«Зойкина квартира»

«Зойкина квартира»

Матвей Ройзман:

«… я обедал в «Стойле Пегаса» с Есениным и Мариенгофом. Чувствуя, что у друзей хорошее настроение, я им сказал:

– Вы знаете, что по вечерам в клубе поэтов и в «Стойле» дежурят представители уголовного розыска. Так вот, сотрудники МУРа просили вас предупредить, чтобы вы не ходили по злачным местам.

– По каким злачным местам? – спросил Сергей.

– По разным столовкам, открытым на частных квартирах.

– Мы же ходим не одни! – воскликнул Мариенгоф. – Нас туда водит Гриша Колобов.

– У него такой мандатище! – поддержал Анатолия Сергей. – Закачаешься!

– Серёжа, – возможно убедительней сказал я, – если попадёте в облаву, никакой мандатище не спасёт!»

Других подтверждений того, что такой разговор был на самом деле, найти не удалось. Но о том, что Есенин и его друзья любили захаживать по вечерам в «столовки на частных квартирах», свидетельства сохранились. В августе 1921 года (по другим сведениям – в июне того же года) Григорий Колобов, у которого, как мы помним, была кличка «Почём-соль», привёз на автомашине Сергея Есенина и Анатолия Мариенгофа к Никитским воротам. Они вошли в большой дом из красного кирпича, поднялись на лифте на седьмой этаж и позвонили в квартиру некоей Зои Петровны Шатовой (в некоторых источниках она названа Шаговой).

И надо же было такому случиться, что именно в этой квартире МЧК производила обыск. Чекистами командовал Трофим Петрович Самсонов, начальник Особого отдела

Московской Чрезвычайной Комиссии и член её коллегии. В 1929 году в десятом номере журнала «Огонёк» он опубликовал статью, в которой рассказал о той чекистской акции:

«Квартиру Шатовой мог посетить не всякий… „Свои“ попадали в „Зойкину квартиру“ конспиративно: по рекомендации, по паролям и по условным звонкам. В салон Зои Шатовой писатель А.Мариеногоф ходил вдохновляться; некий „Лёвка-инженер“ с другим проходимцем „Почём-соль“ привозили из Туркестана кишмиш, муку и урюк и распивали здесь „старое бургундское и чёрный английский ром“…

Когда Есенин, Почём-соль и Анатолий Мариенгоф пришли к Шатовой, обыск уже заканчивался. Настроение их далеко не было таким забавным и потешным, как это изображает Мариенгоф в своём «Романе без вранья». Оно и понятно, кому охота встретиться в квартире Зойки Шатовой с представителями ВЧК!»

Да, Анатолий Мариенгоф в своём «Романе без вранья» описал тот инцидент как некое забавное происшествие:

««Почём-Соль» дёргает скулами, теребит бородавку и разворачивает один за другим мандаты, каждый величиной с полотняную наволочку».

У Трофима Самсонова был свой «мандат», подписанный самим Дзержинским, поэтому между чекистом и Григорием Колобовым произошёл такой «любопытныйразговор». Почём-Соль спросил:

«– Я хочу посмотреть ваши полномочия.

– Пожалуйста!

Я протянул ему ордер за подписью того…от чьего имени трепетали капиталисты всего мира и все враги трудящихся.

– Ко мне это не относится, – заявил Почём-кишмиш. – Я ответственный работник, меня задерживать никто не может, и всякий, кто это сделает, будет за это сурово отвечать… Меня внизу ждёт правительственная машина. Вы должны мне разрешить отпустить её в гараж.

– Не беспокойтесь, мы об этом заранее знали, – сказал я. – На вашей машине уже поехали товарищи в ВЧК с извещением о вашем задержании. Они, кстати, и машину поставят в гараж ВЧК, чтобы на ней не разъезжали те, кому она не предназначена…»

Все, кто оказался в обыскиваемой чекистами квартире, были арестованы.

Анатолий Мариенгоф:

«В час ночи на двух грузовых автомобилях мы компанией человек в шестьдесят отправляемся на Лубянку. Есенин деловито и строго нагрузил себя, меня и "Почём-соль" подушками Зои Петровны, одеялами, головками сыра, гусями, курами, свиными корейками и телячьей ножкой. В "предварилке" та же деловитость и распорядительность. Наши нары, устланные бархатистыми одеялами, имеют уютный вид».

На этот раз Блюмкина в Москве не было, спасать поэта было некому, и Есенин провёл в застенках ВЧК (во внутренней тюрьме на Лубянке) двое суток.