III

За окнами искрился декабрьский полдень. Ученый обедал в столовой академии и вдруг ощутил знакомые рези в желудке. Он покинул зал и отправился в гостиницу. Вскоре у него резко поднялось давление. Состояние продолжало ухудшаться с каждым часом. Ночью Сатпаев был доставлен в больницу.

В следующие несколько дней в Москву прилетели некоторые близкие и друзья академика. Среди них старшая дочь Ханиса, племянница Райхан Абикеевна, оба доктора медицинских наук, а также младшая дочь Меиз — геолог.

Консилиумы созывались один за другим. Последний раз онкологи совещались во второй половине января по личному указанию министра здравоохранения СССР. В нем приняли участие известнейшие светила — академики и профессора. Их приговор гласил: «Медицина теперь бессильна, и при нынешнем состоянии больной не перенесет даже транспортировки...» Оставалось вести счет дням и часам. Когда остановится их бег.

Узнав о болезни Сатпаева, друзья один за другим ехали в Москву из далекого Казахстана. Люди приходили в палату к президенту, объясняя ему, что прибыли в командировку. Побыв с ним, возвращались домой удрученные. Часто навещали академика московские ученые, особенно много было среди них геологов.

Из воспоминаний П.Я.Антропова, министра геологии и охраны недр СССР:

«...В последние дни жизни К.И.Сатпаева мне не однажды приходилось посещать его в больнице под Москвой и видеть, как угасал этот замечательный и выдающийся геолог нашего времени. За день до его смерти мы посетили его с министром Е.П.Славским, который также был его большим другом и товарищем. К.И.Сатпаев был совсем слаб, но и в эти роковые для него часы глубокая вера в жизнь не оставляла его ни на одну минуту. Он вдохновенно, глубоко и идейно, как истинный патриот нашей Родины и большой ученый, вел с нами разговор о недрах его страны, о месторождениях нефти на Мангышлакском полуострове и других минерально-сырьевых богатствах Казахстана».

Несколько раз в эти дни академик вспоминал о договорах Института геологических наук с предприятиями, составление которых в тот год задерживалось. Он успокоился только тогда, когда ему принесли телеграмму Г.Б.Жилинского, его заместителя по институту, о подписании договоров. На самом деле они не были еще готовы, это сообщение дали, чтобы успокоить больного. Каныш Имантаевич спрашивал, кто занимается с микрозондом, — прибор, предназначенный для опознания редких элементов и определения их содержания в рудных шлихах, был закуплен в Японии усилиями самого президента.

...День 30 января выдался на редкость хорошим. Академик чувствовал себя значительно лучше. Он с аппетитом пообедал. Посмотрев в зеркало, попросил пригласить больничного парикмахера. Ближе к вечеру, когда Таисия Алексеевна и Ханиса поехали отдохнуть в гостиницу, обратился к оставшейся дежурить Меиз:

— Сядь-ка поближе, балам... Рассказать тебе сон, который я сегодня видел? Очень занимательный.

— Если хороший, расскажи.

— Снилось, будто брожу в горах. В руках у меня молоток — видно, искал руду. Кругом утесы, обрывы, осыпи. А мне почему-то все время хочется выбраться куда-то наверх, на простор. Но я постоянно оказываюсь в каких-то расселинах. И вот забрел я в темное сырое ущелье; чем дальше иду, тем все уже ущелье, отвеснее и выше становятся его стены. Я начинаю карабкаться, но каждый раз обрываюсь, сползаю опять на дно. Исцарапался, руки покрыты синяками. Раз даже ударился о камни, в кровь разбив голову. Но вдруг словно какая-то сила подхватывает меня, и я начинаю взбираться по скалистой круче с неведомой легкостью. И вот уже гребень, я поднимаюсь во весь рост и вижу: вместо остроконечной вершины передо мной равнина, бескрайняя степь. Сары-Арка наша! Вздохнул полной грудью и почувствовал себя вольно, свободно. И что-то крикнул от радости... Ну что скажешь, балам?

— По-моему, папочка, добрый сон. Но ты ведь, кажется, не придаешь значения снам?

— А сейчас почему-то легко стало на душе после этого восхождения. Наверное, скоро домой поедем.

— И вправду, папочка! Не зря ты степь видел!

Весь день он был весел. Особенно когда пришли его давние друзья. Сидели больше часа. После их ухода опять подозвал к себе Меиз:

— Не знаю отчего, но захотелось поесть ягод. Что, если завтра ты съездишь на рынок?

Но, проснувшись следующим утром, дочь почему-то не поехала выполнять просьбу Каныша Имантаевича, а, повинуясь какому-то предчувствию, сразу же отправилась в Кунцево. Войдя в больницу, Меиз узнала, что отец уже несколько часов лежит без памяти.

Часовая стрелка неумолимо ползла к пяти...

«От Президиума Верховного Совета СССР

Москва. Кремль, 1 февраля 1964 года.

Президиум Верховного Совета СССР с глубоким прискорбием сообщает, что 31 января 1964 года после тяжелой и продолжительной болезни на 65-м году жизни скончался видный советский ученый, президент Академии наук Казахской ССР, лауреат Ленинской и Государственной премий, депутат Верховного Совета СССР, заместитель Председателя Совета Союза Верховного Совета СССР, академик Каныш Имантаевич Сатпаев».