VIII. Каракумский зной
VIII. Каракумский зной
В далёком 1933 году состоялся легендарный Каракумский автопробег. Он по праву вошёл в историю, поскольку был первым серьёзным пробегом на отечественной технике.
К испытаниям он, конечно, никакого отношения не имел и иметь не мог, поскольку автомобили ГАЗ и ЗИС были целиком серийными. Автопробег был чисто агитационным и цели своей достиг, продемонстрировав достижения нашего юного тогда ещё Автопрома. Для того времени пробег стал событием незаурядным.
С тех пор прошло много лет. За это время мысль попробовать преодолеть Каракумы[57] на современных отечественных автомобилях не давала покоя многим, но до конкретного дела всё как-то не доходило. И когда в апреле 1977 года на ВАЗе заработал конвейер "Нивы", это явилось последним и решающим толчком. Тем более, что год был юбилейным – 60 лет Октября.
Той же весной на завод от редакции журнала "За рулём" пришло письмо с предложением организовать совместный Каракумский пробег исключительно на вазовских автомобилях. И совсем не случайно внимание прессы обратилось именно на ВАЗ – авторитет завода был в те времена непререкаемым. Предлагалось выделить для этой цели четыре автомобиля: две "Нивы" и две "шестёрки", выпуск которых начался годом раньше.
И завод на этот призыв откликнулся – лишняя реклама нашим автомобилям явно не помешает. Особенно "Ниве" – новую модель непременно надо хорошо раскрутить.
* * *
Было принято решение выделить от завода трёх опытных водителей (из них двух – знакомых с "Нивой"), а также инженера, который смог бы взять на себя техническое обеспечение пробега. Одно водительское место по просьбе журналистов отдали им.
Поскольку "изюминка" предстоящего пробега заключалась именно в "Нивах”, то зампотехом пробега и официальным представителем завода предложили стать мне. Предложение исходило, естественно, не от журнала (ему по большому счёту было безразлично, кто именно поедет), а от заводского руководства. К тому времени испытательная часть проекта 2121 была уже практически завершена, и я мог без ущерба для дела поработать немного на имидж машины.
Не скажу, что согласился сразу и безоговорочно. Дело предстояло ответственное – наши "Нивы” должны были не ударить в грязь лицом и Каракумы однозначно преодолеть. Сомнений было хоть отбавляй – на карту ставилась и репутация машины, и реноме завода, да и степень лично моего профессионализма в частности. В случае неудачи всё могло пойти крахом.
Но, взвесив всё, решил рискнуть. Уверенность в машине была практически стопроцентной, оставалось исключить всевозможные случайности. Но уж опыта по этой части нам не занимать.
* * *
Начали подбирать команду. На "Нивах" выпало ехать Николаю Макееву и Володе Ипатову, которые до этого принимали самое непосредственное участие в испытаниях вазовского вездехода и машину хорошо знали.
Соседнее бюро, занимавшееся испытаниями автомобилей 4x2, выделило нам Виктора Ганичкина, которому и доверили обе "шестёрки". На одной из них он будет непосредственно за рулём, а вторую, на которой поедет кто-то из журналистов, будет курировать в плане технического состояния.
Получили на конвейере специально выделенные автомобили. Устроили им полную проверку по всей форме, устранили кое-какие мелкие неполадки и даже сделали мини-обкатку.
Сказанное уложилось в три строчки, но, поверьте, потребовало изрядных затрат и времени, и сил, и умения. Дело предстояло ответственное и осрамиться было никак нельзя. Но всё работало как часы.
Составили список необходимого снаряжения и запчастей. "Ниву" мы к тому времени изучили досконально и точно знали, что может пригодиться в дальней дороге. А с 2106 вообще проблем не было – взяли только самое необходимое. Тем более, что моторы на всех четырёх машинах были абсолютно одинаковыми (1,6 л).
* * *
С самого начала договорились с нашими ребятами, что будем действовать единой командой, без деления техники на "моё" и "не моё". Это старый и весьма эффективный метод работы, проверенный ещё в КЭО ГАЗ. Так оно и получилось. Работали дружно, сообща и сделали всё, чтобы пробег прошёл без сучка и задоринки.
Да ещё запаслись официальным заводским мандатом для вазовских СТО и САЦ по всему маршруту. Без такой бумаги мы никогда в путь не отправлялись, начиная с самого первого пробега 1973 года. Она гарантировала, что везде по-доброму встретят и всю необходимую помощь окажут. Причём не потребовав с нас, участников пробега, ни копейки, каким бы сложным не оказался ремонт. Все затраты переводились на счёт УГК… А мы должны были лишь подтвердить в нашей бухгалтерии, что такие работы действительно имели место.
А ещё поставили на все машины старые добрые рации "Гранит", не раз уже опробованные и очень нас выручавшие.
На каждый автомобиль с обеих сторон нанесли крупные надписи "Москва-Каракумы". Правда, художник последнее слово написал через чёрточку, что заметили не сразу. А когда обратили внимание, переделывать было уже некогда. Так на всех фотографиях и запечатлелись Кара-Кумы.
* * *
Перегнали всю технику в столицу, поскольку официальный старт давался оттуда. Там к "Нивам" прицепили два раскладных прицепа "Скиф" со встроенными палатками. Взяли их на всякий случай, поскольку ночёвки предполагались цивилизованные, в гостиницах – все города по маршруту были извещены. Тем не менее, прицепы очень даже пригодились, и не раз.
Буксирные устройства мы на все машины поставили заблаговременно ещё на заводе, чтобы иметь возможность маневра в непредвиденных ситуациях. Надо сказать, что такой подход оказался правильным и здорово нас потом выручил.
Да ещё редакция на казённые средства закупила в дорогу несколько ящиков тушёнки, что всех, конечно, чрезвычайно обрадовало. Для того времени повального дефицита это было весьма кстати.
* * *
И вот настал день старта. У главного входа в ЦПКиО им. Горького собралось довольно много народа, поскольку пробег сей был явлением неординарным и пресса муссировала его достаточно широко. Вело съёмку Центральное телевидение, были представители всех крупных газет и информационных агентств.
Среди провожавших был знаменитый кинооператор-документалист Роман Кармен, участвовавший ещё в пробеге 1933 года. С нами он не поехал, поскольку был уже в возрасте, но не проводить не мог. Запомнился его цепкий прищуренный взгляд.
От официальной церемонии остался не очень приятный осадок. Представители редакции откровенно потянули всё одеяло на себя, ни словом не обмолвившись о проделанной заводом работе. Была представлена троица руководства пробегом, состоящая сплошь из журналистов. Фамилий упоминать никаких не хочется, назовём их условно Зав, Замзав и Замполит. Зампотеха там, увы, не оказалось.
Дело тут совсем не в ущемлённых личных амбициях, за свою жизнь приходилось видывать и не такое. Просто с самого начала представитель завода оказался отстранённым от принятия решений. И зря. Последующие события наглядно показали, что уж по части автопробегов практического опыта у нас на порядок больше.
Да и все участники вольно или невольно оказались разделёнными на белых и чёрных. Белые – это пресса, снимающая сливки на митингах и восседающая на банкетах. Чёрные (мы иронично именовали себя неграми) — это вазовская команда, именно в это время торчащая под машинами, чтобы завтра они тоже не подвели. Кстати, по части подготовки автомобилей мы оказались вполне на высоте положения – ни одного случая задержки по нашей вине не было!
А указанную троицу мы, вазовцы, на протяжении всего пробега так и именовали штабными.
* * *
Старт дан. В сопровождении ГАИ наша колонна торжественно движется от Садового кольца в сторону кольцевой дороги (через центр ехать не стали, чтобы не терять времени). Промчавшись по кольцу, сворачиваем на Горьковское шоссе. С Богом!
Надо сказать, что на всём протяжении пробега нас неизменно сопровождала патрульная машина ГАИ, идущая в голове колонны с включёнными мигалками и расчищавшая нам дорогу.
Они, естественно, всё время менялись. Как правило, на стыке областей, где нас всегда уже поджидал специально выделенный для сопровождения экипаж. Да ещё в крупных городах областные патрули уступали место городским.
Система эта была налажена достаточно чётко. Чувствовалось, что редакция провела с ГАИ серьёзную работу. Мы тут не берём, конечно, приаральские степи и каракумские пространства, где никакими патрулями и не пахло.
Проводы автопробега Каракумы-77 у главного входа ЦПКиО им. Горького.
В Подмосковье сопровождение пробега было на самом высоком уровне.
На окружной дороге своего родного городи встретили колонну коллег-испытателей с КАМАЗА, которые тоже совершили какой-то пробег.
На выводе из Самары. Сопровождавшие пробег патрульные машины ГАИ несли службу чётко.
* * *
Сбоев в сопровождении практически не было. Кроме одного, приключившегося, как на грех, в самом начале.
Первая ночёвка у нас была запланирована в Горьком, о чём местные власти были заранее предупреждены.
Тут надо сказать, что вопрос ночлегов, в любом автопробеге представляющий серьёзную проблему, решался в нашем случае на самом высоком уровне. Одним из спонсоров пробега была газета "Известия", как известно – орган Советов. И все горисполкомы по пути следования получили из центра строжайшее указание обеспечить и нужное количество мест в гостиницах, и охраняемую стоянку для автомобилей.
Получили такую телеграмму и горьковчане. И организовали нам на окраине города достойную встречу, с цветами и речами.
Но случился непредвиденный казус, прямо-таки по Ильфу и Петрову. Тем, кто вышел нас встречать, толком никто, как водится, ничего не объяснил. Просто сказали – встречайте пробег. И надо ж было такому случиться, что незадолго до нашего прибытия именно к этому месту приблизилась стайка участников какого-то заурядного сельского агитационного пешего пробега.
Их, несказанно всем этим удивлённых, торжественно встретили и проводили в лучшую гостиницу города (о чём мы узнали, конечно, только на следующий день).
Мы, подъехав где-то через час, никого уже, естественно, не обнаружили. Не было даже городского патруля (он в это время усердно расчищал дорогу деревенским бегунам).
Ничего этого не зная и крайне недоумевая, поехали сами искать гостиницу, поскольку день уже клонился к вечеру. Но мест, увы, нигде не оказалось.
С большим трудом удалось через дежурного в горкоме партии устроиться в затрапезный и обшарпанный Дом колхозника, где приезжавшие торговать на городской базар жили по 15–20 человек в комнате.
Утром постарались покинуть столь мне знакомый, но такой негостеприимный город как можно быстрее.
* * *
Торжественная встреча в Тольятти (на посту ГАИ, что на плотине ГЭС) тоже не состоялась, но уже по нашей вине. Из Горького мы выехали такими удручёнными, что решили срезать путь и из Ульяновска направились не в сторону Сызрани, а напрямую на Димитровград. Поэтому в родной город въехали через Васильевку, где нас, конечно, никто не ждал.
Осмотрев на заводе ещё раз для пущей важности все машины и прицепы, через день тронулись уже в настоящий пробег (перегон Тольятти ? Москва ? Тольятти таковым, конечно, никак быть не мог).
* * *
Из Самары пошли не привычным для вазовцев маршрутом в сторону Уральска, а на Оренбург, как сорок четыре года назад. Здесь даже в наше время асфальта по-прежнему кое-где просто нет.
Осталось впечатление жуткого и грязного захолустья. Даже непритязательная в целом и привычная вазовцам дорога на Уральск казалась в этом смысле чуть ли не цивилизованной магистралью.
В то лето везде стояла необычная жара. В Соль-Илецке за Оренбургом остановились передохнуть и искупаться в знаменитом соляном озере, что расположено почти у дороги.
Уникальное место, по целебным свойствам нисколько не уступающее знаменитому Мёртвому морю. Вода в озере такая же плотная – утонуть в нём просто невозможно. Вернее, захлебнуться-то можно, конечно, и здесь, но вот утонуть – не получится. Даже толком нырнуть не выйдет – вода прямо-таки выталкивает человека наверх.
Эх, вложить бы здесь деньги в инфрастуктуру – получился бы неиссякаемый источник валютных поступлений. Золотое дно! А пока перед глазами просто неприглядный замусоренный берег. Даже элементарного душа, чтобы смыть с себя после купания густой налёт соли, в наличии тогда не имелось.
Как там дело обстоит сейчас, сказать не могу, но вряд ли что – при нынешнем-то безденежье – существенно изменилось.
* * *
После Актюбинска пошли на юг привычным маршрутом через Хромтау, где временно попрощались с сопровождением ГАИ – в Карабутаке цивилизация практически заканчивалась.
Экипаж "технички" (Н. Макеев и зампотех) без дела никогда не оставался.
Разбиваем лагерь там, где ещё недавно было Аральское море.
Мусульманские могильники скорее похожи на дворцы.
В Ташкент въезжали с почётным эскортом мотоциклистов.
В Узбекистане пробег вызвал живейший интерес. Сердце Самарканда – мавзолей Гур-Эмир, усыпальница Тимура.
Ущелье под Самаркандом. Здесь снимался фильм "Директор" о Каракумском пробеге 1933 года (помните летящий с обрыва горящий грузовик?). Во время съёмок тут насмерть разбился исполнитель главной роли Е. Урбанский, которого потом заменил П. Губенко (почти всё, конечно, пришлось переснимать).
Велась киносъёмка и у нас. Крепко привязываем московского кинооператора на крыше "технички" – будет снимать на ходу.
Как ехали грейдером и грунтами к Аральску, рассказывать не буду. Сколько уж лет ездим по этому маршруту – и ничего в этих краях практически не меняется. Затрапезная казахская глубинка, до которой в тогдашней Алма-Ате явно никому не было дела.
Ещё четыре года назад мы купались в Аральске прямо у гостиницы. Сейчас никакого моря в районе города нет. Расспросив местных жителей, узнали, что оно ушло уже на добрых полсотни километров. Решили до берега всё же добраться и там заночевать под шум прибоя.
Какое там! Не удалось подъехать и на десяток вёрст! Берег оказался таким заболоченным, что сначала застряли "шестёрки", а потом и "Нивы" со "Скифами". Выбрались из этой западни с превеликим трудом. Прицепы пришлось отцепить, после чего двумя "Нивами" вытащили на твёрдое место легковушки, а потом и "Скифы".
Ещё на местном судоремонтном заводе (хотя какой уж там теперь судоремонт!) капитально подварили оба прицепа, которым изрядно досталось на грунтах.
Местные власти встретили нас только на въезде в Кзыл-Орду. Это говорило о том, что после дикой полупустынной местности началась, наконец, туркестанская цивилизация.
Чимкент и Ташкент проблем не создали – нас и встречали, и размещали. В узбекской столице даже дали почётный эскорт мотоциклистов, в сопровождении которого мы и проехали по всему городу до центральной площади, где состоялся митинг.
Самарканд и Бухара также встретили цветами, транспарантами, лозунгами и криками "Ура!". Для Узбекистана наш пробег, в котором по сути ничего необычного не было, стал настоящим откровением.
Где бы мы в пути ни останавливались, к головной машине всегда кидалась толпа людей. Обращаясь почему-то только к водителю, которым был Володя Ипатов. Ему это всё быстро надоело и он придумал для себя оригинальный выход из положения:
— В последней машине вам ответят на все вопросы!
Все дружно устремлялись к нашей техничке. Макеев, великолепный рассказчик (слушать его временами одно удовольствие), не заставлял себя долго упрашивать. Он не спеша вылезал наружу, одёргивал коротковатую футболку, закуривал и начинал отвечать на бесчисленные "Что?", "Как?", "Куда?" и "Зачем?".
В Бухаре колонна разделилась. "Скифы" прицепили к "шестёркам", которые пойдут до Красноводска по асфальту через Ашхабад. А "Нивы" двинулись через Газли и Каракалпакию к Куня-Ургенчу. Там начнётся самый ответственный, каракумский этап пробега. Из-за которого, собственно, всё и затеяно.
Мы с Николаем сняли с нашей машины заднее сиденье и погрузили его в один из "Скифов". Всё освободившееся место уставили канистрами под бензин, которых набралось целых восемь! Техничка по сути превратилась в бензовоз. А как же иначе? Впереди – 750 километров пустыни, где ни о каких заправках и речи нет.
Встреча на земле древней Бухары.
* * *
Посёлок Газли, что находится посреди пустыни на полпути от Бухары к Хорезму, недавно капитально тряхнуло так, что от него практически ничего не осталось. Горы щебня вместо домов – на уровне человеческого роста посёлок просматривался насквозь! И глубокие трещины в асфальте, которые мы опасливо объезжали. В одну из них минувшей ночью со всего маха ухнул КрАЗ – эта картина до сих пор у меня перед глазами.
На центральной площади – высохший фонтан, скульптуры которого, как ни удивительно, оказались целехонькими. И так было странно видеть эти чистенькие беленькие фигурки посреди всеобщего хаоса и разрушения.
На древней земле Хивы и Хорезма нас встретили также подобающе. Свозили на берег Амударьи в рыболовецкий колхоз, где попотчевали отменной ухой.
После трапезы не грех искупаться. Четверо решили сплавать на видневшийся невдалеке безлюдный островок. Остальные остались на берегу, ублажаемые вечерней среднеазиатской тишиной.
Но что это? По направлению к нам со стороны острова стремглав несутся четыре буруна, напоминающие знаменитые усы торпедного катера. В одно мгновение все четверо путешественников выскочили на берег. Оказалось, что у острова в воде они вдруг увидели огромную водяную змею. И, не сговариваясь, дружно двинули обратно.
Поселок Газли ещё не оправился после недавнего сильного землетрясения. Руины вместо домов, глубокие трещины в асфальте.
Через Амударью удалось переправишься только по мосту газопровода (разрешения у газовиков добились с превеликим трудом).
Вазовская команда в гостях у рыбаков Хорезма. Слева – Н. Макеев и В. Ипатов, справа – В. Ваничкин.
* * *
Легендарный Куня-Ургенч особого впечатления не произвёл. Дыра дырой, где порой кажется, что время остановилось.
Разве что запомнился знаменитый падающий минарет, вошедший в список самых достопримечательных мировых памятников, составленный ЮНЕСКО.
Рассматривать это чудо вблизи совершенно нет желания. Кладка такая древняя и растрескавшаяся, а минарет такой скособоченный, что так и кажется, что он сейчас рухнет, погребая под обломками любопытных. Но так он стоит не одну сотню лет и, похоже, простоит ещё столько же.
Асфальтовое шоссе не оборвалось сразу за городом. Оно кончилось только через добрых полста километров на газокомпрессорной станции. Где мы и заночевали, чтобы завтра с новыми силами двинуться через пустыню.
У знаменитого падающего минарета в Куня-Ургенче.
Пыльный каракумский закат накануне штурма пустыни.
Руины древней крепости на обрыве Устюрта. Когда-то здесь кипела жизнь…
Каракумские "пухляки". Адское пекло, пыль и неимоверная тряска.
* * *
Вечером мы, негры, привычно занялись машинами, а штабные принялись расспрашивать местных жителей, как лучше ехать.
До сих пор себя корю, что в это не вмешался, хотя с означенной подготовкой броска через пустыню хлопот у зампотеха был полон рот. Но надо было всё бросить и, откинув всяческие церемонии, принять самое непосредственное участие в организации. Речь, как потом оказалось, шла о нашей жизни!
Кто-то из местных уверенно посоветовал штабным ехать прямо, придерживаясь нависающего справа обрыва плато Устюрт.[58] Так они и решили сделать. Какая невежественная самоуверенность! За неё мы чуть не заплатили самую страшную цену, но об этом позже.
Памятуя, что бензин в пустыне – самое главное, решил взять в запас ещё топлива. Канистр достать не удалось, но в местном гараже выпросил 150-литровый бак от грузовика, который мы и залили бензином почти под пробку. Почти – так как надо было оставить место для теплового расширения на жаре, иначе бак может раздуться не хуже шара.
Идея была такой. Заправляться будем в первую очередь из бака, оставив канистры про запас. А когда его опорожним, не жалко будет и выкинуть – он своё дело сделал. Так, кстати, и вышло.
* * *
Выехали на рассвете. Действительно, справа маячит обрыв. Что ж, пока вроде всё идёт хорошо.
Местами встречаются засохшие глинистые участки, именуемые такырами. Они настолько ровные и гладкие, что позволяют ехать практически на максималке. Хоть мировые рекорды здесь устанавливай! Запомнилось, что скорость тут совершенно не ощущается, поскольку глазу не за что зацепиться – ни кустика, ни травинки. Мотор ревёт, спидометр чуть ли не зашкаливает, а машину совершенно не трясёт! Как будто стоишь на месте!
Километров через пятьдесят в вертикальной стене обрыва увидели множество пещер, расположенных довольно высоко от земли. Мы уже знали, что местные жители когда-то прятались здесь от набегов Чингисхана и Тимура-Тамерлана. Влезали по веревочным лестницам, которые потом втягивались внутрь. По преданиям, таким образом спаслось немало людей.
А ещё через десяток вёрст на обрыве замаячили руины древней крепости. Когда-то здесь был процветающий оазис. Что с ним случилось, осталось для нас неизвестным.
В обоих местах, достаточно, конечно, живописных, наша пресса устроила продолжительные фото- и киносъёмки. Как туристы, ей-богу! Немалых трудов стоило уговорить их двигаться дальше – путь-то предстоял неблизкий!
Но вот обрыв справа как-то сошёл на нет. Куда ехать-то? Сказали же – вдоль обрыва. А его нигде не видно!
Только потом мы все узнали, что "знаток", отправивший нас практически на верную погибель, дальше просто не ездил! Его счастье, что к нашему возвращению его на месте не оказалось – куда-то уехал. Ох, и крепко бы ему от нас досталось!
Но штабные наши, ничтоже сумняшеся, путь решили продолжать – по солнцу. Проехали ещё километров пятьдесят, пока не поняли, что куда ехать, не знаем. Штаб откровенно запаниковал. Приунывший Зав даже решил послать по маломощной УКВ-рации сигнал "Всем, всем, всем!". Оставшийся, естественно, без ответа.
На горизонте увидели буровую вышку. Слава Богу, люди! Ехали к ней долго, хотя казалось – вот она, поблизости. А подъехав, увидели не столь уж и высокую… геодезическую треногу.
Залезли по очереди на самый верх, пытаясь в мою старую верную подзорную трубу, оставшуюся ещё со стрелковых времён, разглядеть хоть что-нибудь на горизонте. Ничего.
И главное – не скажешь, что никаких дорог нет. Совсем наоборот, их тут без счёта. Вся пустыня вдоль и поперёк испещрена следами то ли повозок, то ли автомобилей. Потом мы узнали, что поверхностный слой здесь очень раним, и следы практически не зарастают – чем им тут зарастать-то? Так что вполне вероятно, что до сей поры сохранились ложбинки, проделанные ещё Тамерлановыми колесницами.
Но куда ехать, неизвестно. Тут уже стало не до шуток. Хорошо ещё, что я по старой испытательской привычке по дороге от компрессорной писал на ходу подробную легенду, отмечая время, километраж и немногочисленные ориентиры. Поэтому был твёрдо уверен, что уж назад-то мы всегда выберемся. Что и предложил немедленно сделать, пока солнце ещё достаточно высоко.
За неимением лучшего, предложение было принято. И мы с Макеевым поехали впереди (до этого возглавляла пробег штабная машина). Легенда не подвела. Через пару часов на горизонте показалось долгожданное здание компрессорной. Как мы ему обрадовались!
* * *
Спесь со штабных как рукой сняло. Начались поиски надёжного проводника. Без него, как нам сказали (только сейчас, к сожалению), ехать через пустыню – самоубийство.
Оказалось, что прошлым летом в этих краях погибла целая экспедиция геологов на двух грузовиках ГАЗ-66. Имея подробные карты местности, они весьма самонадеянно от проводников отказались. И в самом центре плато Устюрт потеряли ориентировку.
Блуждали, пока не кончились запасы бензина. Потом бросили машины и стали добираться пешком. Причём, очевидно, крепко меж собой разругавшись, поскольку все двинулись в разные стороны.
Их потом так и нашли по следам на песке. В пустыне ведь закон один – много воды на себе не унесёшь, а если её мало, то далеко не уйдёшь. Самое интересное, что в брошенных машинах питьевой запас имелся – системы охлаждения были до верха заполнены. И не каким-нибудь токсичным Тосолом, а обычной водой. Пусть и слегка ржавой, но для питья вполне пригодной. Запаниковавшие люди об этом просто-напросто забыли.
То есть, жёстко распределив драгоценную влагу, нужно было сидеть у машин и ждать помощи. Это был хоть какой-то шанс. Все остальные пути однозначно вели к гибели.
* * *
Поиски проводника продолжались целый день. И к вечеру вроде бы увенчались успехом. Согласился (за немалые, кстати, деньги, включая обратную отправку самолётом из Красноводска) один из местных жителей по имени Абды, знавший эту пустыню, по его словам, как свои пять пальцев.
На том и порешили, назначив выезд на пять утра.
А утром Абды преподнёс всем нам сюрприз, явившись не один, а с приятелем по имени Ибрагим:
— Без него не поеду!
Вот-те на! А лишнего места-то нет! Штабная машина полностью укомплектована, а наша с Макеевым техничка заставлена канистрами с бензином и объёмистым баком. А Абды знать ничего не хочет, твердит своё.
Что предпринять? Похоже, кого-то из команды придётся оставить в Куня-Ургенче. Нет, так дело не пойдёт! Решаюсь:
— Одного человека из штабной машины пересаживаем на правое сиденье технички, а я поеду сверху на канистрах, рядом с баком!
Сделал себе из спальных мешков и прочих тряпок настоящее ложе, на котором и улёгся. А на правое сиденье технички взгромоздился кинооператор со своей аппаратурой. Поехали!
* * *
Этот день запомнится мне навсегда как один из самых кошмарных в жизни. Мне уже приходилось так ездить, но на небольшие сравнительно расстояния и по асфальту. Там это ещё более-менее терпимо.
А тут-то грунты! И нещадная тряска. Вдобавок Ибрагим (он и был истинным проводником, Абды оказался просто посредником) повёл нас по кратчайшему направлению, южнее озера Сарыкамыш. Здесь он много лет уже гонял отары к Каспию и пустыню эту действительно знал досконально. Причём безо всякого преувеличения, в чём мы не раз потом имели возможность убедиться.
На этом пути практически нет песков, что и послужило основной причиной. Но за всё надо платить. Местность оказалась солончаковой, причём ровных такыров здесь почти нет и грунтовые дороги состоят исключительно из колдобин и ухабов.
И всё это густо покрыто мелкодисперсной пылью, напоминающей тальк. Из-за чего такая грунтовка именуется пухляком (какое мягкое и пушистое слово!). Но под слоем пыли дорога настолько разбита, что постоянно колотит по машине прямо-таки гигантской кувалдой.
Ох, и полетал я тут вместе с канистрами и тяжёлым баком до потолка и обратно! Разминая бока от бесчисленных тумаков лишь на коротких привалах. И постоянно вспоминая известную колымскую песенку: "Лежу на нарах, как король на именинах!".
Но потом, когда весь кошмар закончился, это позволило мне с гордостью говорить:
— Ещё ни один хан не пересекал Каракумы лёжа!
* * *
Время перевалило за полдень. Конечно, ни о каком обеде и речи быть не могло, но остановиться попить чайку и немного передохнуть всё же придётся.
Найти бы ещё на этой раскалённой сковородке хоть какую-то тень! Вдруг впереди на горизонте видим дерево! В середине пустыни! Сейчас подъедем к нему и в тени отдохнём!
Как же! Пустыня иногда любит пошутить. Ехали мы к этому дереву, которое явственно виднелось невдалеке, никак не меньше часа. Но это ещё полбеды. Подъехав, обнаружили совершенно высохший невысокий саксаул без единого листика. Какая уж тут тень!
Но без привала, хотя бы и недолгого, не обойтись. Как обычно, наладив таганок и паяльную лампу, поставил ведёрко с водой, сделанное из нержавеющей стали (наш непременный атрибут в пробегах)
А проводники, махнув рукой на нашу технику, быстренько отломали от саксаула несколько сучков и развели небольшой костёр. На который водрузили литровый медный закопчённый кумганчик (среднеазиатский чайник), с которым Ибрагим никогда не расставался.
Мощное гудение паяльной лампы и какой-то жалкий костерок! У нас и тени сомнения не было, что, напившись чаю, придётся ещё долго ждать аборигенов с их примитивным бытом. Не тут-то было! Только потом узнали, что сухой саксаул даёт очень жаркое пламя, на котором даже зимой вода вскипает моментально. Ждать, увы, пришлось нас.
Конечно, в пустыне приходится пить много, привала с чаем дождёшься не скоро. Канистра с почти горячей и отдающей пластмассой водой кочевала по салону, непрестанно переходя из рук в руки.
В этой связи не могу не привести цитату из журнала "За рулём", которая стала на заводе классикой:
"Виртуозно пьёт Ипатов. Он забрасывает канистру сверху на руку и пьёт, не сбавляя хода".
Володю, любимым напитком которого кефир никогда не был, этой цитатой (особенно – концовкой) порой крепко доставали. Правда, у него хватало юмора не обижаться.
А у нашего экипажа имелась и холодная (ну, почти холодная) вода. И не в термосе, а в обычной армейской полевой фляжке, обтянутой войлоком. Заполнив её до верха, обильно смачивали сверху водой и привязывали к багажнику, что на крыше. При движении ветерок её обдувал, вода из войлока понемногу испарялась, охлаждая содержимое. Трюк нехитрый, но действенный.
Чтобы закончить тему саксаульных сучков, скажу ещё, что они тверды как сталь и пробивают покрышки ничуть не хуже гвоздей.
Особенно не везло в этом плане Ипатову, ехавшему впереди. Два раза пришлось останавливаться для замены колёс (почему-то только передних). В чём, естественно, помогали ему и мы с Николаем – он даже по-настоящему обжёг руку, неосторожно схватившись за баллонный ключ, лежавший в моторном отсеке и раскалившийся от жары и мотора.
Запаски с обеих машин израсходованы, теперь ещё один пробой – и придётся надолго останавливаться для перебортовки колёс. Камеры у нас, конечно, с собой были, без них в дальнюю дорогу не поедешь, но время, время!
На счастье, всё обошлось.
Сарыкамышскую впадину, заполненную водой (сбросом с рисовых полей) видно издалека. Море и море – его размеры достигли уже трёхсот километров. Правда, только в длину, поскольку это обычная лощина, ширина которой не более двадцати вёрст. Но всё равно в центре пустыни это зрелище впечатляет.
Нам сказали, что там даже есть рыболовецкая артель! Судак, жерех, сом – что здесь только не ловится! Фантастика!
К самому берегу подъезжать не стали, некогда. Полюбовались издали и двинулись дальше.
В Каракумах изрядно досталось всем…
Володе Ипатову опята попался сухой сучок саксаула, твёрдый как гвоздь.
Посреди пустыни. На сотни вёрст кругом – абсолютное безлюдье. Ни колодца, ни деревца. И сумасшедшая жара – чувствуешь себя как рыба на сковородке (репродукция из журнала "Автоэкспорт информирует").
* * *
Раскалённый воздух (было за сорок пять) и солнцепёк натурально сводили с ума. Заметил, что на остановках люди старались подальше отойти от машин, пышущих жаром. И как же неохота было вновь залезать в душный салон, представлявший из себя настоящую сауну.
Самочувствие у всех ухудшалось на глазах. Ехавшего с нами кинооператора, молодого московского парнишку, непривычного к подобным передрягам, от перегрева затошнило. Потом он начал натурально бредить, неся несвязную околесицу. Из-за этого ни одного кинокадра в самой пустыне снято, увы, не было! Только фотографии.
Честно говоря, и мы с Николаем, немало повидавшие на своём веку, были крепко измотанными.
* * *
Казалось, пустыня эта, вызывавшая уже изжогу, никогда не кончится. Но вот передняя машина резко тормозит. В чём дело? Неужели опять пробой?
Нет, всё объяснялось проще. Ипатов потом рассказывал, что сидевший рядом с ним Ибрагим вдруг начал беспокойно озираться по сторонам. Володе даже подумалось, что тот потерял дорогу. И вдруг проводник, молчавший всю дорогу (направление он показывал жестами), громко закричал:
— Стой!
Услышав такое, любой водитель жмёт на тормоза. Оказалось, самое время. Остановились буквально в десятке метров от обрыва.
Это был Узбой, древнее и давно высохшее русло Амударьи. Абды перевёл нам слова Ибрагима, который по-русски знал всего несколько слов, что край обрыва не заметишь, пока не подойдёшь вплотную. И он его безошибочно вычислил по каким-то своим приметам. Да, пустыню эту он действительно знал!
И у всех сразу с души свалился огромный камень. Теперь-то уж не заблудимся! Хотя пустыня на Узбое, конечно, не кончается, но за ним начинаются и колодцы, и кишлаки, словом – жизнь! От Узбоя все дороги ведут в одну сторону – к Каспию.
В одном из кишлаков не поверили своим глазам. Возле юрты стоял… настоящий песчаный буер! Правда, уже без паруса и колёс, но не узнать его было невозможно. Мы тогда не придали этому значения, поскольку кишлак прошли ходом.
И только спустя годы Николай узнал в Москве, что буер тот – безмолвный свидетель настоящей трагедии. Года за два до нашей экспедиции группа москвичей-медиков во главе с профессором Терке (не уверен, что правильно назвал фамилию) предприняла попытку пересечь пустыню на буерах. Но им фатально не повезло. Посреди пустыни ветер внезапно стих. Погибли почти все. Выжили, кажется, только профессор и одна из девушек, ставшая впоследствии его женой. Об этих событиях есть книга (название узнать не довелось).
Ближайший колодец с названием Чагыл порадовал нас отличной и почти холодной (!) питьевой водой. Как мы утоляли жажду, это надо было видеть! Наверное, именно так пьёт верблюд после многодневного безводного перехода.
По неприметному съезду спустились вниз, в ущелье. Пресса, буквально валившаяся доселе с ног, схватилась за камеры. Такого не увидишь больше нигде!
В ущелье Узбоя – древнего русла Амударьи. Самый тяжёлый, безлюдный и опасный участок пустыни остался за спиной. Впереди – колодцы, кишлаки, жизнь…
* * *
Когда показались прикаспийские холмы, на душе ещё немного полегчало. Ауж когда неподалёку от Красноводска начался асфальт, и вовсе от сердца отлегло. Пробились! Добрались!
Семь с половиной сотен каракумских вёрст наши "Нивы" прошли всего за двадцать часов! Для сравнения – сорок четыре года назад на это потребовалось восемь суток! Техника, конечно, сильно изменилась. Лишь тысячелетние Каракумы остались теми же.
Но покорителей пустыни в Красноводске ждал "сюрприз". Мест в гостинице для них… не нашлось. И виной тому оказалась, как ни странно, наша асфальтовая команда во главе с Замполитом, прибывшая сюда несколькими днями раньше. Мест для нас они просто не заказали!
Стали оправдываться тем, что неизвестно было, когда именно мы приедем. Ничего себе отговорочка! До сих пор не сомневаюсь, что имело место элементарное жлобство, чтобы не платить за бронь.
Штабные наши всё же просочились в номера, слегка уплотнив приехавших ранее. А мы с Макеевым и Ипатовым остались на улице. Ладно, одну ночь перекантуемся в машинах, не впервой. Но тут вдруг подлетает Замзав:
— Ребята, я договорился с милицией, они разместят вас в своей гостинице. Езжайте вон за той машиной!
Нам бы, дуракам, сообразить – какая в милиции может быть гостиница? Но мы были такими усталыми и отупевшими, что думать уже ни о чём толком не могли.
И нас привезли… в городской вытрезвитель. Заблёванные топчаны, прокисший воздух в камерах. От такого "гостеприимства" нас даже покоробило. Спасибо, мы уж как-нибудь сами!
Поставили машины тут же во дворе, на свежем воздухе. Ипатов, у которого салон был свободен, разложил сиденья, свернулся калачиком и мгновенно уснул.
А мы с Николаем, поскольку в техничке всё было уставлено канистрами, расположились на просторном багажнике на крыше. Дождя-то в это время в Красноводске быть просто не может! Надули матрацы, завернулись в спальные мешки и прямо-таки вырубились до утра.
Так выглядели мы с Макеевым после пустыни (зампотех лежит на канистрах). Усталых путников чуть было не поместили… в красноводский вытрезвитель.
* * *
Погрузились на паром и без приключений добрались до Баку. Обратный путь пересказывать не буду, всё скажет маршрут: Баку ? Ростов ? Воронеж ? Москва. Цивилизация, никакой экзотики.
На этом каракумская эпопея благополучно завершилась. Обошлось, слава Богу, без ЧП (мелкие невзгоды не в счёт).
И на всю оставшуюся жизнь зарёкся ехать куда бы то ни было с журналистами, особенно если бразды правления отданы им целиком!
Памятная медаль пробега (их сделали именными, выбив фамилии участников на торце).