3. Диктатор
3. Диктатор
Дальнейший ход событий покажет, что военные пришли к власти в Чили надолго. Но в то время об этом мало кто думал. Многие политики были уверены, что, сбросив “марксистское правительство” Сальвадора Альенде, мятежные генералы передадут власть гражданским. Однако этого не произошло, что, впрочем, вполне объяснимо. Во-первых, за предшествующие годы леворадикальные настроения широко распространились в обществе, особенно среди маргиналов и люмпенов, да и значительной части молодежи. Покончить с ними было непросто. Во-вторых, со временем генерал Пиночет почувствовал вкус к власти. Его политические амбиции все более возрастали. Он умело и вовремя устранял конкурентов, тщательно просчитывал свои политические ходы. Одновременно с этим он начал новый “социальный эксперимент” – модернизацию страны, которая была прямо противопоставлена “чилийскому пути” к социализму Альенде и его сподвижников. Режим генерала Пиночета политически обеспечивал эту модернизацию.
Большинство чилийцев болезненно воспринимали вмешательство вооруженных сил в политическую жизнь, справедливо считая, что армия должна придерживаться позиций нейтралитета. Именно эти принципы отстаивали генералы Шнейдер и Пратс, неоднократно говорившие, что главная обязанность армии, флота и военно-воздушных сил – защита суверенитета и конституционного режима. Однако Шнейдер и Пратс были устранены и верх в армии взяли “ястребы”.
Первоначально хунта представляла собой нечто вроде коллективного руководства. Никто из четверки особенно не выделялся. В “Декларации о принципах” говорилось, что правительство вооруженных сил и сил порядка лишит власть “персонального характера, избегая всякого вождизма”. Однако уже вскоре генерал Пиночет выдвинулся на первые роли. Это был ярко выраженный тип авторитарного лидера. В условиях полутрадиционного общества-конгломерата, каковым являлось чилийское, новый лидер мог выступить инициатором социальной активности и координатором общественных действий.
У военной хунты и ее вождя была отчетливая программа деятельности, имелась концепция политического поведения. Время вскоре покажет, что у генерала Пиночета оказалось вполне достаточно политической воли и чувства ответственности за положение дел в стране. Он сумел создать систему политического, точнее, военно-политического руководства по выполнению предложенной программы. Недаром те, кто хорошо знал Пиночета на протяжении многих лет, считали его человеком целеустремленным и честолюбивым. Подчиненные характеризовали генерала как требовательного и жесткого, не терпящего никаких отклонений от установленного порядка.
Новый политический строй базировался на трех основах: власть вооруженных сил, экономические успехи и личность генерала Пиночета. Генеральный секретарь правительства полковник Педро Эвинг говорил: “Те, кто не согласен с политикой хунты, должны будут молчать и повиноваться”. Правительство и местные администрации наполовину состояли из высших офицеров. Ректораты университетов и руководство ведущих государственных промышленных предприятий полностью состояли из представителей вооруженных сил.
Со временем генерал Пиночет сумел сосредоточить в своих руках всю полноту власти. Он превращается в национального вождя, “отца нации”. Это было персонифицированное лидерство вооруженных сил в союзе с технократами, связанными с господствующими в экономической жизни группами олигархов. Генерал Пиночет устранил всех реальных конкурентов. Генерал Густаво Ли получил отставку. Адмирал Мерино со временем был лишен всякой реальной власти. Министр внутренних дел генерал Оскар Бонилья погиб в авиакатастрофе при невыясненных обстоятельствах.
Летом 1974 года был принят декрет-закон № 527 “О юридическом статусе правящей хунты”, в котором генерал Пиночет провозглашался “верховным носителем власти”. Он был наделен широкими полномочиями, в том числе правом единолично объявлять осадное положение, одобрять или отменять любые законы, назначать или смещать судей. В Чили устанавливается военно-авторитарный режим с внешней атрибутикой президентской республики, где власть главы государства не ограничивалась ни парламентом, ни политическими партиями.
Пиночет и его сподвижники понимали, что военный переворот встретит мощное сопротивление внутри страны и осуждение за рубежом, хотя, похоже, они не предвидели столь бурной и долговременной реакции Москвы и ее сателлитов. Уже 14 сентября ЦК КПСС опубликовал заявление, в котором осудил действия реакционных сил в Чили, попрание ими демократических институтов и конституционных норм. В Советском Союзе начинается мощная политическая кампания в поддержку “героического народа Чили”. Митинги по всей стране, средства массовой информации осуждали происки реакции в Чили.
В октябре 1973 года советское правительство принимает решение присвоить имя Сальвадора Альенде одной из улиц Москвы, назвать его именем одно из строящихся судов, создать документальный фильм о чилийском президенте, выпустить почтовую марку с его портретом, а также издать сборник речей Альенде на русском языке.
21 сентября в Москве состоялось чрезвычайное заседание Всемирного Совета Мира, на котором принимается заявление с призывом развернуть широкую кампанию солидарности с чилийскими патриотами. Все социалистические страны, за исключением Румынии, разорвали дипломатические отношения с Чили.
В этих условиях генерал Пиночет и военный режим предпринимают усилия по теоретическому и законодательному обоснованию своей власти. Начало идеологическому обоснованию режима было положено незадолго до событий 11 сентября 1973 года, когда в вооруженных силах обнародовали документ под названием “Рождается новый порядок”. В нем говорилось, что стране нужен “новый порядок”, и установить его могут только люди, обладающие волей к управлению, командованию и власти”. Составители документа недвусмысленно заявляли, что после их прихода к власти будут распущены все партии и высланы за рубеж партийные политики. “Мы полагаем, что мы, люди оружия, можем установить военную власть, которая позволит нам начертать политическую линию завтрашнего дня. Других сил, которые могли бы это сделать, не существует”.
Теоретические, правовые и идеологические основы военного режима нашли свое отражение в декрете-законе № 1 и приказе № 5 от 11 сентября 1973 года, а также в “Декларации принципов правительства Чили”, обнародованной в газете “Меркурио” 13 марта 1974 года. Вот их основные идеи:
– Чили оказалась перед угрозой уничтожения основ своей сущности вследствие вмешательства догматической и односторонней идеологии, вдохновленной чуждыми для нашей страны принципами марксизма-ленинизма;
– правительство Альенде перестало быть законным, поскольку нарушило “основные права чилийцев”, разрушало национальное единство, искусственно поощряя классовую борьбу, во многих случаях кровопролитную, препятствуя тому вкладу, который мог бы внести каждый чилиец в поисках путей к благополучию родины, побуждая к проведению братоубийственной и злобной борьбы за реализацию внешних, враждебных нашей идентичности и провалившихся на практике идей;
– конституция и законы будут соблюдаться в той мере, в какой это позволяет современное положение страны;
– правительство не считает неотъемлемым признаком сущности чилийской демократии “традицию всеобщих выборов и конституционного чередования правительств”;
– вооруженные силы и силы порядка не устанавливают сроков своего правления, поскольку задача моральной, институциональной и материальной перестройки страны требует глубокой и продолжительной деятельности;
– необходимо изменить образ мышления чилийцев.
Выступая 11 октября 1973 года, генерал Пиночет заявил, что главная цель его правительства – борьба с марксизмом, поскольку достижение национального единства требует “деполитизации” и “деидеологизации” общественной жизни. Он выдвинул задачу добиться экономического роста, установления социальной справедливости через проведение прагматической и реалистичной политики под руководством квалифицированных специалистов, свободных от каких-либо политических взглядов и симпатий.
Стремясь избежать обвинений в нарушении конституции, военные правители принимают декрет-закон № 788 (декабрь 1974 года), в соответствии с которым все декреты хунты, независимо от того, противоречат они конституции или же нет, носят характер поправок к конституции. Конечно, с юридической точки зрения процесс законотворчества военного режима до принятия новой конституции нельзя было признать законным и имеющим юридическую силу. Однако в истории великое множество примеров, которым чилийские военные и сам генерал Пиночет могли бы следовать с полным правом.
Идеологи режима утверждали, что демократия – это роскошь, которую страна с таким уровнем развития, как Чили, не может себе позволить. Необходимо сначала подготовить экономические, социальные и культурные предпосылки для демократии. Отныне во главу угла ставился отказ от принципа социальной справедливости и утверждение принципов свободы выбора и равенства возможностей. Была ликвидирована система представительной демократии. 21 сентября 1973 года согласно декрету-закону № 27 распускается национальный конгресс, как было заявлено, вследствие невозможности “соблюдать в настоящее время законодательные требования, предъявляемые к установленной процедуре принятия законов”. По выражению Пиночета, в стране формируется новая демократия – “без плюрализма и политических партий”. В 1974 – 1979 годах в стране был принят ряд законодательных актов, отразивших эволюцию режима от репрессивной диктатуры к стабильному авторитаризму с ограниченным функционированием представительных институтов.
С самого начала военный режим берет под свой контроль образование и духовную сферу. Уже 1 октября принимается декрет-закон № 50 “О назначении ректоров-делегатов в университеты страны”, которые стали полномочными представителями военного правительства в каждом университете. В основном на эти посты были назначены отставные генералы и адмиралы.
Позднее на директоров школ и колледжей хунта возложила обязанность “разоблачать преподавателей и работников вспомогательных и административных служб” в случаях, если те комментировали вопросы политики, распространяли злонамеренные слухи и анекдоты о деятельности правительства, “извращали идею и ценности отечества”. Левые силы интерпретировали все это как начавшийся процесс политизации и милитаризации учебных заведений.
Как известно, в Панаме диктатор генерал Норьеге держался у власти, опираясь на мощные антиамериканские настроения традиционного общества. На Кубе “вечный диктатор” Фидель Кастро пользуется поддержкой масс во многом благодаря умению создать себе имидж народного героя в борьбе с внешней угрозой. В Чили также был подброшен “образ врага”. Так, в январе 1978 года известный юрист, председатель комиссии по разработке конституции, говорил:
"Мы считаем, что Чили фактически находится в состоянии войны, поскольку внешний враг проник внутрь страны. Традиционная и инертная демократия не может уцелеть, когда враг проник всюду. Если бы чилийский народ не восстал законно в сентябре 1973 года, мы были бы сегодня базой коммунистов и последователей Кастро в Южной Америке”.
В начальный период правления военный режим отличался откровенно репрессивным характером, за что подвергался резкой критике со стороны мирового сообщества, где застрельщиками и главными обвинителями были Советский Союз и Куба. Что ж, это действительно была диктатура “классического” типа. Однако налицо любопытный феномен! Ведь примерно в то же время в Аргентине (с 1976 года) или в Уругвае (с июня 1973 года) у власти также стояли военные режимы, а репрессии носили подчас даже более жестокий характер, чем в Чили. Однако весь “гнев мировой общественности” обрушился только на генерала Пиночета и его режим. Ведь даже в серьезных публикациях советских ученых, в академических справочниках вплоть до конца 80-х годов, т.е. когда у нас уже полным ходом шла “перестройка” и торжествовала “гласность”, режим Пиночета по-прежнему именовали “фашистским”, приводили надуманные цифры о десятках тысяч погибших и совершенно замалчивали экономические успехи Чили. В чем причина этого феномена? Почему именно генерал Аугусто Пиночет вызывал такую ненависть?
Помимо внешних обстоятельств, сказывалось, видимо, то, что репрессии в Чили обладали мощным психологическим эффектом, поскольку режим хунты грубо отбросил демократические ценности, порождая ощущение бессилия и поражения для сравнительно широких слоев населения. Весьма негативным психологическим фактором для хунты явилась и гибель президента Сальвадора Альенде, не пожелавшего покинуть страну или сдаться.
Военный режим сразу же объявил состояние “внутренней войны”. Генерал Пиночет заявил:
"Из всех наших врагов главным и наиболее опасным является коммунистическая партия. Мы должны разрушить ее сейчас, пока она реорганизуется по всей стране. Если нам это не удастся, она рано или поздно уничтожит нас”. Ведущую роль в репрессиях играла армия. Были учреждены военные трибуналы, заменившие гражданские суды. Создается несколько концентрационных лагерей для политзаключенных, в том числе в Писагуа и Чакабуко в пустыне Атакама на севере страны.
Значительную роль в первые месяцы репрессий играли военные разведслужбы: армейская разведка, военно-морская разведка, разведка военно-воздушных сил и разведка корпуса карабинеров. Позднее специальная рабочая группа Комиссии ООН по правам человека установила, что сотрудники этих органов активно применяли физические пытки и психологическое давление к политзаключенным: лишали их еды, сна, имитировали расстрелы и пр. Однако вскоре для вождей режима становится ясно, что органы военной разведки не справляются с поставленными перед ними задачами, тем более, что следить приходилось и за военнослужащими, которые не одобряли государственный переворот.
В начале 1974 года начинает создаваться единый национальный разведывательный орган. Вначале был образован Национальный исполнительный секретариат по делам заключенных, а летом того же года – Управление национальной разведки (ДИНА). В число ее задач входил сбор и анализ информации, необходимой для обеспечения национальной безопасности, но вместе с тем ДИНА получила право осуществлять репрессивные акции. Был издан указ, призывающий “патриотов” доносить на чилийцев “без бога и родины”. Руководителем ДИНА стал полковник Мануэль Контрерас Сепульведа, заместителем – Хорхе Эспиноса. К середине 70-х годов ДИНА насчитывала до пятнадцати тысяч сотрудников, многие из которых прошли подготовку в “Школе Америк” в Форт-Гулике. Имелись свидетельства, что главным консультантом при создании ДИНА выступал тогдашний резидент ЦРУ в Сантьяго Р. Уоррен.
В мировой печати со ссылками на различные источники появились данные, что только за первые недели после переворота было убито 20 тысяч человек, 30 тысяч подверглись жестоким пыткам, более 200 тысяч рабочих были уволены с работы. Ярый противник военного режима, глава чилийской компартии Луис Корвалан, которого Москва обменяла на диссидента Владимира Буковского (по этому поводу в народе ходила байка: “обменяли Корвалана на Володьку-хулигана”), в 1985 году свидетельствовал, что за годы военного режима репрессиям было подвергнуто 500 тысяч жертв чилийцев. В марте 1974 года в Хельсинки на 1-й сессии Международной комиссии по расследованию преступлений военной хунты в Чили в ее резолюции фигурировала жесткая формулировка: “Вся картина, которая вырисовывается из анализа этих фактов, напоминает дни прихода к власти германских фашистов”.
Укрепившись внутри страны, ДИНА приступила к проведению операций за рубежом, подавая все это как борьбу с нараставшей угрозой режиму извне. Мишенью секретной службы генерала Пиночета становятся находившиеся в эмиграции противники военного правительства. По некоторым сведениям, был разработан специальный план под кодовым названием “Проект Андреа”, предусматривавший убийство политических противников режима, находившихся в эмиграции. Первой жертвой стал генерал Карлос Пратс, проживавший в Аргентине. 30 сентября 1974 года вместе с женой он был взорван в собственном автомобиле прямо в центре Буэнос-Айреса.
Затем началась охота за бывшим министром обороны в правительстве Альенде, социалистом Орландо Летельером, который открыто из-за рубежа критиковал политику военного режима. 11 сентября 1976 года он был объявлен “врагом нации” и лишен чилийского гражданства, а ровно через десять дней – убит агентами ДИНА в Вашингтоне. “Подвиги” ДИНА, видимо, превратили ее в одиозную организацию, и генерал Пиночет в августе 1977 года издает указ о ее роспуске. Вместо ДИНА создается Национальный информационный центр (СПИ). Первые три месяца председателем его являлся все тот же полковник Контрерас, затем его сменил генерал Одланьер Мена. Как и ДИНА, новый орган подчинялся непосредственно Аугусто Пиночету. Позднее Контрерас по приказу Пиночета был арестован за выявившуюся связь с “делом Летельера”. Генерал при этом заявил: “Он солгал мне. Лично мне ничего не было известно об этом (т.е. о связи ДИНА с убийством Летельера). Если данная история действительно была спровоцирована спецслужбами, то это их проблема, а не моя”.
Подавляя всяческое проявление оппозиционного поведения и мышления, создавая “образ врага”, военный режим целенаправленно формировал в чилийском обществе “культуру страха”. Между людьми насаждалось недоверие, поощрялось доносительство, уничтожалась всякая способность к сопротивлению. Лишенное политического участия и самовыражения, общество погружалось в апатию. Чилийский литератор-эмигрант Ариэль Дорфман, побывавший на родине во второй половине 80-х годов, свидетельствовал, что большинство людей поглощено личными заботами и проблемами собственного выживания, они потеряли надежду, что положение вещей когда-либо может измениться. “Не стали ли люди привыкать к зловещей тени Пиночета как к неотъемлемому атрибуту чилийского пейзажа?” – задается во многом риторическим вопросом автор. Репрессивный аппарат стал настолько обыденным, что иногда так и кажется, будто чилийцы уже и не представляют, как можно без него жить. Страх стал неотъемлемой частью их серого беспросветного существования Психологическое воздействие “культуры страха” стало своеобразным фундаментом политической стабильности, необходимой для успешного и во многом силового внедрения новой экономической модели. Особенностью чилийской военной диктатуры было то, что она не только разрушала, но и созидала, осуществляя либеральную реорганизацию страны.
Еще не так давно в советской литературе много писали о том, что “хунта довела национальную экономику до развала, следуя диктату Международного валютного фонда и неомонетаристской модели “чикагской школы”, что реализация этой модели привела к росту засилья крупного капитала, с одной стороны, и прогрессирующему обнищанию широких масс – с другой”. Но в начале 90-х годов тональность наших публикаций кардинально меняется. От всеобщего осуждения режима Пиночета почти одномоментно перешли к восторгам по поводу его экономических успехов. В массовом сознании формировался устойчивый стереотип “чилийского феномена”, следование которому, якобы, способно вывести Россию на столбовую дорогу мирового прогресса. Однако далеко не все шло так легко и безболезненно в ходе экономических преобразований Пиночета.
Военному режиму досталось весьма тяжелое экономическое наследство. К началу 70-х годов по темпам инфляции Чили вышла на одно из первых мест в Латинской Америке. Внешний долг страны составлял почти 3 миллиарда американских долларов. В годы правления Народного единства были национализированы ведущие отрасли промышленности и сформировался мощный государственный сектор, составлявший до 70 % валового национального продукта. Громадные расходы государства, связанные с поспешной национализацией и расширением статей на социальные нужды, заставили правительство встать на путь денежной эмиссии. Это привело к росту инфляции и резкому сокращению инвестиций. Производство оказалось перед угрозой полного краха. Социально-экономическая обстановка осложнялась и вследствие экономической блокады, введенной США, мощной политической и экономической дестабилизацией как изнутри, так и извне.
Один из бывших “революционеров”, ставший в 80-е годы зажиточным “паразитом”, как он сам о себе с иронией говорил, так оценивал политику правительства Сальвадора Альенде.
– “Они” провозгласили тогда “партисипасьон”, то есть всеобщее право участия в государственной жизни, высшим принципом и кончили всеобщим хаосом. “Они” увлеклись решением больших исторических проблем, забыв о маленьких повседневных делах. “Они” дали землю крестьянам, заодно расписав по пунктам, сколько и чего те должны выращивать, и моментально нажили себе врагов как среди латифундистов, так и тех же крестьян.
Практически в одно и то же время с Чили, военные диктатуры правили в Аргентине и Уругвае. Они тоже пытались решать экономические проблемы в своих странах. Однако здесь жесткая диктатура не спасла режимы от экономического краха, поскольку они делали ставку на госсектор. Пиночет же поставил на частный сектор. Подобная экономическая политика, надо признать, объективно направлена против диктаторской формы правления, урезает власть, создает предпосылки для формирования в перспективе демократических властных структур. Недаром в окружении Пиночета этой политике сопротивлялись.
Вокруг генерала Аугусто Пиночета сложилась группа чилийских экономистов, многие из которых учились в Чикагском университете под руководством Нобелевского лауреата профессора Мил-тона Фридмэна и профессора А. Харбергера. “Чикаго бойз” (“Чикагские мальчики”) разработали применимо к Чили программу перехода к свободной рыночной экономике. Сам Фридмэн придавал большое значение чилийскому эксперименту и несколько раз посещал страну.
Модель свободной экономики, разработанная на основе неомонетаристских идей “чикагцев”, базировалась на отказе от всех форм государственного регулирования, предоставлении свободы действий частному национальному и иностранному капиталу, либерализации импорта и активном привлечении внешнего финансирования. Реализовывать рекомендации “Чикаго бойз” начал министр экономики Ф. Ленис, бывший до этого генеральным директором газеты “Меркурио”.
Впоследствии и генерал Пиночет не раз утверждал, что осуществленная им передача экономики в частные руки привела к тому, что уже с 1977 года начался экономический рост. Сначала – 4 – 5% в год, затем до 7 % Однако здесь генерал лукавил. Статистические данные объективных международных источников рисуют следующую картину.
При Пиночете экономическая политика, действительно, была полностью пересмотрена. От импортозамещающей индустриализации 60-х годов перешли к концепции открытой рыночной экономики. В ходе массовой приватизации 1974 – 1978 годов бывшим владельцам было возвращено 294 промышленных предприятия, национализированных правительством Альенде. 200 предприятий было продано на торгах. Однако в ходе этой поспешной приватизации было допущено немало ошибок. Предприятия продавались по низким ценам, а подчас и вообще бесплатно. В результате “живых” денег в государственную казну поступало не так много. К тому же ускоренная приватизация усилила имущественное расслоение в обществе.
Несмотря на мощную “подпитку” извне (только с октября 1973 по март 1974 года режим получил 470 миллионов долларов), положительных сдвигов в экономике в 70-х годах добиться не удалось. Общий уровень инвестиций снизился до уровня 50 – 60-х годов. Лишь к концу десятилетия удалось сбить высокие темпы инфляции, но и тогда они составляли 25 – 30 % в год. В стране была высокой безработица.
К началу 80-х годов для многих стало очевидно, что принятая на вооружение экономическая политика “чикагских мальчиков”, хотя и предотвратила экономический коллапс, но не оправдала возлагаемых на нее надежд. В 1981 году страна вступила в полосу кризиса. Это вызвало новый всплеск движения против диктатуры, “ядром” которого были демохристиане и Демократический альянс. Однако ХДП при этом благоразумно выступали за мирный путь смены режима: “Оппозиция должна приложить максимум усилий, необходимых для устранения Пиночета мирным путем. В противном случае страна окажется в неконтролируемой ситуации” В 1982 году валовой внутренний продукт сократился на 14 %. Тогда же вдвое обесценился песо. В годы экономического кризиса 1981 – 1983 годов ежегодно от 700 до 800 чилийских фирм объявляли себя банкротами. Безработица доходила до 20 %. В целях выхода из кризиса вернулись к государственному управлению основными отраслями экономики. Начинался “постчикагский” период.