XV Коллекция акварелей. Бенуа. Общество поощрения художеств. Музей Александра III. Портреты Серова и Соколова

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

XV

Коллекция акварелей. Бенуа. Общество поощрения художеств. Музей Александра III. Портреты Серова и Соколова

Моя акварельная коллекция из года в год росла и богатела, и пользоваться ею становилось все затруднительней. Часть акварелей была развешана по стенам, но нельзя же было увешать ими все стены, к тому же акварель боится света, поэтому для хранения всей этой массы я заказала специальные шкафы с выдвижными полками, страшно загромождавшие комнаты. Я видела, что больше уже приобретать акварелей некуда, коллекция моя очень богата и полна, и потому стала понемногу прекращать покупки. Да и муж не на шутку стал ворчать на мои траты, не понимая моей цели. С каждым разом денежный вопрос становился все острее. Как человек практичный, князь прямо говорил мне, что всю эту "дрянь", собираемую мной, я никогда и никуда не суну, и если я думаю, что это капитализация, то я очень сильно ошибаюсь, потому что меня заставляют платить дорого, а покупателей я никогда не найду. Меня эти слова задевали за живое, подстрекали меня, и мне захотелось доказать мужу, что куда поместить — я, конечно, найду…

Чтобы можно было определить куда-нибудь мою коллекцию, нужно было, чтобы общество и сильные мира сего ее увидали и оценили, а для этого нужно было ее где-нибудь показать. Я решила устроить выставку в Обществе поощрения художеств на свой счет, входную же плату пожертвовать Обществу, а сбор с каталогов — Дамскому кружку[48]. Таким образом моя выставка не носила характера коммерческого предприятия с целью личной выгоды. Принцесса Евгения Максимилиановна Ольденбургская, всегда любезно относившаяся ко мне, взяла выставку под свое покровительство.

Я в это время была в Париже, но мне писали, что выставка очень удалась, посетителей было ровно столько, сколько могли вместить залы Поощрения художеств, и следовательно, была оценена насколько возможно, и оставила по себе хорошее впечатление.

В то время делались большие приготовления во дворце великой княгини Екатерины Михайловны. Шла перестройка его в музей в память императора Александра III. Однажды в разговоре с кем-то я высказала мысль, что не прочь пожертвовать туда мою коллекцию. Слова мои были переданы в комитет по устройству музея. Ко мне приехал для переговоров высочайший хранитель будущего музея, великий князь Георгий Михайлович, и я изложила ему свою просьбу передать его величеству, что вся моя коллекция к услугам музея.

На доклад великого князя государь ответил, что принимает мой дар, но так как музей национальный, то в него могут войти только русские мастера. Это было для меня большим ударом. Я не предполагала разделять мою коллекцию, тем более что при таком разделении самая ценная часть ее оставалась у меня — иностранных мастеров у меня было больше. Хотя у меня, кроме прекрасных современных акварелей, были также рисунки и акварели прежних мастеров — Брюллова, Орловского, Соколова, сделавшиеся большой редкостью, все же иностранная часть была богаче. Так, у меня были самые выдающиеся представители всех наций, с Фортуни, Мейсонье, Милле во главе, не говоря уже о немцах, финляндцах, англичанах, которых особенно трудно достать.

Цель моя была по возможности полно представить в моей коллекции историю акварельного мастерства, начиная с европейских школ и кончая русской как несомненно самой молодой, идущей позади. Поэтому я медлила давать решительный ответ в надежде, что, может быть, это уладится и примут целиком. Но время шло. Я знала, что уже распределяются залы, и, боясь, что все лучшие места будут заняты, а для моего собрания останется какое-нибудь невыгодное помещение, я решилась отдать музею только русские акварели, не теряя надежды, что, может быть, со временем возьмут и остальную часть.

Когда была решена судьба моих акварелей, я попросила Бенуа помочь мне разобраться во всей массе, чтобы отобрать в музей именно то, что могло бы быть интересно для истории акварельного искусства в России. В то время в нашем доме на Английской набережной шла пристройка особой для меня мастерской, превратившейся со временем в студию Репина; а пока я наняла рядом с нашим домом небольшую квартиру в первом этаже, которую муж в шутку называл "конспиративной". Там хранились мои акварели. В отдельной комнате были расставлены длинные столы, и я с помощью Бенуа приготовлялась к сдаче коллекции в музей. Кроме того, нужны были рамки, паспарту и т.п.

Когда мы приступили к разборке акварелей с Бенуа, мне приходилось почти с бою отстаивать вещи тех художников, которых он как людей не любил. Меня всегда поражала в отношении русских мастеров односторонность Бенуа. В своем пристрастии он доходил до того, что свою личную антипатию к ним переносил и на их произведения. Мне это было непонятно. Никогда в жизни я не позволила себе смешивать творения человека и его личность. Думаю, что гораздо лучше забыть о человеке и видеть только художника, видеть то, что дает его дарование. Но Бенуа смотрел иначе, и мы не раз вступали с ним в пререкания по поводу той или иной акварели, которую он называл "дрянью, гадостью", и с чем я не могла согласиться.

Во время работ и отделки моих комнат в музее великий князь Георгий Михайлович выразил желание иметь в пожертвованной коллекции мой портрет и указал на художника Соколова. В продолжение месяца я позировала Соколову для поясного портрета акварелью, и, когда он был готов, великий князь сам увез его, чтобы повесить в музее в моих комнатах. Отделка их (на мой счет) шла удачно, и ко дню открытия все было на месте.

Накануне открытия музей посетил Государь в сопровождении всего музейного персонала с великим князем Георгием Михайловичем во главе. Из посторонних была я одна как жертвовательница крупного отдела. Его величество милостиво благодарил меня, и я сопровождала его вокруг всего музея. В моем отделе он долго и подробно осматривал каждую акварель, выслушивал мои объяснения и, видимо, остался доволен.

На другой день состоялось открытие[49]. Приехали государыня императрица Мария Федоровна с огромной свитой и другие высочайшие особы. Я имела счастье принимать в своих комнатах высоких гостей и удостоиться благодарности также и ее величества.

Таким образом завершилось это дело, и я была счастлива доказать мужу, что не я, а он ошибался, думая, что мне мою коллекцию никуда не удастся пристроить.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.