СУД НАД ПРАВДОЙ
СУД НАД ПРАВДОЙ
Суд над Никосом Белояннисом и его товарищами, так называемый «процесс 93-х», начался 19 октября 1951 года в пять часов пополудни в здании Афинского военного трибунала на улице Сантароза. Небольшой зал был битком набит переодетыми в штатское полицейскими. Большинство из них — свидетели обвинения, но многие только на фотографии видели обвиняемых.
Это самый большой процесс по числу участников, который когда-либо был в Греции. Всего в нем участвовало около 500 человек. Только список одних свидетелей обвинения включал 153 фамилии.
Председателем военного трибунала был назначен полковник Ставропулос. Махровый фашист, он в период немецкой оккупации сотрудничал с гитлеровцами, а после освобождения страны от немцев расправлялся с греческими патриотами. Во время гражданской войны полковник Ставропулос участвовал в боях против Демократической армии и был известен своей жестокостью по отношению к мирному населению районов военных действий.
Обвинительное заключение для всех было стандартным. Нарушение закона № 509. Всех обвиняли в стремлении «к насильственному ниспровержению существующего строя» и «к отторжению части территории Греции». При этом не приводилось никаких конкретных доказательств вины подсудимых.
Защита в заявлении трибуналу потребовала отсрочить судебное разбирательство в связи с неявкой ряда свидетелей, по показаниям которых привлечены к суду многие из обвиняемых. Предварительное следствие, указывала защита, произведено охранкой незаконно. Ни одно из «преступлений», инкриминируемых обвиняемым, не доказано. Об этих «преступлениях» ничего не было сообщено судебному следователю и не было проведено нормальное предварительное следствие. Защита, кроме того, подчеркивала, что поскольку еще в 1950 году в стране введен новый уголовный кодекс, закон № 509 уже не действует и никакой юридической силы не может иметь обвинительный акт, составленный на основе этого закона.
Но военный Трибунал отклонил требование защиты. Судебное разбирательство началось, и сразу же посыпались «сюрпризы». Председатель трибунала оглашает имена обвиняемых. Один за другим они поднимаются, когда председатель называет их фамилии.
— Георгий Цамис!
Молчание.
Председатель раздраженно повторяет.
— Георгий Цамис!
Со скамьи подсудимых отвечают:
— Цамиса нет. Он в сумасшедшем доме после одиночки.
Раздаются протестующие голоса немногих родственников, которым с трудом удалось попасть в зал.
Полковник Ставропулос ведет судебное заседание грубо. Он мешает адвокатам, перебивает их и лишает слова, оскорбляет обвиняемых, не давая им возможности нормально вести свою защиту, запрещает задавать вопросы свидетелям обвинения.
Одному из обвиняемых, сказавшему что-то неугодное, председатель трибунала крикнул: «Саксе!», что означает «Заткнись!»
Другой подсудимый заявил:
— Конституция моей страны защищает меня и позволяет мне отстаивать свои убеждения.
Полковник заорал:
— Довольно, все это мы уже слышали!
Вот еще один из обвиняемых попросил разрешения задать вопрос свидетелю обвинения — и в ответ на это новый окрик полковника:
— Садись, я запрещаю задавать вопросы… Все вы скоты.
В обвинительном заключении говорилось о заговоре, угрожавшем безопасности государства. Но свидетели не могли представить никаких убедительных доказательств.
Свидетели обвинения — полицейские агенты — в своих показаниях ссылались не на конкретные факты антигосударственной деятельности обвиняемых, а говорили лишь о встречах их друг с другом, называя эти встречи «партийными».
Этот вывод они делали, исходя из политических взглядов обвиняемых, основываясь на их патриотическом прошлом, на их участии в движении Сопротивления, на том, что обвиняемые боролись за мир и некоторые из них раздавали листовки с призывами к миру или писали на стенах домов патриотические лозунги о мире и демократии.
Первые же показания свидетелей обвинения убедили всех, что процесс инсценирован.
Видный английский адвокат Лефлер, присутствовавший на процессе в качестве наблюдателя, заявил: «На этом процессе скорее судили идеи, чем людей за их действия. Во время процесса не было доказано, что со стороны обвиняемых было совершено какое-либо действие, которое оправдало бы обвинение их «в попытке насильственного ниспровержения строя или существующего общественного порядка».
Военный трибунал делал главную ставку на показания свидетеля обвинения Ангелопулоса, начальника службы подавления коммунизма генеральной охранки.
Свидетель говорит тихо, и его показания не слышны. Защитники заявляют протест и требуют, чтобы в зале установили микрофон.
— Мы не получаем из-за границы деньги, чтобы покупать микрофоны, — отвечает председатель.
— Микрофоны есть у американцев, — подает реплику Белояннис.
Председатель трибунала взбешен:
— Я прикажу удалить вас, и вас будут судить заочно. Я имею на это право.
— Это бесполезно, — замечает Белояннис. — Нас и так судят заочно. Ведь мы не слышим показания свидетелей.
Полицейский Ангелопулос говорит, что при аресте Белояннис не назвал своего имени и его личность была установлена только после того, как полиция сняла отпечатки пальцев. Никос Белояннис обращается к полицейскому агенту:
— Вы утверждаете, что я приехал сюда для того, чтобы проводить в жизнь резолюции ЦК КП Греции?
— Да, — ответил агент.
— В этих резолюциях говорится, что в основе деятельности КПГ лежит борьба за хлеб, за демократические свободы народа, за мир. Не так ли? — спрашивает Белояннис.
— Да, так, — согласился свидетель обвинения.
— Следовательно, борьба за хлеб, за демократические свободы и за мир является заговором против Греции?
— Нет, — отвечает полицейский.
— Спасибо, — говорит Белояннис. — Только это яи хотел у вас выяснить.
Прошло несколько дней суда. Дали показания два главных свидетеля обвинения, на которых особенно рассчитывал военный трибунал. Однако оба они полностью провалились. Полковник Ставропулос вне себя. Он вызывает Ангелопулоса и требует хоть из-под земли достать документальный материал, компрометирующий Никоса Белоянниса как главного обвиняемого по этому процессу.
Спустя несколько дней полицейский Ангелопулос снова дает свидетельские показания. На этот раз он предъявляет суду разного рода фотоснимки. Ангелопулос утверждает, что принесенные им фотокопии воспроизводят переписку между обвиняемыми Белояннисом и Канеллопулосом.
Белояннис спрашивает, у кого захвачены записки или откуда были получены эти фотокопии. Почему они предъявляются только сегодня, а не приобщены к судебному делу с самого начала.
Под предлогом государственной тайны свидетель обвинения отказывается отвечать на вопросы.
Белояннис и Канеллопулос решительно заявляют: они не имеют никакого отношения к этим запискам.
«Процесс 93-х» продолжался 25 дней.
Большинство обвиняемых вели себя мужественно. Они опровергали лживые измышления свидетелей, председателя суда и прокурора. Прямо и честно говорили они о своих демократических убеждениях, не страшась суровых последствий. Они защищали великое дело национально-освободительной борьбы, осуществляемое компартией в самые трудные для страны годы немецкой и англо-американской оккупации. В своих выступлениях на суде патриоты показали величие дел компартии как подлинно национальной партии, защищающей интересы греческого народа.
У королевского прокурора не было никаких доказательств того, что обвиняемые нарушили закон № 509, дающий право преследовать и осуждать на смерть всякого, кто «стремится провести в жизнь идеи, имеющие целью ниспровержение существующего строя и социального порядка». У прокурора не было против обвиняемых никаких фактов, которые входили бы в рамки закона. Несмотря на это, королевский прокурор потребовал для Никоса Белоянниса, Элли Иоанниду и для восьми других обвиняемых смертной казни.