Месяц август, день двадцатый

Месяц август, день двадцатый

Совет князей. Князь Дмитрий, Владимир Андреевич и Боброк намечают план действий.

Как писал историк Н. М. Карамзин, князь Дмитрий, узнав о продвижении войск Мамая, «разослал гонцов по всем областям Великого Княжения, чтобы собирать войско и немедленно вести оное в Москву. Повеление его было исполнено с редким усердием: целые города вооружились в несколько дней; ратники тысячами стремились отовсюду к столице. Князья Ростовские, Белозерские, Ярославские со своими слугами, бояре Владимирские, Суздальские, Переславские, Костромские, Муромские, Дмитровские, Можайские, Звенигородские, Углицкие, Серпуховские с детьми боярскими или с воинскими дружинами, которые составили полки многочисленные…».

Прибывшие воины расположились вокруг княжеского дворца в селе Коломенском. Здесь были дружинники, ополченцы, крестьяне — посланцы от сёл ближних и дальних княжеств. Кругом стояли телеги с конями на привязи. На телегах и рядом с ними лежали кольчуги, шлемы, мечи, топоры и другое, что могло пригодиться в бою, в том числе косы и дубины. Горели костры. Воины готовили пищу, отдыхали.

Совет князей проходил в представительской палате дворца. Князь Дмитрий сидел в своём кресле, место митрополита было свободно. Князья и воеводы разместились на скамьях вдоль стен. Окинув всех взглядом, князь Дмитрий начал разговор:

— Други мои, после недавних войн с литвинами и другими беспокойными соседями нам снова грозит враг, и теперь уже посильнее прежнего: идёт на нас орда несметная царя Мамая, а с ним генуэзские воины латинской веры.

Боброк негромко заметил:

— Видно опять, как при князе Александре, римский папа против нас, против нашей веры Православной устроил крестовый поход. Выходит, латиняне забыли, чем всё кончилось, забыли про Чудское озеро.

Князь Дмитрий в ответ кивнул головой и продолжал:

— Страны с запада часто на нас нападают. Со всех сторон у них моря бескрайние. Только с востока у них земля с богатствами безмерными. Куда им ещё податься? Земля наша и богатства наши не дают им покоя. С севера приходили к нам немецкие рыцари-крестоносцы, которых разбил Великий Князь Александр, прозванный Невским, и уберёг нас от латинского поругания. Постоянно нападают литвинские князья, научаемые латинянами. Римские папы объявили всю Русскую землю на вечные времена своей собственностью, заставляют рыцарей оружием искоренять Православную веру и присоединять Русь к латинской вере. Теперь они принудили к тому крымского царя Мамая. И собрался он пленить нас, погубить веру нашу Православную, а церкви и монастыри наши огнём попалить.

— Опять движутся на нас западные варвары, теперь со своими пособниками — крымскими разбойниками, — снова добавил Боброк, — им земля наша богатая нужна, только вера наша Православная им крепко мешает, хотят всех нас заставить принять их латинскую веру.

— Похоже так, — ответил князь Дмитрий.

— Придётся нам теперь с крымскими татарами воевать, — заметил кто-то из присутствующих.

— Наша конница из православных волжских татар под началом Андрея Саркиза не хуже, а то и лучше Мамаевой будет, — вставил нетерпеливый Владимир Андреевич.

Князь Дмитрий строго глянул на него и продолжал:

— Хотя сам Мамай считает себя царём татарским, но татар там немного, потому как волжские татары неохотно служат ему. Мамай привлёк разные племена с юга: ясов, касогов, крымских караимов, половцев, хазарских турков, черкесов, кавказских буртанов, армян: одни служат ему как подданные, другие как наёмники. Но самые опасные — это снаряжённые латинянами генуэзские воины. Из Киева на

подмогу Мамаю идёт князь Ягайло с литвинскими и польскими полками. — Князь немного помолчал и добавил: — Это ещё не всё, Рязанский князь Олег готов выступить на стороне Мамая.

— Несметная сила поднимается на нас, — вставил Боброк. — Скажи, князь, что делать нам теперь?

— Только сообща мы можем с таким ворогом потягаться. По нашему призыву к нам в Коломенское уже пришли полки белозерские, ярославские, ростовские, устюжские, елецкие, муромские, мещерские, брянские, псковские, переславль-залесские. Многие воины пришли из владимирских, московских, суздальских, костромских, можайских земель, — говорил князь, обводя взглядом присутствующих. — Подходят ополченцы из других уделов. Весь русский народ встал за веру Православную, за землю нашу. — Немного помолчав, князь продолжил: — Только не придёт Тверской князь Михаил Александрович, нарушивший подписанный с нами договор о мире и помощи. Не придут князья из Смоленска и Нижнего Новгорода. Князья те отказались объединиться в борьбе с ворогом лютым за народ наш и за веру нашу, но отряды простого люда из этих земель пришли к нам.

— Тяжко нам будет, — заметил еле слышно кто-то.

— Давайте вместе думать, други мои, — обратился ко всем Великий Князь.

Все сидели молча и смотрели на князя Дмитрия, ожидая, что ещё он скажет. Наконец первым высказался воевода Боброк:

— Дмитрий Иванович, нельзя ждать, пока соединятся Мамай с Ягайло и Олегом.

Продолжил разговор Владимир Андреевич:

— Мои лазутчики донесли, что Мамай движется по той стороне реки, станет на Кузьмине гати и будет там ждать полки союзников. Через гать ему не пройти, ниже гати брода нет, значит возможно, Мамай пойдёт к броду выше по реке.

— Лучше встретить врага у брода. Река там широка, большое войско не может быстро переправиться, так нам легче будет с ними биться, — сказал князь Муромский.

Князь Елецкий добавил:

— Когда ворог начнёт переправляться, мы будем стрелы пускать. Авось Мамай поймёт, что зря воинов теряет, и повернёт назад. Так и без большой сечи всё обойтись может.

Послышались голоса других князей:

— Разумно сие.

— Так делать надо.

Князь Дмитрий слушал всех молча, затем сказал:

— Решим так. Завтра войско из Коломенского двинется на Котёл и далее на большое поле к Девичьему монастырю. Туда же должны будут подойти полки и ополченцы, которые пока не пришли к нам. Владимир Андреевич, где твои полки?

— Мои полки идут сюда в Коломенское.

— Немедля пошли гонцов, чтоб они сразу шли на Девичье поле. Всем по одной дороге не пройти. Впереди полков к реке Сосне вышли сторожу из крепких ребят. Мне донесли, что там видели мамаевых воинов. Надо взять их, мне язык нужен.

— Сделаю, князь, — с готовностью ответил Владимир Андреевич.

Князь Дмитрий посмотрел на Брянского князя.

— Князь Глеб, сегодня в ночь отправь сторожу на реку Чуру, что на Михайлове. Старшим поставь кого поотчаянней да посмышлёней. Там в лесах тоже бродят вражьи отряды. Надо, чтоб войску нашему в походе помех не было.

— Отправлю, князь, старшим поставлю Фому Коцибея.

— Этот справится, я знаю, — согласился князь Дмитрий. — Теперь все идите по своим полкам, готовьтесь к выступлению. Сбор у брода на Березуе, там проведём смотр войск.

Присутствующие встали и направились к выходу.

— Боброк, останься, — попросил князь.

Воевода Боброк — Дмитрий Михайлович Волынский, из князей, внук Калиты, высокий, красивый, рано поседевший в непрерывных войнах, был женат на сестре Дмитрия Ивановича Анне. Когда все вышли, князь Дмитрий подошёл к нему и положил руку на плечо.

— Ну что, Дмитрий Михайлович, много мы с тобой врагов одолели, воевали непокорную Тверь и Рязань, одолели камских булгар. А теперь перед нами враг посильнее всех прежних будет. И нет у меня воеводы мудрее и надёжнее тебя. — Князь Дмитрий опустил руку и сел на скамью.

— Полноте, Дмитрий Иванович, твой брат Владимир Андреевич предан тебе, храбр и смышлён.

Боброк сел рядом.

— Брат мой ещё молод, горяч, да и опыта ратного у него поменее. Вот и прошу я тебя, помоги мне и на этот раз, подскажи, как одолеть ворога лютого.

— Князь, на совете ты слыхал, что сказывали князья и воеводы?

— Слыхал, но мнения их разделились. А что скажешь ты?

— У Мамая орда уж теперь более чем у нас, и одолеть его будет трудно, а когда подойдут орды Ягайло и Олега, будет совсем невмоготу. Посему я мыслю так: коль сеча неизбежна, встречаться с Мамаем надо до подхода к нему его союзников, — предложил Боброк.

— Согласен я с тобой, вот только надо выбрать место для сражения… К броду Мамай не подойдёт, пока не придёт подмога.

— Значит, встретиться с ним надо на той стороне реки, на месте, удобном для нас. Быть там надо ранее Мамая и вынудить его двинуться нам навстречу. На той стороне есть просторное место — поле Куликово.

— Знаю я то поле. Кто называет его Куликовым, иные Куличковым кличут, но ведь там позади нас будет река Непрядва. Во время сражения нам некуда будет отступать.

— Да, князь, — твёрдо ответил Боброк.

Дмитрий встал, прошёл несколько раз по палате, остановился напротив собеседника.

— Думаю, надо переходить на другой берег и стать на том поле. Если реку не перейдём, поощрим малодушных. А если перейдём, то будут воины знать, что отступать им некуда, это придаст им отваги.

Князь снова стал ходить по палате и, жестикулируя, излагать воеводе свои мысли:

— Поле то весьма удобно для сечи. Справа будет большая река с болотистыми берегами, слева холмы да овражки, поросшие лесом. Мамаевой коннице нас с боков не обойти, они приучены с боков в тыл заходить, а здесь им не развернуться. Впереди нас будет Гузь-река. Речка хоть малая, всё врагу задержка — нам подмога. Только бы Мамай не остановился перед ней.

— Думаю, что та речка Мамая не остановит. Он нагл, самоуверен и уже считает себя победителем. Как только он увидит нас на другом берегу, сразу кинется в битву.

Князь резко остановился напротив Боброка.

— Пожалуй, ты прав. Но как заставить Мамая пойти нам навстречу до прихода его союзников?

— Князь, сегодня ночью на берегу реки, ниже Коломенского, мои ратники взяли двух лазутчиков от литвинов. Учинили им допрос и узнали, что Ягайло идёт к Мамаю и встретится с ним недели через две.

— Лазутчики живы ли теперь? А то я твоих ребят знаю, больно горячи да скоры на расправу.

— Лазутчики в добром здравии. Они оказались православными, нам сочувствуют и сами всё поведали. Из войска Ягайлы к нам уж несколько сотен воинов перешли, коней загнали, чтоб только раньше его войска к нам попасть.

— Что ж, в том войске более половины воинов — наши братья, русские из-под Минска, Полоцка, Гродно. Кстати, Дмитрий Михайлович, посмотри, здесь ли братья Ольгердовичи; если ещё не ушли, пусть зайдут.

Боброк вышел. Князь ходил по палате, напряжённо размышляя. Скоро Боброк вернулся, за ним вошли Андрей и Дмитрий Ольгердовичи.

— Что звал, князь? — поклонившись, молвил Андрей.

— Спросить хочу. Ягайло — ваш брат младший, и вы его хорошо знаете. Как вы думаете, пойдёт он на соединение с Мамаем против нас?

— Ягайло человек сложный, — ответил Андрей, — свои интересы ставит выше всего, ради них он пойдёт на любую подлость.

— Коль он своего дядю Кейстута предал, то Мамая предаст, не задумываясь, — добавил Дмитрий.

— Но латиняне заплатили ему большие деньги, и польские полки с ним снарядили, чтоб он в союзе с Мамаем пошёл на захват земель наших, — высказал сомнение князь Дмитрий.

— Возможно, он всё равно не поторопится вступиться за Мамая. Скорее всего, он не пойдёт на соединение с ним, — ответил Андрей на сомнение великого князя.

— А ты, Дмитрий, что скажешь?

— Согласен я с братом.

— Спасибо, други верные, немного успокоили душу мою. Идите к своим полкам, — поблагодарил братьев князь Дмитрий.

Братья поклонились и вышли из палаты.

— Ну, Дмитрий Михайлович, что теперь скажешь? — спросил князь Боброка.

— Думаю, братья правы, хитёр Ягайло, труслив и подл, не станет он терять воинов, они нужны ему для решения своих дел в Польше. Обманет он Мамая.

— А что Олег? Что доносят лазутчики?

— Олег пока стоит в Рязани, выжидает. Если он выступит на соединение с Мамаем, мы быстро узнаем — на его пути везде наши люди стерегут.

— Сделаем так, — решил князь Дмитрий, — ты говори с пойманными лазутчиками и убеди их, чтоб они помогли нам. Дня через два-три отпусти их к Мамаю, и пусть они

скажут ему, что Ягайло будет на Москве не более чем через две недели. Мамай с войском пусть ждёт его на Красном холме, что за Гузь-рекой. И ещё пусть скажут, что Ягайло пришлёт ему гонца, когда подходить будет.

— Поверит ли Мамай? — высказал сомнение Боброк.

— Поверит, — уверенно ответил князь. — Пусть лазутчики скажут Мамаю, что видели сами, как полки наши уходят из Коломенского, и что слышали от ратников, что им приказано ждать Мамая у брода и реку не переходить.

— Я понял, князь. Думаю, что лазутчики сделают это, они же русские люди, хоть и волею судьбы оказались в литвинском княжестве.

— Скорее всего, Мамай станет на Красном холме, — предположил князь Дмитрий, — место высокое, позиция удобная, да и до брода один переход остаётся. Там Мамай будет ждать, когда подойдёт Ягайло, чтобы напасть на нас с двух сторон.

— У Красного холма я поставлю своих лазутчиков, чтоб сообщали обо всех передвижениях Мамая.

— От Мамая тоже будут лазутчики. Чтоб сбить их с толку, по всему войску надо пустить слух, что князь, мол, за реку ходить не приказывал.

— Хорошо, — Боброк встал, — чтоб обмануть Мамая, Ягайло и Олега, пустим лазутчиков и перебежчиков. Усилим посты и сторожи.

— Добро, — подвел итог разговора князь Дмитрий.

— Пойду я, Дмитрий Иванович.

— Иди, Дмитрий Михайлович, друг и помощник мой верный.

Поклонившись, Боброк вышел. Великий Князь Владимирский и Московский Дмитрий Иванович ещё долго мерил шагами палату. Понимая свою ответственность перед Богом и перед народом за принимаемые им решения, он ещё и ещё раз старался детально продумать составленный план сражения, понять его преимущества и найти возможные просчёты.