Рядом с облаками
Рядом с облаками
Одновременно с оборонительными боями на грозненском и новороссийском направлениях в середине августа начались ожесточенные бои 46-й армии Закавказского фронта на перевалах Главного Кавказского хребта.
К золотистой песчаной косе, которая гигантской подковой тянется вдоль всего Черноморского побережья от Керчи до Батуми, ведут несколько перевалов. По ним пролегли извилистые автомобильные дороги, пешеходные тропы, не значащиеся на картах.
А есть и узкие чабанские тропинки, доступные лишь горцам. Один неосторожный шаг здесь может стоить жизни. Над головой теснятся остроконечные вершины Кавказского хребта, по склонам карабкаются приземистые сосны, ореховые деревья, раскидистые дубы, в узких ущельях без устали шумят и перекатывают валуны горные реки.
Неискушенному человеку может показаться, что едва ли возможно преодолеть эти препятствия. Но для специально обученных и подготовленных альпийских войск эти преграды — не помеха. Головокружительная высота, бездонные пропасти, острые гребни скал, лесные завалы — их стихия.
Вот по этим путям, пролегающим через перевалы Главного Кавказского хребта, устремились гитлеровские орды. Цель у горнострелковых частей была такова: скорее выйти к берегам Черного моря и во взаимодействии со своими главными группировками, которые сражались под Орджоникидзе и Туапсе, овладеть Северным Кавказом, а затем проникнуть и в Закавказье.
На этот раз опытные разведчики генерального штаба, «специалисты» по Кавказу, не одевали штурмовки, не брали в руки альпенштоки. Следа не осталось от хорошо отрепетированных поклонов, которые они отвешивали седобородым старикам, от их улыбок и жестов. Облаченные в серые мундиры, оснащенные с ног до головы всем необходимым для ведения горной войны, они вели теперь отборные егерские дивизии на захват давно знакомых и тщательно изученных районов Кавказа.
В инструкциях рейха по захвату горного края, в частности, указывалось, что, двигаясь в глубь Кавказа, следует подкупать часть населения, склонять мусульманское население на свою сторону, сеять рознь и раздоры среди народов Кавказа.
Но надежды эти не оправдались. Народы Кавказа, как и все советские люди, не щадили ни сил, ни самой жизни для достижения победы над немецко-фашистскими захватчиками.
Хочется рассказать об одном отважном сыне гор — добровольце Ахсарбеке Абаеве. Нашим частям предстояло освободить его родное селение Дигора. Девятнадцатилетний осетин Ахсарбек с разрешения командира глубокой ночью тайными тропами вывел 20 автоматчиков в тыл немцев. Утром, когда подразделения нашей стрелковой дивизии начали атаку, автоматчики ударили из засады. Фашисты растерялись, решили, что попали в окружение. Вражеский гарнизон был почти полностью уничтожен.
Незадолго до этого Абаев спас жизнь раненому командиру. Он смело вступил в бой с пятью гитлеровцами, уничтожил их и вынес командира в безопасное место. В этой схватке Ахсарбек был ранен, но снова вернулся на передовую.
Также храбро сражался Ахсарбек Абаев и в других боях на Северном Кавказе и в Крыму. За совершенные подвиги он был удостоен высокого звания Героя Советского Союза.
Горцы — отличные скалолазы, проводили советских бойцов по никому неведомым тропам, устраивали на перевалах завалы, которые задерживали продвижение гитлеровских горных стрелков, снабжали наши части продовольствием.
Но оперативно-тактическая обстановка, сложившаяся на фронте в последние дни лета 1942 года, благоприятствовала все же наступлению через перевалы немецко-фашистских войск.
Вышедшие в горы части 46-й армии, не имевшие опыта ведения альпийских боев, не успели своевременно занять и организовать надежную оборону. Это упущение использовало немецкое командование, бросив против наших частей значительные силы горных стрелков. Вперед выдвигался 49-й горнострелковый корпус генерала Конрада. Он должен был нанести сильный удар в районе Черкесска, а затем спуститься по ущелью к Сухуми.
Бои на горных перевалах начались 15 августа. Генерал-майор В. Ф. Сергацков — командующий 46-й армией, сообщил: «В районе Черкесска и на перевалах идут незначительные бои. Положение без изменений».
А через три дня в штаб фронта поступило тревожное донесение: «Передовые части 1 и 4-й горнострелковых немецких дивизий уже появились на северных склонах Клухора и на перевале Донгуз-орун („Свиной сарай“)». Не встречая продуманного организованного сопротивления, «эдельвейсы» за несколько дней распространились на основных горных дорогах и завязали бои с обороняющими перевал подразделениями 815-го полка 349-й стрелковой дивизии.
Бывший командир 11-го гвардейского стрелкового корпуса, участник трех войн, почетный гражданин 15 городов, селений, станиц и аулов Северного Кавказа, генерал-лейтенант в отставке И. Л. Хижняк.
На Клухорский перевал были срочно переброшены два батальона 815-го стрелкового полка, учебный батальон 394-й стрелковой дивизии, отряды Сухумского пехотного училища, войск НКВД и 121-й горнострелковый полк 9-й горнострелковой дивизии.
В тот же день в штаб Закавказского фронта позвонил командир 3-го стрелкового корпуса генерал-майор К. Н. Леселидзе:
«По данным нашей разведки, — сообщал он, — положение на Клухорском перевале очень серьезное. Разрешите вместе со своим штабом выехать в район боевых действий».
Генерала Леселидзе я знал хорошо. Это был рассудительный, деятельный военачальник, умелый организатор. Ему мы и поручили оборону наиболее важных перевалов.
Хочу особо подчеркнуть, что именно здесь, в наитруднейших условиях горной войны, а позднее в Новороссийской операции, в боях за освобождение Таманского полуострова наиболее полно раскрылся военный талант генерала К. Н. Леселидзе.
О нем ярко сказал в своей речи на торжественном заседании ЦК КП Грузии и Верховного Совета Грузинской ССР 14 мая 1971 года Леонид Ильич Брежнев: «Мне довелось воевать вместе с одним из талантливых советских полководцев — командующим 18-й армией генерал-полковником К. Н. Леселидзе. На фронте люди раскрываются быстрее, там сразу узнаешь, кто чего стоит. Константин Леселидзе запомнился мне как олицетворение лучших национальных черт грузинского народа. Это был жизнелюб и храбрец, суровый к врагам и щедрый к друзьям, человек чести, человек слова, человек острого ума и горячего сердца».[27]
С 18 по 30 августа продолжалось выдвижение и сосредоточение основных сил 46-й армии к перевалам Главного Кавказского хребта.
27 августа в связи с создавшейся угрозой вторжения немецко-фашистских войск в Абхазию я прибыл в штаб 46-й армии, который располагался в Сухуми. Необходимо было в деталях разобраться в сложившейся обстановке.
Разговор с командующим 46-й армией генерал-майором В. Ф. Сергацковым был не из приятных…
— Как получилось, — спрашиваю я его, — что противник опередил наши части и занял перевалы Клухор и Санчаро?
— Штаб стремился максимально использовать возможности армии, чтобы остановить горных егерей…
— Тогда как же понять, генерал, то, что командование и штаб армии не стремились к активной борьбе за перевалы на северных склонах гор, почему высылались туда небольшие отряды под командой малоопытных командиров?
В ходе разбора сложившейся обстановки выяснилось, что в районе боевых действий плохо было организовано снабжение войск боеприпасами, продовольствием и обмундированием. Большой ошибкой командования армии было и то, что оно не установило тесной связи с местными организациями и населением, не подготовило транспортных средств для снабжения войск в горных условиях.
Мною были даны конкретные указания по усилению частей, действовавших на основных направлениях и уточнены боевые задачи. Учитывая возможность проникновения противника в обход выдвинутых на перевалы наших отрядов, немедленно были взяты под особое наблюдение все дороги. Каждую из них заняла стрелковая рота, усиленная саперами. Одновременно штаб фронта дал указание немедленно приступить к взрывам и завалам тех троп, которые плохо оборонялись, но могли использоваться противником.
Больше внимания стали уделять организации бесперебойного снабжения боеприпасами, продовольствием, теплым обмундированием всех войск, выдвинутых в горы. Из окрестных селений и аулов к нам стали прибывать проводники.
От подножий лесистых гор бои поднимались все выше, к скалистым вершинам. С каждым днем все ожесточеннее становились схватки с врагом.
Вскоре пришли и первые успехи: штурмом взято большое горное селение Псоу, освобожден перевал Санчаро, сброшены в пропасть с Клухора «эдельвейсы».
В середине сентября я снова был в Сухуми, в штабе 46-й армии, которой теперь командовал генерал К. Н. Леселидзе. Вспоминаю, как долго искали мы пути доставки питания, боеприпасов отрядам на перевалы.
— Товарищ командующий, — водил по карте карандашом Леселидзе, — посмотрите: все вокруг окрашено в коричневый цвет, ни одной площадки, где бы можно было найти мало-мальски удобную полосу.
— Да, задача… Горцы хорошо обследовали все районы?
— Так точно. Но горцам трудно определить: сможет ли самолет сделать посадку на обнаруженных площадках. Вот если бы сами авиаторы посмотрели…
Об этой идее сообщили командующему ВВС фронта К. А. Вершинину. В этот же день в небо поднялись два летчика на «У-2». С воздуха они решили найти в горах удобную посадочную площадку, чтобы затем самолетами доставлять нашим частям боеприпасы и питание.
Три дня, словно стрекоза, кружился легкий «кукурузник» над островерхими кряжами, юрко нырял в глубокие ущелья. И вот — удача! Пилоты обнаружили среди нагромождений скал и льда отличную взлетно-посадочную площадку.
Над горами был перекинут своеобразный воздушный мост. Днем и ночью летчики доставляли на заоблачную высоту передовым частям боеприпасы, продукты, консервированную кровь, медикаменты, а оттуда эвакуировали раненых…
В мемуарной литературе сейчас можно встретить детальное описание воздушных, подводных, подземных боев. Но то, что происходило в течение девяти суток на высоте трех с половиной тысяч метров, к сожалению, не вошло ни в одну фронтовую хронику. Стонали горы, крошились многометровые глыбы ледников, артиллерийская канонада усиливалась гулкой пустотой ущелий, оглушающим эхом ударялась о склоны гор.
Непосредственно на перевалы для руководства боевыми действиями выезжал член Военного совета фронта А. Н. Саджая. Вернувшись он рассказал, что противник занимает район вблизи Эльбруса. Местность вокруг суровая, непривлекательная. Двуглавая громада вся в снегу. Слева сползает огромный язык ледника. Взобравшись сюда, «эдельвейсы» перерезали единственную тропу к «Приюту одиннадцати», угрожая нашим частям фланговым ударом. К тому же враг сильно укрепился — через каждые 100–150 метров — узлы сопротивления со станковыми пулеметами, расположенные ярусами, один над другим, связанные между собой рациями.
К этим опорным пунктам на заоблачных перевалах можно было продвигаться в один след, пробитый опытным вожаком. Отступишь чуть в сторону — шагнешь в бездонные расселины…
Но выбора у нас другого не было. Наступление на перевалы продолжалось. И вот что произошло однажды…
Пятнадцать наших бойцов-альпинистов получили задание: пробраться по отвесным скалам и перерезать гитлеровцам дорогу. Кто знаком с альпинизмом, знает, что такое подъем в горах. Передовая группа скалолазов вгоняла в гранитные трещины стальные крючья, цеплялась металлическими скобами, а остальные подтягивались на веревках. В таком деле спешка, разговоры излишни. И вот до первого вражеского узла сопротивления остается около 200 метров. В ход пошли гранаты и камни.
В этом бою отличился красноармеец Пузанов. В рукопашной схватке он расправился с двумя гитлеровцами. Сорвал с одного шинель и шапку, надел на себя, залег за камень, машет оттуда — зовет гитлеровцев, подходите, мол, «друзья», помогите. Два немца подошли. Пузанов и их прикончил. Еще кличет. Приблизились два солдата и офицер — разделался и с ними.
Оставшиеся в живых горные егеря устремились вниз. Там их поджидали альпинисты лейтенанта Чичурина. «Эдельвейсы» дрались отчаянно, но все полегли на заснеженных склонах.
С восхищением рассказывал мне член Военного совета фронта А. Н. Саджая о подвигах бойцов и командиров, которые сражались с гитлеровцами на перевалах Центрального Кавказа.
— Какие это прекрасные бойцы, товарищ командующий, — говорил он. — Вот, например, командир минометной батареи узбек Шафкат Бекбудиев. До войны он читал курс лекций по биологии в университете. Его помощник Максим Сысенко учил детей в украинском селе Гнивань. Александр Андгуладзе, заместитель командира батареи по политчасти, руководил заводом в Тбилиси. Мамед Азизов работал лаборантом на хлебозаводе в азербайджанском городе Агдам. Казак Иван Грачев учился в Краснодаре, в техникуме. Татарин Самед Габдулханов пас колхозных коней. Белорус Федор Шульга добывал торф. Кумык Али Курмышев ткал дагестанские бурки. Родина позвала их, и они стали ее солдатами.
Один боевой эпизод особенно запомнился. Гитлеровцы, захватив перевал Санчаро, продолжали наступать на юг. С высоты их поддерживали 123-миллиметровые минометы. У нас минометы были калибром поменьше и находились на менее выгодных позициях — стрелять приходилось снизу вверх. Сорок минут успешно действовали наши батарейцы. Разведчик Ованесов докладывал по телефону с верхушки дуба:
— От гитлеровцев только перья летят!
Однако справа и слева все ближе к минометчикам подбирались фашистские автоматчики. Был ранен командир Шафкат Бекбудиев, убиты Сумбат Хачатурян, Иван Закутко… Тогда прозвучала команда Андгуладзе:
— Расчет Шульги продолжает вести беглый огонь! Шесть человек во главе с младшим лейтенантом Грачевым прикрывают слева, остальные истребляют неприятельских автоматчиков справа!
В самый тяжелый момент боя, когда немецкие автоматчики буквально захлестывали батарею, был ранен младший сержант Яшунин. Он упал на открытом возвышенном месте. Пули вспарывали землю вокруг него. Боец Игнаташвили, не раздумывая, бросился на помощь товарищу. В два прыжка он достиг места, где истекал кровью Яшунин, и заслонил его от пуль своим телом. На другом склоне кумык Курмышев взвалил на плечо раненого разведчика Ахобадзе и под жесточайшим обстрелом отнес его в расщелину.
Несмотря на численное превосходство противника, батарейцы не дрогнули. Они сумели отбить натиск более сотни вражеских автоматчиков и продержаться до подхода наших стрелковых подразделений.
Член Военного совета А. Н. Саджая вручил одиннадцати героям-минометчикам ордена и медали.
* * *
Постепенно инициатива боевых действий на горных перевалах Главного Кавказского хребта стала переходить к нам.
У гитлеровцев же изо дня в день падала вера в успешный исход войны в горах. Все их попытки наступать, атаковать встречали решительный отпор.
В кровопролитных боях, продолжавшихся до октября 1942 года, войска Закавказского фронта, действуя на высокогорной местности, остановили врага, нанесли ему тяжелые потери и, отбросив на северные склоны перевалов, заставили отказаться от наступательных действий и на этом участке фронта.
На эльбрусском направлении части 1-й немецкой горной дивизии под ударами наших войск оставили перевалы Хотю-тау и Чипер-азау, бежали на северные склоны хребта и остановились там до января 1943 года.
На Клухорском и Марухском перевалах немецко-фашистские войска крупными силами стремились прорваться к Сухуми, но так же, как и под Эльбрусом, были опрокинуты контратаками наших войск и откатились на северные склоны.
Интенсивные бои шли на перевале Санчаро. Это направление выводило гитлеровские войска наикратчайшим путем к районам Гудауты, Гагры. Здесь немецкие оккупанты десятки раз бросались в атаку и столько же раз с большими потерями откатывались на исходные рубежи.
Особо ожесточенным был бой за селение Псоу, которое немецко-фашистские войска превратили в базу боевых действий на южных склонах хребта.
Одно время на санчарском направлении частям противника удалось даже достичь района, расположенного всего лишь в 25 километрах от Гудаут. Однако и здесь удержаться они не смогли.
На Умпырском, Белореченском и других перевалах немецкие горные егеря проявляли также большую активность, стремясь перерезать магистраль, связывающую Закавказский фронт с Черноморской группой войск. Но и в этом районе все попытки врага выполнить поставленную задачу, окончились провалом.
В октябре нам удалось создать устойчивую оборону на всех перевалах. Боевые действия в горах Кавказа внесли много поучительного и ценного в наш фронтовой опыт.
Прежде всего хочется сказать о тактических приемах, применявшихся гитлеровцами на перевалах Главного Кавказского хребта. Наиболее характерными из них, на мой взгляд, были: продвижение вперед небольшими отрядами, действовавшими самостоятельно; активная разведка на широком фронте в поисках проходов и обходных путей на фланги; наступление стремительное и, как правило, сопровождающееся охватом флангов и заходом в тыл нашим боевым порядкам; оборона многоярусная, подковообразная.
Огневые точки гитлеровцев располагались на склонах высот, обращенных в нашу сторону, особенно на фланги. На перевальных точках хребтов и на тропах устанавливались станковые и ручные пулеметы, причем станковые — обыкновенно за вершинами высот или на самих вершинах, ручные — по склонам.
Снайперы строили свои огневые позиции на внешних склонах, ниже ручных пулеметчиков, а автоматчики — непосредственно у подножья высот, там же располагались дежурные стрелки. Огонь открывали по отдельным бойцам только снайперы, редко — автоматчики, по мелким группам — дежурные пулеметы, на наступающие подразделения обрушивалась вся масса огня.
В обороне немцы широко применяли инженерные сооружения, заграждения, преимущественно минирование.
Выброска воздушных десантов на перевалы широкого применения не имела. Из-за туманов самолеты могли летать через хребты очень редко. Кроме того, противник на опыте убедился, что эти десанты ничего реального не давали. Мы их быстро обнаруживали и уничтожали.
На перевалах Главного Кавказского хребта немцы использовали авиацию в основном для доставки продовольствия и боеприпасов. Изредка одиночные самолеты бомбили или штурмовали наши войска. Попытки врага применить технику — автомашины и даже танкетки — потерпели неудачу.
Опыт действия наших войск на перевалах показал, что оборона здесь должна строиться таким образом, чтобы не дать противнику возможности проникнуть на перевалы и в то же время обеспечить на склонах гор плацдармы, необходимые для маневра.
Как ни странно, но военные действия в горах показали, что мы как следует не знали Главного Кавказского хребта. Нам его пришлось изучать по скудным описаниям и устаревшим, весьма неточным картам.
В первый период нами было допущено много тактических ошибок и из-за того, что привлеченные к обороне перевалов соединения и части не были подготовлены к действиям в горах, а горные войска, готовившиеся в мирное время, в большинстве были переброшены на другие фронты.
Наши войска, особенно первое время, занимая ущелья и перевалы, оставляли соседние высоты без прикрытия. Это давало противнику возможность безнаказанно занимать их, а затем фланкирующим огнем выбивать нас с выгодных позиций.
В дальнейшем тактика и методы наступления наших войск изменились. Мы поняли, что успех наступления зависит от скрытности и внезапности действий, перестали верить в кажущуюся недоступность гор. Чаще стали применять засады.
Эффективным оружием в горах оказались минометы, в особенности восьмидесятидвух- и стосемимиллиметровые. Можно сказать, что они заменяли в горах артиллерию.
Широкое применение в борьбе за Главный Кавказский хребет нашли инженерные заграждения.
Многодневные бои на перевалах показали, что непроходимых горных рубежей не бывает. Всякий рубеж, если он не подготовлен по-настоящему к обороне и не защищается войсками, может быть захвачен противником. Горные условия местности, несомненно, создают известные трудности для действия войск, но эти трудности можно преодолеть, если организовывать боевые действия со знанием дела.
Еще Ф. Энгельс, исследуя вопросы горной войны, указывал, что оборона в горах не должна быть пассивной. Она должна черпать свою силу в подвижности, и всюду, где представляется случай, войскам следует действовать наступательно.
Боевые действия в горах Кавказа многому нас научили, обогатили наш фронтовой опыт.
