«РАБОТЫ, КОТОРЫЕ СООТВЕТСТВОВАЛИ МОИМ НАКЛОННОСТЯМ…»
«РАБОТЫ, КОТОРЫЕ СООТВЕТСТВОВАЛИ МОИМ НАКЛОННОСТЯМ…»
Вернер Альбринг рассказывает о том, что способствовало выбору им его профессии, и что определило область его исследований
В двадцатые годы двадцатого столетия, когда мне было от шести до шестнадцати лет, общественность проявляла большой интерес к техническому прогрессу и к вопросам естественных наук. Еще не все точки земной поверхности были доступны человеку, еще почти не были исследованы полярные области, не покорены многие высочайшие вершины. Сегодня уже трудно себе представить тогдашний восторг по поводу каждого удавшегося перелета через океан на дирижабле или самолете.
Значителен был и интерес многих людей к прогрессу в автомобилестроении или радиотехнике. Мы, молодые люди начала века, сами конструировали приемники, мотали катушки, из остатков старых пластинок и станиолевой бумаги делали конденсаторы. Конструкции автомобилей были тогда достаточно просты и наглядны. Без особых трудностей мы могли осуществить простой и даже средней трудности ремонт старого отцовского автомобиля.
Мой отец был заслуженным учителем реальной гимназии нашего небольшого вестфальского городка Швельм. От него я научился всегда вначале правильно формулировать возникающую проблему, внимательно относиться к чужим мнениям, взвешивать все возможные решения и только затем следовать по найденному, наиболее оптимальному, пути. В средней школе у меня было немало учителей, которые наряду с их педагогической деятельностью, вели собственные исследования в своих областях наук и тем самым заинтересовывали нас, учеников, в том, чтобы и мы сами работали с микроскопом, изучая тайны растений, или фотографировали Луну через подзорную трубу. Особенной радостью для меня было приходить в ателье к моему учителю рисования, который писал пейзажи и портреты в современном стиле.
Учились мы также и политическим дебатам. Особые воспоминания остались у меня о школьном реформаторе учителе истории докторе Фритце Хеллинге. Позднее, в шестидесятые годы, к его 80-летию Берлинский Университет имени Гумбольта присвоил ему почетное звание доктора. Ученик чаще всего воодушевляется не материалом учебника, а живым примером своего учителя. У меня было много выдающихся учителей, так что в дальнейшем выбор профессии мне дался очень трудно. Я разрывался от многообразия своих интересов. Я хотел стать художником или врачом, продолжать изучать биологию или стать политиком на базе изучения юриспруденции. Это намерение зафиксировано даже в моем аттестате.
Но я занялся изучением машиностроения, и к этому меня вынудили обстоятельства. Мой отец принадлежал к левому движению «Решающая реформа». С приходом к власти нацистов он был уволен из школы. При небольшой пенсии родители не могли платить за мое обучение. А так как я в то время интересовался и техникой, я сначала пошел рабочим на Швельмскую машиностроительную фабрику. Эта деятельность позднее была признана производственной практикой, открывающей мне путь для дальнейшего обучения в Высшей Технической школе в Ганновере (1934–1938).
Из тогдашних профессоров я с особой признательностью вспоминаю троих. И не только за их методику чтения лекций, сколько за их творческий подход к делу и особое умение представить и решить сложнейшую проблему простыми наглядными методами. Я глубоко благодарен профессору-механику Артуру Прёлю, который учил нас, как использовать возможности математики для определения нагрузок на мост, трения на шарикоподшипниках, подъемной силы пропеллера самолета. Профессор Герман Кранц читал лекции по теории прочности конструкций. Он соединял знания о материале и нагрузках с инженерными возможностями конструирования. Я вспоминаю и профессора Хорста фон Зандене, математика. Он сделал для студентов-инженеров доступным восхождение к абстрактным вершинам своей науки.
По окончании учебы я работал сначала конструктором — специалистом по прочности на авиазаводе. А затем вернулся в Техническую высшую школу в Ганновере. Тогда кафедра состояла в основном из ассистентов. Число мест для ассистентов, также как и для профессоров, было ограничено. Поэтому я был рад быть выбранным на такую работу. Я попал к профессору Прёлю, который руководил работами по механике твердых тел и аэродинамике. Он поставил передо мной задачу измерения аэродинамических сил на колеблющихся несущих крыльях. Это было очень актуально, поскольку скоростные самолеты были несовершенны.
Как инженер-механик я рассчитал и сконструировал весы для нестационарных измерений сил и моментов на крыльях. После окончания этой работы профессор Прёль доверил мне руководство аэродинамической лабораторией, государственной научной организацией примерно с 30 сотрудниками. Мне было тогда 27 лет. В институте были аэродинамические и гидродинамические трубы, мы занимались проблемными задачами в области аэрогидродинамики.
Огладываясь назад, я думаю, что мне очень часто удавалось заниматься работами, которые соответствовали моим наклонностям. Границы между обязанностью и досугом стирались. Такова была моя деятельность в качестве конструктора в Ганновере, так с некоторыми ограничениями было и в Советском Союзе в период с 1946 по 1952 год.
(Из журнала «Spectrum», No. 1, 1983 г.)