НОЯБРЬ 1991: ГАННОВЕР

НОЯБРЬ 1991: ГАННОВЕР

"Не надо несбыточных грёз,

Не надо красивых утопий.

Мы старый решаем вопрос:

Кто мы в этой старой Европе?"

(Валерий Брюсов).

Когда Чиж пел: "К тому же пригласили на гастроли в Копенгаген его, все кричали: "Добился-таки своего!..", он вкладывал в эти строчки бездну иронии — в какую заграницу могли выпустить музыканта-бомжа?.. Разве что в Рио-де-Житомир.

Но после распада СССР времена быстро менялись. В ноябре 1991-го снова «аукнулись» Соловки — корреспондент столичного журнала «РокАда» Марина Радина, которая прониклась симпатией к самобытному бэнду, устроила «Разным» приглашение на фестиваль в Ганновер, родной город Scorpions. Это была первая зарубежная поездка Чижа, для которой хитрым маневром — через Москву — был оформлен первый в его жизни загранпаспорт.

В отличие от полчищ «челноков» с их матрешками и черной икрой, парни захватили в Германию только сало, консервы и водку. Пограничный Брест они проводили тостом: "Прощай, земля родная!". Далее логически вытекало: "За наших польских братьев!", "За победу над Германией!" и т. д.

Возлияния продолжались вплоть до отъезда на родину, поскольку заграница вызывала у «Разных» самый настоящий шок. Здесь свободно продавались гитары «Gibson», безработные носили джинсы и лопали бананы, а в доме немецкого журналиста, который их приютил, Чиж впервые увидел чудо техники — CD-проигрыватель — и был просто ошеломлен чистотой звука.

Словно упрекая немцев за это буржуйство, Чиж в интервью для газеты "Neue Press" не без пафоса заметил: "У вас устраивают концерты для удовольствия, а у нас они были формой борьбы". Видимо, поэтому журналист окрестил харьковских рокеров "музыкальными диссидентами", хотя правильней было бы назвать их "провокаторами".

— Мы сидели в гримерке и выпивали с музыкантами, — рассказывает Чиж. — Спрашиваем одного немца: "Знаешь, что такое "Белый Медведь"?.. Он искренне заинтересовался. А "Белый Медведь" — это когда в каждой руке по стакану водки. Немец глазами хлопает. "А чего ты смотришь? Пьешь и запиваешь". На сцену он так и не вышел. Срубился…

Концерты проходили в евангелистском молодежном центре. Вместе с «РЛ» выступили группы "Urban Folk" из Шотландии и немецкая "Lineout Connection". Неизгладимое впечатление произвела на Чижа шотландская барышня с аккордеоном: "Она так шпарила на инструменте — у меня чуть башню не снесло!.. Абсолютно другая манера. Научиться этому можно, другое дело, что они это с пеленок впитывают".

Долгие годы между СССР и всем остальным миром высилась глухая стена. Бывшим обитателям "музыкального Зимбабве" было непонятно, в какой системе координат они находятся, чего стоят сами по себе. В Ганновере из Чижа естественным образом ушло то, что так старательно выколачивали (нередко вместе с мозгами) из головы советского человека — "низкопоклонство перед Западом". Наблюдая коллег-иностранцев, он сделал вывод, что уровень «РЛ» как бэнда нисколько не хуже.

— Когда мы спели а`капелльно "Черного ворона" (по-моему, на бис), инструментов нету, просто стоим, как «Песняры» — я смотрю в зал, а немцы плачут. Натурально, серьезно — стоят немцы и немки, и у них слезы текут. Эх, ни хера себе, думаю, вот это мы дали!.. И быстрее в гримерку — еще сто грамм принять…

"Разные" так понравились ганноверцам, что их попросили сыграть сольный концерт. На него Чиж пришел в новых ботинках, купленных на выданный гонорар. Это были башмаки из комбинированной черно-коричневой кожи, прочные и красивые.[77] (Особый кайф заключался в том, что Чиж, как и Ленин, носит неходовой 38-й размер, который в советских магазинах встречался крайне редко). Оставшиеся семьдесят дойчмарок он привез в Харьков — дома, как обычно, не было ни копейки.

Кстати, через месяц Scorpions, которых харьковчане так и не встретили на ганноверских улочках, нанесли повторный визит в Москву (в 1989 году они уже дали концерт в Лужниках). Беседуя с бывшим лидером КПСС М.Горбачевым, монстры тевтонского рока пошутили: "Наши предки пришли сюда с танками, а мы — с гитарами!".

В этой шутке была только доля шутки. После развала СССР начался музыкальный Drang nach Osten — на пост-советское пространство хлынул поток западных пластинок, видео- и аудиокассет. Этот девятый вал грозил утопить всех отечественных исполнителей.

В независимой Украине были свои нюансы. Первое время здесь случались национальные перехлесты: петь на русском считалось непатриотичным. (Впрочем, в Харькове проблема «западэнщины», насаждения украинского языка, так остро никогда не стояла).

Но главная проблема была в другом. Перефразируя слова Александра Гениса о советском арт-андеграунде, можно сказать, что вплоть до перестроечного времени сов-рок совершал героические усилия, чтобы удержаться на наклонной поверхности, по которой СССР скатывался к остальному миру. Август 91-го наступил рокеру на пальцы — руки разжались, и советский рок упал в пропасть… Кончилась социальность. Рокеры перестали бичевать «совок». Песни стали другими. Может быть, музыкальней.

Отныне рок-музыка стала жить по законам рыночной экономики. Об этом еще весной 1991-го предупреждала "Комсомольская правда": "Из рока нельзя вычесть понятия шоу, проблемы аппаратуры, зала, системы рекламы и торговли и еще тысячи мелочей. Нужен профессионализм и профессионалы".