3

3

Слова Мансура оказали свое действие. Никто или почти никто из восставших не воспринял отступление от Кизляра как поражение. Все вспоминали другое — разгром Каргинского редута, захват четырех пушек и успешное сражение против Томского пехотного полка. Горцы не сомневались, что через некоторое время Кизляр падет к ногам правоверных, которых ведет в бой святой шейх Мансур. Движение кавказских народов разгоралось все жарче на всей протяженности укрепленной линии от Кубани до Терека. Горцы по-прежнему толпами уходили от своих владетелей и старшин и вступали в войско Мансура.

«Народ из повиновения нашего вышел: есть у них намерение, чтобы нас из деревни выгнать», — жаловались князья Андреевской деревни кизлярскому коменданту Вешнякову. Жители Андрея (Эндерея) на общем сходе приняли решение: если среди них окажутся предатели, которые выдадут сведения о планах восставших русским властям, то «такого человека убить и дом с его имением разграбить и сжечь». Владетели, которые придерживались пророссийской ориентации и находились на службе у русских властей, старались удержать своих подвластных от присоединения к имаму Мансуру. Армянин, побывавший в Аксаевской деревне, сообщал, что «князья сами не идут к Ушурме, да и своих подвластных грозят убивать, если те осмелятся уйти к имаму».

Однако не все состоятельные хозяева были непримиримыми противниками Мансура. В лагерь его переходили богатые уздени из многих кумыкских и кабардинских деревень. Князья Андреевской и Аксаевской деревень Темир Хамзин, Ханца Алиев и другие доносили: «Наши подвластные уздени и черный народ лжепророку обещают с каждой мечети отдать по два человека». Произвол горских князей вынуждал узденей обращаться к властям, чтобы последние призвали местных владетелей к порядку или же разрешили узденям переселиться в другие, более спокойные места. Русская администрация, опиравшаяся в своей деятельности на местную аристократию, оставляла жалобы без внимания. Вот почему появление Мансура в Малой Кабарде сразу привлекло к имаму внимание горских крестьян. Подвластный «черный народ» и большинство состоятельных хозяев изъявило готовность стать под знамена имама.

Опора эта, однако, была не очень надежной. Богатые уздени по своему социальному статусу были ближе к владетелям и не желали лишаться нажитого имущества и больших стад скота. В течение всего времени восстания горцев они колебались — то выступали заодно с российскими властями, то примыкали к Мансуру. Из архивных документов явствует, что войско Мансура составляли в основном простые крестьяне. Тем не менее под знамя имама встали некоторые князья и феодалы Большой и Малой Кабарды. Это были Ахмет Дударов из Осетии, сыновья шамхала Тарковского, сын хана Казикумухского из Дагестана и немало других. Впрочем, они покинули имама сразу, как только начались трудности. Позже они оправдывались перед русскими властями тем, что не хотели подвергнуть разорению свои вотчины. Говорили, например, что иначе «самозванец пожег бы деревни и угнал их скот, который по степи при кочевых татарах находился».

Большинство же князей не примыкали к народному движению, а, напротив, боролись с Мансуром, понимая, что выступление горской бедноты направлено также и против них. Такие владетели не раз обращались к царским властям, чтобы те поддержали их вооруженной рукой. «Прошу ради Бога, — писал костековский владетель, — прислать на вспоможение войска, ибо по прибытии шейха в Костековскую деревню все подвластные оному повинуются. В противном случае Костековскую деревню из рук наших отберут, и мы все весьма будем притеснены». «Наш народ весь, — вторили ему аксаевские владетели, — из повиновения вышел, предался бунтовщику и уехал на север в Андреевскую деревню. Просим наказать беспутных, иначе они будут поощряться к злоумышлениям». Чтобы подвигнуть русские власти к активной военной помощи, князья и владетели заявляли в ультимативной форме: «Если оный народ (бунтовщики) не потерпит от России наказания, то их (владетелей) усердия к Российской стороне не будет».

Российские власти поддерживали владетелей и посылали войска для подавления восставших. Направленный в Эндерей ротмистр доносил: «По прибытии в деревню в ней жительствующие народы присягнули, дабы Российскому престолу были верными и князю своему Хамзе Алиеву послушны с тем условием, что если они присягой пренебрегут, то будут изгнаны из деревни либо преданы смерти».

Тем не менее народное движение, возглавляемое шейхом Мансуром, с каждым днем нарастало. Агенты российских властей из горских селений сообщали о том, что «лжепророк» намеревается, еще более увеличив войско, предпринять новый поход на Кизляр. Командующий войсками Кавказской линии генерал-поручик Леонтьев отправился в Кизляр, чтобы принять меры к защите города. Там уже размещались два полка, но сразу же после первого нападения отряда Мансура генерал Леонтьев отправил в крепость Астраханский пехотный полк, стоявший до этого в станице Червленой. Считая эти подкрепления все-таки недостаточными, генерал Леонтьев просил астраханского губернатора прислать в Кизляр отряд калмыков из двух тысяч человек.

Бригадиру Апраксину было приказано со своим отрядом следовать к реке Малке, чтобы не позволить кабардинцам соединиться с восставшими чеченцами. Подполковника Вреде Леонтьев срочно отправил с батальоном мушкетеров на усиление крепости Григориополиса, разделявшей Кабарду и Чечню. Это было вызвано неожиданным сообщением майора Жильцова, находившегося со своим отрядом в этой крепости. В своем рапорте майор писал, что 26 июля к нему прискакал князь Малой Кабарды Жембулат и сообщил, что «шейх Мансур, со своею злодейскою толпою в близком времени намерен сделать нападение на Григориополис». Чтобы более точно удостовериться в этом, Жильцов тотчас же послал в Кабарду своего человека. Тот по возвращении донес, что князь Дол и уздень Берд Хапцуг с их подвластными уехали к Мансуру и что они собираются принять участие в походе Мансура против Григориополиса.

В самом конце июля князь Жембулат вторично приехал в укрепление и сообщил, что Мансур с отрядом чеченцев уже вступил в Малую Кабарду и разместился в Доловой мечети, которая расположена на холме. Затем Мансур отправился в дом князя Дола, а оттуда послал человека за князьями Келеметом, Кайтуком и другими владетелями, в том числе за князем Жембулатом. По прибытии приглашенных шейх Мансур стал их уговаривать, чтобы они присоединились к нему.

Когда владетели Малой Кабарды после встречи с Мансуром разошлись по домам, князья Келемет и Кайтук сразу послали князя Жембулата с донесением в Григориополис. Они просили предупредить русских о происходящем у них и уверить начальника гарнизона, что кабардинские князья, в силу данной ими присяги, остаются верными Российской державе. От имени мирных владетелей они просили позволения отправить их жен, детей и имущество в безопасное место. Они же, вместе с их подданными, намеревались остаться в Кабарде и в случае нападения отряда Мансура защищать себя и свои селения. На самом же деле, несмотря на клятвенные обещания в верности, кабардинские князья, боясь быть разоренными своими же крестьянами, втайне от российских властей, пообещали помочь шейху Мансуру. «Из сего происшествия заключительно было, — отмечал подполковник Вреде, — что кабардинцы все изменили и явно возмутились против России. Уверение их о верности было обманом, дабы тем время выиграть, да имение свое сохранить».

Заручившись поддержкой князей Малой Кабарды, Мансур совместно с отрядом чеченцев и кумыков решил атаковать укрепление Григориополис. Имам прекрасно понимал, что для того чтобы осуществить свои далеко идущие планы, ему необходимо обучить горцев сложной науке войны, в которой решающим успехом могут стать штурмы укрепленных городов Кавказской оборонительной линии. Эта наука в корне отличалась от лихих кавалерийских налетов, столь любимых отчаянными горскими джигитами.

Утром 29 июля 1785 года шейх Мансур предпринял нападение на недавно построенную крепость Григориополис. «Редут этот (Григориополис. — А. М.) расположен на пологом и безлесном скате горы, — описывает город один из современников. — Близ его, с правой и левой сторон — глубокие лощины. С тылу, в версте от него, вершина горы, покрытая лесом». Со стен укрепления было видно, как в ближнем лесу начали собираться вооруженные отряды горцев. Чеченские всадники время от времени выскакивали из лесу со своими знаменами и значками. Точно таким же образом с кабардинской стороны выезжали вооруженные всадники со значками.

Отряды горцев у леса продолжали накапливаться. Подполковник Вреде выслал к ним парламентера, чтобы спросить, для какой цели они собрались. Горцы в переговоры вступать не стали и выстрелами прогнали парламентера. После этого в крепости стали спешно готовиться к обороне и принимать меры для отражения нападения. Все войска были введены в укрепление и расположены вдоль стен. Наиболее слабые места были заставлены провиантским обозом, а промежутки и щели между телегами завалены досками, бревнами и прочим материалом. Казенные лошади и волы, находившиеся в укреплении, были размещены в разных строениях и во рву. Частный скот, не имея места в укреплении, был оставлен за валом и размещен в бывших недалеко от укрепления землянках Селенгинского полка; двери и окна этих землянок были наскоро забиты досками.

Около двух часов дня войско Мансура подошло к Григориополису и окружило его со всех сторон. Наступавшие горцы постарались перекрыть всякое сообщение с крепостью через горные места и на равнине. Восставшими была перехвачена депеша во Владикавказ, посланная с переводчиком Цыганковым в сопровождении семи казаков. На расстоянии более версты от укрепления маленький отряд был окружен горцами, открывшими по нему частый огонь из ружей. Подполковник Вреде тут же отправил на помощь хорунжего Павлова с несколькими казаками. Команда Павлова хотя и подоспела на помощь Цыганкову, однако сама была окружена и захвачена в плен.

Войско горцев спустилось в овраги, окружавшие Григориополис. Там они стреножили своих коней и начали осаду самого укрепления в пешем строю, открыв по нему огонь из ружей. Среди стрелявших чеченцев и кабардинцев виден был в белой одежде сам Мансур. Перестрелка, начавшаяся с двух часов дня, продолжалась до поздних сумерек. Горцам не удалось первым же приступом овладеть Григориополисом. Тогда, используя удачный опыт штурма Каргинского редута, восставшие зажгли сараи, конюшни и другие строения вокруг крепости, принадлежавшие Астраханскому пехотному полку. Как только заполыхали зажженные сараи, воины Мансура под прикрытием густого дыма, сильно затруднившего прицельный огонь русских пушек, сделали отчаянную попытку подняться на стены Григориополиса. Защитники крепости с большим трудом отбили эту опаснейшую атаку.

Осада продолжалась двое суток. Войска, находившиеся в укреплении, в течение всего этого времени оставались без воды. Прежние запасы были истрачены для остановки пожара, устроенного горцами. Подполковник Вреде вынужден был произвести вылазку за пределы крепости с тем, чтобы запастись водой. От успеха этой вылазки во многом зависела судьба города. Восемьдесят егерей и сто казаков под прикрытием огня пушек бросились на засевших вокруг крепости горцев. Завязался жестокий бой. Постепенно горцы, не ожидавшие в этом месте столь сильной атаки, начали отступать. Егеря и казаки добрались до воды, наполнили кадушки и вернулись в крепость раньше, чем горцы успели подтянуть резервы и отрезать им обратный путь.

Григориополис восставшим взять не удалось. Однако неудачей этот поход считать не следует — в нем был получен бесценный боевой опыт. Говоря об осаде Кизляра и Григориополиса, следует отметить, что горцы тут впервые столкнулись с хорошо укрепленными крепостями, которые защищали обученные регулярные войска, имевшие на вооружении артиллерию. Горцы не были подготовлены к овладению крепостями и укреплениями, им только предстояло научиться вести их правильную осаду. При попытке захватить укрепления они действовали стихийным порывом, что редко приносит удачу. Восставшие также не вполне владели тактикой организованного огневого боя на открытой местности. Умевшие прекрасно защищаться и нападать в горных и лесных условиях, на открытой, ровной местности горцы вынуждены были отступать при непосредственном столкновении с регулярными войсками.

Не менее важно и то, что у русских властей была налажена широкая сеть агентуры из числа местных старшин и владетелей, позволявшая раскрывать планы восставших и своевременно перебрасывать силы в различные пункты на Кавказской линии, куда, по донесениям агентов, должны были выступить восставшие. Хотя отдельные князья и владетели, а также некоторая часть узденей перешли на сторону восставших горцев, однако в целом поведение знати носило выжидательный характер и при любой попытке царских властей оказать им помощь, сделать уступки или просто подкупить они изменяли своим восставшим землякам.

Первые организованные выступления горцев против Кизляра и Григориополиса закончились неудачей. Однако разгром Каргинского редута, а главное, смелое наступление против регулярных царских войск, на что до этого времени никто на Кавказе не решался (не считая отдельных набегов и нападений, происходивших довольно часто), сохранили высокий авторитет шейха из Алды. Неимущие горцы, крестьяне и абреки продолжали верить в своего имама и готовы были идти за него в огонь, в воду и под царские пушки. Важно было и то, что с каждым новым боем опыт накапливался, и армия Мансура становилась все более организованной. В окружении шейха появились ветераны и опытные командиры, на которых он мог полностью положиться. Эти люди безгранично верили в своего вождя и повсюду сопровождали его.