Глава двенадцатая. И на Тихом океане…

Глава двенадцатая. И на Тихом океане…

Только что отгремели праздничные салюты, известившие весь мир о победе советского народа над фашистской Германией. В душе каждого из слушателей ленинградской Военно-морской академии царили радость и гордость… Победа!

Но вот успешно сдан последний экзамен. Вызывает начальник академических курсов генерал-майор авиации В. Н. Камыков и говорит:

— Вам срочно прибыть в штаб авиации в Москву. Сегодня же получите необходимые документы и вечером выезжайте. Билет на «Стрелу» заказан.

Все предельно ясно. Но почему вызывают меня одного? Этот вопрос не оставлял меня и в пути.

Начальник штаба ВВС морской авиации генерал-майор авиации А. М. Шугинин встретил меня приветливо, задал несколько вопросов об учебе, здоровье, планах, а потом сказал:

— Маршал авиации Жаворонков ждет вас в санатории «Барвиха», где он находится на лечении. Учтите: его сильно беспокоит сердце, поэтому постарайтесь не переутомлять, лучше, когда вернетесь, все уточним здесь.

Маршал, несколько бледный, похудевший, но со свойственной ему улыбкой на лице, если только предстоял добрый разговор, подал мне руку и, окинув взглядом с ног до головы, сказал:

— Вы, как всегда, стройный и подтянутый, да и выглядите моложе своих 30 лет. Не скажешь, что и воевал.

— Стараюсь в любых условиях соблюдать режим, товарищ маршал!

— Уж это я и сам знаю, — заметил он. — Но ближе к делу. Скоро будет война с Японией, так мы с Василием Васильевичем Ермаченковым решили назначить вас командиром 16-й смешанной авиационной дивизии на Тихоокеанский флот. Театр вы должны знать хорошо — служили там. Дивизия только начала формироваться, и вам надо поспешить с убытием, Сколько просите на сборы?

— Дня два-три, товарищ маршал!

— Вот и хорошо, я дам указания Шугинину о вашей отправке. С войной, прямо скажу, вам везет: с Хасана — в черноморское пекло, а теперь вот обратно через всю страну, чтобы бить самураев. Помните, что и там в основе всего — полеты на боевое применение. Вот поправлюсь, сам прилечу проверять дивизию. И если доверил, то спрос предъявлю строгий. До свидания!

Неуловимыми мгновениями промелькнули сборы, домашние хлопоты — и вновь дорога, казавшийся нескончаемым стук колес. Но уже не 14 суток, как девять лет назад, а всего 8 дней и ночей. Поезд-то курьерский!

Поезд пришел во Владивосток 31 мая рано утром, но в штабе ВВС, куда я направился, что называется, прямо из вагона, уже вовсю кипела работа. Представился начальнику штаба генерал-майору авиации Б. А. Почиковскому.

— Вовремя приехали, — заметил он, — но командующий сейчас занят, поэтому познакомьтесь пока с кое-какими документами.

Временно исполнял обязанности командира дивизии подполковник В. С. Бассараб. Приступил к исполнению обязанностей начальник штаба подполковник Н. М. Николаев. Подполковника Д. М. Олейника назначили начальником политотдела, а старшим инженером дивизии уже работал инженер-майор П. Т. Винский. Налицо были командиры полков: 60-го штурмового подполковник К. Н. Лунин, 61-го истребительного майор П. Н. Коростелев и 31-го истребительного майор А. Н. Горбунов. Многие из них — мои давние знакомые.

Ненадолго освободившись от неотложных дел, генерал Почиковский информировал меня, что 31-й истребительный авиационный полк — один из старейших на Тихоокеанском флоте — базируется на полевом аэродроме Серафимовка, в 20 километрах севернее поселка Ольга. В нем самолеты ЛаГГ-3, но ожидается перевооружение на «эркобры». 60-й и 61-й полки формируются заново на аэроузле невдалеке от Владивостока, куда поступают самолеты Ил-2 и Як-9. Прибывает с запада и летно-технический состав.

Для содействия в лучшей организации комплектования управления дивизии и формирования двух полков в Романовке находились оперативные группы штаба дивизии и политотдела.

— Постоянное же место базирования штаба и политотдела определено в Ольге. Это небольшой населенный пункт в 350 километрах на северо-восток от Владивостока на побережье Японского моря. Недалеко от поселка залив Владимир, а Ольга расположена на берегу бухты, где базируются лодочные самолеты МБР-2 отдельной эскадрильи майора Г. Е. Костакова, — объяснил хозяин кабинета.

После укомплектования и соответствующей тренировки штурмовой полк Лунина должен был перебазироваться на полевой аэродром Молдавановка, что в 40 километрах на запад от Ольги, а истребительный полк Коростелева — занять временный аэродром Великая Кема на побережье, в 250 километрах северо-восточнее Ольги.

Одним словом, предстояло базироваться, а потом и воевать в краях арсеньевских. Совсем скоро рев авиационных моторов нарушит вековую тишину и покой огромного заповедного региона…

* * *

Формирование частей в короткие сроки с одновременным выполнением требований маршала Жаворонкова и командующего ВВС флота — летать и летать на боевое применение оказалось делом весьма нелегким. Потребовалось более месяца напряженной работы, пока удалось решить основные проблемы. Главное — летчики стали уверенно летать и применять оружие не только одиночно, но и звеньями. За это же время мне с руководящим составом вновь сформированных 60-го штурмового и 61-го истребительного полков удалось побывать на всех аэродромах предстоящего базирования и решить на месте первоочередные организационные вопросы.

В конце июня — начале июля два авиационных полка перелетели на свои постоянные аэродромы, где сразу продолжились тренировки летного состава. Много внимания пришлось уделить и изучению нового района, сложного в навигационное отношении. Ведь кругом были однообразные, заросшие лесом сопки, ложбины и в то же время почти отсутствовали такие линейные и точечные ориентиры, как дороги, населенные пункты; однообразным оказалось и побережье.

Не вызывал излишнего оптимизма аэродром 60-го штурмового полка Молдавановка — ограниченный по размерам и зажатый со всех сторон сопками. Трудно и небезопасно было летать с него на тяжелых Ил-2, но пришлось смириться — базирование здесь штурмовиков н началу войны диктовалось оперативной целесообразностью, а это — главный аргумент. Правда, к этому аэродрому в отличие от ряда других пролегала, хотя и неважная, но все же дорога, следовательно, имелась возможность регулярно подвозить боеприпасы, горючее и продовольствие.

Хотя временный аэродром 61-го авиаполка Великая Кема, расположенный на побережье, имел достаточные размеры и открытые подходы, отсутствие дорог и причалов сводило эти преимущества на нет. Мелководье не позволяло судам подходить близко к берегу. Поэтому личный состав части испытывал огромную дополнительную нагрузку, перемещая с транспортов на обычных лодках, а то и вброд бочки с горючим, ящики с боеприпасами, продовольствие и прочие грузы. Пытаясь как-то облегчить этот труд, умельцы соорудили плоты и другие примитивные плавсредства, подъемные приспособления.

Очень трудным для дивизии выдался июль. Наряду с решением таких задач, как размещение личного состава, создание всех необходимых для жизни и боя запасов и минимально сносных бытовых условий на основных аэродромах, развертывание штабов, налаживание связи и другие, требовалось освоить и оперативные аэродромы, предназначенные для маневра силами во всей 700-километровой операционной зоне. Перелетая с аэродрома на аэродром, мы с начальником политотдела подполковником Д. М. Олейником стремились обязательно присутствовать на строевых, партийных и комсомольских собраниях, изучить личный состав, понять его настроение, нужды и заботы, самим поделиться мыслями, выслушать мнение авиаторов. Думаю, это приносило обоюдную пользу.

Война с Японией, как давно известно, началась в ночь на 9 августа. К этому времени удалось привести в высокую боевую готовность авиационные части 16-й авиадивизии с приданной нам отдельной эскадрильей и звеном МБР-2. Штурмовики, оснащенные бомбами и реактивными снарядами, постоянно дежурили на аэродроме, истребители прикрывали военно-морскую базу, аэродромы, корабли и транспорты на прибрежных морских коммуникациях, а «эмбээры» активно вели разведку в ближних морских зонах.

Война с империалистической Японией набирала темп, и наши экипажи выполнили уже немало боевых вылетов. Однако встреч с противником в воздухе все не было. Где же, как мы знали, многочисленная и далеко не безобидная, о чем напомнил нашим американским союзникам Перл-Харбор, японская авиация?

Так продолжалось до 15 августа, когда командующий ВВС флота генерал-лейтенант авиации П. Н. Лемешко вызвал меня во Владивосток.

— Основные военные события сейчас развиваются в Маньчжурии против Квантунской армии, — начал он вводить меня в обстановку. — Авиация флота обеспечивает высадку морских десантов в корейских портах Юки, Расин и Сейсин. В ближайшее время Северной тихоокеанской флотилией в порт Маока (теперь Холмск) будет высажен десант, который, с одной стороны, должен способствовать стремительному наступлению войск 16-й армии на юге Сахалина, а с другой лишить японцев возможности эвакуировать свои войска и грузы с острова Хоккайдо. А задачи вашей дивизии, — продолжал командующий, — прежние: для подавления объектов противодесантной обороны противника в районе высадки в ближайшие день-два перебазируйте по эскадрилье Ил-2 и Як-9 на оперативный аэродром Перетычиха — на севере операционной зоны базы. Оттуда расстояние до цели составит 230 километров.

Десант высадился с рассветом 20 августа. В течение первой половины дня две эскадрильи нашей дивизии, возглавляемые подполковником В. С. Бассарабом, активно действовали по огневым средствам и опорным пунктам врага. К 14.00 порт и город Маока оказались в наших руках. Самолеты начали действовать по отступавшим войскам и военным объектам противника в районах Отомари и Рудака (сейчас Корсаков и Анива).

* * *

Боевые действия против империалистической Японии прекратились в конце августа, а 2 сентября 1945 года был подписан акт о ее безоговорочной капитуляции. И хотя воинам 16-й смешанной авиационной дивизии не довелось принять активное участие в этой короткой, динамичной войне, но само наше присутствие, боевое патрулирование в воздухе и дежурство на аэродромах стали внушительным предостережением врагу на нашем, по существу, совсем открытом левом фланге Приморья.

Дивизией и приданными ей частями было выполнено более 500 боевых вылетов (общий налет 929 часов), в результате которых без единого серьезного летного происшествия удалось успешно выполнить все поставленные задачи. Это и стало нашим вкладом в победу над милитаристской Японией. Около 100 летчиков, инженеров и техников дивизии за мужество и отвагу удостоились государственных наград.

5 сентября во Владивостоке командующий ВВС Тихоокеанского флота объявил приказ: 31-й истребительный авиаполк, отдельную эскадрилью и звено МБР-2 оставить на месте. 61-й истребительный авиаполк передать во вновь формируемую авиадивизию в Порт-Артуре. 60-й штурмовой авиаполк вместе с управлением дивизии к 15 сентября перебазировать на Южный Сахалин. Таким образом, наше соединение передавалось в состав ВВС Северной тихоокеанской флотилии. В дивизию включались еще три авиаполка флотилии, и она становилась уже четырехполковой.

Перебазировались мы на Южный Сахалин и с первых же часов столкнулись с сюрпризами. Впрочем, сюрприз — это неожиданность, а я был готов ко всему — как говорится, слава богу, не в теплице рос! Но продолжу по порядку.

Два полка — 59-й и 55-й — и одну авиатехническую базу «усадили» на одном аэродроме, а два других — 58-й и 60-й, также вместе с авиатехнической базой, на другом, удаленном от первого на каких-то 40 километров.

На аэродромах с одной взлетно-посадочной полосой летать двум полкам, мягко говоря, сложновато, но иного выхода у нас не было. Наш аэродром имел бетонную полосу, но подходы к ней среди сопок, примыкавшие к ней крутые откосы представляли серьезнейшую опасность даже для отлично подготовленных пилотов. А на другом аэродроме была деревянная полоса, выстеленная из длинных бревен. Кругом же — болотистая местность. Вот и летай, как можешь. Благо, если хорошо. Но ведь летчики, как и все люди, — разные. Да и техника может подвести…

Личный состав разместился где в промерзавших зимой насквозь деревянных бараках, где в деревянных длинных срубах, засыпанных сверху и с боков землей. Прямо скажем, условия жизни были тяжелейшие. И это относилось не только к быту. Здесь, за что ни возьмись — сразу проблема, и, как правило, трудноразрешимая. Но решать-то все равно надо! Вот и крутился руководящий состав авиадивизии и частей обслуживания, применяя для обустройства традиционный в авиации Военно-Морского Флота «хозспособ», добывая даже минимально необходимое всеми мыслимыми и немыслимыми способами.

И все же, как говорится, "из нужды" выбиться никак не удавалось. Так, в течение всего первого месяца наша пища состояла только из хлеба, сахара и рыбы. В это время, да и несколько позже, бойцы не получали и трети положенных для нормального функционирования организма витаминов. Появились больные цингой. Пришлось срочно организовать заготовку витаминозной черемши.

Характерно, что, несмотря на исключительно тяжелые условия службы, желания у воинов поскорее уехать с Сахалина не наблюдалось. Личный состав быстро освоился с местными условиями, привык преодолевать трудности и научился организовывать свой досуг. И в том, что в гарнизонах сложились очень дружные коллективы, огромная заслуга командиров всех степеней и политического аппарата дивизии.

Правильно спланированная с учетом местных условий летная подготовка зимой и летом, целеустремленность личного состава в службе и глубокое понимание всеми важности стоявших перед авиадивизией задач позволили ей вскоре завоевать первое место в ВВС Тихоокеанского флота по боевой подготовке. Многие воины удостоились поощрений. Народный комиссар Военно-Морского Флота своим приказом объявил мне благодарность…

Трудиться бы да и трудиться в полюбившихся мне краях! Но большое напряжение, вызванное двукратной службой на Дальнем Востоке, боевая работа в годы Великой Отечественной войны, ранения и перенесенный тиф не прошли бесследно. По возрасту мне еще летать бы да летать, но я не смог одолеть тяжелый недуг, который преследует меня и до настоящего времени. Пришлось, как ни печально, распрощаться с однополчанами и отправиться в Москву на лечение. Четырехмесячная госпитализация несколько восстановила здоровье, но от летной работы врачи отлучили меня напрочь.

За учебой в Академии Генерального штаба последовала почти тридцатилетняя педагогическая работа в ней. Став генералом, кандидатом военно-морских наук, доцентом, я старался отдавать свои силы и опыт делу воспитания идущего за нами поколения высшего командного состава.