5. Моя мама

5. Моя мама

Я познакомился со своей мамой, когда мне было 27 лет. Во время войны она разошлась с отцом и уехала куда-то очень далеко. Мне было тогда три года и о маме остались не воспоминания, а ощущения – тепла и чудесного запаха от ее волос. И так уж сложилась дальнейшая моя и мамина жизнь, что видеться с нею я начал взрослым, уже сложившимся человеком. Мы с женой приезжали к ней в дом, и визиты становились все чаще и чаще, поскольку дом этот был необыкновенно интересным. Кто только ни собирался сюда к вечернему чаю. Искусствоведы (мамин нынешний супруг был крупнейшим в России специалистом по искусству Индии), священнослужители (мама была очень религиозна), удавшиеся и не слишком удавшиеся писатели, знаменитые врачи и люди, выдававшие себя за врачей, известные фокусники и жаждущие аудитории и славы телепаты. Эту весьма разношерстную кампанию объединяло одно – мамино обаяние. Написав это слово "обаяние" я подумал, что оно лишь в слабой степени передает то сильнейшее притяжение, которое исходило от этой пожилой, но еще очень внешне привлекательной женщины.

***

Иногда даже мне, пропагандисту точных наук и далекому от мистики или религии человеку, начинало казаться, что мама – колдунья. Судите сами. Мама очень часто гадала женщинам на картах. Я долгое время не обращал внимания на их восторженные отзывы о результатах гадания, относя это к области самогипноза и маминой житейской проницательности. Но вот однажды вечером знакомая привела к ней молодую женщину, которой срочно потребовалось узнать будущее, по причинам, которые она не называла. После долгих уговоров мама согласилась "раскинуть карты". Я тихо сидел в углу соседней комнаты, читал и поэтому остался незамеченным.

Мама пристально смотрела на женщину: "Вас зовут Лида?"

– "Да, я назвалась, когда нас знакомили"

– "Вы замужем и мужа зовут Володя?"

– "Да, но откуда Вы знаете?" - И обращаясь к общей знакомой, - "Это ты сказала?"

– "Нет, я ничего не говорила!"

– "И вы хотите узнать что-то о женщине по имени Мария, в которую, как Вы думаете, влюбился Ваш муж?"

В голосе Лиды был слышен откровенный ужас.

– "Откуда Вы все знаете? Я ведь никому в целом мире не говорила!"

Не стану описывать дальнейшую процедуру, но позже я не выдержал, подошел к маме и стал у нее выспрашивать, как она угадывает имена при гадании. Мама отвечала, что сама этого не знает. Ей надо настроиться, выходит это далеко не всегда, но если сумеешь настроиться, то имена сами как бы вспыхивают в мозгу. И не только имена людей, но и названия городов, числа и даты событий. Я чувствовал, что она говорит правду. Она была достаточно гордым человеком, чтобы заниматься фокусами или, тем более, обманом. Материализм мой не поколебался, но осталось ощущение, похожее на страх перед темной комнатой. И только через несколько лет, совершенно случайно, я наткнулся на объяснение такого чтения мыслей.

Произошло это на Урале в небольшом городке или даже селе – Сим. Этот городок – место рождения Курчатова. По традиции, каждый год летом в нем собирали талантливых старшеклассников со всего Урала и читали им по возможности интересные лекции. Я читал лекции по физике, а в соседней аудитории проходили занятия то ли по психологии, то ли по психиатрии, я сначала не интересовался ими. Но вот, с течением времени, ученики все чаще стали рассказывать какие интересные вещи там происходят. Говорили, что занятия ведет женщина – профессор, из очень секретного института, что она демонстрирует буквально чудеса и потом очень просто все объясняет. Мне стало любопытно и, после недолгих дебатов с организаторами, лекции по физике стали начинаться раньше, а я сделался самым пунктуальным посетителем занятий в соседней аудитории. Действительно, было необычайно интересно. Тем более что для демонстраций требовались добровольцы, а молодежь стеснялась показать себя в глупом свете и опыты проводились на мне. Однажды, после занятий, на правах любимого подопытного кролика, я рассказал историю про мамино гадание и попросил объяснений. Профессор их и дала, назвав это явление "эффектом цыганки".

- Я сталкивалась с этим у цыган. Чтобы угадывать имена, гадальщица должна обладать большими способностями к внушению. Тогда, в момент, когда она пристально смотрит на клиента и говорит – "Ваше имя... ", а затем делает паузу, губы человека начинают невольно двигаться и произносят это имя. Самое интересное, что не только сам клиент, но и гадальщица не подозревают об этом механизме. Чтение по губам проходит как бы мимо ее сознания, и то, что одному представляется чудом угадывания, второму кажется чудом озарения.

Так, не совсем до конца, но приоткрылся один из маминых секретов.

***

Мама часто болела и на моей памяти несколько раз попадала в больницу. С окончанием обхода врачей у ее кровати скапливалась целая толпа женщин, просящих ее погадать или даже просто поговорить.

В начале 1986 г. она снова попала в больницу, и довольно скоро мы начали догадываться о том, что ей уже никогда не придется сидеть дома за чайным столом и внимательно и сочувственно слушать нового гостя. Шел апрель месяц.

***

Чернобыль начался для меня вечером 29 апреля. Директор нашего отделения академик С.Т. Беляев позвонил мне домой и очень вежливо осведомился, не могу ли я подойти и помочь в расчетах, которые делаются для Чернобыля. Я, конечно, согласился. По дороге, по трезвом размышлении, стало немного странно, что в отделении, где такое количество блестящих теоретиков для расчетов вызывают экспериментатора. Уже позже я понял, что большинство теоретиков совсем не были знакомы с этой областью, но были и такие, которые отказывались из "принципиальных соображений" – "Они допустили аварию, пусть они и разбираются". Кто это "они", не уточнялось. Эти слова приходилось слышать и от любых других специалистов. За ними стоял элементарный страх – вдруг отправят в Чернобыль. Лучше совсем не иметь к нему отношения.

Вечер перешел в ночь, и началась моя многолетняя одиссея.

***

Больница. Мама уже практически неподвижна, говорит с трудом. Днем я работаю в институте, а потом приезжаю дежурить у нее – обслуживающего персонала мало, он успевает только делать уколы и давать лекарства. Кормить маму некому, тем более уговаривать съесть каждый кусочек, выпить каждый глоток воды. Она знает, что я работаю в оперативной группе, помогающей расчетами и экспериментами Чернобылю.

Как только я первый раз произношу это слово, мама вспоминает, что чернобыль – это сорт полыни, горькой степной травы. И вдруг неожиданно говорит: "Сашенька, возьми Библию и открой Откровение Иоанна Богослова". Я открываю и сразу же вижу столько раз повторявшиеся потом в статьях и книгах слова:

(10). "Третий Ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод.

(11). Имя сей звезде полынь; и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они сделались горьки".

Мама пристально смотрит на меня:

- "Солнышко мое, поезжай туда. Мне скоро будет лучше. Надо ехать, я знаю это, я чувствую. Чернобыль – твоя звезда, нельзя уйти от судьбы, твое место там. Не бойся за меня. Помни молитву, что я тебе на листочке записала. Благослови тебя Бог!"

Я выехал в Чернобыль на следующий день после ее похорон.