Алехин обозвал меня тигрицей

Алехин обозвал меня тигрицей

Капу очень волновал Александр Алехин – русский шахматист, уехавший из России годом позже меня, то есть в 1921 году. Этот талантливый гроссмейстер в 1927 году отобрал у Капабланки звание чемпиона мира. Реванша теперь ждали все поклонники Капы.

Когда Капа спрашивал меня, что я думаю об Алехине, я отвечала: «Он будет жалобно скулить там, где другой мужчина будет рычать и реветь». Капа смеялся: «Ты настоящая маленькая тигрица!»

Удивительно, но эти же слова сказал мне сам Алехин в начале того лета, когда мы столкнулись в небольшом курортном местечке около Карлсбада. Там проходил какой-то незначительный турнир, и Капа решил сделать небольшую остановку по пути в Прагу. Перед отъездом Капа представил мне мистера Штальберга, шведского чемпиона. Но не прошло и пары минут с начала нашего общения, как разговор довольно безапелляционно прервал худощавый блондин с кислой улыбкой на лице. Я узнала его по многочисленным фотографиям. Это был соперник Капы Александр Алехин. Я замерла! Штальберг тоже. Было совершенно очевидно, что он смутился, однако не отошел. Два противника встали между нами вплотную лицом к лицу.

– Я Алехин, – заявил блондин.

Штальберг, опомнившись, кое-как, запинаясь, представил нас.

– Вы должны извинить меня. Нам надо поговорить с мадам. Без каких-либо дальнейших объяснений Алехин повел меня в глубину сада. После нескольких нелестных замечаний о Капе Алехин подошел к главному:

– Я говорю с вами, потому что Капабланка обожает вас и никто больше не способен повлиять на него. Вы смогли бы убедить его признать меня, обратить на меня внимание, кивать в знак приветствия, наконец!

– Возможно, одна из причин, по которой Капабланка обожает меня – это то, что я не вмешиваюсь в его шахматные дела, – сказала я.

Лицо Алехина передернулось, зрачки бледно-серых глаз застыли.

– Вам лучше бы согласиться, – настаивал Алехин. – Капабланка ставит меня в неловкое положение перед всеми… В конце концов, ведь он же дипломат!

– У Капабланки должны быть серьезные основания для такого поведения.

Но тут Алехин прервал меня.

– Пожалуйста, ну пожалуйста… – его голос стал совершенно жалобным, почти скулящим. – Ведь мой проигрыш Эйве был совершенным недоразумением. Я пребывал тогда не в самой лучшей форме и позволил Эйве обыграть меня. Это меня очень терзает, ведь весь мир знает, что я гораздо талантливее его…

– О да! Тем более если вы сами так думаете. А в аргентинском турнире Капабланка оказался не на высоте и уступил свой чемпионский титул вам… Но в глазах всего мира он по-прежнему остается величайшим шахматистом.

– Давайте не будем спорить, пожалуйста. Конечно, каждому известно, что есть только два великих шахматиста: Алехин и Капабланка.

– Ошибаетесь – это Капабланка и Алехин. Он всегда был выше вас, и вы это знаете… Почему вы никогда не даете ему реванш…

– Да вы просто тигрица! – почти закричал Алехин.

– Принимаю это как комплимент! – парировала я. После этого мы больше не здоровались друг с другом. А Капа не раз потом заставлял меня повторить каждую фразу моей словесной дуэли с Алехиным. Да и наши друзья-шахматисты еще долго просили, чтобы я описала в печати эту историю. Впрочем, они постоянно просили меня рассказывать и о Капабланке как можно больше. Он давно уже стал легендой. И мне было приятно, что в этих легендах существую и я.