2

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

2

После упорного сражения с жителями Алдов, во время которого был убит старший брат Мансура, русские войска заняли село. Между 10 и И часами утра отряд Пиери, отбивая непрестанные атаки чеченцев, приблизился к дому, в котором, как указал проводник, жил Мансур. Самого имама в доме, конечно, не было — все жители покинули село. Женщины, старики и дети укрылись в лесных убежищах, а мужчины вместе с имамом незаметно зашли в тыл к отряду Пиери и перекрыли лесную тропинку, по которой тот пришел. Этот маневр, неожиданно и быстро предпринятый алдынцами по приказу Мансура, показал несомненный воинский талант вождя горцев и его умение управлять большими массами людей. Военная хитрость имама поставила русские войска i опасное положение.

К несчастью своему, полковник Пиери понял это слишком поздно. Он больше думал о том, как отыскать алдынского имама и примерно наказать бунтовщиков. Для начала Пиери приказал поджечь дом Ушурмы. После этого отряд вышел из аула и, пройдя с полкилометра, остановился на ровном месте. Солдаты, наконец, получили возможность отдохнуть и пополнить боеприпасы. Однако отдыха не получилось — уже через несколько минут вновь началась перестрелка. Используя излюбленную горцами тактику внезапного нападения и быстрого отступления, алдынские жители отдельными партиями выскакивали в разных местах из леса, стреляли в солдат и исчезали. Потеряв до двадцати человек, Пиери отдал приказ стрелять по восставшим из пушек, но это не имело успеха, так как невозможно было определить, где чеченские стрелки появятся вновь.

По приказу Пиери при отступлении отряду было предписано угнать с собой крупный рогатый скот, принадлежащий местным жителям. Против этого решения категорически возражал премьер-майор Комарский. Он убеждал полковника Пиери, что войска сильно устали после дальнего перехода и последовавшего затем боя. Солдатам трудно будет организованно отступать, управляясь при этом с большим стадом. Еще одним аргументом была неожиданная ссылка на офицерскую честь: Комарский заявил, что он не для того начальствует над батальоном, чтобы его солдаты «покушались на грабительства». На это заявление полковник Пиери раздраженно ответил, что в случае неповиновения отстранит премьер-майора от командования, а солдат его батальона лишит заслуженной награды.

Некоторое время полковник ждал, что появятся местные старейшины с просьбой не разорять селение окончательно и вернуть скот. Тогда он собирался потребовать у них выдачи главного бунтовщика Мансура. Никакой делегации, однако, не появилось, а алдынцы только усилили свои яростные нападения. Оставив на месте поручика Мызникова с ротой солдат, полковник Пиери взял под свое командование Кабардинский егерский батальон и отправил его 4-ю, 5-ю и 6-ю роты в Алды, где они выгнали из селения последних оставшихся жителей, не дав им забрать с собой никакого имущества, и предали огню все четыреста домов. После этой жестокой расправы полковник Пиери отдал приказ отходить. Была дана команда «К ружью!», и отряд двинулся к переправе.

В это время майор Комарский сообщил, что горцы отрезали обратный путь, заняв всю дорогу в лесу. Он предложил Пиери задержаться у деревни Алды и подождать прибытия подкрепления от переправы. До этого времени он предлагал образовать каре, которому неорганизованное скопление алдынцев не могло серьезно угрожать. Однако Пиери и на этот раз отверг предложение майора Комарского и «приказал повиноваться его повелениям без лишних разговоров».

Полковник отдал команду расположить отряд при отходе следующим образом: впереди — гренадерская рота Астраханского полка с пушкой, за ней — поручик Мызников с 1-й ротой Кабардинского егерского батальона и подпоручик Ляхович. Потом — другая пушка, которую прикрывает гренадерская рота Астраханского полка. 6-я егерская рота Кабардинского батальона шла позади всей команды, прикрывала отход солдат через лес. Оставшиеся четыре егерские роты Кабардинского батальона были распределены по флангам. От команды Астраханского полка и егерского батальона решено было отправить вперед такое же число фланкеров (для прикрытия отряда с флангов) и расположить их на таком расстоянии друг от друга, как и при передвижении отряда Пиери в Алды. Головная часть колонны и арьергард должны были идти с пушками, подготовленными для быстрой стрельбы.

Через опустевшее селение Пиери прошел без особых затруднений, хотя изредка из-за горящих домов раздавались выстрелы. Но как только отряд дошел до леса и углубился в него, началось настоящее сражение между восставшими алдынцами и русскими солдатами. Отряд Пиери оказался в плотном окружении чеченцев, которые, скрываясь за деревьями, открыли такой бешеный огонь по отходящим войскам со всех сторон, что среди офицеров, егерей и гренадер сразу появилось множество убитых и раненых. Сам полковник Пиери получил ранение в голову.

Несмотря на большие потери, отряд продолжал пробиваться к переправе. Раненых и убитых становилось все больше. Отступавших солдат начала охватывать паника. Было решено отпустить отобранную у алдынцев скотину. Не успел отряд пройти через лес и километра, как прибежавший к капитану Астраханского пехотного полка Ивану Казину раненый капитан Кугаевский сообщил, что большая часть солдат, идущих позади колонны с пушкой, перебита восставшими. Капитан Казин, прихватив с собой нескольких солдат, бросился в арьергард колонны на выручку, но помощь оказалась запоздалой — пушка уже находилась в руках восставших чеченцев.

Рискуя головой, Казин повел солдат отбивать у восставших пушку. Между его солдатами и алдынцами завязался яростный бой, в котором солдаты бились штыками, а чеченцы — шашками и кинжалами. В этой схватке больше половины солдат было убито, многие получили серьезные ранения. Сам капитан Казин был ранен в левую ногу. После безуспешной попытки отбить захваченную пушку, капитан с оставшимися солдатами встал впереди колонны, защищая теперь уже переднюю пушку от энергичных атак алдынцев. Однако и здесь капитана ждала неудача. Лошади, которые тащили пушку и ящики со снарядами, были перебиты. Солдатам приходилось защищаться от чеченцев и одновременно тащить вперед ящики со снарядами и пушку.

В это время команда, охранявшая штаб отряда, подверглась сильнейшей атаке, и полковник Пиери получил второе ранение, которое оказалось смертельным. Его ординарец, молодой поручик Петр Багратион, собрав оставшихся солдат, вступил в рукопашный бой, пытаясь не допустить к тяжелораненому командиру неудержимо наступавших горцев. Солдаты Астраханского полка, прикрывавшие отряд с флангов, были частично перебиты и, не выдержав сильнейших атак, стали в панике выбегать прямо на дорогу, где становились легкими мишенями для ружейного огня.

Между тем перестрелка все усиливалась. Когда солдаты расстреляли все наличные патроны, в ход пошли штыки. Оставшиеся егеря и гренадеры, теснимые численно превосходившими их алдынцами, стали спешно отступать к переправе. Майор Комарский несколько раз выбегал вперед и останавливал бегущих солдат, приказывая им идти в штыки и рубиться на саблях. Горцы, тоже истратившие весь свой боезапас, бросались на них с кинжалами. Раненый в ногу Комарский с небольшим числом егерей оставался в строю и продожал отступать к переправе, отбивая штыками наседавших алдынцев. Когда до переправы оставалось совсем немного, поручик Галафеев, находившийся в команде капитана Михалевского, увидел, как майор Комарский от полученного им второго ранения упал, не имея сил идти дальше, а на него повалились многие русские солдаты, убитые и раненые.

Потеря обоих командиров — полковника Пиери и премьер-майора Комарского — произвела в отряде полное расстройство. «Тут, видно, — доносил в своем рапорте светлейшему князю Потемкину генерал-поручик П. С. Потемкин, — наши егеря совершенно побежали. Горцы их резали безоружных и брали шатающихся по лесу в плен». Отступавшим солдатам был дан приказ «поднять и нести вперед пушку». Капитан Казин, превозмогая боль от ранения, остался защищать отступающие остатки отряда и последнюю пушку. Передвигался капитан с большим трудом. В этих обстоятельствах, как сообщал он позже в рапорте генерал-поручику Леонтьеву, из-за потери многих солдат его старания удержать пушку оказались тщетны. Бесплодными оказались и попытки капитана вынести при отступлении смертельно раненного майора Комарского. Самого капитана, потерявшего сознание от потери крови, бывшим с ним солдатам с большим трудом удалось дотащить до переправы через Сунжу.

В результате только небольшая часть солдат пробилась к переправе. Во время отступления отряд потерял своего командира и почти всех офицеров. В руках восставших остались обе пушки, убитые и раненые, а также прятавшиеся в лесу солдаты. Достигнув Сунжи, солдаты бросались в ее воды и спешно перебирались на другой берег. Преследовавшие их горцы стреляли на выбор по переходившим вброд солдатам и многих при этом убили. В Чечне потом ходила молва, что Сунжа после этой битвы покраснела от крови и вся была покрыта плывущими по волнам фуражками русских солдат.

Сражение на этом не закончилось. К переправе спешили восставшие как из Алдов, так и из Алхан-Юрта. Полковник Томара, который оставался со своим отрядом у переправы, собрал все оставшиеся команды и сумел отвести их к вагенбургу. Здесь, под прикрытием повозок, солдаты в течение двух часов отстреливались от наступавших горцев, приходили в себя и готовились к отходу. Перед тем как тронуться в обратный путь, русские стали бить в барабаны и трубить сбор, с тем чтобы их могли услышать блуждающие в лесу солдаты. Но к вагенбургу никто не вышел.

Неожиданно стрельба со стороны горцев прекратилась. Из леса показалась группа алдынских жителей. Впереди шел старик с белым флагом. Полковник Томара дал команду прекратить стрельбу и вышел навстречу делегации. Когда чеченцы приблизились, полковник увидел, что они несут кого-то на самодельных носилках. Это был двадцатилетний адъютант полковника Пиери князь Петр Багратион. В последний раз поручика видели, когда солдаты, защищавшие своего командира, полегли все до одного. Только Багратион, уже дважды раненный, продолжал биться шашкой, не подпуская никого к истекавшему кровью полковнику.

Старик, несший белый флаг, сообщил, что его зовут Осман-Хаджи и что его послал к русским имам Мансур.

— Имам видел, как сражался этот человек, — сказал Осман-Хаджи. — Он уважает смелых людей, даже если это враги.

— Благодарим и готовы заплатить выкуп, — ответил полковник Томара.

— Мы храбрецов не продаем и не покупаем, — сказал в ответ посланец Мансура.

Так запечатлено это событие в горском предании, которое много лет спустя записал и опубликовал на страницах журнала «Сын Отечества» известный исследователь Кавказа А. Терещенко. Имеется и другая версия этого необычного события, также опубликованная в журналах и книгах своего времени. Она такова: в ставку русских на берегу Сунжи с миром явились чеченцы, которые несли на носилках раненого офицера. Это был Багратион.

Изумленные благородным жестом мятежников русские спросили:

— Мансур отдает офицера просто так, без выкупа?

— За настоящих мужчин я выкупа не беру, — ответил командир горцев, статный мужчина благородного вида. После этого он повернулся и скрылся в лесу вместе со своими товарищами.

Только спустя некоторое время русские поняли, что перед ними был сам Мансур. Они были поражены.