2. Армия

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

2. Армия

История свидетельствует, что в Латинской Америке армия нередко вмешивалась в политическую жизнь. Поэтому вряд ли стоит события 11 сентября 1973 года считать чем-то неожиданным. Таковыми они были только для стороннего наблюдателя. “Неожиданными” события эти стали и для тогдашней советской общественности, отрезанной от объективной информации. За последние 150 лет в Латинской Америке совершено примерно 550 (!) военных переворотов, не считая неудавшихся путчей.

Когда в Чили произошел военный переворот, во многих латиноамериканских странах у власти уже стояли военные режимы. Летом 1973 года военные Уругвая, сформировав Совет генералов (действовал до 1985 года), установили контроль над правительством. В Никарагуа с 1936 по 1979 годы была диктатура Самосы. С 1977 по 1982 существовал военный режим в Сальвадоре. Перечень этот можно продолжать и продолжать. В свое время Никколо Макиавелли заметил: “Заговор представляет собой самое опасное и рискованное предприятие, где затруднения и опасности встречаются на каждом шагу; так что из многих затеваемых заговоров удается очень мало”. Однако в Латинской Америке заговоры и перевороты – дело привычное, по крайней мере еще в недавнем прошлом. Как, впрочем, и в Африке.

Нигде армия не обладала столь существенными традициями участия в политической жизни, как в Латинской Америке. Недаром здесь говорят: “Если армия и не управляет сама, она решает, кто управляет”. Именно армия нередко рассматривалась и рассматривается как единственная сила, способная обеспечить порядок и стабильность, предотвратить хаос и анархию. Армия осознает себя как верховного носителя идей национализма и выразителя общих интересов. Если конституционная власть не в состоянии обеспечить стабильность и порядок, то армия как общенациональный институт способна вмешаться в политическую жизнь и отстоять “единство нации”.

Здесь офицерский корпус объединен чувством профессиональной корпоративной солидарности. В беседе с журналистом лейтенант запаса чилийской армии говорил, что, офицеры “чувствуют себя вне социальных классов. Они – офицеры армии, а это повыше, чем что-либо другое. Это максимум престижа – быть офицером чилийской армии, – армии, оставшейся непобежденной во всех ее войнах, армии прусской выучки (они не забывают напоминать об этом, и это для них самое важное), армии традиционной старой выучки”.

Чилийский офицер должен обладать непременными атрибутами престижа, быть привержен определенным ценностям. Чувство корпоративной солидарности воспитывается с самого начала обучения и подготовки офицера. Чувство превосходства – отличительная черта чилийского офицерского корпуса. Тот же лейтенант запаса говорит: “Чилийские офицеры насмехаются над другими армиями. Они с большим пренебрежением относятся ко всем другим армиям, говорят, что только чилийская армия умеет строиться, маршировать, владеть оружием по прусскому образцу – единственно хорошему”. Представители военно-морского флота Чили презрительно относятся к аргентинским и перуанским морякам, но зато восхищаются американским флотом и его моряками.

Уже после переворота, в феврале – марте 1974 года в Чили побывал корреспондент западногерманского журнала “Штерн”. Он так описывал свои впечатления: “Презрение ко всему гражданскому, преклонение перед дисциплиной, возвеличивание милитаристского духа – характерные черты чилийской армии”. Чем это было вызвано? Во многом тем, что в Чили армия стоит преимущественно на позициях средних слоев. Когда в начале нашего века юноши из аристократических семей стали терять интерес к военной карьере, в офицерские училища пошла молодежь из средних слоев общества. Только флотские офицеры долгое время выделялись из общей массы, но затем и там аристократия утратила господствующие позиции. Объясняя причины пренебрежительного отношения к простому народу, что отчетливо проявилось в ходе сентябрьских событий 1973 года, чилийский социолог говорил так: “Средние слои, как и крупная буржуазия, всегда испытывали ненависть ко всем, кто плохо одет, к грязным людям. Это страх перед тем, что рабочие и крестьяне могут занять какое-то место в руководстве страной. В связи с тем, что вместе с Сальвадором Альенде к власти пришли рабочие, крестьяне и эти “плохо одетые босяки” стали даже министрами – все это вызвало шок в средних слоях и у буржуазии вообще, а отсюда и в среде военных. А молодые люди, которые обучаются в военных училищах и обрабатываются в соответствующим духе, ощущают еще и давление семейного воспитания”.

Подавляющее большинство высших офицеров и генералитета получили образование или же проходили длительную стажировку в Соединенных Штатах Америки. В зоне Панамского канала Пентагон еще в начале 40-х годов создал учебный центр для латиноамериканских военных: базы Форт-Гулик, Форт-Шерман и другие. Позднее в Форт-Гулике была организовала “Школа Америк”, через которую до 1973 года прошли 1261 чилийский военный, 565 аргентинцев, 647 уругвайцев, 340 бразильцев, 844 парагвайца. Все они в ходе обучения и стажировки подвергались соответствующей идеологической обработке.

Рядовые солдаты, по преимуществу выходцы из бедных слоев, также в своих частях соответствующим образом воспитывались. Прежде всего у них формировали неприязнь к рабочим, которые все “являются марксистами”, к интеллигенции, к иностранцам – “агентам недружественных государств”. Из разговора с лейтенантом запаса:

– Главный враг – внутренний, гражданский, и прежде всего плохо одетый босяк. Потому что босяк – это марксист, а марксист выступает против единства государства, всей нации.

Враг внешний – это всякий, кто находится вне национальной территории. В чилийской армии все обучение направлено на то, чтобы внушить войскам, что врагами внешними являются Аргентина, Боливия и Перу.

После прихода к власти на Кубе в 1959 году коммунистов во главе с Фиделем Кастро идеи социализма и радикализма стали распространяться по всему латиноамериканскому континенту, находя благодатную почву среди маргиналов и люмпенов, а также части “революционной” интеллигенции. В этих условиях офицерский корпус опасался, что в случае прихода к власти радикалов армия может быть ликвидирована и заменена “народной милицией”.

Вскоре после переворота в Чили была издана книга “Сентябрь 1973 года: сто боев одного сражения”. На первой ее странице было указано, что это издание осуществлено при содействии армии. Этот сборник рассказов, очерков и стихов интересен тем, что представляет собой своеобразную коллективную точку зрения армии, нечто вроде менталитета чилийского военного, прошедшего через “горнило” индоктринации.

Вот описание допросов задержанных в министерстве обороны:

– Вдоль всех стен шли допросы, было много иностранцев, одни из них говорили, что они студенты, другие называли себя иностранными торговцами, работающими в Чили.

Многие из этих импортированных партизан и иностранных псевдостудентов были захвачены врасплох на месте преступления. Многие из них были явно из так называемых революционеров, новых людей страны, они стали жертвами больного сознания, которое на протяжении этих трех лет им вдалбливали путем промывки мозгов и насаждения ненависти. Взамен им обещали бесплатно блага небесные. Жители самых нижних поселков ждали, что марксистское правительство даст им дома, предоставит им все блага, а они и пальцем не пошевелят, чтобы работать, не говоря уж об иностранных революционерах: это были не более чем наемники, завербованные международным коммунизмом в целях посеять ненависть, недоверие среди чилийцев, а в конечном счете убить тех, кто думал или действовал не так, как они.

Все сказанное в значительной мере объясняет, почему так много крови было пролито в дни переворота 11 сентября. Поднятая путчистами армия, проникнутая духом элитарности и чувством неприязни к простолюдинам и “агентам коммунизма”, не могла остаться политически нейтральной. Сказалось и то, что Сальвадор Альенде покусился на материальные и социальные привилегии офицерского корпуса. Раньше пределом мечтаний офицеров было попасть на стажировку в зону Панамского канала, особенно в Форт-Гулик. Ведь вернувшись оттуда, многие из них могли купить и дом, и машину. А при Альенде их стали отправлять стажироваться на Кубу. В целом следует признать: слабость правительства Народного единства в том и заключалась, что реальная вооруженная сила находилась за сферой его контроля.

Однако, при всей своей элитарности и корпоративности, чилийская армия была прочно вписана в тогдашнее общество, связана с ним множеством невидимых, но прочных нитей. А общество это переживало сложные и болезненные процессы модернизации. Разложение традиционного аграрного сектора экономики вызывало рост миграции в города. Рост больших городов сопровождался расширением трущоб, увеличением безработицы. В 60-е годы чилийский социолог Р. Поблит отмечал, что в городе сельский мигрант живет за “стеклянным занавесом”. Маргиналы прежде всего и были “движущей силой революционного процесса”.

В традиционном обществе существует социокультурный механизм самоконтроля, в основе которого – религия и традиция. В обществе же маргинальном подобного механизма нет, что и превращает социальный протест в фактор практически неуправляемый. А в Чили издержки процесса модернизации (или, если угодно, квазимодернизации) усиливали протестное мышление и протестное поведение. Выброс в Чили во второй половине XX века маргинальных слоев населения с их образом жизни и психологией люмпенов во многом предопределил то, что здесь оказалась в почете революционная и антиимпериалистическая риторика.

Между тем в стране все шло к краху – экономическому и социальному. Сальвадор Альенде маневрировал, пытаясь найти хоть какой-то выход из сложившегося положения, все более угрожающего власти правительства Народного единства. В августе 1973 года последовала очередная реорганизация кабинета. В него вошли генерал Пратс, адмирал Монтеро, генерал Руис, который командовал военно-воздушными силами, а также генеральный директор корпуса карабинеров Сепульведа. После этого Аугусто Пиночет становится и.о. командующего сухопутными силами на время пребывания генерала Пратса “в большой политике”. Авиационный генерал Густаво Ли Гусман стал замещать командующего ВВС Руиса. Наконец, адмирал Хосе Торибио Мерино, который командовал Первой военно-морской зоной (район Вальпараисо), заместил командующего военно-морским флотом Монтеро.

В конце августа, когда генерал Карлос Пратс ушел в отставку, Аугусто Пиночет становится главкомом сухопутных войск (армии). Так он оказался на вершине своей военной карьеры. Его имя все чаще начинает встречаться на страницах прессы.

Аугусто Пиночет У гарте родился 25 ноября 1915 года в Вальпараисо, в семье таможенника морского порта. Стоит вспомнить, что в этом же городе в семье адвоката 26 июня 1908 года родился Сальвадор Альенде.

Прадед Пиночета в XIX веке переселился в Чили из Франции. В 1933 году восемнадцатилетний юноша Аугусто Пиночет поступает в военное училище, которое заканчивает в 1937 и лейтенантом направляется в полк, расположенный в Чакабуко. Вскоре он женится на лицеистке Лусии Ириарт. В 1949 году Пиночет поступает в военную академию, а закончив ее в 1954 году, получает воинские специальности “офицер генерального штаба” и “преподаватель военной географии и логики”.

Несколько лет Пиночет преподает в военной академии, а в 1956 году получает назначение в военную миссию Чили в США. Затем он – преподаватель в военной академии в Эквадоре. В 1959 году в возрасте 44 лет он возвращается на родину и, став генералом, занимает должность начальника штаба дивизии. В 60-е годы Пиночет находился на различных командных должностях в вооруженных силах. В 1971 году президент Альенде назначает его командующим столичным гарнизоном. Любопытно, что по некоторым данным, генерал Пиночет был в числе трех генералов, наряду с Шнейдером и Пратсом, кого в 1970 году заговорщики собирались обезвредить в первую очередь.

Похоже, генерал Пиночет пользовался полным доверием Альенде, поскольку в 1972 году назначается уже начальником генерального штаба, а затем исполняет обязанности главкома сухопутных войск.

У Аугусто Пиночета и его жены Лусии Ириарт родилось пятеро детей – два сына и три дочери. Старший сын – Аугусто, стал военным, Инее Лусия – преподавателем, Мария Вероника – биологом, а младшие – Марко Антонио и Жаклин Мари стали медиками. К осени 1973 года у генерала было уже шесть внуков.

Нет точных данных, когда генерал Пиночет подключился к заговорщикам. Но в том, что государственный переворот готовился заранее, сомнений нет. В частности, на одной из пресс-конференций вскоре после переворота генерал Серхио Арельяно Старк говорил, что оперативный план захвата столицы был разработан офицерами военной академии за шесть месяцев до мятежа. Он отмечал, что главными были три задачи:

– сосредоточение в руках заговорщиков командования сухопутными силами, ВМФ, ВВС и карабинерами;

– обеспечение того, чтобы вооруженные силы подчинялись всем приказам путчистов;

– предотвращение или подавление вооруженного сопротивления масс.

В рамки этого плана укладываются и дискредитация генерала Пратса, вследствие чего он вынужден был уйти в отставку, и чистка среди офицеров армии, проведенная в конце августа – начале сентября генералом Пиночетом.

Стоит обратить внимание на то обстоятельство, что путчисты были в достаточно “близких отношениях” с военными США. Сам Пиночет окончил командные и штабные курсы в Форт-Бенинге, а также трижды стажировался на американских военных базах в районе Панамского канала (1965, 1968, 1972). Генерал Ли в течение десяти лет (!) учился в США и являлся военным и военно-воздушным атташе в Вашингтоне. Адмирал Мерино был военно-морским атташе при посольстве Чили в Великобритании и стажировался на американской базе в зоне Панамского канала.

Тщательная проработка всех деталей операции по свержению Альенде и умелое руководство обеспечили быстрый успех. Однако, похоже, решение о мятеже далось нелегко. Позднее, в 1992 году, генерал Пиночет давал интервью российскому журналисту.

Журналист: Генерал, жизнь дается один раз. Но если бы у вас была возможность вернуться назад – повторили бы вы трагические события 11 сентября 1973 года?

Пиночет: Для меня военный переворот в Чили был крайним средством. Мы выжидали до самого последнего момента. Но у нас серьезное беспокойство вызывало ближайшее окружение президента Альенде. Эти люди вели Чили к тому, чтобы превратить ее во вторую Кубу. Они готовили переворот, чтобы на чилийской земле приступить к строительству социализма. Такой социалистический эксперимент обошелся бы нам много дороже, чем переворот.

Позднее члены военной хунты и приближенные к ним высшие офицеры не раз говорили о том, что Альенде сам готовил государственный переворот. Что они имели в виду? Или же то была просто выдумка военных, призванная как-то оправдать путч?

Есть немало свидетельств, что 11 сентября в ходе своего выступления на митинге в Техническом университете Альенде собирался обнародовать план первоочередных действий правительства:

– проведение плебисцита о доверии президенту;

– осуществление экономических мер для защиты народных масс от последствий политической забастовки предпринимателей;

– принятие жестких мер против фашистских и террористических групп;

– созыв 20 сентября внеочередной сессии парламента для обсуждения проекта экономических и социальных реформ;

– проведение всеобщих выборов в учредительную ассамблею и преобразование конституционного режима в соответствии с подлинными потребностями народа.

Программа эта, несмотря на популистскую риторику, носила радикальный характер. Не исключено, что именно она была интерпретирована заговорщиками как “подготовка государственного переворота” со стороны Альенде и его команды.

11 сентября 1973 рода в 6 часов 20 минут президенту Альенде позвонили и сообщили, что военно-морской флот в Вальпараисо поднял мятеж. В 7-30 президент прибыл в Ла Монеду и попытался связаться по телефону с командующими родами войск. Никто из них не отвечал. “Похоже, что на этот раз они все сговорились”, – сказал президент и был совершенно прав. Затем он обратился по радио к населению и обрисовал всю опасность сложившегося положения.

В 8-30 по радио прозвучало первое обращение военной хунты. Затем последовала бомбардировка и штурм Ла Монеды. Все было решено в течение полудня. Успех мятежа был полным.

Из книги “Сентябрь 1973: сто боев одного сражения”:

– Когда утром 11 сентября, – вспоминает одна из служащих Министерства обороны, – я еще завтракала, по радио передали, что прервана связь с Вальпараисо. Я поспешила, поскольку не хотела упустить ни одной детали в развертывающихся событиях. Накопившееся напряжение, обстановка ненависти, созданная печатью, поддерживавшей правящий режим, превратились в ликование и желание принять участие или по крайней мере присутствовать при надвигавшихся событиях.

А вот один из офицеров описывает бомбардировку Ла Монеды:

– Как прекрасно звучали в моих ушах свист пуль и разрывы танковых снарядов! Каким счастливым я себя чувствовал!

Пиночет сразу же заявил, что только патриотизм, а также “марксисты и обстановка в стране” вынудили армию взять в свои руки власть. Что же, прецедентов к тому времени было уже немало. В сходных обстоятельствах оказывались и генералы в других странах: Сухарто в Индонезии, Пак Чжон Хи в Южной Корее, Хуари Бумедьен в Алжире, сбросивший Героя Советского Союза Ахмеда Бен Беллу, многие диктаторы в Африке, сместившие “левых” правителей типа Модибо Кейта в Мали или же Кваме Нкрума в Гане. При этом тоже лилась кровь и гибли люди.