ШКОЛА ОБЩЕСТВА ПООЩРЕНИЯ ХУДОЖЕСТВ

ШКОЛА ОБЩЕСТВА ПООЩРЕНИЯ ХУДОЖЕСТВ

Постепенно к 1906 году художник отказывается от использования в своей живописи масла и обращается к темпере с ее богатыми "бархатными" тонами. Это знаменует новый этап его творчества. В том же году Николая Константиновича назначают на должность директора школы Общества поощрения художеств. Он радикально обновляет преподавательский состав, пригласив на работу в школу В. В. Матэ, Я.Ф. Ционглинского, А. Афанасьева, автора иллюстраций к сказке П. Ершова "Конек-Горбунок", И.Я. Билибина. Приглаены в школу и старые товарищи по мастерской Куинджи — К. К. Вроблевский, В.И. Зарубин, А.А. Рылов и Н.П. Химона, художественный критик С.К. Маковский, архитектор А.В. Щусев, скульптор И. Андреолетти.

Среди нововведений Н.К. Рериха стоит отметить реформирование (превращены в мастерские) классов керамики, резьбы, живописи по стеклу и рукоделий, вновь учреждены классы графики, медальерного искусства, съемки с натуры и изучения стилей, рисования с живых цветов и стилизации, обсуждения эскизов и рисования с животных, а также мастерские: иконописная, рукодельная, ткацкая и чеканки. Для расширения кругозора учащихся под руководством специалистов организуются экскурсии в Новгород, Псков, Ярославль, Кострому, Москву и посещения музеев; в школе устраиваются разнообразные лекции по вопросам искусства. Был основан музей русского искусства, имевший помимо педагогической цели представлять художественное творчество всех имевших отношение к школе и Обществу поощрения художеств, а также собирать произведения русских художников всех направлений и тем самым способствовать делу собирания и сохранения памятников отечественного искусства. Стараниями нового директора было выпущено несколько изданий школы: сборники, посвященные работам учащихся, книга Н. Макаренко "Школа Императорского Общества Поощрения Художеств. 1839–1914 гг.", "Русская геральдика" и недолгое время издававшийся "Ежегодник Школы И.О.П.Х.".

В 1909 году к Н.К. Рериху приходит признание: его избирают академиком — действительным членом Императорской академии художеств, в послужном списке которого в числе прочего значилось: "С 1904 по 1908 год были устроены отдельные и частичные выставки в следующих городах: Праге, Вене, Берлине, Дюссельдорфе, Милане, Венеции, Париже, Лондоне, причем Миланская международная выставка удостоила почетным дипломом (вторая награда), а в Париже избран членом Осеннего салона, членом Национальной академии в Реймсе и членом Доисторического общества, а французское правительство приобрело картину "Человек со скребком" (Каменный век). Избран в члены правления Общества архитекторов-художников, избран товарищем председателя Общества изящных искусств при Лиге образования. С 1906–1909 гг. принимал участие в декорации храмов (мозаичные эскизы) на Пороховых заводах под Шлиссельбургом, в Почаевской Лавре, в женском монастыре в Перми и в церкви имения В.В. Голубева.

Им выполнены следующие театральные постановки: 1. В 1908 году, по предложению французской дирекции, сделаны эскизы для "Снегурочки". 2. В 1908 году сделана постановка для мистерии "Три волхва" (Старинный театр). 3. В 1909 году выполнены декорации и костюмы для "Князя Игоря" (в Париже).

В 1909 году имел счастье представить картины и этюды Е.И.В. Государю Императору и Государыне Императрице. Из картин поступили: "Бой" — в Московскую городскую галерею братьев Третьяковых, "Пещное действо" (XVII в.) — в Русский музей Императора Александра III. Из прочих выставленных произведений находятся: "Дочь змеи", "Эскиз стенописи" и "Псковский мотив" — в собрании княгини М.К. Тенишевой, "Соглядатаи" — в Нижегородском музее, Новгородские этюды — в собрании Е.И.В. Принцессы Ольденбургской, 6 рисунков — в собрании С.С. Боткина. По вопросам искусства и археологии сделан ряд рефератов и публичных лекций в Петербурге и Москве".

Театральная деятельность Н.К. Рериха насчитывала целый ряд прекрасных работ, как осуществленных, так и нет. В слове "Театр" он вспоминал:

"Когда барон Дризен в 1905 году заговорил о театре, то почва к этому была совершенно готова. Из первых постановок — "Три Мага" (эскиз к ним — в Бахрушинском музее, но, к сожалению, при наклейке уже в музее были стерты все пастельные верхние слои, в чем я убедился в 1926 году, будучи в Москве), "Валькирия" и "Кн[язь] Игорь". В предисловии к американскому каталогу Бринтон передал мои соображения о тональной задаче, выполненной в эскизах "Валькирии". В 1921 году в дармштатском журнале "Кунст унд Декорацией" Риттер назвал мои декорации к Вагнеру самыми лучшими из всего, что для Вагнера было до тех пор сделано. Такая похвала, исходившая из центра вагнеровского почитания, была весьма замечательной. Из русских опер, кроме "Князя Игоря", были эскизы к "Садко", "Царю Салтану" (Ковент-Гарден), "Псковитянке" (Дягилев) и три постановки к "Снегурочке". Первая постановка была для "Опера Комик" в Париже, вторая — в Петербурге и третья — в 1922 году в Чикаго.

В 1913 году по предложению Станиславского и Немировича-Данченко был поставлен "Пер Гюнт" в Московском Художественном театре; тогда же для Московского Свободного Театра была приготовлена постановка "Принцессы Мален" Метерлинка в четырнадцати картинах, но из-за краха этого театра постановка не была закончена. В том же году в Париже — "Весна Священная" с Дягилевым и Нижинским, а вторая постановка "Весны" — в 1930 году в Нью-Йорке со Стоковским и Мясиным. В 1921 году "Тристан и Изольда" для Чикаго. Так же не забуду "Фуэнте Овехуну" для старинного театра барона Дризеиа. Оригинал эскиза был в собрании Голике и был в красках (в несколько пониженной гамме) в монографии 1916 года. Уже во время войны в 1915 году в Музыкальной Драме была поставлена "Сестра Беатриса", музыкальное вступление к ней было написано Штейнбергом и посвящено мне. К серии театральных работ относится и занавес панно "Сеча при Кержснце", заказанная мне Дягилевым. Не знаю, где остался этот занавес, так же, как и занавес панно Серова. Были еще эскизы к "Руслану", один акт к "Хованщине" (хоромы Голицына) и эскизы к предполагавшейся индусской постановке "Девассари Абунту". Один из этих эскизов был в собрании Милоша Мартена в Праге. Вы спрашиваете, где находятся все эти эскизы. Они чрезвычайно разбросаны. Корабль "Садко" — у Хагберг-Райта в Лондоне, "Половецкий стан" — в "Виктория Альберт Музее" и в Детройте. "Принцесса Мален" — в Стокгольме в Национальном Музее, в "Атенеуме" (Гельсингфорс), несколько эскизов в СССР. "Снегурочка" — в Америке, в СССР и где-то в Швейцарии. "Весна Священная" — в СССР, один эскиз был у Стравинского, эскиз для 1930 года — в Музее Буэнос-Айреса. Да, чуть не забыл, еще был эскиз для ремизовской пьесы, который воспроизведен в монографии 1916 года под названием "Дары", и для мистерии "Пещное действо", который воспроизведен в красках в монографии Ростиславова. Можно найти воспроизведения в "Золотом Руне", в "Аполлоне", в монографии 1916 года, в монографии Эрнста, в монографии Еременко и в последней монографии 1939 года. Хотя оригиналы и очень разбросаны, но из приведенных монографий можно собрать значительное число разных воспроизведений, и среди них — некоторые в красках.

Предполагались еще совместные работы с Фокиным, с Коммиссаржевским, с Марджановым, но за дальними расстояниями и переездами все это было трудно осуществимо. Были беседы и с Прокофьевым, и я очень жалею, что не пришлось осуществить их, ибо мы все очень любим Прокофьева. В театральных работах так же, как и в монументальных стенописях, для меня было всегда нечто особо увлекательное".

В 1910 году распалось объединение "Союз русских художников". Из него вышли все художники, кроме А. Рылова, В. Серова и И. Грабаря. После этого в Петербурге возникло выставочное объединение, вновь названное "Миром искусства". Его основное ядро составляли бывшие мирискусники: Александр Бенуа, Л. Бакст, Е. Лансере, К. Сомов, М. Добужинский, В. Серов, И. Грабарь, к которым присоединились К. Петров-Водкин, Б. Кустодиев, А. Остроумова-Лебедева, 3. Серебрякова и др. Отдавая дань организаторскому и художественному таланту, председателем нового движения художники избрали Н.К. Рериха. В работе Николай Константинович умело избегал ненужных конфликтов, внимательно прислушивался и к "новым", и к "старым" мирискусникам. Все это укрепляло второй "Мир искусства" и обеспечивало ему успех.

С 1909 года, экономя время для новых живописных исканий, Николай Константинович начинает понемногу отходить от общественной работы — так, в 1909 году он покидает правление Общества архитекторов-художников, в 1911 году слагает с себя звание председателя "Комиссии Музея допетровского искусства и быта", а в 1913-м — председательство "Мир искусства".

Стоит также отметить, что в 1909 году художник дает основание своему собранию старинной живописи, задуманному еще в 1905–1906 годах. Основой коллекции становятся работы нидерландской, голландской и фламандской школ, быстро превратившись в лидирующую среди аналогичных по теме частных русских галерей; в ее состав входят отличные картины мастеров XVI и XVII вв. — Блеса, Клеве, Остзанена, Сирангера, Ломбарда, П. Бриля, Винкбонса, Схореля, Ал слота, И. и А. Гримеров, Говартса, Орлей, Кенинга, Мандера, Д. Тенирса, Л. Удена, Валкенборха, И. Момпера, А. Броувера, Венне, Я. и П. Брейгелей, П. Неффса, Я. Вранкса, А. Виллартса, А. Блумарта, Дрохслота, Гоитгорста, Яна Ливенса, Брекеленкама, Вельде, Саверея, Босхарта, Мириса, Брамера, Неера, Бредаля, Аста, Хода, Бреенберга, Кранаха, П. Паламедеса, Кваста, И. Викторса и др.

Художник неизменно поднимает в прессе гему сохранения сокровищ народной культуры: "Учась у камней упорству, несмотря на всякие недоброжелательства, я твержу о красоте народного достояния. Твержу в самых различных изданиях, перед самою разнообразною публикой". Отметим среди основных статей, воззваний, обращений, отличающихся образным стилем и свободной литературной формой "Радость искусству" (1908) и "Древнейшие финские храмы" (1908), звучащие порой вдохновенным призывов: "Спас Нередицкий" (1906), "Голгофа искусства" (1908) и "Слово напутственное" (1916).

Николай Константинович в различных обществах и собраниях выступает с лекциями о воскрешении старины ради настоящего и будущего. Он мечтает, чтобы оно было столь же богато и радостно красотой, как и прошлое России, а таковым оно станет только тогда, когда будет понято и принято наследие, оставленное предками, и построено новое здание на старой, освященной веками почве. "Познание самого себя — первая задача. На ней стоит все будущее".

Николай Константинович видит в России чудесный, единственный на земле край, куда по воле судьбы текут пути многих странников мира, где сталкиваются достояния народов далеких и даже незнаемых друг другу — из этих столкновений и родилось великое и прекрасное зрелище русской древней культуры:

"Мы привыкаем, — пишет он, — искать наше искусство где-то далеко. Понятие наших начал искусства становится почти равнозначащим с обращением к Индии, Монголии, Китаю или к Скандинавии, или к чудовищной фантазии финской. Но, кроме дороги позднейших заносов и отражений, у нас, как у всякого народа, есть еще один общечеловеческий путь к древнейшему иероглифу жизни и пониманию красоты. Путь через откровения каменного века…

Глубины северной культуры хватило, чтобы напитать всю Европу своим влиянием на весь X век… Памятники скандинавов особенно строги и благородны. Долго мы привыкали ждать все лучшее, все крепкое с севера. Долго только ладьи с пестрыми парусами, только резные драконы были вестниками всего особенного, небывалого. Культура северных побережий, богатые находки Гнездова, Чернигова, Волховские и Верхне-Поволжские — все говорит нам не о проходной культуре севера, а о полной ее оседлости. Весь народ принял ее, весь народ верил в нее…

Скандинавская стальная культура, унизанная сокровищами Византия, дала Киев, тот Киев, из-за которого потом восставали брат на брата, который по традиции долго считался матерью городов. Поразительные тона эмалей; тонкость и изящество миниатюр; простор и спокойствие храмов; чудеса металлических изделий; обилие тканей; лучшие заветы великого романского стиля дали благородство Киеву. Мужи Ярослава и Владимира тонко чувствовали красоту; иначе все оставленное ими не было бы так прекрасно…

О татарщине остались воспоминания только как о каких-то мрачных погромах. Забывается, что таинственная колыбель Азии вскормила этих диковинных людей и повила их богатыми дарами Китая, Тибета, всего Индостана. В блеске татарских мечей Русь вновь слушала сказку о чудесах, которые когда-то знали хитрые арабские гости Великого Пути в Греки…

Бесконечно изумляешься благородству искусства и быта Новгорода и Пскова, выросших на "Великом пути", напитавшихся лучшими соками ганзейской культуры. Голова льва на монетах Новгорода, так схожая со львом св. Марка, не была ли мечтою о далекой царице морей — Венеции? Когда вы вспоминаете расписные фасады старых ганзейских городов, не кажется ли вам, что и белые строения Новгорода могли быть украшены забавною росписью?"

Через любовь к России художник мог чувствовать весь мир, так расширялось видение Рериха от славянофильства прошлого к светлой соборности будущей мировой жизни. Под этим знаком создаются картины 1906–1914 годов, как декоративные, так и станковые; притом "эта перемена затрагивает не только идейный строй композиций художника, но и сильно влияет на их мастерство, что вместе с уже отмеченной их усложненной и обогащенной живописью весьма отличает картины Рериха последних лет от работ предыдущих периодов" (Эрнст, 1918).