Пупко Александр Борисович Они уже лежат вокруг Вас и ждут начала лекции
Пупко Александр Борисович
Они уже лежат вокруг Вас и ждут начала лекции
Я родился 3 мая 1937 года. Полковник в отставке, доктор философских наук, профессор кафедры философии Военно-политической академии, участник войны в Афганистане, инвалид 1-й группы.
В декабре 1984 года меня вызвал начальник Главного политического управления МО СССР генерал-полковник Лизычев A.A. К этому времени я уже почти двадцать лет служил (с 1966 г.) преподавателем философии и успел защитить кандидатскую и докторскую диссертацию по философии и получить звание профессора по кафедре философии.
Мой путь в философию был довольно труден — по начальному образованию я инженер по радиолокации. В 1958 году закончил Киевское высшее инженерное радиотехническое училище войск ПВО, после чего был направлен на соответствующие должности в Одесском и Ленинградском военных округах. Но ещё в училище я увлекся философией, точнее, тогда очень был популярным вопрос философских проблем — кибернетика.
В 50-х годах внимание большого числа ученых, как общественников, так и естественников, было направлено на различные аспекты изучения этой формирующейся в то время науки, сыгравшей, да и в настоящее время играющей в определенной степени громадную роль в развитии не только науки, но и всего человеческого сообщества.
Как известно, в это время существовали различные споры вокруг её проблем, что в частности привело к публикации в различных источниках, в том числе и в «философском словаре», «Кибернетика — лженаука, «продажная девка» буржуазной философии». Сейчас мы только смеемся над этой формулировкой, но тогда она выражала официальные взгляды советских ученых-общественников и нанесла громадный вред развитию советской науки. Если лженаука, то и денег на развитие не давали и кадры не готовили, что и привело к нашему отставанию в этой области на десятки лет.
Но в 60-х годах наука уже разобралась, что кибернетика не лженаука, а именно неразвитость в нашей стране ее философских проблем и привело к тупиковой ситуации, к крупным реальным просчетам. Соответствующих философских кадров в стране не было, и каждая отрасль науки выбиралась своими силами. Правда при Академии наук СССР был создан «Совет по проблемам кибернетики», возглавляемый выдающимся ученым, вице-адмиралом Акселем Ивановичем Бергом — но это была капля в море.
Министерство обороны избрало в этой ситуации самый рациональный выход. В войсках было «отловлены» несколько инженеров, работавших на различных, имеющихся на тот момент видах вычислительной техники, и направлены на усовершенствование своих знаний в этой области на кафедру философии ВТА. Среди них был и я. Окончив в 1968 году адъюнктуру при данной кафедре, был оставлен преподавателем академии, ориентированным на разработку философских проблем военной кибернетики. В дальнейшем пришлось расширить круг своих интересов, распространив их на общие закономерности развития военной техники в вооруженной борьбе.
К моменту моей встречи с генералом Лизычевым я уже был автором нескольких книг, в том числе и популярной в то время в войсках книги «Система-человек и военная техника».
Поговорив со мной об актуальности этой проблемы, начальник Главного политического управления С А МФ предложил мне поехать в Афганистан, где можно было на конкретных примерах из боевой практики убедиться в правильности тех или иных теоретических выводов.
Надо сказать, что к этому времени тема афганской войны была чрезвычайно популярной. В армии до 70 % выпускников военных училищ и ВУЗов писали рапорта с просьбой отправить их в Афганистан. Да, что бы потом, да и сейчас не говорили недоброжелатели, патриотический дух в Советской армии был чрезвычайно высок. Предложение было принято не только с радостью, но и с гордостью офицера и военного ученого.
Придя домой, я сказал жене: «Меня посылают в Афганистан». На что она мне ответила: «Не тебя, а нас!». И все два года пребывания в Афганистане, а затем и все годы пребывания в горячих точках — в Нагорном Карабахе, в зоне Осетино-ингушского конфликта — моя «верная боевая подруга» была рядом со мной.
Итак, весной 1985 года мы с женой прибыли в Кабул, где меня определили на должность советника, начальника кафедры общественных наук в военный университет Харби-Пухантун. По совместительству я работал в аппарате начальника Главного политического управления (Главпур) афганской армии генерал-лейтенанта Мухаммеда Ясина Садыки, с которым нас и до сих пор соединяет боевая дружба и глубокое уважение.
Узнав, что в Кабул прибыл профессор из Военнополитической академии, меня немедленно пригласил личный советник Президента Афганистана доктора Наджибулы, генерального секретаря ЦК НДПА, Виктор Петрович Поляничко.
Я счастлив тем, что в жизни встречал много интересных, умных, честных и порядочных людей. Но лучшим из них был «большой», интеллектуально развитый человек, который воплощал в себе качества партийного работника, большого государственного деятеля и настоящего человека. Он был направлен в Афганистан с должности председателя сектора по делам межнациональных отношений ЦК КПСС, пройдя перед этим сложный путь от комсомольского вожака до секретаря
Челябинского обкома КПСС. И все лучшее, что было присуще людям его поколения, что было им почерпнуто из сложной работы политического и государственного деятеля, он передавал афганскому руководству, лично президенту Наджибуле.
Страна была отсталая, до 90 % неграмотных, низкая обеспеченность медицинских работников, низкая экономическая развитость, вдобавок страна вела войну с моджахедами, которых открыто поддерживали страны капиталистического Запада, снабжая их деньгами и оружием, и все-таки страна сражалась за светлое будущее. Работал Кабульский университет, педагогический и политехнический институты, многочисленные колледжи и ПТУ и везде русские педагоги, готовя кадры для подъема культуры и экономики страны Афганистана. И все это нужно было защищать и охранять.
Изощренная пропаганда лучших западных последователей работала с неграмотной массой афганских крестьян, против афганской национальной армии и Советских войск в Афганистане. Запад снабжал моджахедов оружием — превратив Афганистан в полигон для использования новейших средств вооружения.
В то время Поляничко и его аппарат, в который для работы был привлечен и я, работали над теорией и практикой решения вопросов национального примирения, над совершенствованием экономики и созданием современной армии. Работая в Кабульском военном университете, я воочию убедился в мудрости афганского народа, особенно молодежи — насильно собранные из дальних кишлаков, никогда не видевшие кровать и зубную щетку, они на глазах преображались, понимая, что им предстоит воевать за светлое будущее своей страны.
Боясь за жизнь своих родителей, которых убивали душманы, если узнавали, что их сыновья воюют за правительственные войска, эти ребята во время наших рейдов, подходили и просили: «Арестуйте меня, пожалуйста, чтобы все видели, что меня взяли в армию насильно». И потом воевали с душманами — храбро, честно, мужественно. Достаточно сказать, что афганская национальная армия научилась под влиянием наших примеров воевать грамотно, серьезно.
Душманские агитаторы предрекали, что уйдет Советская армия, и они за два дня войдут в Кабул. Как известно, вывод советских войск, произошел 8 февраля 1989 года. И вся масса душманских войск бросилась на небольшой город Джелалабад. И три года не могла его взять. Армию развалили изнутри — западные специалисты по пропаганде натравливали друг на друга две основные нации, составляющие армию — пуштуны во главе с Наджибулой и таджиков и узбеков во главе с генералом Душтумом.
Национальный фактор и здесь сыграл решающую роль. Не зря мудрый советник президента Поляничко В. П. уделил ему такое большое внимание. К сожалению, работы его, посвященные проблеме национального примирения, не получили должного внимания ни со стороны нашего государства, ни со стороны ученого сообщества. Они, видимо, были утеряны в лихие 90-е годы или преднамеренно уничтожены теми силами, которые боялись и боятся успешного решения этой проблемы. Но нашей стране, нашему народу они сослужили большую службу в самой известной «горячей точке» России — на Северном Кавказе.
Как признанный авторитет в этой области, Поляничко В.П. был в 1993 году назначен в ранге вице-премьера РФ, председателем комитета по ликвидации последствий осетино-ингушского конфликта в Северную Осетию, в город Владикавказ. Жертвами этого конфликта стали сотни мирных жителей — как стой, так и с другой стороны. Для предотвращения подобных столкновений нужен был мудрый, грамотный, известный человек.
Таким и был В.П. Поляничко. Враги мира, снова готовы столкнуть два народа, поскольку поняли, чем грозит его присутствие. И 1 сентября 1993 года в селе Тарское пригороде города Владикавказа В.П. Поляничко попал в засаду и был убит вместе с командующим 29-м армейским корпусом генералом Корецким. Их похоронили в Москве, на Новодевичьем кладбище, и в день их смерти у их могилы собираются все, кто знал их — и участники войны в Афганистане и люди из Нагорного Карабаха, и люди из Северной Осетии.
Проблема межнациональных отношений, проблема национального примирения, актуальна и сейчас. Это проблема — «ахиллесова пята» сегодняшнего мира и России. Совсем недавно, 8 августа 2008 года разразился вооруженный конфликт на Кавказе. Никогда, за почти 300 лет вхождения Грузии в состав России никому и в голову не приходило, что грузин, которых от полного уничтожения персами и турками спасли русские солдаты, будут стрелять в российских миротворцев. Как тут не вспомнить стихи гениального русского поэта Лермонтова: «И Божья благодать сошла на Грузию, она цвела не опасаясь врагов за гранью дружеских штыков!». Как же сильно и изощренно постарались враги России, враги Грузии, враги мира, стравив эти народы. А ведь наши отцы и деды вместе воевали в Великой Отечественной войне, да и в том же Афганистане.
В связи с этим в преддверии праздника двадцатилетия вывода Советских войск из Афганистана, я вспоминаю один эпизод из богатой событиями жизни в Афганистане, который имеет отношение к конфликтной проблеме.
Шел 1986 год. Только что кончились бои за душманскую крепость «Джавара» — «осиное гнездо», громадный укрепленный форт на границе с Пакистаном, набитый оружием, откуда оно караванами расползались по всему Афганистану.
Враг был разбит, но мы понесли большие потери. Уныния не было, была скорбь по товарищам, которых в цинковых гробах в «черном тюльпане» отвезли на Родину. Нужна была какая-то духовная поддержка, весточка от близких. И такая весточка была получена. В Афганистан с концертом приехала певица Нани Брегвадзе.
Нани Брегвадзе
Надо сказать, что в Афганистан приезжали многие артисты — добрым словом мы вспоминаем их концерты. Но это был особый случай. Нани Брегвадзе обладает особым голосом, который передает нежность, доброту — всю палитру музыки, будящую в человеке любовь к Родине, любовь к жизни. Да и репертуар у нее всегда изысканный — это добрые старые русские песни и романсы, которые пели наши деды и прадеды, в которых отражена душа русского и грузинского народов, населяющих нашу необъятную Родину.
Я был знаком с Нани давно. Дело в том, что как профессор я читал лекции по этике и эстетике в Большом театре, и моими слушателями были такие видные артисты — грузины, как Зураб Соткилава и Маквалы Касрашвили. Через них я и познакомился с Нани. Когда она прилетела, я вместе с курсантами Харби-Пухантун был на боевом задании — мы громили банду душманов недалеко от Кабула — в 30 км от города. Это место было излюбленным местом отдыха в знойные летние месяцы для афганского короля и афганской знати. Там всегда было прохладно — этот городок стоял над озером. Это был необыкновенный красивый город, полный дворцов и замков.
Когда нам позвонили и сказали, что приехала Нани Бригвадзе, шла тяжелая операция и меня отпустили всего на 3 часа — туда и обратно. Я был очень доволен, как встречу Нани, извинюсь, что не смог побывать на концерте и главное подарю ей букет «алых роз». Грузинские женщины появление мужчины без цветов воспринимают как обиду — так оно собственно и есть. Я вспомнил, что в расположении штаба 40-й армии, где остановилась Нани, находится громадный розовый сад с необыкновенно большими и яркими розами — величиной с шапку. Но когда я приехал на КПП и поехал вдоль серпантина, вдоль которого и находились розы, я вдруг к ужасу увидел, что возле каждого куста находятся небольшая малозаметная табличка — «Осторожно, заминировано!» Времени было в обрез, и нигде больше цветы я сорвать не мог.
Пришлось идти без цветов, на что Нани милостиво не обратила внимание. После приветствия и недолгого воспоминания об общих знакомых (кстати, в Кабуле находится один из близких родственников Нани, которого она собиралась навестить), меня вдруг осенило — можно сделать простой подарок. Ведь мы на войне! Достал из кобуры пистолет, вынул из обоймы один патрон и сказал Нани: «Пусть этот патрон напоминает Вам о мужестве маленькой грузинской женщины, приехавшей вестницей любви и уважения нашей великой Родины к своим воинам».
Несколько лет назад в Большом театре, в дни российско-грузинской дружбы я вновь увидел Нани. Она меня узнала и сказала: «Ваш патрон я привезла в Тбилиси, храню до сих пор — как символ дружбы людей, населяющих нашу великую Россию».
Лекция на поле боя
Еще об одном эпизоде на войне в Афганистане — о лекции, которую я прочел советским солдатам на поле боя. Это, пожалуй, наиболее яркое воспоминание о днях, проведенных в Афганистане, о событиях, произошедших со мной в этой войне.
Лектор я, смею полагать, опытный. В это время по путевкам Центрального Дома Советской армии преподавательский состав Военно-политической академии должен был выступать с лекциями на различные, и прежде всего политические темы во многих частях и подразделениях армии и флота, выполняя важную пропагандистскую задачу.
За много лет моей преподавательской деятельности мне пришлось объездить с лекциями буквально всю страну — от Запорожья до Средней Азии, от Белорусского военного округа до Приморья, до нашей восточной границы. Поэтому, отправляясь в Афганистан, я знал, что выступать придется много — как перед советскими войсками, так и перед личным составом афганской армии сначала с переводчиком, а по мере овладения языком — самостоятельно. Более того, когда я только собрался в Афганистан, из Москвы уже позвонили в политуправление 40-й армии: «К вам едет профессор из Москвы, используйте его на всю катушку».
Членом Военного Совета 40-й армии в это время был мой ученик по Военно-политической академии Валентин Григорьевич Щербаков — я его знал еще капитаном, а тут встретил генералом. И сразу после трогательной встречи в штабе, после объятий я получил от него первую просьбу — прочесть лекцию на передовой, в уже упомянутом местечке Пагман, в 30 км от Кабула, где шли бои с многочисленной бандой душманов, обстреливающих с этой позиции Кабул ракетами. В этой боевой операции участвовали и курсанты Кабульского военного университета, где я был советником.
Учеба в университете Харби-Пухантун часто прерывалась — и тогда курсанты танкового факультета садились на свои танки, курсанты артиллеристы выкатывали свои учебные пособия — орудия различных калибров, а курсанты-пехотинцы грузились в свои транспортные средства. И в бой — а на следующий день оставшиеся в живых курсанты снова «грызли гранит науки». Так что подразделения советских войск, где мне пришлось читать эту первую для меня лекцию в Афганистане, находились рядом и афганские войска, в которых находился я, дислоцировались рядом, решали сходные боевые задачи.
Но приезд профессора из Москвы политработники (хотя тоже мои ученики) обставили с помпой — прислали БМП и даже танк сопровождения. Лекцию надлежало читать ночью, после ужина. Стояла тихая южная ночь, было абсолютно темно, поскольку небо было закрыто тучами. В абсолютной темноте мне помогли выбраться из БМП и, поддерживая с обеих сторон, поскольку я ничего не видел, повели к штабной машине.
Там был накрыт поистине «королевский» ужин — накануне одному из разведчиков посчастливилось подстрелить горного козла, и полковой повар соорудил нечто похожее на жаркое. Бедный парень, он немного перестарался, (а может козел был преклонного возраста), но жаркое по вкусу напоминало подошву кирзового сапога. Но разве это было главное — ведь принимали как посланца Москвы, как посланца Родины, и разве каждому лектору выпадает честь быть накормленным мясом горного козла, специально для него убитого?
После такого ужина, опять в кромешной тьме меня повели на лекцию. Проинформировали, что подразделение заняло позицию в котловине, а на окрестных холмах расположились душманы, громкое слово, кашель или вспышка огня может вызвать шквальный огонь — с соответствующими последствиями. Поэтому надо читать тихо и аплодисментов — не будет. По узкой тропинке, поддерживаемый по бокам офицерами, я в темноте шел несколько минут и внезапно ощутил под руками стул, на который тотчас и опустился.
«А где же аудитория?» — недоуменно спросил я.
И получил гордый ответ: «А они уже лежат вокруг Вас и ждут начала лекции».
И только тогда, прислушавшись, я услышал сдерживаемое дыхание нескольких десятков (может быть сотни) человек.
Я, повторяю, считаю себя опытным, неплохим лектором. Но в этот вечер я, видимо, превзошел самого себя. Я даже не помню тему лекции, я не помню сколько она длилась — для меня это было одно мгновение. Стояла звонкая тишина, и только в некоторых, наиболее «ударных» местах вместо аплодисментов слышалось сдерживаемое одобрительное дыхание. Лекция кончилась, по традиции я поблагодарил слушателей за внимание, и снова, поддерживаемый с обеих сторон, прошел по тропинке до штабной машины, а от нее — на БМП и в расположение своей части.
Короток век человеческий, и придет мой черед отдавать отчет о прожитой жизни. Но самым ярким воспоминанием моей жизни, которое я хочу увидеть перед кончиной, будет эта лекция, прочитанная на поле боя. Наутро произошло ожесточенное сражение, и многие из тех, кому я читал эту лекцию, слышали голос московского профессора в последний раз. Но они свято верили, что это Родина из Москвы прислала профессора именно для того, чтобы в час испытания он сказал те слова, которые объяснили бы им, почему они тут находятся, что они тут делают и почему должны отдавать свои молодые жизни за малознакомый, но ставший им родным народ Афганистана.
Я был свидетелем вывода наших войск из Афганистана — был приглашен в Термез на главную трибуну и стоял рядом со своим учеником — очередным членом Военного совета 40-й армии Александром Иммамутдиновичем Захаровым. Войска шли походным маршем из Хайратона через Аму-Дарью. Шли победители, с гордо поднятой головой, с развернутыми знаменами.
Мы не проиграли этой войны, мы выполнили свой интернациональный долг перед этим благородным народом, перед всем человечеством. Против нас воевал весь капиталистический Запад, они не дали нам до конца выполнить задачу помощи этому народу. Но историю не обманешь, сейчас, спустя 20 лет со дня вывода наших войск из Афганистана все мировое сообщество видит, кто и что принес на его землю, кто помогал искренне этому народу.
Известный среди участников Афганской войны поэт и композитор генерал-майор Куценко Виктор Петрович очень верно подметил в одной из своих песен: «Время выбрало нас, закружило в афганской метели».
Тот, кто побывал в Афганистане, вспоминать о нем не перестанет.
Декабрь 2008 года.