ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ ИЛИ: РАЗМЫШЛЕНИЯ О ВОЙНЕ И МИРЕ
ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ ИЛИ: РАЗМЫШЛЕНИЯ О ВОЙНЕ И МИРЕ
Противоздушная крылатая ракета была действительно нашим последним исследовательским проектом. Затем, руководители секторов научных отделов переделали планы для обработки фундаментальных проблем, которые тут же были одобрены. Мы, аэродинамики занимались задачами погранслоя и экспериментами в плоском водном канале по распространению волн давления. Тем не менее, не было внезапного прерывания мыслей о проблемах течения, связанных с полетом ракеты. В этот последний период я вместе с доктором Шварцем работал над стабильностью пограничного слоя, переходом к турбулизации, при котором сильно возрастает сопротивление. Численным методом мы рассчитали, какое влияние на турбулизацию оказывает подогрев и охлаждение стенки. Однажды появилась научная комиссия и председательствующий, профессор Ильюшин, не известный авиаконструктор, а руководитель кафедры механики, обсуждал с руководителями секторов проблемы крылатой противовоздушной ракеты. При обсуждении я высказал мою только что обдуманную гипотезу турбулизации при полете ракеты, и председательствующий в своем заключительном отчете написал, что при ответах на свои вопросы он обнаружил, что я не все свои знания использовал в проекте; по инициативе главного инженера нам это было переведено на немецкий. Во всех остальных секторах работы по ракетной тематике были также приостановлены. Однажды я проходил мимо кульмана, за которым работал инженер Нерра, он совершенно счастливый показал мне свое последнее задание: он конструировал печь для большой кухни. Он оперся рукой о кульман: «посмотри», сказал он со своим австрийским акцентом, «эта работа — работа в удовольствие». Да, ракета, начиненная взрывчатым веществом — это оружие войны. Инженер был счастлив закончить эту работу.
Но сегодня, тридцать пять лет спустя, когда я пишу эти воспоминания, нельзя закрыть глаза на то, что благодаря ракетам получены научно-технические достижения, которые позволили в качестве транспортного средства использовать их в мирных целях. Спутники, запущенные с помощью ракет, стали передавать телеизображение на другие континенты. И я мог бы такую передачу информации квалифицировать как модифицированную форму «почтовой карты», о которой в 1946 году говорил полковник Кутейников.
С помощью подобных спутников можно регистрировать массы облаков вокруг земли, можно измерять температуру суши, моря и облаков. Благодаря этому возможны достоверные краткосрочные прогнозы погоды. Благодаря ракетам и спутникам стало возможным наблюдение за поверхностью земли. С помощью селективного цветового отфильтровывания стало возможным оценивать растительность и локализовывать распространение вредных промышленных веществ в воздухе и воде.
Ракеты как транспортное средство для изучения научных проблем чрезвычайно расширили знания о природе Земли, Луны и других планет нашей солнечной системы. Можно вспомнить, что обратная сторона Луны, недоступная до сих пор взгляду землян, была сфотографирована и картографирована при облете Луны. На землю были доставлены образцы грунта Луны и майор Гагарин первый человек земли в космической кабине, выведенной на околоземную орбиту с помощью ракеты, совершил космический полет. Люди побывали на Луне и возвратились на землю. Было измерено давление, температура и изучен химический состав атмосферы планеты Венера. Стало возможным послать научные зонды на планету Марс. Были осуществлены облеты дальних планет. Планеты и их спутники были сфотографированы в непосредственной близости и фотографии переданы на землю. Уже с помощью длительных полетов были получены данные о нагрузках на человеческий организм с целью будущих полетов на Марс и возвращение на землю.
Но теперь из настоящего времени вернемся опять назад в Городомлю, в зиму 1951/52 гг. Эта зима была относительно мягкой по сравнению с теми, которые мы пережили, температура опускалась не ниже минус 15 °C. В январе стало известно, что в скором времени мы будем отправлены на родину. Еще в январе некоторые жители острова уехали домой, это были старые люди, вспомогательные рабочие и госпожа Шмидель с дочерью. В конце мая руководство составило персональный список тех, кто будет отправлен со вторым и третьим транспортом, назвало фамилии тех, кто должен уехать в июне. Среди них были и мы и мои друзья, но не было Конрада. Печаль и сожаление примешивались к нашим восторгам. Оставались такие ближайшие сотрудники Греттрупа, семья Шварца и Магнуса. Тяжелей всего было расставаться с Конрадом и двумя его маленькими детьми, которые родились в Городомле. Время отъезда остающихся названо не было. Четвертый транспорт был отправлен на родину только через год.
Но тогда, несмотря на радость окончания изоляции на острове, незадолго до расставания, мы ясно осознавали позитивные стороны отшельничества. Ильзе Фризер писала своим родным в Дрезден: «Никогда больше мы не сможем жить в такой нетронутой природе, никогда не встретим сообщество единомышленников, в обществе которых культивируются искусство и общение. Что останется? Я думаю, дружба…».
Итак, прошло почти шесть лет, которые мы провели на маленьком покрытым лесом острове на далеком озере Селигер. У моей жены это были годы от двадцати четырех до тридцати, у меня от тридцати двух до тридцати восьми.
Но наши дети без всяких забот провели радостные годы в деревеньке в лесах. Позже господин Райнхард рассказывал, что после того как его семья некоторое время прожила в Берлинской квартире, дочь, ровестница нашей Катрин, упрекала его: «Я хочу обратно в Городомлю, я хочу опять быть свободной».
Мы пытались не привлекать внимание наших детей на изоляцию от внешнего мира, т. к. в ранней юности они воспринимают все переживания с особенным весом и отчетливостью. Они не должны были чувствовать себя пленными за колючей проволокой. Мы рассказывали им о бабушках и дедушках, которые живут далеко, в другой стране. Дети воспринимали их как сказочных персонажей. В солнечные дни, при семейных прогулках через дальний лес вокруг озера, я рассказывал о продолжительных поездках в дальние страны. Об устройстве железной дороги, которую мальчик никогда не видел, я должен был рассказать в деталях. Однажды, мы совершили мысленное путешествие в Африку, к дяде Гертруд, у которого там была своя ферма. Мы плыли на пароходе, который намного больше, чем все дома в нашей деревне вместе взятые.
А как мы взрослые воспринимали проблему изоляции? У всех это было по-разному. От беспрерывного недовольства у одних, до невозмутимости у других. Гельмут Фризер вспоминал: «Я удивлялся уже в первые недели, что многие жители острова восприняли принудительную высылку совсем иначе, чем я. Они восприняли ее как жесткое требование, что и было на самом деле. Они страдали от отсутствия их обычного жизненного уклада. От первого до последнего дня они постоянно думали о возвращении на родину. Но мне с самого начала было ясно, что единственной возможностью выстоять высылку без ущерба для себя, было приспособиться к новому положению, извлечь из него наилучшее.
Я сам в начальный период вел много переговоров с советским руководством, в которых очень запальчиво требовал изменения статуса нашей островной жизни. Результатом этого был отказ. Это было очень печально. Я мог осознавать, что советское руководство хотело отгородить нашу работу от любого внешнего вмешательства. Но осознание этого не добавило мне душевного спокойствия. Я сказал себе: объявленные пять лет вынужденной ссылки не срок для человеческой жизни. Это время не должно быть прожито в печали, его нужно полезно использовать. Но к самообладанию Гельмута Фризера я пришел только после того, как мне написал отец: «Перечитай-ка, что думал об этом Фридрих Шиллер в своих философских записках, а именно в статье «О возвышенном». Я читал эту статью. Шиллер считал, что вынужденному принуждению, которое устранить нельзя, можно сопротивляться, не принимая его внутри себя. Я примирился с этой мыслью и свыкся с ней.
Горькое разочарование испытали мы все в позднейшие годы после интервью, которое дал публицист Эйслер, брат известного композитора, западным журналистам. Сейчас я уже не помню, как оно до нас дошло, с газетами или по радио. Эйслера спросили, какие усилия приложило правительство ГДР, чтобы вернуть немецких специалистов, привлеченных к трудовой повинности в Советском Союзе. Эйслер ответил, что никаких немецких специалистов в Советском Союзе не было.
Но вот мы уже сидим в поезде. То, о чем мы все мечтали, свершилось. В этот раз поезд быстро проносится через летние леса под прекрасным небом. Сын Петер, который теперь старше, чем его сестренка при поездке сюда, воспринимает все необычное с большим интересом, но без возбуждения. Он использует обычные слова, чтобы назвать новое. Два купе рядом в скором поезде — это наша квартира. Проводник, который приносит чай — продавец. При пограничном контроле польский офицер заглядывает в купе, где сын лежит на полке после обеда. Сын садится, показывает на соседнее купе и простым русским предложением говорит, что там его отец и мать. Он говорит только по-русски. Много лет мы знали каждого члена нашего немецкого коллектива на острове и с каждым незнакомцем мы разговаривали по-русски. Теперь, с немецким проводником, который вошел в вагон на другой стороне Одера, мы ошибочно разговариваем по-русски. Во время долгих лет мы уже научились каждого взрослого жителя острова, даже не видя его, узнавать по голосу. Позже, в Берлинской гостинице или на улице, если сзади нас посторонние люди говорили на немецком, то нам казалось, что это люди из Городомли.
Здесь я мог бы закончить мой рассказ. Но со многими мыслями я опять возвращаюсь в Городомлю, к тогдашним проблемам, к ракетам и их применению.
Это было в последнее лето. При прогулке по острову Сабина, моя партнерша по многим театральным постановкам, тогда ей было 18–19 лет, сказала неожиданно, после того, как мы до этого говорили совсем о другом: «Скажи, ты в моих глазах порядочный человек, почему ты работаешь над таким страшным оружием?».
Несмотря на то, что члены рабочего коллектива ни в семье, ни в кругу друзей не говорили о содержании нашей работы, нам это было запрещено и мы не хотели этого, но все же было неизбежно, что даже при очень незначительной скорости распространения, информация о нашей профессиональной деятельности в течение долго времени проникла к другим жителям острова. Я теперь не помню, что я ответил Сабине. Вероятно, непринужденно перевел наш разговор в другое русло. Однако этот вопрос затронул меня глубоко, он означал конфронтацию юной, неподдельной в чувствах жизни по отношению к войне и насилию, угнетающих человечество. Позднее, когда я мог выбирать, я избегал в своей деятельности ракет и любого вида прямой или косвенной разработки оружия. Я отказался вступить в научное общество ракетной техники. Я отклонил предложение стать деканом авиационного факультета в университете Ростока.
Ракета, как и любое транспортное средство, может использоваться как для мирных, так и для военных целей. Так думал и Энно Хайдоброек, руководитель кафедры машиноведения в Технической высшей школе в Дрездене, с которым я познакомился в 1952 году. Тогда он был вдвое старше меня и занимал должность профессора, так в тот момент их не хватало. Из своей долгой жизни в качестве инженера он отобрал мудрые мысли, из многолетнего опыта сформулировал свом взгляды. С ракетами он тоже имел дело, правда, только как с экспонатами.
Во время войны предприятия в Пенемюнде быстро достигли большого количества рабочих и служащих, примерно до 7000, взаимодействие которых было плохо организовано. Хайдоброек, задачей которого первоначально было только улучшение организации, рассказывал мне, что это было дерзкой выходкой с его стороны усесться во главе всего предприятия. Акции отправки в Городомлю он избежал только потому, что в 1946 г. стал ректором Высшей Технической школы в Дрездене. На мое высказывание, что техника должна использоваться или для производства мирной потребности или оружия, он заметил: «Техническое развитие означает ничто иное, как запас материала и энергии для поддержания и требований человеческой жизни. Но многие средства труда, возникающие в этом процессе, используются для создания оружия. Вспомните о простейших инструментах как молоток и топор. Необходимые для мирного труда они уже в давние времена использовались человечеством в качестве оружия. Современный сварочный аппарат, созданный для применения при строительстве мостов, используется грабителями для взламывания денежных сейфов. И нечто подобное происходит с достижениями совершенной техники. Что касается ракет, то они когда-нибудь полетят к Луне».
Этот разговор происходил за семнадцать лет до этого события. Хайдоброек добавил:». Это зависит от того, как используется техника, или как инструмент или как оружие. Собственно говоря, техническое средство нейтрально. Хорошее или злое его использование зависит от человеческого применения».
Я подумал: Мы принимали участие в создании этого транспортного средства. При его мирном использовании оно выполняет такие же задачи как традиционные технические средства передвижения, т. е. как корабль, железная дорога, автомобиль, самолет. И в то же время все это может использоваться как оружие. И большие ракеты, начиненные ядерным топливом, они достигают любую цель на земной поверхности, они представляют чрезвычайную опасность для человечества. Это особенно опасное ядерное топливо, которое было открыто в конце Второй Мировой войны, оно обладает страшной разрушительной силой. Уже одна водородная бомба могла бы поразить не только цель, но и полностью уничтожить многомиллионный город или обширную промышленную зону или в самом худшем случае целую страну. И крупные державы обладают тысячами таких бомб. Только небольшой их доли достаточно для полного уничтожения нашей биосферы, которое сделало бы невозможным в дальнейшем существование высшей жизни. В огне ядерного оружия расплавились бы не только бетон и камни домов, сгорел бы не только асфальт, были бы уничтожены все леса, вся растительность на земле. Тяжелое, чудовищное облако дыма и пепла надолго повисло бы над планетой, полностью закрывая солнце, температура упала бы ниже точки замерзания. Затем вся вода должна была превратиться в лед, началась бы вечная зима и никогда не было бы больше живого на земле.
Если нам при размышлении о накоплении ядерного оружия и о его действии становится ясно, что это арсенал ужасающего разрушения, то для политиков и военных это означает ни что иное, как продолжение навыка, который они накапливали в течение столетий с оружием менее разрушительной силы. Всегда политики и военные обосновывали накопление оружия тем, что противник, который тоже накапливает оружие, имеет его больше. Но раньше вся энергия потенциала разрушения была много меньше, чем сегодняшние возможности. А что сегодня возможно? Это можно увидеть на следующем примере: При первом испытании водородной бомбы в 1954 г. на острове Бикина в долю секунды освободилась энергия, равная сумме всех энергий выпущенных снарядов в локальных войнах. Как можно оценить содержание бомб, уже накопленных тысячами? Как смогут оценить люди будущего времени этот запас оружия, при условии, что человечество переживет сегодняшнюю критическую фазу? В лучшем случае как машинальное продолжение традиционного накопления оружия.
Я говорил об альтернативной возможности использования технического прибора для производства предметов широкого потребления или оружия. Однако в каждом случае нельзя исследовательскую работу техника декларировать как нейтральную. Кто в качестве инженера работает над конструкцией пушки, торпеды или пулемета, их действия отчетливо направлено на возможность военного применения техники. Один из моих знакомых перед Второй мировой войной занимал пост руководителя небольшого машиностроительного завода, производившего мебельные замки и арматуру, принял заказ на конструирование новых пулеметов, и он сделал это, чтобы обеспечить дальнейшее существование фирмы. Это оказалось очень работоспособным оружием, которое использовала армия, и которое производилось большими сериями. Сам он был кротким, скромным, дружелюбным, постоянно готовым на помощь человеком. После войны он выпускал сельскохозяйственные машины.
И в этом случае вопрос Сабины остается без ответа: Почему кроткие и дружелюбные люди работают над совершенствованием оружия?
Иногда озабоченные современники искали движущие силы для гонки вооружений. Инженеры и физики попадали под подозрение в получении вознаграждений за новые открытия, способствующие гонке вооружения. После Первой Мировой войны Пражская Техническая высшая школа присвоила президенту Бенешу звание почетного доктора, и когда он поклялся Техникам в свой благодарственной речи, никогда не создавать новое орудие, то создал государственным мужам новые трудности. Техники были возмущены этими словами, так как их участь зависела как раз от политиков, которые через государственные заказы побуждали развитие военной промышленности. Дьявольский круг!
В стремлении разорвать этот круг христианская церковь предложила, чтобы инженеры и естествоиспытатели по окончании учебы давали клятву, подобную клятве Гиппократа. Медики подтверждают своей клятвой служить на благо человека, инженеры и естествоиспытатели обязуются не использовать специальные знания для создания оружия.
Но кто знает положение этих профессиональных групп в обществе на технических предприятиях, тот понимает, что они не представляют организацию независимую от государственной власти и промышленного капитала, тот должен видеть, что рычага, который бы дал сигнал «стоп» для развития оружия не существует. Положение творческих инженеров и естествоиспытателей на технических предприятиях, как правило, не сильнее, чем унтер-офицера в армии. Ни один из них не может наложить вето на ввод армии или развитие оружия. Каждое большое техническое задание раскладывается на частные проблемы и образуется несколько рабочих групп, в которых также каждый работающий отдельно разрабатывает небольшую специальную тему.
И каждый отдельный разработчик находит удовлетворение в том, чтобы полностью овладеть этой темой. При разработке ракет инженер проектировщик продумывает все возможности увеличения дальности полета. Аэродинамик озабочен тем, что оболочка летящего тела нагревается слишком сильно, специалист по управлению ищет решение дифференциального уравнения с переменными коэффициентами. Конструктор двигателя счастлив своей идеей охладить самое узкое сечение сопла, из которого вылетает реактивная струя, где из-за огромной температуры сжатых выхлопных газов тепловое напряжение наибольшее, дополнительным впрыском топлива, которое не повышает температуру, а понижает ее, потому что тепло выхлопных газов отнимается для его собственного испарения.
Многие инженеры стараются из своих собственных специальных знаний внести вклад в основы наук. Также и сегодня научно-технические конгрессы направлены на изложение в докладах частных проблем.
Наконец скрытую националистическую враждебность нельзя оправдать ни службой в армии, ни разработкой оружия. В истории есть много примеров, в которых на основании целесообразности, которую признавали отдельные личности или правительства, были лишены национальных обязательств. Ландскнехты средневековья в известной степени довольно свободно могли выбирать место работы или служить в той или иной армии и сказать себе: «Чей хлеб я ем, тому песню я и пою». За ценные произведения искусства курфюрсты продавали в другие страны целые полки своих ландскнехтов. Коронованный глава назначал представителей других наций в качестве своих высоких генералов. У Фридриха II был шотландский маршал, австрийский кайзер успешно выиграл свои битвы в 1812 г. с французским маршалом принцем Ойгеном. Высшие немецкие офицеры сражались в русской армии, а у противника, французского императора Наполеона на службе был целый немецкий корпус.
Для разработки ракет немцы привлекались как советской, так и американской стороной. Типичную ситуацию таких действий описывает Рольф Хоххут. В его драме «Заместитель» законченной в 1962 он выводит среди действующих лиц папу Пия XII., немецкого предпринимателя и офицера СС. Для сценического воплощения папской гвардии и солдат СС он дает ремарку, что эти персонажи могут исполняться одними и теми же актерами.
Так как в эпоху всеобщей воинской повинности, одевать одну, другую или третью униформу, необязательно обозначает вину или заслугу, это только вопрос характера.
Некоторые предлагали заменить службу в армии работой на военном заводе. Но это не прошло. При законе о всеобщей воинской повинности государства вынуждены вводить строевую службу. И у промышленного предпринимателя есть возможность, используя новые знания, новые машины, новые способы производить как товары народного потребления, так и оружие. Подчас трудно провести границу между антагонистическими возможностями применения. К примеру, дальнейшее развитие электронных вычислительных машин кажется нейтральной задачей. Однако, каждое основополагающее улучшение служит одновременно как гражданскому, так и военному применению.
Что же остается делать? Я думаю, нужно учиться отмежевываться от прагматических мыслей и поступков, господствующих в наше настоящее время и направленных на ближайшие цели. Нужно слышать голоса тех, кто хочет направить наш взгляд на будущие цели развития человечества. Надо придерживаться пророческих мыслей больших гуманистов, таких как Альберт Швейцер, больших ученых, как Альберт Эйнштейн. Надо осознать, что альтернативное использование техники в качестве предметов потребления или в качестве оружия определяется не столько характерными свойствами техников, сколько моральным уровнем всего общества. Мы должны отчетливо видеть, что со времени ренессанса наука развивалась непропорционально. В нашей истории был Галилей, который свой гениальный принцип обосновал только измеряемыми феноменами нашего мира, а неизмеряемые оставил в стороне, что определило чрезвычайный прогресс естествознания и техники в последующих веках. И с тех пор все неизмеряемые феномены, к которым относится и мораль, развивались неадекватно. И интеллигенция, которая вплоть до времени ренессанса была занята преимущественно постановкой духовных проблем, обратилась к технике и естествознанию.
Если задуматься о войне и мире, если учесть исторические изменения, тогда становится понятным, что до сих пор обычные войны всегда очень эффективно пресекались, если когда-то ведущие войну объединялись в большой административный союз, как равноправные партнеры. Это случалось тогда, когда прежде боровшиеся города в средние века, объединялись в страны. Но тогда страны воевали против стран. Уельсцы против англичан, эти против шотландцев. Или саксы против пруссов, пруссы против баварцев. Это происходило до тех пор, пока эти страны также объединялись еще в большие административные единицы, нации. Тогда уже не было больше войн между странами, но они происходили между нациями. Сегодня индустриальные нации объединились в два союза государств. Каждое административное единство обладает огромным военным потенциалом, с увеличением потенциала возрастает сила разрушения, увеличиваются убытки, причиняемые войной. Существует опасность войны между сегодняшними, очень мощными сверхдержавами. Возможно, удастся сверхдержавам без войны перейти в последующее более высокое административное единство, создав мировое правительство. Еще в 1947 году Альберт Эйнштейн предложил создать мировое правительство и создать инстанцию для контроля над ядерной энергией. Он считал, что именно такие современные государства не допустят анархии в экономической области, недозволенных действий экономики, именно они введут эти ограничивающие правила. В области международной политики бурный рост суверенитета государств должен быть также ограничен. Это было бы возможно только тогда, если закон морали был бы внутригосударственным и, поддерживался системой этики. Необходимо создать законность в общении между государствами и исключить силу угрозы и применение силы. Эйнштейн предостерегал: Если человечество стремится к концепции безграничного государственного суверенитета, то таким образом государство оставляет за собой право добиваться своих целей милитаристскими способами. При таких обстоятельствах, каждая нация должна готовиться к такой возможности, она должна всеми силами стремиться обогнать других. Это стремление будет господствующим во всей нашей жизни, отравлять наше юношество, еще задолго до того, как на нас обрушится катастрофа.
Несмотря на то, что сегодня эта проблема не стоит в списке неотложных дел государственных деятелей, многие мероприятия государств имеют такое направление. Нужно думать о согласовании в международных сообщениях, радио, розыскной полиции, экологических задачах. Как раз экология сегодня требует особого внимания, так как продолжается неконтролируемое загрязнение окружающей среды, способное нанести биосфере непоправимый ущерб. Отрицательным для всего человеческого развития является то, что сегодняшняя интеллигенция разобщена на многие специальные направления, потерян взгляд на общее. Отсутствуют синтезированные обобщения такого типа, как это сделал Алексис Карелл по медицине, в тридцатые годы. Люди должны научиться, не только перешагивать разделительные линии между различными областями естествознания посредством выборки сходства, а должны создавать контакты с гуманитарными науками и искусством.
Сохранения и высшей стадии развития человечества можно добиться только через согласованность действия всех духовных сил.
Если драматург Стринберг в своей сказочной пьесе разрешает дочери высказать отцу богу Индра свой опыт общения с человечеством: «Земля не чиста, жизнь не хороша, люди не злые, но и не хорошие. Они живут, как могут, день за днем. В пыли бродят они, рожденные из пыли они опять превратятся в пыль. Ступни у них есть, крыльев нет. Они останутся в пыли. Это их вина или твоя?», то мы должны сказать, что задача, которую дочь с упреком высказывает богу, должна быть выполнена нами, людьми. Это не вина Индры, а вина людей, если они не могут достичь уничтожения опасного для жизни распространения оружия.