I

I

Знойный июнь 1936 года. Полдень. Вдруг встрепенулся от неожиданного автомобильного гула аул Бекболат, расположившийся на джайляу вдоль реки Кенгир в урочище Наушабай. Население аула высыпало из юрт. Оказалось, снова приехал Каныш Сатпаев. Не один, с ним еще несколько человек.

Когда машина остановилась, прибывшие, выбравшись из кузова, стали отряхивать пыль с одежды. Затем гости направились к шестистворчатой белой юрте посреди аула. Это было жилище старейшины — Абдрахмана.

— Ассалаумагалейкум!

— Алик салам, Канышжан!

— Здравствуйте.

— Ыздрасти, кунак. Проходи!

— Живы-здоровы, мил человек, куда путь держите?

— Понравился чудесный кумыс вашего аула, и вот снова пожаловал, да не один, — пошутил Каныш.

— Хорошо поступил, что приехал. Ты всегда для нас человек желанный. Слава аллаху, который посылает таких гостей!

— Спасибо, Абеке, за доброе слово.

— Ну проходите в юрту, — Абдрахман приподнял кошму у входа. Затем, обратившись к своей старухе, сказал: — Они, должно быть, с утра под солнцем, испечься можно. Поторопись с кумысом.

Здесь было семь дворов: Абдрахмана, Самета, Алима, Балгимбая, Байсымака, Жандильды и Аубакира. Все главы семей происходили из ветви Бекболат рода Найман. Жили скромно. Пасли скот, занимались земледелием.

— Каныш, дорогой, ты в последнее время что-то зачастил в наш Наушабай. Не успеет замести следы твоих ног, и снова ты здесь. Неужели ты нашел что-нибудь в недрах нашего джайляу? — спрашивал хозяин юрты, передвигая к себе миску с кумысом.

— Нет, богатство Наушабая не в глубине земли, а на поверхности, Абе. Если хотите знать, в чем дело, пригласите всех ваших людей. Послушайте о будущем Наушабая, — говорил Каныш. — А мои спутники приехали из Москвы, чтобы заранее прикинуть, как и что.

Пока гости пили кумыс, вернулся мальчик, посланный за аульчанами. И скоро юрта старейшины была переполнена сородичами.

— Не знаю, сохранится ли название Наушабай за этой местностью, — сказал Каныш, обращаясь к ним, — знаю только, что на том возвышении, где расположен ваш аул, будет возведен город.

— Город, говоришь?

— Какой город?

— Большой, как нынешний Карсакпай? С такими же длинными саманными бараками?

— Эй вы, потише! Слушайте не перебивая! — прикрикнул аксакал.

— Нет, город, который будет возведен здесь, не станет походить ни на один из известных вам. Разве это города? Карсакпай и Джезказган — это городишки, родившиеся от нашей бедности. А в этом улицы будут прямые как стрела. Дома красивые и такие высокие, как пять бараков, поставленных один на другой. В ограде каждого разбиты цветники, растут тенистые деревья. По величине он равен десяти Карсакпаям, сотням таких поселков, как нынешний Джезказган. Сюда придет настоящая железная дорога, будет построен большой пассажирский вокзал. И не только город — мы построим здесь завод, который будет в десять, в сотни раз больше Карсакпайского. Тогда нынешний Джезказган-рудник превратится лишь в пригород этого нового города. А жители будут ездить на работу отсюда.

— Ойбой, мы до рудников и верхом-то добираемся лишь за полдня. Если отсюда будем ездить, то когда же работать? — подал голос кто-то у входа.

Каныш улыбнулся и ответил:

— Между городом и рудником будут постоянно курсировать быстрые поезда или будут ходить большие автобусы. Иначе говоря, пока у твоей хозяйки успеет самовар вскипеть, ты уже будешь на руднике.

— Ладно, карагым22 Каныш, нельзя тебе не верить, — вздохнул старик Абдрахман. — Но и трудно поверить. Твой рассказ похож на сказку, в которой за ночь успевают построить чудесный город. Пока мы не лишились рассудка, скажи, когда это должно случиться? Мы-то, старики, увидим все это?

— Увидите, — твердо сказал Каныш, — обязательно увидите. Уже в следующем году сюда, где стоит ваша юрта, по железной дороге придет поезд. А там легче, на все остальное потребуется пять-шесть лет.

— Да сбудутся твои слова, дорогой! Стало быть, на следующий год нам не следует располагаться здесь, ведь надо уступить место новому городу.

— Да, вам придется расстаться с джайляу и поискать его где-то подальше. Верховье Кенгира на протяжении тридцати километров будет занято озером.

— Шутишь, карагым, что значит озеро?

— Откуда возьмется озеро, с неба упадет, что ли?!

— Не с неба, сами сотворим. Плотиной задержим весеннюю воду Кенгира, как поступили с Кумолой у Карсакпая. Но эта плотина будет намного больше той. Строящимся городу и заводу нужна вода, много воды. Сады и цветники, деревья, о которых я вам говорил сейчас, тоже будут поиться его водой.

— Вот это дело!

— Неужели доживем до такого дня?

— Слышала, байбише, нам никак нельзя умирать, но увидев все это своими глазами.

— А что будем делать мы? Куда вы денете нас, семь дворов?

— Об этом не печальтесь, отагасы. Все получите прекрасные квартиры в новом городе. Ведь вы не будете сидеть сложа руки, а сами будете принимать участие в строительстве. Ну а вон те ваши малыши будут учиться в школах этого города. И, как знать, со временем станут инженерами, хозяевами завода...

Каныш допил кумыс, поблагодарил хозяина и отодвинулся от достархана. Все молчали. Будто решали, верить или нет только что услышанному. Чуть погодя один из старцев с почтением спросил Каныша:

— Все это, Канышжан, ты сам придумал? Как только голова твоя могла вместить столько, а?

Каныш скромно улыбнулся.

— Такое большое дело не придумывается и не решается одним человеком. Много знающих людей изучали этот вопрос, не раз обсуждали, спорили и вот наконец пришли к единому мнению.