Действие второе

Действие второе

Если в авторской ремарке представление того, с чего начиналось первое действие трагедии, начиналось со слова «весело», то начало второго действия представлялось так:

«Скучно. Площадь в новом городе. В.Маяковский переоделся в тогу. Лавровый венок».

Второй акт был короче первого. Сразу становилось понятно, что Маяковский своё обещание сдержал и дал людям «новые души», и у каждого выросли «губы для огромных поцелуев». И что же? Эти «огромные поцелуи» породили великое множество поцелуев и поцелуйчиков, а вместе с ними – море слёз, слезинок и слезигц. Появлявшиеся Женщины с узлами, «много кланяясь», предлагали одетому в тогу Маяковскому эти слёзки. Но тот не знал, что с ними делать.

Появлявшийся Человек с двумя поцелуями исполнял «танец с дырявыми мячами» и произносил монолог о некчёмности «губ для огромных поцелуев», так как в результате…

«… в будуарах женщины

– фабрики без дыма и труб —

миллионами выделывали поцелуи…»

А тут ещё вбегали дети-поцелуи со своими слезами, и Маяковский восклицал:

«Господа!

Послушайте, —

я не могу!»

Собрав все слёзы в чемодан, он говорил собравшимся вокруг него людям:

«Я добреду —

усталый,

в последнем бреду,

брошу вашу слезу

тёмному богу грёз…»

На этом занавес закрывался. Второй акт трагедии заканчивался.

Могут возникнуть вопросы. Ведь по ходу двух действий никто не погибал, все герои оставались живы, почему же пьеса названа трагедией? В чём её трагедийность?

Исходя их того, что мы уже знаем о Маяковском, на эти вопросы можно ответить так. Трагедия произошла у автора в 1906 году. С тех пор – на протяжении семи лет – он продолжал пребывать в угнетённо-трагическом состоянии, будучи чрезвычайно напуган тем, что человек смертен.

Через двадцать лет Михаил Булгаков устами Воланда уточнит:

«Да, человек смертен, но это было бы ещё полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чём фокус!»

В этой внезапности и в полной невозможности хоть как-то уберечься от неумолимости судьбы Маяковский и видел колоссальную трагедию человечества. Желая поделиться со своими согражданами накатившимися на него страшными предчувствиями, он и написал пьесу.

В завершавшем её эпилоге поэт вновь появлялся перед занавесом и довольно оскорбительно обращался к зрителям: «Я всё это писал о вас, бедных крысах». А затем вдруг вновь признавался в своей ненормальности:

«Я – блаженненький.

Но зато

кто

где бы

мыслям дал

такой нечеловечий простор!

Это я

попал пальцем в небо,

доказал,

он – вор!»

Поэт утверждал, что это Всевышний крадёт людские души и жизни!

После такого чрезвычайно отважного заявления неожиданно следовали две фразы, которые и в самом деле давали право заподозрить автора пьесы в «блаженности»:

«Иногда мне кажется —

я петух голландский

или я

король псковский.

А иногда

мне больше всего нравится

моя собственная фамилия,

Владимир Маяковский».

Всё. На этом трагедия «Владимир Маяковский» завершалась окончательно.