внимание людей к доселе неизвестному оазису подогревалось тягой человечества к космосу, стремлением преодолеть земное тяготение.
И вот в космосе Гагарин. Сенсация века, эпохальное событие заслонило все прогнозы археологов, искателей неизвестного.
Прошло несколько лет. Мир обогатился знаниями орбитальных полетов, стартами на Луну, Венеру, Марс, и снова всплыли предположения о посещении Земли инопланетянами.
— Мы теперь знаем намного больше о космосе, а поэтому обязаны относиться строже к такого рода версиям, — заключил Гагарин.
…Люди не могут, не хотят примириться с мыслью, что Гагарина нет. Тысячи писем от парней с просьбой зачислить в отряд космонавтов. Особенно много таких просьб от пионеров. Выражая их мнение, Центральный Совет Всесоюзной пионерской организации имени В. И. Ленина писал:
«…Он был нашим большим другом. Мы встречались с ним на сборах в Артеке, тесной толпой окружали в школах и дворцах пионеров. Мы и сейчас слышим его голос, видим его улыбку, вместе с ним всматриваемся в непокоренные звезды. В каждом из нас живет его улыбка, мечта, мужество.
Нас миллионы. И каждый из нас всегда готов продолжить полет, начатый пионером космоса».