Глава восемнадцатая СМЕРТЬ ДРАКОНА

Глава восемнадцатая

СМЕРТЬ ДРАКОНА

Спустя трое суток английская флотилия бросила якоря в бухте Сан-Херман, на западе Пуэрто-Рико. Здесь Дрейк простился с умершим от ран Брутом Брауном. Так как испанцев на берегу не было, англичане высадились на берег и запаслись водой, заодно дровами, а также апельсинами и бананами. Не теряя времени, подлатали свои суда и собрали четыре пинасы. Вместо умершего Хокинса новым своим вице-адмиралом Дрейк назначил опытного капитана Йорка.

Во время стоянки в бухте удалось перехватить проходившее мимо испанское судно, где нашли письмо с описанием атаки Дрейка на Сан-Хуан и перечислялись понесенные потери.

Из воспоминаний участника событий: "20-го генерал пошел на веслах к "Фениксу", "Дилайту" и каравелле и велел им сняться с якоря и стать правее, напротив устья быстрой речки… к югу от других судов, на расстоянии лиги или более. Генерал поднялся вверх по этой реке на три или четыре лиги и захватил в тех местах лошадей; сэр Томас Баскервиль пошел на веслах вверх по реке и простоял там всю ночь, а потом прошел в глубь страны на три или четыре лиги.

23-го мы разгрузили барк, называвшийся "Пулпит", и сожгли его. В три часа пополудни, когда мы были готовы отплыть, на борт "Дифайенса", нашего адмиральского судна, прибыл некий испанец с женой, который боялся жестоких мучений за то, что не ушел в город согласно приказу генерала этого острова, который велел всем боеспособным мужчинам из состава флота прибыть в город, чтобы оборонять его от нас. Затем мы отошли к северо-западу, подальше от гряды подводных скал, лежащих в четырех или пяти лигах от южной окраины острова".

Завершив ремонт, пополнение припасов и постройку пинас, флотилия была готова к продолжению плавания. При этом Дрейк, освободив несколько испанских пленных, передал с ними письмо губернатору Пуэрто-Рико. Это письмо сохранилось.

"Письмо Фрэнсиса Дрейка полковнику Педро Суаресу, губернатору Пуэрто-Рико. Зная, что Ваша милость является джентльменом и солдатом, я пишу это письмо, дабы уведомить Вас о том, что всякий раз, когда я общаюсь с представителями испанского народа, я оказываю им честь и уважение, освобождая лиц, принадлежащих к оному, причем не в малом, а в большом количестве. Так, когда наши люди подожгли Ваши фрегаты, некоторые испанцы спаслись от ярости огня, каковые как побежденные враги не испытали от нас никакого жестокого обращения, а пользовались правами военнопленных.

От них стало известно, что капитан дон Педро Тельо захватил небольшое судно из состава нашего флота, имевшее на борту двадцать пять англичан или более, обращаясь с ними хорошо, как и положено в честной войне… Поскольку в этом городе имеются солдаты и джентльмены, я не сомневаюсь, что с моими людьми будут обращаться хорошо и предоставят им свободу в соответствии с обычаями честной войны. Я надеюсь на это, и сам буду поступать таким же образом. Готов служить Вашей милости во всех делах, кроме тех, что касаются защиты флага ее священного Величества королевы Англии. Фрэнсис Дрейк, 23 ноября 1595 года".

На следующий день флотилия продолжила плавание.

"25-го мы шли на юго-запад, — вспоминал впоследствии один из участников экспедиции, — и увидели Мону — низкий и плоский остров, расположенный между Эспаньолой и Сан-Хуан-де-Пуэрто-Рико. В этот день "Иксчейндж" капитана Уинтера потерял свой бушприт, и в начале ночи "Феникс" был отправлен назад на его поиски; в ту же ночь, с Божьей помощью, он встретился с ним и оставался возле него до утра, когда принял с него малый канат для буксировки. Однако в девять утра на нем были сломаны грот-мачта и фока-рей, так что они были вынуждены забрать с него мелкие вещи и людей, а судно затопить. Затем мы пошли на зюйд-зюйд-ост за флотом, и 26-го утром увидели наш флот снова".

Вскоре на горизонте появился остров Кюрасао. Флотилия бросила якоря, но удобной гавани не наши, а потому плавание было продолжено.

"Воскресным утром, в последний день ноября, мы заметили три или четыре небольших острова, называемых Монхес, между Арубой и северной оконечностью материка, — вспоминал впоследствии все тот же участник плавания. — В 12 часов мы увидели материк и в это время обнаружили сильное течение, идущее в западном направлении, а также воду, цвет которой стал белым. "Феникс", каравелла и один из кечей, держась вместе, в полночь прибыли в подветренную сторону мыса Кабо-де-ла-Вела и зажгли огонь, благодаря чему остальной флот пришел на якорную стоянку к мысу, где имеется очень хороший рейд… Утром первого декабря мы посадили всех наших солдат на суда (имеются в виду галеры-пинасы и шлюпки. — В.Ш.), чтобы идти к Рио-де-ла-Аче — городу, лежащему в двадцати лигах к западу, одному из старейших на всем Мейне, хотя и не очень большому. Наши люди взяли его примерно в десять часов ночи".

Генерал Томас Баскервиль в своих мемуарах описал эти события следующим образом: "…Я с 400 людьми погрузился на пинасы, оставив наши корабли на рейде в подветренной стороне от указанного мыса, и около 12 часов ночи высадился перед городом и взял его, но губернатор, предупрежденный за три дня до этого курьером из Санто-Доминго, аза день — своими каноэ, которые добывали жемчуг и заметили нас, увез королевские деньги и отправил их… на 30 лиг в глубь страны. Высадившись, я захватил несколько пленных, которые стали нашими проводниками, и пустился в погоню; небольшое количество жемчуга нам удалось взять, но наличность увезли".

Утром английская флотилия оказалась на рейде Рио-де-ла-Ачи. Дрейк остался верен себе, и с отрядом в полторы сотни солдат съехал на берег, захватив ферму по добыче жемчуга. Забрав работавших там негров и немало жемчуга, сэр Фрэнсис вернулся на борт своего флагмана. Тогда же удалось перехватить и небольшое испанское судно, где нашли вино.

Между тем на судах флотилии разразилась эпидемия тропической лихорадки. Смерти следовали одна за другой. Одним из первых ушли в мир иной недавно назначенный вице-адмиралом Йорк и еще несколько капитанов. Теперь главным занятием стали ритуалы погребения — каждый день хмурые матросы бросали с борта в воду все новых и новых умерших. Что касается пленных испанцев, то они предложили за себя неплохой выкуп, Дрейк с удовольствием торговался, кого-то отпускал, кому-то увеличивал сумму выкупа.

Город Рио-де-ла-Аче предложил откупиться от англичан за 24 тысячи, но на самом деле горожане прислали гораздо меньшую сумму. Дрейк был возмущен. Вызванному губернатору он выказал свое недовольство. Тот в ответ заявил, что больше денег у него просто нет, да и вообще он против взяток и, будь у него возможность, предпочел бы драться.

— Даю вам два часа, чтобы убраться подобру-поздорову. После этого времени я буду беспощаден! — грохнул по столу кулаком разгневанный Дрейк и выпроводил посетителя.

Тем временем генерал Баскервиль во главе нескольких судов совершил небольшой рейд вдоль берега, грабя и сжигая прибрежные деревни и фермы. Кое-какая добыча была, но явно недостаточная для аппетитов англичан.

Что касается Дрейка, то, взбешенный несговорчивостью губернатора, он велел сжечь Рио-де-ла-Аче, после чего взял курс на город Санта-Марта, который также был захвачен без всякого сопротивления. Жители его убежали в горы, а в домах их было шаром покати.

— На всем материке нет места, более богатого золотом, чем это! — твердил Дрейк как заклинание, но никакого золота никто так и не увидел.

В отместку за неудачи Дрейк велел сжечь Сан-Марту. Но и испанцы не остались в долгу.

Из воспоминаний участника плавания: "Все суда снялись с якоря и вышли в море; многие солдаты были посажены на те суда, на которые указал им генерал, — на малые суда, стоявшие на рейде возле побережья. Мы потеряли этой ночью команду "Феникса", капитана Остина, Питера Лемонда и пинас "Гарленда"; когда они шли вдоль берега, за ними погнались галеры из Картахены; Питер Лемонд с девятью нашими людьми были захвачены в плен, остальные благополучно вернулись к флоту".

От осады и штурма самой Картахены Дрейк благоразумно отказался, понимая, что в сложившейся ситуации это ему просто не по силам. Он решил сразу же идти на Панаму. Наконец, суда бросили якоря у города Номбре-де-Дьос, расположенного на атлантическом побережье Панамского перешейка. Город встретил англичан пустыми улицами и покинутыми домами, из которых было унесено все ценное.

Картахена. Иллюстрация к книге о плавании Дрейка Б. Боацио

Картахена. Иллюстрация к книге о плавании Дрейка Б. Боацио

"27-го мы вошли в устье Номбре-де-Дьоса, — вспоминает участник плавания, — и примерно в час захватили город; все люди бежали, кроме ста испанцев, которые укрылись в форте и стреляли в нас, имея в указанном форте три или четыре небольших пушки, и одна из них разорвалась, когда выстрелила в нас. Они произвели в нас также залп из ручного оружия, но, увидев, с какой решимостью мы бежим к ним, все убежали и скрылись в лесу".

Во всем городе удалось найти лишь два десятка серебряных слитков, что только раззадорило англичан.

В поход на Панаму был отправлен генерал Баскервиль с отрядом в семьсот пятьдесят человек.

Пока Баскервиль двигался к Панаме, Дрейк дожигал Номбре-де-Дьос, вместе с городом были уничтожены и полтора десятка испанских судов, захваченных в порту.

А тропическая лихорадка косила людей все больше и больше. Дело усугубилось и тем, что Дрейк пришел именно в Номбре-де-Дьос, который всегда отличался своим нездоровым климатом и поэтому к этому времени находился уже в изрядном запустении. Дело в том, что к этому времени испанцы разочаровались в Номбре-де-Дьосе и на атлантическом побережье уже достраивали новый город Пуэрто-Бельо, который и должен был стать в скором времени главной перевалочной базой для свозимого из глубины Америки золота и серебра.

Разумеется, что Дрейк уже имел информацию о Пуэрто-Бельо, но, подозревая, что тот неплохо защищен, атаковать его пока побаивался. Для начала он перевел флотилию к устью реки Чагрес.

— Нам следует отправить вверх по реке еще один отряд пехоты, чтобы он объединился с отрядом Баскервиля у Вента-де-Крусеса для решительного удара по Панаме.

Однако, когда лодки были уже готовы к походу, неожиданно примчался гонец-индеец с тревожным сообщением, что Баскервиль возвращается.

Историк К. Малаховский так описывает поход сэра Баскервиля: "Дрейк послал отряд под командованием Баскервиля к дороге, по которой перевозились сокровища из Панамы. Но и здесь англичане встретили много нового. У дороги в разных местах находились сильные укрепления, на самой дороге были устроены завалы. Все это англичане узнали не сразу, а проделав тяжелый трехдневный путь. Все время шел дождь, размывший дорогу. С большим трудом отряд прошел в первый день десять, а во второй восемнадцать миль. На половине пути находилась станция, на которой меняли лошадей и мулов во время перевозки сокровищ. Но, подойдя к ней, англичане увидели лишь руины. Станция была сожжена.

На третий день, пройдя две мили, англичане наткнулись на укрепление, сооруженное под руководством приглашенного на испанскую службу итальянского инженера Хуана Батиста Антонелли. Укрепление скрывалось в чаше тропического леса и было совершенно незаметно. К нему вела дорога, по которой шел отряд. Другой дороги вообще не было. Неожиданно путь преградил завал. Когда англичане попытались разобрать его, то были обстреляны из мушкетов невидимым противником. Ответить они не могли, так как порох и спички основательно промокли. Потеряв несколько человек убитыми, англичане вынуждены были отступить. Баскервиль узнал, что впереди по дороге к Панаме расположено еще несколько таких укреплении. Ничего не оставалось, как повернуть назад".

Отступление было очень тяжелым. Так, всех раненых Баскервилю пришлось оставить на милость испанцев, в том числе и своего младшего брата Николаса. Кое-как дотащились до Номбре-де-Дьоса.

Неудача Баскервиля окончательно убедила солдат и матросов, что затеянная экспедиция несчастливая и чем раньше убраться домой, тем будет лучше.

"Мы словно прозрели тогда, — вспоминал участник экспедиции, — и поняли, что все торжественные речи генерала (имеется в виду Дрейк. — В.Ш.) о сотнях вест-индских городов, которые ему известны и которые нас обогатят, были лишь приманкой, которой он заманивал королеву дать ему почетное дело, а нас — рискнуть своей жизнью ради его славы".

Издерганный всем происходящим, Дрейк собрал капитанский совет. Адмирал раскатал на столе карту Вест-Индии:

— Поскольку на Панамском перешейке испанцы предупреждены о нашем появлении и хорошо изготовились к обороне, нам следует отправиться в другое место. Знали бы вы, какие богатые города в Гондурасе, а на берегу озера Никарагуа улицы просто вымощены золотом. Хватит нам собирать урожай по зернышку, когда скоро мы будем грести его пригоршнями!

Присутствующие мрачно молчали. Наконец, один из капитанов поинтересовался, а видел ли сам Дрейк улицы, мощенные золотом.

— Нет, сам я никогда этих мест не видел, но много читал о них в книгах, — несколько смутившись, ответил Дрейк. — Так куда же вы желаете пойти, в Гондурас или Никарагуа?

— В оба места по очереди! — ответствовал за всех Баскервиль. — Но мне кажется, что все тамошние города, даже вместе взятые, дадут слишком мало добычи, чтобы удовлетворить нас всех.

Подняв паруса, флотилия направилась на вест. Так как ветры были противными, все время приходилось лавировать. Это отнимало и силы, и время.

10 января флот вынужден был стать на якорь в бухточке на южной стороне острова Эскудо-де-Верагуа, который славился своим отвратительным и гибельным для людей климатом. Единственной добычей стало небольшое испанское суденышко. Если раньше эпидемия просто свирепствовала, то на Эскудо-де-Верагуа начался самый настоящий мор.

"За двенадцать дней нашего плавания здесь, — писал участник событий, — я часто оставался с генералом (Дрейком. — В.Ш.) наедине и думал, не откроет ли он мне своих планов. Я спрашивал его: почему он так часто уговаривал меня еще в Англии не покидать его, когда мы придем в Вест-Индию? И где то место, которое он имел в виду? Он отвечал мне с грустью, уверяя, что не знает Индий; как и я, он никогда не думал, что какой-нибудь уголок земли может так измениться и из цветущего сада превратиться в пустыню. А еще эта переменчивость ветра и погоды! Таких бурь он здесь никогда не видывал. Но больше всего его удивляло то, что с момента отплытия из Англии он ни разу не увидел судна, за которым стоило бы погнаться. Впрочем, в силу величия своего ума он обычно заканчивал свою речь словами: "Ну да это ничего! У Бога много всего запасено для нас; и я знаю много способов сослужить добрую службу Ее Величеству, а нас обогатить, ибо мы должны получить золото прежде, чем вернемся в Англию". А между тем, с моей точки зрения, он был в положении человека, который проживает свою жизнь, глупо убеждая себя, что та нянька, которая кормила его в детстве, будет кормить его и в старости, — и вдруг видит, что грудь ее ссохлась, видит свою ошибку, страдает и умирает от голода. Кроме собственных средств генерал поставил на карту и свою репутацию, пообещав королеве вернуть ей капитал с большими процентами, С момента нашего возвращения из экспедиции в глубь Панамского перешейка на лице его ни разу не было видно веселья и радости. В эти дни он почувствовал себя больным".

Именно в это время личный состав флотилии постигло очередное разочарование: захваченные в плен с небольшого испанского суденышка моряки лишь рассмеялись, когда англичане начали расспрашивать их о сказочно богатых городах Гондураса и озера Никарагуа.

— Какие сокровища! О чем вы говорите! — смеялись они от души. — Да в этих городах люди бедны как последние церковные крысы, так что кроме миски маиса вам там ничего не светит!

Впечатление от откровений испанцев было ошеломляющим. Кроме этого выяснилось, что и берега, к которым намеревался идти Дрейк, весьма опасны из-за многочисленных мелей и рифов. А провизии на борту оставалось все меньше, болезни все множились и множились… К тропической лихорадке прибавилась дизентерия.

Чтобы запастись водой, Дрейк послал четыре десятка человек в устье реки Фатор, но все они были убиты там местными жителями.

— Свежая вода у нас теперь на вес нашей крови! — мрачно шутили английские моряки.

15 января умер капитан Энтони Платт. В тот же день Дрейк почувствовал себя больным дизентерией и больше уже не показывался из своей каюты.

Флотилия направилась на восток. Вначале Дрейк велел править на Номбре-де-Дьос, а затем повернуть на Пуэрто-Бельо.

Между тем болезнь Дрейка не отступала, наоборот, с каждым днем ему делалось все хуже и хуже.

27 января флагман Дрейка "Дифайенс." находился на траверзе острова Буэнавентура. В тот день умерли сразу несколько капитанов и старший хирург флотилии.

В тот день самочувствие Дрейка резко ухудшилось. Он с большим трудом оделся и велел звать младшего брата Томаса и племянника жены капитана Джонаса Боденхэма.

— Дайте бумагу! — сказал он им. — Я должен подписать завещание!

Подписал заранее составленное завещание в присутствии родственников.

— Пригласите ко мне по очереди офицеров "Дифайенса"! — велел Дрейк, отдав перо.

Каждому из прибывающих он дарил что-то из своих вещей.

Вечер Дрейк провел в беседе со своим пажом Уайтлоком, подарив ему несколько драгоценных камней и красивую серебряную тарелку.

К ночи самочувствие Дрейка еще более ухудшилось. С трудом поднявшись на локтях, он позвал Уайтлока:

— Надень на меня мои парадные доспехи. Хочу умереть так, как приличествует воину!

Паж исполнил просьбу. Затем речь Дрейка нарушилась, он начал бредить. Сознание вновь вернулось к Дрейку, и он попросил пажа снять доспехи, которые сильно затрудняли ему дыхание.

28 января в четыре часа утра Дрейк, по словам современников, "тихо испустил дух в своей каюте, отправившись, как любой христианин, к своему Создателю".

Никто из нормальных людей не желает своей смерти, и все же мне кажется, что Дрейк хотел умереть так же, как и жил, именно в своей каюте, и именно на своем корабле, прекрасно понимая, что провала экспедиции ему никто не простит, а впереди ждут только опала и насмешки недругов. Что ж, если все обстояло именно так, то Дрейк ушел из жизни, как и должен был уйти великий мореплаватель.

Тем временем флотилия вошла в гавань Пуэрто-Бедьо. Жители загодя бежали, и взору англичан предстали лишь пара десятков недостроенных домишек.

Генерал Томас Баскервиль, принявший на себя как старший по чину командование флотилией, распорядился положить тело Дрейка в свинцовый гроб. На борту флагманского "Дифайенса" собрались все капитаны, капеллан прочитал проповедь. Под звуки труб и пушечный салют гроб медленно опустили на дно бухты. Согласно одной из легенд о Дрейке, это произошло как раз в том самом месте, где некогда молодой Дрейк начинал свой путь к всемирной славе…

Рядом с затопленным гробом генерал Баскервиль затопил два самых ветхих судна флотилии, а также все захваченные испанские призы. Это была своеобразная языческая тризна по великому мореплавателю и флотоводцу, наверное, единственная в своем роде во всей мировой военно-морской истории.

Команды пребывали в самом подавленном состоянии. Какие там новые нападения, какие там сокровища! Если смерть забрала к себе самого великого счастливчика Дрейка, то что могут просить у Господа они, простые смертные! Общий глас был таков — домой!

Но обратный путь не обещал быть легким. Именно в это время Баскервиль получил сведения, что в Вест-Индию на перехват англичан послан большой испанский флот адмирала дона Бернардино Дельгадильо-и-Авельянеда. На совете капитанов прикинули, что, скорее всего, испанцы постараются подстеречь возвращающихся в Юкатанском проливе, через который обычно пролегают все маршруты из Вест-Индии в Европу.

— Нам надо во что бы то ни стало избежать встречи с испанцами! — объявил Баскервиль.

Перед переходом через Атлантику затопили несколько наиболее изношенных судов. Это позволило немного увеличить остальные команды. Оставшихся пленных просто высадили на берег.

Едва вышли в море, новая напасть — сильный шторм. В волнах погибли королевский галеон "Форсайт" и большое судно "Сьюзен Парнел", принадлежавший Левантийской компании. Несколько судов потерялись.

Когда шторм несколько стих, Баскервиль повернул на норд-вест к кубинскому мысу Сан-Антонио. Баскервиль намеревался прорваться сквозь испанские заслоны вначале в Мексиканский залив, а уже из него в Атлантический океан.

Но обмануть испанцев не удалось. Адмирал Авельянеда был слишком опытным, чтобы его можно было легко обмануть.

1 марта возле острова Пинос (современный Хувентуд) испанцы настигли англичан и атаковали их.

Баскервиль, имея на тот момент под своим началом всего два десятка вымпелов, разделил флотилию на две эскадры — авангард и арьергард. Достаточно умело маневрируя, вступил в сражение. После трехчасовой перестрелки, потеряв одно судно, англичанам все же удалось оторваться от противника. Дальнейшее плавание происходило уже без происшествий, и в конце апреля 1596 года вконец измученные моряки наконец-то достигли Плимута.

Новость о смерти великого Дрейка стала главной сенсацией 1596 года. Она быстро разнеслась по всему миру — от далеких чилийских берегов и вест-индийских островов до европейских столиц. Для Англии смерть ее кумира стала национальной трагедией. Страна погрузилась в траур. Что касается королевы, то она, получив печальное известие, даже прослезилась. Начинающий поэт Чарлз Фицджеффри в соответствии с вкусами того времени немедленно отозвался на злобу дня трогательной поэмой "Сэр Фрэнсис Дрейк: похвала его честной жизни и плач о его трагической смерти".

В Испании, наоборот, смерть Дрейка ознаменовалась настоящим праздником. В Севилье, к примеру, по этому случаю был организован грандиозный карнавал и праздничный фейерверк. Испанцы с удовольствием пересказывали слухи, будто проклятого Дракона привезли в Англию в бочке из-под пива. Когда же англичане попробовали то пиво, то сразу все умерли, ибо там оказался сильнейший яд, вот насколько ядовит был при жизни сам Дракон!

Карта мира с маршрутами плаваний Ф. Дрейка и Т. Кавендиша. 1595 г.

Карта мира с маршрутами плаваний Ф. Дрейка и Т. Кавендиша. 1595 г.

Великий Лопе де Вега откликнулся на смерть Дрейка эпической поэмой "Песнь о Драконе" (La Dragontea).

Король Филипп Второй, болевший в это время, получив известие о смерти своего самого заклятого врага, от радости быстро пошел на поправку. Окружающим он говорил с радостью:

— Сеньоры, я чувствую себя так хорошо, как никогда со времени Варфоломеевской ночи!

Что еще можно добавить к столь исчерпывающему признанию величия своего врага? Только то, что когда спустя год король Филипп умер, то в мавзолей дворца Эскориала его несли в гробу, вырезанном из киля одного из галеонов Счастливейшей Армады…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.