Предисловие от автора литературной записи
Предисловие от автора литературной записи
Глубоко симптоматично, что вышедшая еще в 1980-х годах весьма скромная по объему книжка, посвященная жизни и творчеству одного из самых ярких представителей песенного жанра в нашей отечественной культуре, носила название «От Лещенко до Лещенко». Ибо если сладкозвучный «эмигрантский соловей» Петр Лещенко воплощал собой эпоху, условно именуемую «довоенной», то, в свою очередь, его однофамилец Лев Лещенко уже в 1970?1980-х выразил, как никто более полно, эпоху так называемого развитого социализма, возводимого в СССР. Никто из нас не выбирает времени и места своего рождения, но трижды счастлив тот, кого при этом выбирает само время…
Как уж мы тогда жили «под мудрым руководством ЦК КПСС», хорошо ли, плохо ли, речь не о том. В данном случае важно, что без песен Льва Лещенко, исполненных сдержанного мужества, надежды и оптимизма, нам жилось бы априори хуже.
Недаром ведь сейчас во многих странах Запада срочно изымаются из обращения таблички с сакраментальной надписью «Выхода нет». Было доказано, что сей пессимистический «категорический императив» является порой последней каплей, переполняющей терпение человека, подумывающего, как бы свести счеты с жизнью. (Любопытно, что в российском общественном транспорте оные суицидогенные трафареты нахально красуются и по сей день на самых что ни на есть видных местах. Ну мы-то, как известно, всегда были, есть и будем сами по себе, нам Запад не указ!..) Весь этот поучительный пассаж приведен здесь с одной-единственной целью: подтвердить лишний раз могучую повелительную силу слова — произнесенного ли вслух, написанного на стене или на листе бумаги. А ведь, казалось бы, чего там подтверждать, когда великое евангельское откровение — «Вначале было слово» — стало известно нам уже, как минимум, две тысячи лет назад.
Вот почему всем тем, кто наделен свыше волшебным даром словесного (или, точнее, музыкально-словесного) воздействия на хрупкую человеческую психику, надо всегда рассчитывать, знать, предугадывать, куда их те или иные песни заведут. Ведь слово, оправленное в мелодию, действительно порой напоминает обоюдоострый меч. И тогда, увы, происходит то, что случилось однажды с прародителем всех певцов Орфеем, от пения которого, как говорят, пускались в пляс леса, поля и горы. Что и побудило в итоге вечно хмельного бога Диониса наслать на него диких, несознательных менад — вакханок, которые, войдя в экстаз, разорвали беднягу на части…
Певцу же Льву Лещенко столь печальная участь никогда не грозила и не грозит по одной простой причине — он серьезный певец. Он никогда не шел на то, чего яростно требует от исполнителя столь модное нынче выражение «раскрутка», то есть достижение успеха любой ценой, пусть даже ценой собственной головы (в фигуральном, естественно, смысле). А проще говоря, Лев Валерьянович ни при каких обстоятельствах старается не повышать голос. Ни в своих песнях, ни в самых затруднительных жизненных коллизиях. Хотя, как известно, бас-баритон у него — дай Бог каждому и при случае всегда способен выдать пяток-другой децибел.
Но в том-то и секрет как творческого, так и чисто человеческого обаяния Лещенко, что несомненная, природная мужественность, особо ярко явленная в звуке его голоса, насквозь пронизана столь же естественной мягкой лиричностью, опять же данной от природы. Вот почему ему не требуется ни орать, ни давить на эмоции, ни еще каким-либо экстраординарным образом пытаться обратить на себя внимание. Суть в том, что Лещенко естествен во всем. Хотя, имея высшее актерское образование, не посрамил бы, вероятно, стен своего родного ГИТИСа исполнением какой-либо из столь щедро предлагаемых нам жизнью социальных ролей. И когда порой недруги и завистники навешивали на него ярлыки типа «кремлевский соловей», он не держал на них зла, ибо знал о себе то, чего не знают многие.
Истина же заключалась в том, что данным ему от Бога даром облагораживать, придавать лиричность, задушевность самым грубым, брутальным проявлениям реальности (в том числе и реальности политической) Лещенко их, в сущности, сглаживал и выравнивал. Ибо не было тогда, тридцать — двадцать лет назад, почти ничего в нашей стране, чего правящая элита не смогла бы исказить и опошлить, начиная от странной деформации понятия Великой Отечественной войны до не менее странноватых образов «героев наших дней». И вот Лев Лещенко такого рода деформации реальности интуитивно, по мере своих сил как бы исправлял. Чего хотя бы стоит эпопея «пробивания» им великой песни Давида Тухманова и Владимира Харитонова «День Победы», которой, вне всякого сомнения, суждено пережить века. И ведь «пробил», добился своего…
Что интересно, Лещенко практически всегда добивался своего, не ударяясь ни в рьяный задор «завзятых комсомольцев», ни в истерику негодующих диссидентов. Он просто был всегда самим собой, был там, куда его вела природа. Он остается таким и по сей день, невзирая на все пролетевшие над страной перестроечные и постперестроечные вихри.
Так сохранить себя, свое лицо в быстротекущем времени, понятно, удается далеко не каждому. Но, как показывает пример Льва Лещенко, в принципе все же возможно. Он был своим и родным для далеких 1970-х в той же самой степени, в какой сегодня совершенно гармонично вписался в реальность 1990-х и 2000-х. Об этом, собственно, и рассказывает его книга, которую вы, дорогой читатель, держите сейчас в руках. Следует разве что добавить, что главы в этой книге не всегда следуют в строго хронологическом порядке, чередуясь со своеобразными философско-лирическими эссе, которые Лев Валерьянович (как это, очевидно, и приличествует истинному музыканту) называет «интродукциями». Что ж, ему виднее.
Владислав Чеботарев