В тылу

В тылу

В первый же день по приезде в Тверь Егоров пошел на берег Волги. Пошел один, подальше от пристани, от людей, в оглушившую его тишину и по-домашнему теплую, пахнущую детством зелень трав. В тылу многое выглядело по-иному, чем представлялось на передовой.

Официальная печать, военные власти, стремясь вбить клин между армией и рабочим классом, пытались свалить вину за поражение на фронтах на стачки рабочих. Егоров читал воззвание командующего Петроградским военным округом генерала Фролова, в котором тот заявлял, что забастовки рабочих организуются на германские деньги.

Читал он и листовку — ответ Петербургского комитета большевиков: «Клевета на рабочий класс, что они бастуют на германское золото, пущена Фроловым только для того, чтобы вас (солдат) дурачить, сам он, конечно, хорошо знает, что когда рабочие бастуют, то они жертвуют собой для дела свободы, что они получают не золото, а тюрьму и локауты, что их семьи в это время голодают».

В окопах смысл этих слов остался бы непонятен капитану Егорову. Чтобы уловить его, следовало побывать в тылу, самому увидеть, как живут рабочие, их истощенные жены и дети.

Новой явилась и категория солдат, с которыми Егоров столкнулся в Твери. В основном ими оказались высококвалифицированные рабочие, прежде не подлежавшие мобилизации. Многие из них считались большевиками. Офицеры, с которыми большей частью общался Егоров, читали «Новое время». Среди них были и октябристы (члены партии «Союз 17 октября», оформившейся после опубликования царского манифеста в октябре 1905 года), и конституционные демократы (кадеты), и др. Первым было все ясно. Они считали необходимым лишь создание «ответственного министерства», т. е. правительства, пользующегося доверием деловых кругов. Вторые кичились своими либерально-монархическими взглядами. Все это было чуждо капитану, начавшему интересоваться политикой. Но понять большевиков оказалось трудно и ему. Больше привлекали идеи социалистов-революционеров (эсеров), с которыми он впервые познакомился еще в училище в Казани.

Однако главным своим делом Егоров полагал в то время подготовку солдат и молодых офицеров (все, кто не бывал на передовой, казались ему юнцами) к тому ужасу, который им предстоял. Он не пугал, но и не приукрашивал. Учил смотреть правде в глаза и щедро передавал свой опыт, то новое, чему научился в боях. Его авторитет и педагогический дар были отмечены: командир полка сделал капитана Егорова своим помощником по боевой подготовке.

И солдаты, и офицеры уважали капитана за прямоту, справедливость и пунктуальную точность. У него не было любимчиков. Он был ровен в обращении, без панибратства и заискиваний. Когда в октябре его вызвали в действующую армию для нового назначения, в приказе по 196?му пехотному запасному полку отмечалось:

«…Имея за собой боевой и служебный опыт и отличаясь большой энергией, капитан Егоров вносил в дело обучения рот своего батальона все те требования, которые выработались условиями современной боевой обстановки. В течение четырех месяцев пребывания в полку капитан Егоров являлся незаменимым работником, как помощник командира полка, в деле боевой подготовки рот, так равно и в деле обучения и воспитания гг. офицеров своего батальона»[14].

В родном 132?м пехотном Бендерском полку за ним закрепили 12?ю роту. Однако, даже не приняв ее, он был откомандирован в Ригу на должность помощника руководителя вторых курсов прапорщиков 12?й армии, где пробыл более двух месяцев. 27 ноября 1916 года А. И. Егорова произвели в подполковники. За несколько дней до нового года он вернулся в свой полк.