Год рождения

Год рождения

Владимир Маяковский родился в удивительную эпоху – всё цивилизованное человечество находилось в озарении всполохов революционных пожаров, полыхавших во Франции и в некоторых других европейских странах. Там то и дело гремели выстрелы и взрывы, строились баррикады, свергались правительства, и рекой лилась человеческая кровь.

Сначала (в самый канун XIX века) всех изумила Франция, в которой вспыхнула революция, начавшаяся с того, что 14 июля 1789 года народ штурмом взял парижскую тюрьму Бастилию. Ровно через шесть лет – 14 июля 1795 года – революционный Конвент утвердил новый гимн страны – им стала «Марсельеза», песня, которую уже три года распевали французы:

«Вставайте, сыны Отечества!

Настал день славы!

Против нас поднят

Кровавый флаг тирании…

К оружию, граждане!

Простройтесь в батальоны!

Идём, идём!..»

В феврале 1848 года парижане с революционной «Марсельезой» на устах вновь вышли на улицы, и огонь новых бунтов стремительно распространился по Германии, Австро-Венгрии и Италии.

В марте 1871 года Париж снова потряс взрыв недовольства, опять весь город запел «Вставайте, сыны Отечества!», и власть в столице Франции на 72 дня перешла к Парижской коммуне.

Чего добивались неустрашимые повстанцы?

Они жаждали свободы, требовали установления гражданских прав и социального равенства, и потому объявляли тиранов и поработителей всех мастей вне закона. Обитатели европейских дворцов поёживались и трепетали от страшных предчувствий – ведь от любой случайной «искры», прилетевшей из объятой бунтом страны, и их родовое гнездо могло охватить всеистребляющее революционное пламя.

Но до тех краёв, где предстояло родиться нашему герою, этот могучий мятежный вихрь не долетал – Маяковские жили в тихом уголке России, в Грузии, в Кутаисской губернии, в небольшом селении, которое называлось Багдады.

Мать будущего поэта, назвав место проживания своей семьи на более поздний, советский лад – Багдади, годы спустя рассказала, что пугало тогда её и детей:

«В то время Багдади было глухим селом. Там не было ни школ, ни учителей, ни врачей…

Дома в Багдади окружены садами, виноградниками, огородами. А дальше – горы и леса. Лес был от нашего дома очень близко, а дома построены на большом расстоянии друг от друга. Соседей близко не было.

К дому подкрадывались шакалы. Они ходили большими стаями и визгливо завывали. Вой их был страшен и неприятен. Я тоже здесь впервые услышала этот дикий с надрывом вой. Дети не спали – боялись, а я их успокаивала:

– Не бойтесь, у нас хорошие собаки и близко их не подпустят».

Вот тогда в семье Маяковских и родился мальчик.

Его мать вспоминала:

«Володя родился в день рождения отца – 7 июля (по новому стилю – 19 июля) 1893 года, – поэтому его и назвали Владимиром».

29 лет спустя, начав писать автобиографию («Я сам»), Владимир Маяковский сразу же предупредил читателей:

«Лица и даты не запоминаю… Поэтому свободно плаваю по своей хронологии».

Первую дату этой «хронологии» он назвал не очень уверенно:

«Родился 7 июля 1894 года (или 93 – мнение мамы и послужного списка отца расходятся. Во всяком случае, не раньше)».

Одной из его сестёр запомнились слова отца по поводу этого «расхождения»:

«У детей есть метрические свидетельства, а это самое главное».

Сохранился и другой (не менее «главный») «свидетель» — метрическая книга Сакондзевской Георгиевской церкви за 1893 год. В ней записано:

«…родился седьмого… июля Владимир; родители его: дворянин Владимир Константинович Маяковский и законная жена его Александра Алексеевна…».

Когда этот мальчик вырос и стал взрослым мужчиной, он продолжал упорно придерживаться данных «послужного списка отца». К примеру, заполняя в 1920 году анкету для лиц, получающих академический паёк, написал:

«Родился <в> 1894 году».

Приехав весной 1927 года в Прагу и давая интервью корреспонденту газеты «Прагер пресс», утверждал:

«Родился я в 1894 году на Кавказе».

Выступая 27 марта 1930 года на диспуте в Доме печати, заявил:

«Товарищи, я существую 35 лет физическим своим существованием…».

А было ему в тот момент 36 лет и 8 месяцев.

Но в поэме «Облако в штанах», изданной в 1915 году, возраст указан удивительно точно – «двадцатидвухлетний». Получается, что в последние годы своей жизни наш герой явно стремился к тому, чтоб хоть на чуточку выглядеть моложе своего возраста.