ПРЕМЬЕРА «ТАРТЮФА»
ПРЕМЬЕРА «ТАРТЮФА»
Небесполезно напомнить основные вехи этого «Дела», которое так тяжко омрачало существование Мольера в течение пяти лет:
12 мая 1664
«Увеселения волшебного острова»: представление трех первых актов «Тартюфа» (или первой версии, трехактного «Тартюфа). Общество Святых Даров (Шайка святош) при поддержке королевы-матери, Анны Австрийской, добивается запрещения пьесы. Публикация пасквиля аббата Руле «Славный во всем свете король».
21 июля
Мольер получает оказавшееся бесполезным одобрение папского легата, кардинала Киджи, и подает Людовику XIV не возымевшее действия прошение, в котором излагает свои истинные намерения.
29 ноября
Чтение пятиактного «Тартюфа» у принца де Конде.
15 февраля 1665
Постановка «Дон Жуана», которого в этой ситуации следует рассматривать как своего рода замену «Тартюфа» (тирада о лицемерии). «Дон Жуан» сразу же снят с афиши под давлением партии святош. Рошмон выпускает свой пасквиль «Замечания на комедию „Дон Жуан”».
4 июня 1666
Постановка «Мизантропа»: в терзаниях и бессильной ярости Альцеста угадывается душевная боль самого Мольера. Процесс, проигранный Альцестом из-за его презрения к компромиссам, — это тот, который ведет Мольер против ханжей.
5 августа 1667
«Тартюф» (смягченная версия, в пяти актах) идет на сцене Пале-Рояля, под названием «Обманщик».
6 августа
Президент Ламуаньон запрещает пьесу, хотя Мольер ссылается на устное разрешение, данное Людовиком XIV перед отъездом к армии.
11 августа
Распоряжение архиепископа Парижского, Ардуэна де Перефикса, о запрете на «Тартюфа» под страхом отлучения от церкви. Лагранж и Латорильер отправляются в Лилль в почтовой карете, чтобы вручить королю прошение. Ответ уклончив. Запрет остается в силе. Друзья Мольера (Шапель) печатают «Письмо об „Обманщике”».
1668
«Дело» на мертвой точке. И все же Мольер не отказывается от своего замысла. В сентябре «Тартюфа» тайно играют в замке принца де Конде, расположенном вне пределов Парижской епархии.
1669
Запрет наконец снят Людовиком XIV; «Тартюф» идет в Пале-Рояле. Успех огромный.
За пять лет обстановка совершенно переменилась. Людовику XIV сопутствуют победы и удачи; он стал абсолютным монархом. Церковный мир на время кладет конец распрям иезуитов с янсенистами. Король распускает неудобное ему Общество Святых Даров; впрочем, на самом деле Общество лишь притаилось и будет существовать еще долго. Отец Анна, духовник его величества, скорее, либерален в вопросах веры. Ничто больше не мешает разрешить публичные представления «Тартюфа», тем более что 20 сентября предыдущего года принц де Конде позволяет сыграть пьесу в его замке Шантильи. К тому же Мольер сумел выказать себя искусным и ревностным царедворцем, не щадящим сил, чтобы удовлетворять прихоти государя. Но и король в свою очередь понимает, как несправедливо обошлись с его актером; он сожалеет, что не мог раньше исполнить его просьбу, и немного встревожен его отчаянием: Мольер, глубоко уязвленный, слабый здоровьем, поговаривает о том, чтобы уйти из театра, оставшись только сочинителем; друзья (например, Буало) его к тому склоняют. Людовику XIV слишком приятно видеть его на сцене, чтобы он согласился его отпустить. В душе у этого короля эгоизм странным образом перемешан с глубокими и искренними человеческими чувствами. Дело упирается в запрет архиепископа Парижского, до сих пор действительный, остающийся в силе. Юристу поручают обнаружить в нем формальные погрешности, что совсем нетрудно: в те времена право всегда позволяет отыскать лазейку; в этих непроходимых джунглях каждый может найти то, что ищет. Лишь только этот вопрос улажен Кольбером, как тотчас же дается разрешение, и во вторник 5 февраля 1669 года в Пале-Рояле — премьера «Тартюфа». На афишах значится двойное название пьесы: «Обманщик, или Тартюф», так что Мольер одерживает над святошами полную победу. У дверей театра толпы народу. Успех не омрачен ничем. Сборы ошеломляющие: 2860 ливров (то есть 208 ливров 4 су на каждого актера!), в среду 6 февраля — 2645 ливров; в воскресенье 10-го — 1895 ливров; во вторник 12-го — 2074 ливра; в пятницу 15-го — 2320 ливров, и так далее. «Тартюф» не сходит со сцены вплоть до пасхального перерыва (9 апреля), и Лагранж записывает, что за этот сезон на его пай пришлось 5477 ливров 3 су; это уже почти состояние для каждого!
Гримаре:
«Читатель может судить сам, без того чтоб я об этом рассказывал, какой радостью отозвалось повеление короля в труппе и среди публики; но особенно — в сердце Мольера, который увидел, как сбываются его упования. Если бы его честность и неспособность к ослушанию были всем известны, никто бы не сомневался, что он не решился бы поставить «Тартюфа» второй раз, не получив на то прежде соизволения Его Величества».
Здесь, несомненно, имеется в виду представление «Тартюфа», запрещенное президентом Ламуаньоном и архиепископом Парижским. В порыве восторга Мольер посылает королю прошение, в котором проступают и благодарность и воскрешенное доверие. Стиль здесь как будто шутливый, но сам тон выдает безграничную радость:
«Ваше величество!
Один весьма почтенный врач, у которого я имею честь лечиться, обещает мне — и готов засвидетельствовать свое обязательство у нотариуса, — что с его помощью я проживу еще тридцать лет, если только испрошу у Вашего величества некую для него милость. По поводу его обещания я ответил, что оно чрезмерно и что с меня будет вполне достаточно, если он обяжется не отправлять меня на тот свет до срока. Просимая им милость, государь, — должность настоятеля Вашей королевской капеллы в Венсенне, освободившаяся после смерти бывшего настоятеля.
Смею ли я обратиться к Вашему величеству еще и с этой просьбой в знаменательный день воскресения Тартюфа, возвращенного к жизни Вашим соизволением? Благодаря первой из этих милостей я примирился со святошами, вторая примирила бы меня с врачами. Столько благодеяний зараз — это, разумеется, для меня слишком много, но, быть может, это не будет слишком много для Вашего величества, и я, преисполненный почтения и надежды, ожидаю ответа на мое прошение».
Прошение помечено 5-м февраля 1669 года, днем премьеры «Тартюфа». Как можно догадаться, врач — это Мовиллен, химик, ярый сторонник сурьмы. Людовик XIV отдает должность настоятеля Венсенской капеллы сыну врача Мольера в надежде, что тот продлит жизнь его любимцу!
Тем временем святоши не складывают оружия. Бессильные противостоять королевской власти, они распространяют по Парижу «Сатирическое послание о „Тартюфе”», чтобы принизить успех пьесы:
«„Тартюф” Мольера сыгран, и у всех
В Париже он имел решительный успех.
Довольная толпа восторженно галдела,
Но, хлопая ему, не поняла, в чем дело.
За шумный сей успех Мольеру бы скорей
Не пьесу похвалить, а собственных друзей».[205]
Утихла ли когда-нибудь окончательно битва за «Тартюфа»? В XVIII веке аббат Бертран де Ла Тур попробует найти оправдания для героя:
«Это человек, доведенный до крайности самым откровенным коварством, — исходящим и от той, кого он любит, призывающей его к себе и притворяющейся влюбленной, чтобы соблазнить его и погубить, и от того, кому он ревностней всех служил, кто более всех ценил его и кто благодаря самой гнусной хитрости сделался соучастником этого предательства».
Многие благонамеренные писатели — такие, как Брюнетьер, Леметр, Вейо, — склонны разделять подобную точку зрения. Что до прелатов — Боссюэ, Бурдалу, — то они питают к Мольеру неугасимую злобу и презрение, что менее всего похоже на христианские чувства. Лишенная возможности что-либо еще предпринять против Мольера, партия святош все ему припомнит в час его смерти, приравняв его к еретикам, колдунам и анабаптистам.[206] Но здесь снова вмешается королевское правосудие, и самым решительным образом.