Наступление

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Наступление

Терек и Волга… Немалое расстояние разделяет эти две водные магистрали. «Главную голубую артерию» страны питают ключевые родники России. Терек берет свое начало в ледниках седого Казбека, но судьба у них едина. Преодолев на своем пути многочисленные преграды, они устало бросаются в объятия Каспия.

В ноябрьские дни 1942 года судьба этих рек тоже была едина. Битва на Тереке проходила в момент, когда немецко-фашистские захватчики прорвались к берегам Волги. Крепость на Тереке выдержала атаки гитлеровских танковых колонн, волжская твердыня в этот момент была в огненном кольце. Враг отчаянно пытался захватить Сталинград, но встретил невиданную стойкость воинов, защитников города.

В оперативном приказе вермахта было, в частности, стратегическое решение: для усиления сталинградской группировки перебросить на Волгу часть военных соединений с Кавказа.

Этот замысел Берлина был своевременно разгадан. В приказе Ставки Верховного Главнокомандования перед войсками Северной группы Закавказского фронта была поставлена задача: «Активными действиями сковать все силы 1-й немецкой танковой армии и не дать немецко-фашистскому командованию осуществить широкие переброски войск из группы армий „А“ под Сталинград».[41]

Мы понимали, что это ответственное задание, и для выполнения его предложили план, разработанный в штабе Северной группы. В нем предусматривалось нанести противнику контрудары на нальчикском и моздокском направлениях. Главной ударной силой в направлении Нальчика должна была стать 9-я армия под командованием генерал-майора К. А. Коротеева. Ей ставилась цель: выйти на рубеж реки Урух.

Однако действия 9-й армии оказались не совсем удачными. Ей удалось вклиниться в оборону врага всего лишь на 10 километров. В предыдущих боях ее войска понесли серьезные потери, в то время как 23 и 13-я немецкие танковые дивизии и мотодивизия СС «Викинг» получили пополнение. Кроме того, причина неудачных действий левого фланга нашей армии крылась в плохом взаимодействии пехоты, танков, авиации.

Вскоре из Москвы последовала очередная директива: «Прочно прикрывая основные направления на Грозный и Орджоникидзе, нанести удары на обоих флангах и разгромить моздокскую и алагирскую группировки врага».[42]

Чтобы осуществить ее, требовалась срочная перегруппировка войск.

В распоряжение Северной группы войск с Черноморского побережья в район Кизляра прибыли 11 и 12-я гвардейские кавалерийские дивизии, из которых был сформирован 5-й гвардейский Донской казачий кавалерийский корпус под командованием генерал-майора А. Г. Селиванова.

В ночь на 27 ноября войска 9-й армии начали наступление на крупный населенный пункт Осетии — Дигору. В это же время 3-й стрелковый корпус штурмом пошел на Ардон, 10-й гвардейский стрелковый корпус развернул боевые действия в районе Кадгарона, а 11-й гвардейский стрелковый корпус наносил удары по Хаталдону и Ногкау. Завязались сильные бои. В течение трех дней левое крыло 9-й армии пыталось прорвать вражескую оборону, но продвинуться вперед не смогло.

11 декабря из Ставки Верховного Главнокомандования позвонили генералу И. И. Масленникову:

«Противник уже перебросил из района ваших войск часть своих сил на север и тем ослабил себя. Судя по ходу операции под Сталинградом, противник будет и впредь перебрасывать часть своих сил на север. Преднамеренный отход противника на северном берегу Терека нельзя считать случайностью. Создалась, таким образом, благоприятная обстановка для наступления всех ваших войск. Ваша задача состоит в том, чтобы не упустить момента и действовать посмелее…»[43]

Боясь окружения, командование группы армий «А» начало отводить свои войска из Ардона, Алагира, Дигоры на подготовленный оборонительный рубеж Эльхотово — Чикола. Благоприятная обстановка для широкого наступления вновь не была использована командованием Северной группы войск, а гитлеровцам удалось вывести из боя и направить под Сталинград 23-ю танковую дивизию и мотодивизию СС «Викинг».

С наступлением холодов немецкие солдаты, занимавшие оборонительные рубежи в предгорьях Кавказа, стали больше интересоваться железными печками и кавказскими папахами, нежели обетованными землями Индии, лазурным берегом Черного моря и нефтепромыслами Грозного и Баку. После поражения под Орджоникидзе и очередных неудач в районе Туапсе гитлеровцы по всему Кавказскому фронту глубоко «зарылись» в землю, возводили мощные оборонительные сооружения, помышляя о тихой зимовке. А наши части все увереннее забирали инициативу в свои руки.

Битва за Кавказ была тесно связана с битвой за Сталинград. Герои-сталинградцы оттягивали на себя силы гитлеровцев, предназначенные для завоевания Кавказа, но и неудачи противника на Тереке, под Моздоком и Туапсе принуждали немцев поворачивать дивизии, шедшие на штурм волжской твердыни, в предгорья Кавказа.

Фашисты отлично понимали, сколь велико значение Терека в битве за Кавказ. При штурме города Малгобека нами был захвачен приказ Гитлера, датированный декабрем 1942 года, в котором фюрер в свойственном ему категорическом тоне писал, что берега Терека, изобилующие населенными пунктами — наиболее благоприятный зимний рубеж, который нужно во что бы то ни стало отстоять для покорения Кавказа весной.

Но и эти замыслы Гитлера не осуществились. Однако на Моздокском направлении враг продолжал удерживать сильно укрепленный оборонительный рубеж.

22 декабря 1942 года по приказу Ставки Верховного Главнокомандования на Северном Кавказе началось наступление наших войск. Первыми на территории Северной Осетии вступили в бой части 11-го гвардейского стрелкового корпуса Северной группы войск Закфронта под командованием генерал-майора И. Л. Хижняка.

«Наступила волнующая минута, — вспоминает Иван Лукич Хижняк. — Это было в 10 часов вечера 22 декабря. Мы начали наступление.

10-я гвардейская бригада пошла первой. После короткой, но стремительной атаки с юга она овладела селением Кодахджин.

На других участках противник оказывал упорное сопротивление. Всю ночь и весь день 23 декабря шли непрерывные бои за селение Рассвет. Этот небольшой населенный пункт не раз переходил из рук в руки. Разгорелся жестокий бой и за Дзуарикау. Но Кодахджин был взят, оборона противника прорвана. Это вселяло в нас веру в победу, поднимало настроение людей…

На мой командный пункт непрерывно поступали донесения. Успехи были пока незначительными, но многообещающими.

К исходу 23 декабря части корпуса, наконец, освободили многострадальный Рассвет — основной узел сопротивления врага. За ним сразу же были взяты Дзуарикау, Хаталдон, Ногкау…»

К 24 декабря 1942 года части Северной группы войск Закавказского фронта продвинулись далеко на запад и в тот же день с боями освободили селения Кадгарон, Суадаг, Бирагзанг и соединились с другими подразделениями советских войск, освободивших город Алагир, селения Црау, Ардон.

В первые дни нашего наступления противник оказывал упорное сопротивление. Используя свою долговременную, хорошо оборудованную систему обороны, немцы встречали наступающих гвардейцев мощным массированным огнем из всех видов оружия. Много неприятностей нам приносили минные поля, которых у неприятеля было очень много.

Однако теперь было трудно остановить наших воинов. Их наступательный порыв был высоким.

24 декабря части советских войск, оборонявшие «Эльхотовские ворота», перешли в наступление и к исходу дня освободили Эльхотово. 24–26 декабря гвардейцы 11-го Краснознаменного корпуса освободили селения Синдзикау, Урсдон, Дигора, Дур-Дур, Красногор, Мостиздах, станицу Николаевскую.

Наиболее крупные боевые действия развернулись в районе Сурх-Дигора — Чикола, у подножья высоты 539,1. Противник возвел здесь укрепленный оборонительный рубеж с дзотами, сложной системой траншейных ходов и проволочных заграждений и пытался во что бы то ни стало задержать наше наступление с тем, чтобы спасти танки и автомашины, которые стояли на берегу реки Урух в ожидании подвоза горючего. Из разведданных мы знали, что около Сурх-Дигоры противник сосредоточил шесть пехотных батальонов, значительные силы одной танковой дивизии, много артиллерии и пять батарей шестиствольных минометов.

«Двадцать шестого декабря, — пишет в своем военном дневнике генерал-лейтенант И. Л. Хижняк, — я вызвал командиров 10 и 57-й бригад. В краткой беседе познакомил их с планом наступления, составленным нашим штабом. Затем поставил перед ними боевую задачу.

Получив приказ, части корпуса с ходу атаковали Сурх-Дигору. На юго-восточной окраине села завязались упорные бои. Мы нанесли противнику чувствительный удар, однако с первого раза овладеть селом не смогли. На наши стремительные атаки гитлеровцы отвечали массированным артиллерийским и минометным огнем, а в критические моменты бросали в бой и танки. Я понял, что Сурх-Дигора определит темп дальнейшего продвижения наших частей.

Штаб корпуса я подтянул поближе к переднему краю, чтобы удобнее было руководить операцией. Вокруг нас беспрерывно рвались снаряды. Бой разгорался. Гвардейцы стремились выйти вперед, но плотный неприятельский огонь сковывал действия стрелков.

Бой за Сурх-Дигору разгорался с нарастающим ожесточением. Село несколько раз переходило из рук в руки. Можно было бы выждать, когда противник угонит на запад свою технику, а уж потом малой кровью взять этот населенный пункт. Однако наша основная задача заключалась не только в том, чтобы освободить Сурх-Дигору, преследовать отступающего противника. Надо было уничтожить его технику и живую силу…

Командующий армией генерал-майор К. А. Коротеев торопил нас со взятием Сурх-Дигоры. Овладеть им — значит отрезать врагу все пути отхода из района Чиколы на север, не дать ему закрепиться на высотах.

Резервы нашего корпуса были на исходе. Наступающие же части, измотанные непрерывными боями, нуждались в перегруппировке и отдыхе. Пришлось отступить от общепринятых правил — ввести в действие последние резервы. Это был уже риск. Но я надеялся, что он оправдает себя. Ведь и противник на нашем участке тоже основательно измотан. Еще один, другой нажим… и победа наша…

Мы взяли Сурх-Дигору на семнадцатой атаке. И теперь там прочно закрепились. А первого января уже сорок третьего года части генерала Василия Фадеевича Сергацкова и гвардейцы бригад Ефима Степановича Терешкова и Степана Макаровича Черного заняли Чиколу. Наши саперы на пути к Сурх-Дигоре обезвредили до сорока тысяч мин.

В боях за Сурх-Дигору наши части понесли потери. Но и врагу был нанесен большой урон. Он недосчитался многих своих солдат и офицеров, 24 танков, 39 автомашин. Мы уже не говорим о том, что какая-то часть священной советской земли навсегда была освобождена от фашистов».

* * *

Наступивший 1943 год ознаменовался блестящей победой Советских Вооруженных Сил. В районе Котельниково завершилась грандиозная операция по разгрому крупной группировки гитлеровцев, которая шла на соединение с 6 и 4-й танковой армиями, попавшими в кольцо под Сталинградом.

В результате успешного завершения этой операции был значительно расширен фронт стратегического наступления Советской Армии. План германского командования по деблокированию своей окруженной группировки и восстановлению положения под Сталинградом полностью провалился.

«Победа Советской Армии под Сталинградом дала мощный толчок целой серии новых наступательных операций, успешно проведенных советскими войсками в течение января — марта 1943 года на Северном Кавказе, на Верхнем Дону, под Ленинградом, на курском и харьковском направлениях и в Донбассе».[44]

Все эти операции были подготовлены и последовательно проведены в весьма благоприятной стратегической обстановке, которая к началу 1943 года коренным образом изменилась в пользу Вооруженных Сил Советского Союза. Определяющим фактором ее было прежде всего создание выгодных условий для перерастания сталинградского контрнаступления в общее стратегическое наступление Советской Армии.

«Победа под Сталинградом, — говорил Л. И. Брежнев на открытии памятника в Волгограде, — была не просто победой, она была историческим подвигом. А подлинная мера всякого подвига может быть справедливо оценена только тогда, когда мы до конца представим себе — среди каких трудностей, в какой обстановке он был совершен».[45]

В это время Ставка Верховного Главнокомандования, используя успехи контрнаступления на берегах Волги и опираясь на все возрастающую военно-экономическую мощь страны, приняла решение перейти к новому этапу стратегического наступления, включив в него основные силы действующей армии. При этом по-прежнему имелось в виду главный удар нанести на юго-западном направлении. Первоначально намечалось развернуть в январе 1943 года наступательные операции против крупных группировок немецко-фашистских войск на Северном Кавказе и на Верхнем Дону.

Это решение Ставки о начале наступательных операций советских войск с нанесением главного удара гитлеровцам на южном крыле объяснялось не только тем, что создался выгодный момент на юге нашей страны. Здесь под удар попадало примерно около 100 вражеских дивизий. Прежде всего имелись в виду военно-политические соображения. Поражение немецко-фашистских войск на юге окончательно разрушало планы Гитлера о захвате нефтепромыслов Грозного и Баку, вовлечении Турции в войну на стороне Германии. Кроме этого, от немецких оккупантов освобождались важные в военно-экономическом отношении районы нашей страны — Северный Кавказ, Донбасс, Харьков.

В соответствии с общим замыслом Ставки Верховного Главнокомандования фронтам предстояло выполнить следующие задачи: Южный, так с 1 января 1943 года стал называться Сталинградский фронт, и Закавказский фронты при участии Черноморского флота должны были окружить и уничтожить всю северокавказскую группировку противника и полностью освободить Северный Кавказ.

Планы командования вермахта были в это время таковы. Потерпев поражение у стен Сталинграда и Орджоникидзе, оно все еще тешило себя надеждой, что сумеет восстановить свое положение на юге нашей страны. Берлин срочно требовал от своих генералов: спасти окруженную 6-ю армию Паулюса, удержать важные стратегические ключевые позиции на берегах Волги, закрепиться в предгорьях Северного Кавказа. Но все эти планы так и остались на бумаге.

В конце 1942 года у меня состоялся разговор по телефону с И. В. Сталиным:

— Товарищ Тюленев, — сказал Верховный, — у меня есть некоторые соображения. Вашему фронту ставится задача подготовить наступление на краснодарско-тихорецком направлении. Обратите особое внимание на железнодорожную магистраль в районе Тихорецка, ее необходимо перерезать, этим самым будут закрыты пути отступления вражеских войск на северо-запад.

Черноморской группе предстоит нанести мощный удар по Батайску, Азову и Ростову и совместно с левым крылом Южного фронта замкнуть в кольцо кавказскую группировку противника.

Если будут иные соображения — прошу немедленно телеграфировать.

Немецко-фашистское командование, учитывая угрозу развития начавшихся ударов Южного фронта на Ростов и вдоль железной дороги Котельников — Тихорецк в глубокий тыл группы армий «А», с 1 января срочно начало отводить свою 1-ю танковую армию из района Моздока, Нальчика в глубокий тыл группы армий «А». Однако перед фронтом, занимаемым Черноморской группой, противник не собирался отходить. Он упорно стремился удержать здесь оборонительные рубежи, отчетливо понимая, чем грозит ему прорыв советских войск в направлении Краснодар, Тихорецк и на Таманский полуостров.

Здесь командование Закфронта и Черноморской группы не смогло оперативно развернуть наступление в заданном районе. В события на Северном Кавказе вновь вынужден был вмешаться лично Верховный Главнокомандующий. 4 января в 13 часов 30 минут И. В. Сталин позвонил в Генеральный штаб и продиктовал директиву, которую приказал срочно передать фронту.

«Первое. Противник отходит с Северного Кавказа, сжигая склады и взрывая дороги. Северная группа Масленникова превращается в резервную группу, имеющую задачу легкого преследования. Нам невыгодно „выталкивать“ противника с Северного Кавказа. Нам выгоднее задержать его, с тем, чтобы ударом со стороны Черноморской группы осуществить его окружение. В силу этого центр тяжести операций Закавказского фронта перемещается в район Черноморской группы, чего не понимают ни Масленников, ни Петров.

Второе. Немедленно погрузите 3-й стрелковый корпус из района Северной группы и ускоренным темпом двигайтесь в район Черноморской группы…

Первая задача Черноморской группы — выйти на Тихорецк и помешать таким образом противнику вывезти свою технику на запад…

Вторая и главная задача ваша состоит в том, чтобы выделить мощную колонну войск из состава Черноморской группы, занять Батайск и Азов, „влезть“ в Ростов с востока и закупорить таким образом северокавказскую группу противника с целью взять его в плен и уничтожить. В этом деле вам будет помогать левый фланг Южного фронта Еременко, который имеет задачей выйти севернее Ростова».[46]

Из-за вынужденной перегруппировки войск, уточнения направлений ударов наступление Северной группы началось только 1 января 1943 года. К этому времени определенную угрозу для нас представляла моздокская группировка противника. На Моздок и были нацелены основные силы нашей 44-й армии, с которой взаимодействовали 4 и 5-й гвардейские кавалерийские корпуса.

Войскам 9 и 37-й армий ставилась задача — с боями продвигаться в направлении на Нальчик.

Перед началом наступления Военный совет Закавказского фронта обратился к войскам со специальным воззванием, в котором говорилось:

«Боевые товарищи, защитники Кавказа! Войска Северной и Черноморской групп, выполняя приказ матери-Родины, остановили врага в предгорьях Кавказа. В оборонительных боях под Ищерской, Малгобеком, Туапсе, Новороссийском, Нальчиком, Шаумяном, Ардоном наши доблестные пехотинцы, отважные моряки, гордые соколы-летчики, бесстрашные танкисты, мужественные артиллеристы и минометчики, лихие конники, смелые саперы и автоматчики, разведчики, связисты и железнодорожники вписали славную страницу в историю Великой Отечественной войны, покрыли свои знамена неувядаемой славой.

В течение лета наши войска не прекращали активных боевых действий, постоянно атаковали врага, нанося ему огромный ущерб в живой силе и технике, расшатывая вражескую оборону. В период кровопролитных боев, разгоревшихся на юге и в центре нашей страны, мы сковали около 30 вражеских дивизий, не давая возможности врагу перебросить их на другие фронты.

Войска нашего фронта сдержали натиск врага и теперь переходят в решительное наступление…

Вперед! На разгром немецких оккупантов и изгнание их из пределов нашей Родины!»[47]

К концу дня 1 января командующий Северной группой войск генерал И. И. Масленников докладывал: «Войска 44-й армии, сломив сопротивление 3-й танковой дивизии, вышли к Моздоку. В наступление пошла и 58-я армия…»

1 января 1943 года в столице Северной Осетии — Орджоникидзе в связи с освобождением оккупированной части территории Северной Осетии от врага состоялся многотысячный митинг трудящихся, воинов Советской Армии и партизан. Такие же митинги были проведены во всех городах и селах на освобожденной территории республики. Участники этих митингов заверяли партию и правительство о своей готовности бороться против гитлеровских захватчиков до полного их уничтожения.

«Полтора-два месяца длились черные дни фашистской оккупации части территории Северной Осетии. Но и за это время враг нанес народному хозяйству и гражданам республики ущерб на сумму более полутора миллиарда рублей.

Уважение к горянке, почитание кавказских обычаев, даже трогательную „заботу“ сулили фашистские демагоги. Но народы Северного Кавказа, знавшие повадки гитлеровских оккупантов, сразу разгадали смысл всех ухищрений врага.

Зверская расправа над советскими людьми, пытки, издевательства над стариками, женщинами, детьми быстро выдали волчью натуру оккупантов. И не случайно враг встретил в Осетии, как и всюду, горящую под собой землю и жгучую ненависть народа.

Чабахан Басиева, ее мать и брат, юные братья Гасановы, Гамат Ботоев, Хаджимусса Дзабиев, Дзыбырт Бугоев, Бушка Тбоев и сотни других советских патриотов — не просто жертвы фашизма, а смелые люди, не сдавшиеся врагу и павшие в борьбе.

Решающей силой, остановившей врага, спасшей наш народ и все человечество от угрозы фашистского рабства, была славная героическая Советская Армия, единство народов, руководимых Коммунистической партией.

Наш народ гордится тем, что и его сыны и дочери рука об руку с представителями других народов сражались на различных фронтах Великой Отечественной войны.

Не только в нашей стране, но и далеко за ее пределами широко известна легендарная доблесть войск, сражавшихся под командованием генерала армии, дважды Героя Советского Союза Исса Александровича Плиева. Свой народ прославили талантливые военачальники генерал армии, Герой Советского Союза Георгий Иванович Хетагуров, генерал-полковник, Герой Советского Союза Хаджиомар Джеорович Мамсуров, дважды Герой Советского Союза, генерал-майор Фесин, генерал-лейтенанты Худалов, Коцоев, Огоев, Харебов, генералы — Герои Советского Союза Дзусов, Карсанов, Билаонов, Караев, Герои Советского Союза капитан первого ранга Кесаев, полковник Козаев, генерал Цаликов и многие другие.

Сыны и дочери Осетии вместе с другими братскими народами пролили много крови и дорого заплатили за великую победу. В республике трудно найти семью, которая не потеряла бы родного человека в битвах Великой Отечественной войны».[48]

3 января советские войска штурмом овладели городами Малгобек и Моздок и перешли к преследованию врага в направлении на Ставрополь.

В полусожженном Моздоке наши бойцы чуть ли не на каждой улице натыкались на немецкие кладбища. Площади, скверы, пустыри были густо усеяны могильными крестами. Только у вокзала таких могил насчитывалось около тысячи и на каждом кресте стояла дата 10 или 11 октября. Это были дни, когда враг пытался неожиданным ударом пробиться в Алхан-Чуртскую долину, а затем на Грозный.

3 января я прибыл в штаб Северной группы войск, чтобы уточнить обстановку, сложившуюся в первые дни наступления. Посоветовавшись с И. И. Масленниковым, решил произвести частичную перегруппировку. Это сразу же дало ощутимые результаты. За день на некоторых участках мы продвинулись на 15–20 километров, освободили от врага 30 населенных пунктов.

Сильные бои развернулись у Нальчика. Части 2-й гвардейской дивизии генерал-майора Ф. В. Захарова сражались за столицу Кабардино-Балкарии против 10 отдельных батальонов спецназначения генерала Штейнбауэра и 2-й румынской горнострелковой дивизии.

Гвардейцы наступали на Нальчик в двух направлениях, пытаясь найти брешь в обороне врага.

«Прорвав вражеский заслон, 395-й стрелковый полк был остановлен сильным пулеметным огнем противника на окраине города. Тогда командир дивизии произвел маневр и ударил по врагу этим же полком с севера. Этот маневр был произведен незаметно и оказался неожиданным для противника. Гвардейцы ворвались в город. Завязались ожесточенные уличные бои. Почувствовав угрозу окружения, гитлеровцы в панике стали отходить. К полудню 4 января Нальчик был освобожден. В боях за Нальчик наши войска уничтожили сотни фашистов, захватили 26 орудий, 41 пулемет, 50 минометов, 27 автомашин и много другой боевой техники».[49]

Вслед за этим были освобождены Майский и Котляревская, ряд мелких степных селений и хуторов.

Пленный командир 10-й роты 70-го полка 11-й пехотной дивизии Отто Бауэр, который до войны был доктором медицины, с ужасом рассказывал, что солдаты видели, как их торопят, приказывают в пути уничтожать грузовики, подрывать орудия и портить другое военное имущество. Уже на третий день отступления пошли разговоры о том, что немецкая армия не отходит от Терека, а бежит. Ясно было — случилось что-то очень тяжелое, а от солдат и даже от нас, ротных офицеров, это скрывалось. Солдаты все чаще стали отпускать ядовитые словечки насчет отступления, называя его «славный отход».

Теперь уже, не таясь, начали писать в письмах, что их обманывают, выдают самое настоящее бегство за планомерное отступление.

У гитлеровских стратегов в то время появилось два термина, которыми они пытались как-то предотвратить развал в воинских частях: «эластичная оборона» и «планомерный отход». Они говорили, что это своеобразный тактический прием, с помощью которого они выманят на себя советские группировки и неожиданным ударом повернут их вспять. Это, конечно, был просто пропагандистский трюк военной машины рейха. Они, видимо, даже забыли в тот момент изречение своего стратега Мольтке, который писал, что «терпит поражение тот, кто перестает верить в саму военную идею…».

Ефрейтор Аугсен из 123-го полка 50-й пехотной дивизии дал на допросе довольно четкую картину «славному отходу»:

«Тяжелое впечатление производило то, что при отступлении мы все уничтожали и взрывали. Невольно приходила в голову мысль, на Кавказе нам больше не бывать! Ясно, что при „стратегическом отступлении“ всего не уничтожают… Все, что мы не могли надеть на себя, нам пришлось уничтожать, в том числе и зимнее обмундирование, доставшееся с таким трудом. Мы ошеломлены, что у русских оказалось столько превосходного оружия и такое огромное количество солдат…»

Вместе с группой командиров довелось мне побывать в освобожденном Нальчике. Там, где стояли здания Дворца пионеров, педагогического училища, Кабардино-Балкарского драматического театра, республиканской библиотеки, санаториев и домов отдыха, остались груды развалин.

«Кратковременное хозяйничание немецко-фашистских оккупантов на территории Кабардино-Балкарии дорого обошлось трудящимся республики. Были полностью уничтожены все промышленные предприятия, разграблено имущество колхозов, совхозов, МТС, разрушены школы, кинотеатры, дома культуры, библиотеки. Ущерб, который причинили Кабардино-Балкарии фашистские оккупанты, оценивался почти в 2,5 миллиарда рублей…»[50]

Фашисты казнили 4,5 тысячи граждан Кабардино-Балкарии. Среди них были партийные и советские работники, активисты, старики и дети.

В Нальчике особенно свирепствовали фашистские банды из горнострелкового батальона «Бергман», которым командовал капитан Теодор Оберлендер, ставший впоследствии министром в правительстве ФРГ при канцлере Аденауэре. Гитлеровские палачи уничтожили сотни мирных жителей. В противотанковом рву на подступах к городу было обнаружено не менее шестисот трупов истерзанных советских людей.

Освобождение Нальчика имело важное значение в ходе всей операции по преследованию гитлеровцев. Лондонское радио, комментируя успехи советских войск на Северном Кавказе, сообщало: «Захватив Нальчик, русские овладели городом, который мог бы служить немцам прекрасной зимней квартирой. Но значение занятия Нальчика этим не ограничивается. Имея Нальчик, немцы загнали клин в русские позиции и угрожали узловому пункту трех железных дорог. Захватив Нальчик, русские ликвидировали клин, и отныне эти три железные дороги переходят в руки Красной Армии…

Учитывая это, можно без преувеличения сказать, что русские достигли значительного успеха. Наконец, и это особенно важно, надо учесть, что немцы уже не приближаются к богатейшим нефтяным источникам Кавказа, а, наоборот, все больше отдаляются от них».[51]

Шло время, однако организованного, четкого и планомерного преследования у Северной группы войск не получалось. Не хватало опыта наступательных боев, не хватало сил, техники. Лесные и предгорные дороги осложняли продвижение вперед.

За три дня боев войска группы смогли продвинуться только на 25–60 километров. Штаб потерял связь с армиями и подвижными соединениями фронта.

И. В. Сталин был вынужден 8 января вновь телеграфировать мне и командующему Северной группой войск генералу И. И. Масленникову: «Третий день проходит, как вы не даете данных о судьбе ваших танковых и кавалерийских групп. Вы оторвались от своих войск и потеряли связь с ними. Не исключено, что при таком отсутствии порядка и связи в составе Северной группы ваши подвижные части попадут в окружение у немцев. Такое положение нетерпимо.

Обязываю вас восстановить связь с подвижными частями Северной группы и регулярно два раза в день сообщать в Генштаб о положении дел на вашем фронте.

Личная ответственность за вами».[52]

…Каких только зим не приходилось мне пережить за свою военную службу: февральскую слякоть на фронтах первой мировой войны, январские стужи в Поволжье в годы гражданской, ураганные обжигающие ветры на Каспии, декабрьские и мартовские морозы Подмосковья. Но нечто неповторимое довелось мне испытать в январские дни в бурунных степях Ставрополья. Такое — не забывается. Снежный смерч, вобравший в себя колючий снег и песок, превращал день в мрак, валил с ног, проникал сквозь едва заметные щели, иглами колол лицо, затруднял дыхание.

В этих условиях гвардейские части с боями прошли по Ставрополью и Кубани сотни километров, освободили около 2 тысяч населенных пунктов.

11 января 1943 года передовые части Закавказского фронта вступили в Пятигорск. Один из армейских корреспондентов, шедший с нами в наступление, рассказывал мне:

— Вместе с сержантом-разведчиком мы прежде всего устремились на Лермонтовскую улицу, к домику, где умер великий поэт. Хотелось поскорее увидеть, уцелела ли эта святыня, дорогая сердцу каждого советского человека, не надругались ли над ней гитлеровцы?

На дверях увидели листок со свастикой: «Реквизировано и взято под охрану штабом Розенберга и местной комендатурой, согласовано с Высшим командованием армии. Вход в здание и снятие печати запрещено».

«Что за распоряжение? — думаю. — Откуда такое бережное отношение к реликвиям русской культуры!»

А дело все объяснялось просто. 4 сентября домик Михаила Юрьевича Лермонтова посетил нацистский писатель Зигфрид фон Фегезак, заявивший, что отныне «домик будет содействовать ознакомлению немцев с русской литературой и даст понятие о России». Сам же фон Фегезак стал допытываться у сотрудников музея Елизаветы Яковлевны Яловкиной и Натальи Владимировны Капиевой, где находятся рукописи Лермонтова и другие ценные экспонаты. Ему не терпелось завладеть этими сокровищами — отсюда его беспокойство за сохранность домика Лермонтова.

Зато с местом дуэли поэта у подножья Машука, где стоит обелиск, фашисты не поцеремонились.

Город за городом, селение за селением освобождали от фашистских оккупантов наши бойцы: Минеральные Воды, Железноводск, степной город Буденновск, Кисловодск…

21 января был освобожден Ставрополь, 24 — Армавир. Другая группа войск Закавказского фронта вышла из горных ущелий Приморья в кубанские степи, вырвала из рук врага город нефтяников Майкоп, а за ним и Краснодар.

24 января Ставка Верховного Главнокомандования приказала вывести Северную группу войск из состава Закавказского фронта и преобразовать ее в самостоятельный Северо-Кавказский фронт. Командующим был назначен генерал-лейтенант И. И. Масленников, членом Военного совета генерал-майор А. Я. Фоминых, начальником штаба генерал-майор А. А. Забалуев.

В состав Северо-Кавказского фронта включались войска 9, 37, 44 и 58-й армий, 4-й Кубанский и 5-й Донской гвардейские казачьи кавалерийские корпуса и все остальные соединения и части Северной группы войск, а также 4-я воздушная армия.

С каждым днем войска Северо-Кавказского фронта продолжали развивать наступление. Уже ничто не могло сдержать натиска советских воинов. Операция «Эдельвейс», задуманная Гитлером, трещала по швам.

К началу февраля «северокавказцы» подошли к Азовскому морю и закрепились на важных рубежах в районе Ейска, Новобатайска. В этот момент из состава Северо-Кавказского фронта была передана Южному фронту конно-механизированная группа и 44-я армия. Остальные войска получили приказ: вместе с Черноморской группой войск Закавказского фронта уничтожить гитлеровские соединения, отступавшие с Северного Кавказа на Тамань.

Войска фронта с боями прошли более 600 километров. Были освобождены Северная Осетия, Чечено-Ингушетия, Кабардино-Балкария, Ставропольский край, районы Ростовской области и Краснодарского края.

Советские войска сорвали очередную попытку немецко-фашистского командования вывести группу армий «А» через Ростов. У него оставалась единственная возможность — отводить свои соединения на Тамань, к «голубой линии».

За время ведения боевых операций наши части захватили значительные трофеи. На аэродромах стояли целехонькие, заправленные бензином, но так и не взлетевшие в небо самолеты с черными крестами на плоскостях. По обочинам дорог, поставленные чуть не впритык, нацелились вдаль обезвреженные хоботы орудий различных калибров.

Трофейные команды собрали множество артснарядов, авиабомб, винтовочных патронов. Только за первые 20 дней нашего наступления было разбито 5 немецких дивизий, африканский корпус «Ф», многочисленные отдельные части армейского подчинения. Большой урон понесла «непобедимая» танковая армада Клейста. 170 танков было уничтожено, 314 «ягуаров» захвачено. Среди других трофеев запомнились 600 вагонов с авиабомбами размером в два человеческих роста с выразительной надписью — «для Кавказа».

Начиная свой поход на Кавказ, Гитлер рассчитывал к 25 сентября захватить Баку и Грозный. Уже печатались справочники и набирались специалисты для акционерного общества «Немецкая нефть на Кавказе», намечался парад войск в крепости Орджоникидзе…

Но и этим замыслам Гитлера не суждено было осуществиться.