IX. Из пекла – в стужу
IX. Из пекла – в стужу
Не успели мы с Макеевым отойти от каракумских впечатлений, как нам поручили не менее ответственное дело.
Впервые следующей зимой "Нива" будет испытываться при экстремально низких температурах – в Якутии.
Правда, инициатива в этом сложном, но жизненно необходимом деле исходила не от ВАЗа. Подоплека тут такая.
Уральский автозавод собирался проводить испытания северной модификации грузовика. И через своего человека, зама гл. конструктора Я. Непомнящего, год назад пришедшего к нам из Миасса, сумел добиться выделения "Нивы" для сопровождения этой экспедиции.
Почему именно "Нивы"? Всё очень просто. Нужен был автомобиль повышенной проходимости, но с УАЗами уральцы в прежние годы так на Севере нахлебались, что и слышать о них не хотели.
А вот о нашей машине слух среди испытателей других заводов уже пошёл. Что, сохранив все зимние положительные качества "Жигулей” (надёжный запуск, тёплый салон и т. п.), она имеет вдобавок вполне приличную для автомобилей этого класса проходимость.
* * *
Но Север – это Север! Что-что, а уж это я в бытность на Колыме усвоил накрепко. И решили мы с Николаем эту машину подготовить так, чтобы она нас, во-первых, не подвела в самый лютый мороз, а во-вторых, чтобы за ВАЗ не краснеть. Пусть даже заводу это и не особенно надо (никакой документации на северную модификацию как и тогда не было, так она и сегодня не появилась).
Опять же пахнуло превосходной поисковой работой, чего мы, конечно, упустить никак не могли.
* * *
Первым делом оборудовали машину двойным остеклением, без чего на Крайний Север ехать бессмысленно. Вторые стёкла ставили, разумеется, изнутри. Лобовое встало без проблем, пришлось только немного подступать стойки кузова. Да и по остальным особых хлопот не было. Между стёклами засыпали добытый у военных силикагель (вещество, впитывающее влагу) и всё тщательно загерметизировали. Одной проблемой меньше.
Ничего путного не получилось только с опускными стёклами дверей и форточками. Дверь пришлось бы капитально переделывать, да ещё было совершенно неизвестно, как это всё будет работать в лютые холода. Без каких-то предварительных испытаний и последующей доводки тут явно не обойтись, а времени у нас на это не было.
Решили обойтись минимумом. Наклеили циакрином (это такой суперклей) изнутри небольшие кусочки стекла, чем и ограничились. Причём закрепили их в верхней зоне, чтобы иметь возможность чуть приспускать стекло при необходимости.
Правда эксперимент сей оказался неудачным. О том, чтобы приспускать стёкла, и речи быть не могло – они на морозе покрывались изнутри толстым (до 2 см) слоем инея, напрочь блокировавшем стеклоподъёмники. Да ещё от хлопанья дверьми приклеенные стёкла быстро отвалились, разбившись при этом вдребезги.
И остались мы абсолютно без боковой обзорности, чего допустить было никак нельзя (о случае, произошедшем по этой причине в Горьком с броневиком ГАЗ-49 и трамваем, уже рассказывалось).
С превеликим трудом достали в Якутске через горком партии два небольших оконных стекла. И не удивляйтесь, при чём тут горком – стёкла на Севере являются невероятным дефицитом. Поскольку привозятся только с материка, а надобность в них огромная. Посадили их изнутри на герметизирующую мастику (предусмотрительно захваченную с собой).
Да и одинарные форточки обмерзали так, что боковые зеркала оказались просто лишними. Так и ездили.
Но всё по порядку. Салон обшили войлоком. Не будь этого, плюсовых температур внутри мы бы на Севере никогда не дождались.
Удалось добыть и поставить на машину импортный предпусковой подогреватель "Монарк". Он подогревает в двигателе и антифриз, и масло, а также одновременно греет салон. Плюс оснащённость таймером! Как говорят, техника на грани фантастики, без преувеличений.
Залили в мотор и агрегаты зимние масла, а систему охлаждения заправили арктическим низкозамерзающим вариантом Тосола.
В четыре ряда зашиповали стандартные шины ВлИ-5.
* * *
После Нового года выехали в Миасс. Там погрузили машину вместе с "Уралами" на платформы и отправили на дальнюю сибирскую станцию Большой Невер – туда, где начинался строящийся "Малый БАМ" в сторону Якутска.
Сами вылетели самолётом в Читу, дальше – на поезде. Запомнился его многочасовой ночной отстой на станции с человеческим именем Ерофей Павлович (названной, как и город Хабаровск, в честь знаменитого первопроходца). На наши недоумённые вопросы бригадир поезда ответил, что так положено по расписанию. Добавив невнятным топотом что-то про пропуск секретных воинских эшелонов.
Осталось, правда, не очень понятным, по каким таким суперстратегическим причинам люди должны были мёрзнуть в нетопленых вагонах до самого утра. Но человек как таковой в то время значил очень мало. Впрочем, как и сейчас.
Но вот приехали в Невер. Оказалось – в самый раз. Из окон вагона видим только что подошедшие платформы с нашей техникой. Успели!
* * *
Стоял мороз за сорок. "Нива " наша ехала по железной дороге в кузове "Урала", где мы и попытались её сначала завести. Ничего не вышло – за дальнюю дорогу машина застыла так, что только посадили аккумулятор.
А подогреватель "Монарк" должен работать не менее двух часов, которых у нас просто не было. Вытолкали машину на руках и откатили в сторонку. Взяли из "Урала" запасной аккумулятор (огромный, сродни танковому, с двумя ручками по бокам), и с его помощью двигатель всё-таки завели.
* * *
В неверовском автохозяйстве ЗИЛ оборудовал северную базу испытаний. Там постоянно находится представитель завода, имеется склад запчастей и необходимого снаряжения. У уральцев с ЗИЛом по этой части полный контакт, приезжают как к себе домой.
Руководил северными испытаниями "Уралов” молодой инженер по фамилии Кискин. Несмотря на юный возраст, весьма грамотный и очень ответственный.
От Невера берёт начало Амуро-Якутский тракт, сокращённо АЯМ. Фактически – государство в государстве. Со своей администрацией и своими законами. В упомянутом автохозяйстве лицезрели прелюбопытную доску объявлений с грозными приказами о немедленном увольнении водителей с работы за различные прегрешения. Которыми считались, к примеру, сон в машине и одиночный выезд! Меры, конечно, драконовские, но на Севере иначе нельзя.
Нам с Кискиным пришлось съездить на местную нефтебазу и получить целую пачку местных талонов на бензин. Общесоюзные единые талоны здесь хождения не имели. Заводу необходимо было заблаговременно перечислить сюда не только деньги, но и фонды (издержки плановой экономики).
И поехали мы по АЯМу на север вдоль малого БАМа. Тында, Беркакит – названия эти тогда у всех навязли в зубах.
То было время самого расцвета бамовского идиотизма. Бессмысленно затрачивая миллиарды и миллиарды, до зарезу нужные в других отраслях, быстро нищающая на глазах страна строила никому не нужную и очень дорогостоящую "магистраль века".
И всё потому, что верхушка тогдашнего Политбюро после известных событий на острове Даманском испугалась, что Транссиб проходит слишком близко от китайской границы.
И вместо того, чтобы налаживать добрососедские отношения с тем же Китаем, они решили задвинуть железную дорогу аж за Байкал (по карте это всего ничего).
Столько суперсовременной техники, сконцентрированной в одном месте, больше видеть не доводилось. От мощных гусеничных "Катерпиллеров" в арктическом исполнении до новеньких, с иголочки вместительных самосвалов "Магирус-Дойтц". И за всё это заплачено золотом (или нефтью, что одно и то же).
Снабжался БАМ превосходно. На станции Золотинка зашли в магазин, с виду непрезентабельный барак. Так там на полках чего только не было! Того, что по всей стране с прилавков давно исчезло.
* * *
Пока работал наш котёл "Монарк", всё шло хорошо. Ставили с вечера таймер, за два часа до выезда он включался, прогревая и мотор, и салон. Мы выходили из очередного отеля (обычно – барака) как белые люди и садились в тёплую машину с оттаявшими стёклами. Местные при этом смотрели на нас как на марсиан.
Но вот штатный вазовский отопитель работал всё хуже и хуже, давая тепла на ходу всё меньше. А в Якутске отказал совсем – вентилятор гнал только холодный воздух.
Срочно загнали машину в тёплый горкомовский гараж ("тёплый" на Севере означает, что температура там выше нуля, и ничего более). Разобрав чуть ли не полмашины, вынули радиатор отопителя. И ужаснулись – все его трубочки были изнутри напрочь забиты растёкшейся герметизирующей мастикой. Как она попала внутрь радиатора, так и осталось загадкой.
Что смогли, прочистили, но много ли сделаешь через узенькую щелочку! По делу радиатор надо было менять. Но вазовских станций в Якутии тогда не было вообще, поскольку официально машины в этот экстремальный регион не поставлялись (хотя в самом Якутске их было предостаточно). И нигде мы ничего, конечно, не нашли.
Так на половинке радиатора и отправились дальше.
* * *
Тракт Якутск ? Усть-Нера является ведомственным и принадлежит тресту "Якутзолото". Работает тракт только в зимнее время, поскольку летом по всей округе – сплошные болота. И по этому зимнику надо успеть завезти в глубинку всё необходимое. В дирекцию треста и отправились мы с Кискиным – испрашивать разрешения на проезд
Директор встретил испытателей весьма любезно – они в этих краях зимой не редкость. Прокатили его на "Ниве", которую он видел впервые и оказался на тот момент единственным человеком в Якутске, который на ней ездил. Чем остался донельзя доволен. И нужное разрешение мы, конечно, получили.
Поздний рассвет следующего утра встречали уже на зимнике.
* * *
Мороз всё крепчал – мы направлялись к полюсу холода. Световой день в январе в этих краях всего несколько часов, так что колонна наша двигалась в основном в темноте.
За посёлком Ытык-Кюель кончился даже зимник, и поехали мы прямо по льду таёжных рек Амги, Алдана и Хандыги. Другого пути зимой здесь просто нет.
* * *
Перед Усть-Нерой, конечным пунктом нашего пути, дорога переваливает через небольшой горный хребет. На этом перевале[59] и произошёл с нами случай, о котором на Индигирке ещё долго будут ходить легенды.
Мы на "Ниве" оторвались от колонны и поехали вперёд, чтобы разведать, не завалило ли перевал какой-нибудь лавиной (что в этих краях не редкость). И на одном из поворотов видим картину – в придорожном сугробе крепко сидит ЗИЛ-тягач. В кабине – двое мужиков, мотор работает, сжигая остатки бензина.
Оказалось, что у них сломался полуприцеп, до отказа нагруженный брёвнами. Они его отцепили и поехали налегке в Усть-Неру. Не доехали самую малость. Дорога была очень скользкой, их крепко крутануло и припечатало в сугроб. Сколько ни пытались работать лопатой, выехать сами не смогли.
Мы предложили им свою помощь. Они "Нивы", конечно, никогда не видели, но никак не хотели поверить, что такая машинёшка способна их выдернуть. С большим трудом, кое-как уговорили их хотя бы попробовать: – Вы же ничего не теряете!
У нас был с собой мягкий и прочный капроновый трос, проверенный ранее во всяческих ситуациях. На шипованных шинах и на пониженной передаче выдернули мы всё же этот злосчастный ЗИЛ из снежного плена как редиску!
Тут-то мужиков и прорвало! Принялись они бегать вокруг "Нивы", приговаривая:
— Вот это машина! Вот это машина!
И поехали на радостях домой, а мы остались ждать колонну. Тяжёлые "Уралы" ползли на этот перевал всю ночь, так что в Усть-Неру машины добрались только к утру.
Там о нашем подвиге уже стало известно всем. И на автобазу, где мы остановились, началось настоящее паломничество. "Ниву" все видели впервые, но после того случая на перевале заранее относились к ней с подобающим почтением.
Уже говорилось о своеобразном братстве северных водителей. В этих краях я не был уже четырнадцать лет, но в плане взаимовыручки здесь всё осталось по-прежнему. Без неё тут просто не выжить – законы Севера неумолимы.
Как-то из неистребимого испытательского любопытства решили мы проехаться по снежной целине буквально рядом с обочиной. Перемороженный снег на Севере имеет совершенно другую структуру, чем в наших краях, и было очень интересно, как поведёт себя машина.
Сначала всё шло неплохо, что нас весьма порадовало. Но, на беду, под снегом оказалась какая-то яма, куда мы благополучно и провалились. Сели так крепко, что ни взад, ни вперёд.
Не беда, сейчас попросим кого-нибудь остановиться и нас выдернуть – трасса в этом месте была довольно оживлённой.
Но "голосовать" не пришлось – все встречные и попутные грузовики остановились сами, мы и рукой не успели махнуть! И даже когда нас общими усилиями вытянули на дорогу, никто не стронулся с места, пока мы не завели машину и не двинулись в путь. Только тогда шоферская братия стала неспешно рассаживаться по кабинам.
Да и мы по части дорожной этики тоже были не лыком шиты. Разъезжаясь на узких заснеженных зимниках с местными грузовиками, лихо загоняли нашу "Ниву" в сугроб, освобождая дорогу – иначе никак не разминуться. Не заставлять же в самом деле лезть в снег тяжёло гружёную встречную машину! А если она при этом ещё и застрянет? Такого мы допустить никак не могли и самоотверженно кидались на амбразуру.
Если сделать всё грамотно, то выехать на "Ниве" из сугроба назад можно практически всегда. К тому же, ни разу не было, да и быть не могло, чтобы пропущенный грузовик тут же и уехал. Мужики всегда дожидались, пока мы не выберемся. А пару раз даже помогали машину сдёрнуть (снег бывает всякий, об этом уже говорилось).
* * *
Ещё запомнилась довольно комическая сценка на одной из якутских автозаправок. Мороз – за пятьдесят. Мы с Николаем вылезаем наружу, экипированные, как положено – в шубах, унтах, меховых рукавицах и шапках с опущенными ушами. Он идёт с талонами к окошку, я привычно занимаюсь шлангом и пистолетом.
И тут к соседней колонке с 76-м бензином подъезжает потрёпанный местный ЗИЛок, из которого выходит невысокого роста мужичок в кепчонке и одном пиджачке нараспашку. Явно давая понять окружающим, что чихать он хотел на все эти морозы.
Вставил пистолет в бак (одев всё же рукавицу – с металлом на морозе шутки плохи), отдал талоны и залил бак как положено. После чего неспешно сел в кабину и уехал.
Слегка пристыженные, мы тронулись следом.
Потом нам рассказали, что практически все местные водители умеют создавать в кабине избыток тепла. Для этого штатный отопитель выбрасывается (на Севере от него проку мало), а от радиатора системы охлаждения в кабину идёт гофрированный шланг большого диаметра, в который крыльчатка вентилятора непрестанно гонит горячий воздух.
Да, ещё надо сказать, что никаких термостатов на Севере нет, их выбрасывают сразу же. Весь поток воды идёт через радиатор.
Есть ещё вариант, когда выбрасывается и сам радиатор. Вместо него в кабине за спиной водителя устанавливается самодельный калорифер, подключённый шлангами к системе охлаждения. Водители метко именуют его радикулитницей.
И в самые лютые холода в кабине просто жарко, в шубе просто не усидишь! Поэтому ненадолго можно и на мороз выскочить безо всякого вреда для здоровья. Как из бани окунуться в ледяную прорубь – одна только польза для организма!
* * *
В жизни северных водителей много необычного, не встречающегося в других регионах. К примеру, нас вначале удивляло, почему ночью машины ездят только с одной фарой (как правило, левой, чтобы обозначить себя для встречных). Подумали, что фары здесь являются дефицитом.
Но всё оказалось проще. На морозе мощности генератора на две фары просто не хватает, поскольку ему ещё надо подзаряжать аккумулятор (он на Севере ценится на вес золота). Такая взаимосвязь выработки и расхода автомобильной электроэнергии у испытателей именуется энергобалансом, законы которого надо уважать.
На подножке каждого грузовика обязательно лежит мешок с цементом. Лучшего средства, чтобы подсыпать под буксующие на обледенелом подъёме колёса, нет. Север – это сплошные сопки, ровных мест практически не встретишь, спуски чередуются с крутыми подъёмами. На которых тяжело гружёным машинам приходится порой очень и очень несладко.
Немало проблем водителям создают реки. В зимнюю пору они, конечно, являются естественными дорогами, но чреваты и всевозможными каверзами.
В сильный мороз иная река в некоторых местах промерзает до самого дна. Но вода-то из верховьев продолжает поступать! И река начинает течь поверх льда. Опять местами застывая, и так без конца. Такие зоны именуются наледями и очень опасны, поскольку зачастую изобилуют пустотами. В них может бесследно ухнуть тяжёлый грузовик, который больше никто никогда не найдёт.
А по мостам зимой лучше не ездить вообще – их деревянные перекрытия проезжая братия, похоже, разбирает на дрова! Мы этого сначала не знали и сунулись на один такой мостик. На его середине оказалось, что поперечного настила нет вообще! Остались только две продольные балки, по которым Николай и провёл ювелирно машину, как циркач по проволоке. На другом берегу перевели дух и решили впредь мосты просто объезжать!
Каждой весной их, конечно, восстанавливают, поскольку летом им альтернативы нет. И до зимы настил обычно благополучно доживает.
* * *
Интересно, что в самые лютые морозы двигатели никто не глушит, даже на ночь. Они постоянно коломатят (специфический северный термин, который нигде больше не встречается). Возле дорожных отелей (вполне, кстати, приличных, с чистыми простынями и горячим чаем) ночами стоят десятки машин с работающими моторами.[60]
И в каждом таком пункте всегда имеется специальный ночной дежурный, который будет следить за тем, чтобы двигатели не заглохли. А такое, к примеру, вполне может произойти, когда выхлопная труба забьётся льдом от замерзающего на лету конденсата. И вот дежурный ходит вдоль рядов машин, сшибая палкой сосульки с выхлопа.
* * *
В Усть-Нере кончился и наш верный "Монарк". Разобрав блок управления, увидели, что изоляция всех проводов в прямом смысле слова рассыпалась. Агрегат сей рассчитан только на морозы до минус сорока, где он успешно с работой и справлялся. А когда завернуло под шестьдесят, ему, конечно, пришлось туго. Всякая конструкция имеет свои пределы.
Отныне стоянки на морозе отпадают, ночевать машине придётся только в тёплых гаражах. Экзотика кончилась, начались будни.
Едем по АЯМу на север вдоль малого БАМа. Выхлоп на нашей машине выведен вправо, согласно северным нормам (как и у идущего сзади "Магируса"). Иначе на встречной полосе ничего не будет видно.
На память о БАМе (слева – Н. Макеев).
На льду Индигирки в района Усть-Неры. Мороз – под шестьдесят. Если бы не двойное остекление и обитый войлоком салон, пришлось бы худо.
Здесь развернулось строительство Северного филиала автополигона.
* * *
В один из дней решили сделать рейд до Магадана. Надо было и машину как следует проверить на скорости (в колонне с неторопливыми "Уралами" сделать это было невозможно), и старые знакомые места заодно посетить. Когда ещё представится случай!
Зимник был довольно укатанным и местами очень скользким. Но на шипах всё преодолевалось играючи! Думаю, водители местных грузовиков вряд ли вообще успевали что-то понять, когда мимо них со свистом проносилось нечто доселе невиданное. Тем более, что за машиной на скорости тянулся такой шлейф снежной пыли, что разглядеть в нём хоть что-нибудь весьма проблематично.
Ехали без остановок, меняясь за рулём и теряя драгоценное время только на заправках. Трапезничали на ходу, запивая бутерброды горячим чаем из термоса. Поскольку останавливаться на обед – роскошь совершенно непозволительная.
Напомню, что всё это происходило в кромешной мгле, составляющей в это время года на Колыме основную часть суток.
Ночной Колымский тракт, да ещё зимой – зрелище не для слабонервных. Дорога идёт с сопки на сопку, ровных мест почти нет. По бокам – лишь заиндевелая тайга. Ни огонька, сплошная чернота.
И вдруг – глазам своим не верим – дорогу не спеша переходит… белый медведь. Откуда он здесь-то, в глухой колымской тайге? Подъехали ближе… и расхохотались. Медведь обернулся низкорослой мохнатой якутской лошадкой, шерсть которой настолько заиндевела, что превратилась в белоснежную шубу, столь нас напугавшую в свете фар.
Очевидно, неподалёку в стороне было где-то становище оленеводов – такие лошади водятся только у них.
* * *
До Магадана домчались одним духом всего за сутки, чему там, конечно, никто не поверил. И не мудрено – таких темпов здесь отродясь не видывали.
Остановились у знакомых Николая, которые встретили нас очень радушно (он им из Усть-Неры предварительно позвонил). Машину поставили во дворе дома на прикол и два дня отходили от этой сумасшедшей гонки.
Сходил на родной мехзавод, но никого из прежних друзей там уже не застал. Полтора десятка лет на Севере – срок очень большой. Побродил по знакомым улицам, где тоже многое изменилось.
В те, былые времена красная икра и кетовый балык непременно имелись в каждом продуктовом магазине города. И бутерброды с означенными вкусностями отнюдь не были чем-то исключительным – под пиво лучше ничего не придумаешь!
А в этот наш приезд от былого великолепия и следа не осталось. Что уж там говорить о магазинах, когда немного икорки на дорогу не смогли достать даже наши гостеприимные хозяева, прожившие на Колыме немало. С превеликим трудом раздобыли где-то по большому блату пару солёных рыбин-горбуш. И всё. Это на Колыме-то!
Увы, о прошлом остались лишь воспоминания.
* * *
Погостив, поехали обратно. Но на выезде из города на посту ГАИ нас тормознули. Проверив документы, молоденький лейтенант сообщил, что эту машину уже двое суток усиленно разыскивает вся магаданская милиция. Недоуменно переглядываемся:
— Это ещё почему?
Оказалось, что в день приезда нашу "Ниву" на одном из перекрёстков увидел начальник городской ГАИ. И не заметив, куда мы свернули, объявил розыск. Два дня вся автоинспекция пыталась нас отловить по всему городу, но безуспешно. Проверить дворы они не догадались – искали только на улицах. А мы вообще-то ни от кого и не прятались.
Лейтенант прямо-таки взмолился:
— Подождите немного, не уезжайте! Я сейчас ему сообщу, он подъедет – уж очень хотел машину посмотреть.
Мы согласились немного подождать. Но когда выяснилось, что начальник на совещании и освободится только через несколько часов, терпение потеряли:
— Поймите, мы ведь тоже на службе! Испытания ждать не могут, а нам ещё до Усть-Неры надо сегодня добраться!
Пришлось ему нас отпустить. Так с большим начальником и не увиделись.
* * *
На обратном пути решили завернуть в Сусуман, где в то время разворачивалось строительство Северного филиала автополигона НАМИ.
Зрелище открылось глазам удручающее. Занесённые снегом покосившиеся сваи, и больше ничего. Местные нам рассказали, что их установили прошлой зимой, но за лето слой вечной мерзлоты подтаял и всё поплыло. Кавалерийский наскок по быстрому сооружению промзоны полигона не удался. Впоследствии сюда пришлось вбухать немало средств, чтобы хоть что-то выстроить.
Кстати, место для полигона выбрано крайне неудачно. Ещё и потому, что ездить здесь просто негде. Ни о какой спецдороге в проекте и речи не было, испытания предполагалось проводить на дорогах общего пользования. А они здесь такие, что ни о какой полноценной исследовательской работе и говорить не приходится.
* * *
Вернувшись в Усть-Неру, стали готовиться к отъезду – срок нашей командировки заканчивался.
Машину оставили уральцам – их экспедиция продлится до весны, пусть ездят по своим надобностям. Конечно, решение такое мы самостийно принять не могли, всё было заранее оговорено на заводе перед отъездом. Обратно летели самолётом. Северная одиссея завершилась.[61]