ГЛАВА XII. ПОЛЕТ ОКОНЧЕН

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ГЛАВА XII. ПОЛЕТ ОКОНЧЕН

Весь мир в казахстанской степи! — Сауна по-байконурски. — Митька собирает чемодан. — Здравствуй, Венгрия! — Новые гости «Салюта». — Где предел у предела? — Космос принадлежит всем!

Мы стоим возле черной, опаленной машины, в белых скафандрах, улыбаемся, довольные. Я пишу мелом на обшивке корабля: «Спасибо!» Берталан пишет то же самое по-венгерски. Расписываемся.

— Так интересно было работать и так жаль, что все это уже позади! — говорю корреспондентам.

— Не хотелось расставаться с «Салютом»,— признается Берталан Фаркаш,— мы очень подружились с ребятами. И к невесомости я привык.

И для Берталана, выросшего среди яблоневых садов Венгрии, и для меня, привыкшего к весенним разливам Клязьмы, к вишневым садам Вязников, эта степь сейчас — самое дорогое место на нашей планете. Это то, с чем мы связывали в полете понятие «родная земля». С волнением мы вглядывались там, в космосе, вниз, зная, что где-то в джезказганской степи нас ждут объятия друзей. А отсюда люди смотрели в небо, ждали оранжевой вспышки нашего парашюта.

Солнце багровым диском медленно погружается за горизонт. Вечереет. Очень немного светлого времени остается сегодня на нашу долю! А так хочется все рассмотреть! Окрестности гостеприимного Джезказгана окрашены в самые разнообразные цвета первых дней лета — от оранжевых и серых оттенков пустынной почвы до нежно-зеленых там, где пробилась такая желанная и недолговечная здесь трава.

Здешние места мне знакомы по предыдущим посадкам. В первый раз меня и моего командира Георгия Шонина встречали 16 октября 1969 года на вспаханном, чуть припорошенном первым снегом поле в 180 километрах северо-западнее Караганды. Потом здесь же нас с Алексеем Леоновым приветствовали после первого в истории международного полета с американским «Аполлоном». Это было 21 июля 1975 года в ковыльной, знойной, выжженной солнцем степи в 54 километрах северо-восточнее Аркалыка.

Вот и теперь радушно встречает нас казахстанская земля! Жадно вдыхаем воздух. С удовольствием принимаем поздравления друзей, руководителей партийно-правительственной делегации Венгерской Народной Республики. Отвечаем на первые вопросы советских журналистов и их коллег из братских стран. Конечно, после невесомости, пусть и не такой уж длительной, нас покачивает... Да и накопившаяся за дни полета усталость сказывается.

...Поздний теплый вечер. В Москве только-только кончают работу, а здесь уже готовятся ко сну. Тем не менее в Джезказганском аэропорту очень много народу. Несмотря на поздний час, сотни тысяч людей с цветами, транспарантами ждут наш экипаж, прилетающий с точки посадки. Краткий, взволнованный, яркий митинг, искренние поздравления. Еще один международный полет завершен, впереди новые старты, новые радостные встречи!

Как я узнал потом, в это самое время в моих родных Вязниках, что во Владимирской области, тоже состоялась праздничная демонстрация. Многие жители этого небольшого городка собрались на центральной площади. Там с заочным приветствием к нам обратились знатные люди города, друзья, знакомые. Были мои отец и мать, сестра Галина и ее муж Володя Тарасевич — они всегда приезжают к родителям в дни моего возвращения из космоса: для поддержки.

По традиции на космодроме нас встретили хлебом-солью. Берталан отломил кусочек, обмакнул в соль и счастливо улыбнулся. Нас окружили девушки с букетами бархатных роз, а в парке, возле гостиницы, запели соловьи...

Вот и снова дома, на Земле!

— Хорошо бы сегодня вообще не проводили никаких медицинских обследований,— сказал я. — Мы же чувствуем себя нормально, во всяком случае, самочувствие соответствует перенесенным нагрузкам.

Увы, порядок один для всех. А потому сразу же после короткого ритуала встречи мы попали в руки врачей, затем — пробная тренировка на тренажере по сближению. Надо сказать, что, хотя все операции мы провели в состоянии усталости, результат оказался даже лучше, чем до полета. «Второе дыхание» пришло — от чувства удовлетворения только что закончившимся полетом.

На космодроме час ночи. Звоню по телефону домой, в Москву. Первый вопрос, конечно, как дела, как дети?

— Дети в пионерском лагере, но встречать на аэродром они приедут,— говорит Людмила. — Дома все в порядке, полно гостей.

Из разговора узнаю, что там Алексей Елисеев, Николай Рукавишников, Александр Иванченков, а также много товарищей по работе, среди них те, кто еще не летал. Но и им предстоит в недалеком будущем отправиться в космос.

Чувствуется, веселье в разгаре!.. Ну что же, молодцы! Это ведь их праздник, они много сделали, чтобы настал этот день. Обмениваемся впечатлениями: хочется хотя бы несколькими фразами перекинуться со всеми. Давно все-таки не разговаривали вот так, на Земле, пусть даже по телефону.

Поздно ночью по местному времени закончились медицинские обследования, и врач Иван Резников великодушно отпустил нас в баню — в гостиничную сауну с бассейном. После восьмидневного перерыва это редкостное наслаждение! На полках Олег Макаров, Володя Аксенов, Леонид Кизим — они прилетели на космодром для подготовки к предстоящему космическому полету. Мы и здесь не можем сдержать восторга: рассказываем им о станции, о своих впечатлениях, но вскоре полностью отдаемся парилке, и потом прохладной воде бассейна!.. Вот когда действительно ощущаешь прелести жизни, радость от таких простых, естественных вещей, как вода, свежий воздух, земля...

На следующий день нам предстояла первая после приземления пресс-конференция.

— Как вам спалось в первую ночь на Земле?

— Прекрасно,— отвечаю. — Проспал семь часов и ни разу не проснулся. Даже космос не снился! И Берталан подтверждает:

— Я тоже отлично спал. Правда, утром удивился, что сплю не на потолке...

— Берталан, когда мы наблюдали за вашей работой, нам показалось, что вы легко освоились с невесомостью. Так ли это?

— Я бы не сказал, что в первые часы чувствовал себя хорошо. Прилив крови к голове ощущался. Спрашивал Валерия, контролировал свои впечатления... Командир меня подбадривал, уверял, что все будет нормально. Я успокоился и в общем-то действительно быстро адаптировался.

— Ваши впечатления от космических пейзажей?

— Все прекрасно! Горы, облака, океаны... А как красива космическая ночь! Звезды!.. Но самое незабываемое — то, что я видел Венгрию из космоса!

— Над родиной Берталана,— добавляю я,— мы должны были пролетать ночью. По плану был сон. Но Берталан не лег: сидел у иллюминатора и был вознагражден...

— Я видел созвездия городов, пунктиры огоньков на дорогах,— рассказывает Берталан,— а в последний день удалось полюбоваться родиной и днем.

— Как вы расстались с «Днепрами»? Как чувствуют себя Попов, Рюмин?

— Мы за это время очень привыкли к ним,— отвечаю я,— сработались. Конечно, расставаться было грустно. Они соскучились по Земле, дому, родным. Но чувствуют себя хорошо, адаптировались отлично. Работают, продолжают программу. Мы легко вписались в распорядок дня и рабочий ритм. Работали дружно, слаженно. Сказались и тщательная подготовка, и настрой хотя и на короткую, но напряженную программу.

...В память о новом полете аллея космонавтов на космодроме, начатая с деревца, посаженного Юрием Гагариным, пополнилась еще одним — деревом Берталана Фаркаша. На космодроме жара, сильно печет солнце, но около аллеи день и ночь журчит ручей. Деревья дружбы, словно памятники, скромные, но трогательные памятники космических полетов, украшают площадку около гостиницы «Космонавт», на первом этаже которой живем теперь мы с Берталаном.

У каждого небольшой, но уютный двухкомнатный номер. В прихожей стоит холодильник, рядом — ящик с соками, с фруктовой водой. На столе в холле — стопка газет. Сегодня везде на первых страницах сообщение ТАСС о возвращении нашего экипажа. Далее — Указы Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза Берталану Фаркашу и награждении меня орденом Ленина...

9 июня. Девять часов вечера. Только что сообщили, что рано утром завтра мы вылетаем в Москву. В девять утра по московскому времени митинг в Звездном городке, а в одиннадцать нам уже надо быть в Кремле. Времени на сборы не остается, а стол еще завален конвертами, открытками, фотографиями — их целые сотни, и все нужно подписать! Правда, с автографами у меня случалось куда тяжелее. После полета «Союз» — «Аполлон» мне надо было подписать пять тысяч конвертов! Я это сделал в несколько приемов. Длительная и очень утомительная работа!

10 июня. Нас торжественно встречает аэродром под Москвой. Приехали члены Государственной комиссии, разработчики космической техники. Все тут! Много друзей, товарищей, знакомых по работе. Здесь же Людмила, Катя, Митя, Анико и маленькая Аида.

Докладываем председателю Государственной комиссии о выполнении задания, обнимаемся со всеми, потом нас отпускают к семьям. Митька очень доволен: прыгает все время, понимает, что теперь я смогу проводить с ним больше времени. А раз ему уже полных девять лет, надеется, наверное, поехать с нами в Венгрию. Помнит ведь, как после полета «Союз» — «Аполлон» в 1975 году его, четырехлетнего, мы не взяли с собой в поездку по Соединенным Штатам Америки, а Катя, которая на пять лет старше, с нами тогда ездила. Обиделся, все спрашивал: «Почему вы меня не брали в Америку?» Минуло пять лет, и теперь ему столько же, сколько было Кате, и он уже всерьез готовится в Венгрию. Представляю, какая для него это огромная радость!

16 июня. Спецрейсом вылетаем в Будапешт. На борту Ту-154 наша небольшая делегация во главе с Алексеем Елисеевым. Кроме нас и наших семей в ее состав входит представитель «Интеркосмоса» Валентин Козырев.

В венгерской столице отличная погода. Яркое летнее солнце придает еще большую праздничность аэропорту Ферихедь, где собрались тысячи будапештцев и приехавшие нас встретить родственники Берталана, его друзья из города Папа. Здание аэропорта украшено венгерскими и советскими государственными флагами, приветственными транспарантами на обоих языках. Множество цветов принесли сюда встречающие. Лишь малую толику этих щедрых даров Венгрии преподнесли пионеры в красных галстуках.

У трапа нас приветствует член Политбюро ЦК ВСРП, секретарь ЦК ВСРП Михай Кором, провожавший нас в полет па Байконуре, министр обороны ВНР Лайогд Цинеге, председатель совета «Интеркосмоса» Венгерской Академии наук Ференц Марта, другие венгерские товарищи.

Из аэропорта кортеж машин устремляется к площади Лайоша Кошута, где на берегу Дуная раскинулось прекрасное здание Парламента.

И здесь, на будапештских улицах, десятки тысяч людей приветствуют нас радостными улыбками, зажатыми в руках советскими и венгерскими флажками, букетами цветов. Нас не покидает чувство приподнятости, глубокого удовлетворения от причастности к этому светлому празднику советского и венгерского народов. В такие минуты, видя бесчисленное множество рук, протянутых к тебе для искреннего рукопожатия, особенно остро ощущаешь благодарность к тем, кто переживал за полет, кто ждал каждой весточки с орбитальных высот.

Тысячи телеграмм, писем продолжают поступать в адрес венгерского совета «Интеркосмоса», посольства СССР, в редакции газет и журналов, на радио и телевидение Венгрии от тружеников заводов и сельскохозяйственных кооперативов, строителей, студентов, школьников. В этих посланиях гордость за достижения науки и промышленности стран социализма, пожелания дальнейших успехов на пути братского сотрудничества. Вот одна из таких телеграмм от работников кооператива в Бойе:

«Результаты космических исследований свидетельствуют о том, что страны социалистического содружества, объединив свои усилия, способны решать самые сложные задачи. Эти задачи успешно решаются сегодня в венгерском городе, где с участием советских специалистов возводится первая в стране атомная электростанция, и еще на многих рубежах братского взаимодействия в труде, науке, культуре».

В новых передачах венгерского телевидения мультипликационный венгерский астронавт Мишка приобрел в эти дни почти символический смысл. Газеты, журналы подробно рассказывают об условиях звездного полета, о невесомости, о развитии космической техники, об экспериментах, проводимых на борту орбитальной станции «Салют-6». За полетом станции следили в Венгрии миллионы людей. Но самая бдительная вахта, пожалуй, у работников станции космической связи в небольшом городке Пенце. Они-то и были первыми в Венгрии, кто узнал об успешной посадке нашего корабля.

На площади Лайоша Кошута особенно многолюдно. Здесь нас встречает первый секретарь ЦК ВСРП Янош Кадар, Председатель Президиума ВНР Пал Лошонци, Председатель Совета Министров ВНР Дьёрдь Лазар и другие представители государственных и общественных организаций страны. Присутствуют также руководители дипломатических представительств, военные и военно-воздушные атташе, работники советского посольства.

От имени нашего экипажа Берталан докладывает Яношу Кадару о выполнении задания в космическом полете. Первый секретарь ЦК ВСРП Янош Кадар тепло поздравляет участников советско-венгерской космической экспедиции, выражает наилучшие пожелания.

С площади мы направляемся в Купольный зал Парламента, где Пал Лошонци вручает нам Золотые Звезды Героев Венгерской Народной Республики, а Бела Мадьяри и Алексею Елисееву — ордена Знамени ВНР, украшенные лавровым венком.

Вечером ЦК ВСРП, Президиум ВНР и Совет Министров устраивают в честь участников полета торжественный ужин в Охотничьем зале Парламента.

...Восемь дней предстояло провести нам в гостеприимной Венгрии, столько же, сколько в космосе — от старта до приземления. Об одном только можно сожалеть, что насыщенная программа поездок не всегда позволяла просто погулять по улицам Будапешта, полюбоваться четкой геометрией Токайской горы, где растет виноград — основа всемирно известных вин, побродить с ружьем по образцовым охотничьим уголкам.

На следующий день после прилета мы посетили Венгерскую Академию наук, затем участвовали в пресс-конференции. Взволновало посещение знаменитого Чепельского металлургического комбината, где устроили нам сердечную встречу. Приветствия, дружеские рукопожатия, торжественный ритуал посвящения в почетные металлурги. Надев защитные шлемы, мы с Берталаном ведем у печей символическую плавку. Кусочек металла от той плавки и поныне находится в моем рабочем кабинете, напоминая о советско-венгерском космическом полете, о празднике дружбы и братства наших двух народов. Каждая встреча на венгерской земле была по-своему неповторимой. В городе Сольноке запомнилась уха, приготовленная генералом Лайошем Цинеге, министром обороны ВИР. Еще па Байконуре, перед стартом, он обещал накормить нас в Венгрии ухой и гуляшом собственного приготовления. И вот сейчас генерал приглашает меня снять пробу с ухи по-тисайски, которую подали на стол в небольших чугунках с подставками. С детства люблю уху, но такое великолепное блюдо отведал впервые. Понятно, почему с таким восторгом рассказывал в космосе Берци об этом национальном блюде.

Характерный аромат ухи вызывает у меня поток воспоминаний с горьким привкусом послевоенной поры, когда мне, мальчишке, пришлось в течение нескольких лет помогать в рыбацкой артели. Время было трудное, многие вязниковские мужики после основной работы вынуждены были заниматься промыслом. Отец, механик в речном пароходстве, и его друг Владимир Майоров заключили договор с рыбхозом на вылов рыбы по ночам. В артель входило трое взрослых и двое мальчишек — я и Майоров-младший. По своим силам мы вдвоем приравнивались к одному взрослому и тянули невод за одну веревку.

Трогательной была встреча в Дьюлахазе — родном селе Берци. На площади перед школой первая учительница Фаркаша, не сдерживая слез радости, приветствовала своего знаменитого теперь ученика.

И все эти дни мы с Берци старались не пропустить ни одного известия о полете наших друзей, с которыми около трех недель назад расстались на околоземной орбите...

...Мы успели побывать на родине Берталана, проехали из конца в конец цветущую Венгрию, а они все еще работали на орбите. Осень сменила лето, опала листва, которую они так и не увидели в том, 1980 году. Только 11 октября, после 185-суточного полета, В. Рюмин и Л. Попов вернулись на Землю. За время этой беспримерной полугодовой вахты космическая лаборатория приняла четыре грузовых корабля «Прогресс» и столько же экспедиций посещения, в том числе три международных — с космонавтами-исследователями из Венгрии, Вьетнама, Кубы. Опыт длительных космических полетов стал важным вкладом в развитие космонавтики, еще одним шагом вперед к будущим межпланетным полетам.

...Помню, один из корреспондентов спросил, хотел бы я участвовать в полете на Марс? «Конечно,— ответил я,— хотя, полагаю, такой полет состоится лет через пятнадцать или еще позже. К тому времени возраст, видимо, уже не позволит быть членом межпланетного экипажа, но надеюсь участвовать в подготовке и проведении такой экспедиции».

В сущности, именно такое участие в ближних и дальних космических рейсах и есть наше главное дело. Каждый космонавт в лучшем случае совершает всего несколько космических полетов, а все последующие годы жизни мы продолжаем активно заниматься космонавтикой в другом амплуа...

«В современной науке нет отрасли, развивающейся столь же стремительно, как космические исследования,— писал в 1961 году академик Сергей Павлович Королев. — Околосолнечное пространство должно быть освоено и в необходимой мере заселено человечеством. А далее — иные звезды и миры других галактик».

Обратите внимание: датированы эти слова годом гагаринского старта. Но уже в это время в королёвском КБ не просто задумывались о стартах к дальним планетам, а создавали проекты, перебирали схемы кораблей, рассчитывали траектории...

Земля и Марс движутся вокруг нашего светила по круговым орбитам, лежащим почти в одной плоскости. Но периоды обращения этих планет разные и некратные друг другу. Отсюда и широкие пределы, в которых изменяется разделяющее нас расстояние: примерно от 60 до 380 миллионов километров.

Помню, как прикидочный проект беспосадочного рейса к Марсу пилотируемого корабля был отвергнут из-за невозможности длительного пребывания космонавтов в невесомости. Такой полет мог продлиться около двух лет. В то время фантастикой мог считаться сам факт столь долгого пребывания человека в невесомости. А сегодня мы смотрим на это уже с практических позиций.

Другой проблемой было тогда энергетическое обеспечение межпланетного корабля. И в этой области мы продвинулись далеко вперед, хотя вопрос о наиболее эффективном топливе и его длительном хранении на борту еще не снят с повестки дня.

Не особенно-то разгуляешься, если проект то и дело упирается в медицинские, энергетические и прочие тупики нашего незнания. Помнится, в порядке абстрактной теоретической разработки обсуждали тогда даже так называемый вариант «без возвращения»: пилотируемый корабль достигает Марса и уже навсегда остается на его поверхности. О добровольных узниках Красной планеты, понятное дело, конкретно не говорилось, но каждый из нас в глубине души невольно «примерял» себя к такой ситуации. Помню, как в насквозь прокуренном кабинете Михаила Клавдиевича Тихонравова поздно вечером один из наших товарищей, Олег Владимирович, ныне ведущий специалист в области систем терморегулирования, будто споря с кем-то, вдруг взволнованно произнес вслух: «Нет, вы что хотите говорите, но я не согласен лететь, у меня дети еще маленькие!»

Сегодня, когда у космонавтики есть уже солидный научно-технический задел для такой экспедиции, собираемся ли мы отправлять человека на Марс или другую планету? Пока нет. Многие научные тайны этих планет человек успешно постигает с помощью автоматических станций и спускаемых аппаратов. Информация, поставляемая межпланетными зондами,— это лишь первые зернышки огромного научного урожая, который снимут с космической нивы умные роботы.

Выходит, прощай, Марс, Венера, другие планеты?! Отнюдь нет. Путь к ним лежит через освоение околоземного пространства, в котором человек все-таки еще не частый гость, через долговременные орбитальные лаборатории с научными коллективами на борту, через постепенную отработку составных частей будущих межпланетных кораблей.

Еще в ту пору, когда и об орбитальных станциях говорили как о неблизкой перспективе, многие считали, что эти долговременные космические дома надо строить как бы из систем будущих межпланетных кораблей. Так оно и вышло: скажем, нынешняя система жизнеобеспечения орбитальной станции — это прообраз будущей системы с замкнутым кругооборотом веществ. А системы регенерации воды из атмосферы станции, навигации с использованием звезд и планет, ориентации по дальним светилам? Все эти элементы непременно найдут применение в любом пилотируемом корабле, который будет снаряжаться в экспедиции к планетам Солнечной системы.

Думается, сегодня проходит проверку не только техника, но то главное, что поможет землянам достичь далеких миров. Я говорю о международной кооперации, о соединении усилий многих стран во имя интересов всего человечества.

Ради настоящего и будущего — и не только космического — работали на орбите советские космонавты и американские астронавты. Специалисты наших стран затратили немало усилий, чтобы найти общую атмосферу для «воздушного» «Союза» и «кислородного» «Аполлона». Казалось, и в отношениях самих наших стран установилась тогда атмосфера взаимопонимания и доброго сотрудничества. Прошло лишь несколько лет, и снова из-за океана потянул сквозняк «холодной дойны». Но я и мои товарищи космонавты верим: две ведущие космические державы планеты еще выделят своих представителей для объединенного экипажа землян.

Космос принадлежит всем людям. И мы, располагающие передовой космической техникой, распахнули ворота в космос представителям стран социалистического содружества, побывали на орбите французский и индийский парни. Мы готовы к любому сотрудничеству в космосе и на Земле с теми, кто стремится к миру и прогрессу на нашей матери-планете.