Глава 11. Черные и Белые Блюзы

Глава 11.

Черные и Белые Блюзы

В феврале 1966 года Кинг поселился в трущобах чикагского Вест-Сайда. Более 80 процентов здешних домов были построены не менее шестидесяти лет тому назад. 7,6 процента из 140 000 здешних чернокожих обитателей были безработными. Многие другие считались «не полностью занятыми». Это негритянское гетто, составлявшее часть того, что социологи в Чикаго называли «старым городом», по численности несколько превосходило столицу Алабамы ? город Монтгомери. В отличие от пасторского дома Кингов в Монтгомери или от отчего дома в Атланте, из его чикагской квартиры на Хэмлин-авеню, расположенной на четвертом этаже в доме без лифта, открывался панорамный вид на зону бедствия. Внизу, за углом начиналась «проклятая Шестнадцатая улица», населенная наркоманами, ворами и налетчиками. Здесь находилась и забегаловка Спливе-на «Барби-Кью», куда преподобный доктор Кинг иногда захаживал, чтобы съесть порцию говядины с горошком.

Эту квартиру для Кинга снял Джеймс Бивел. По его собственным словам, весь район напоминал ему «Долину трущоб», а царившие здесь порядки он называл «системой внутреннего колониализма». Он вместе с четырнадцатью другими сотрудниками КЮХР прибыл в Чикаго в октябре 1965 года. Они создали здесь Вест-Сайдский христианский приход, деятельностью которого руководил Бивел. Прежде всего они должны были добиться доверия у жителей трущоб, которые разучились верить кому бы то ни было на слово. Один из активистов КЮХР, священник Джеймс Орандж из Бирмингема, восемнадцать раз позволил подвергнуть себя избиению, чтобы продемонстрировать уличным группировкам «Вице-лорды» и «Кобры» силу своей преданности движению ненасилия и чтобы иметь право просить их воздерживаться от насилия, когда дело дойдет до демонстраций. Его мужество произвело должное впечатление, и, когда «брат Мартин» поселился в их районе, группировки с готовностью приняли его. Соседи по Хэм-лин-авеню стали звать его «Дудочником в пестром». При всей своей забавности это прозвище имело вполне серьезный подтекст для людей, которые часто проводили бессонные ночи, защищая своих спящих младенцев от крыс.

На соседей «брата Мартина» произвела большое впечатление его способность «быстро наводить порядок» самим фактом своего присутствия. Как только хозяин дома выяснил, какой известный человек снял у него квартиру, он сразу нанял бригаду из восьми рабочих для уборки дома и по возможности постарался привести жилище в соответствие с требованиями законодательства. Владельцы ближайших домов последовали его примеру. Местная газета писала, что Кингу следовало бы переселяться из одного квартала города в другой. Самое его присутствие способно вызывать цепную реакцию полезного очистительного процесса, избавляя город от язвы трущоб. Преподаватель Теологической школы при Чикагском университете Роберт У. Спайк без всякой иронии предположил, что чикагская акция КЮХР «может оказаться самой значительной общественно-политической кампанией из когда-либо проводившихся в крупных американских городах. Конечной целью этой кампании является давление на могущественный административный аппарат мэра Дейли».

Сам Кинг по этому поводу заметил: «Я не могу пользоваться никакими специальными привилегиями, когда я вижу, что многие тысячи моих братьев и сестер по-прежнему вынуждены существовать в нечеловеческих условиях». Они с Кореттой специально сняли обычную для трущоб квартиру, чтобы не выделяться из среды этих «братьев и сестер». В отличие от чернокожих южан, эти люди не были готовы разделить мечту Мартина Лютера Кинга, поскольку их собственные надежды на лучшую жизнь давно погибли. Несмотря на значительное количество маленьких церквей в чикагском гетто, чернокожая община здесь не имела столь тесных связей с религией, как на Юге. Для КЮХР это было непривычно. По сути, у местного населения не было общины в полном смысле этого слова. Поэтому одной из задач Координационного совета общественных организаций (КСОО) во главе с Аль Рэби было воспитывать основы социальной солидарности в равнодушных, отчужденных друг от друга, циничных людях, населявших эти трущобы. Определяя эту задачу сотрудникам КЮХР, Мартин Кинг сформулировал ее в следующих словах: «Мы должны пробудить в людях искру самосознания, чтобы они больше никогда бы не позволяли порабощать и оскорблять себя; а также создать для них разновидности демократических структур, с помощью которых они смогли бы постоянно и долгосрочно решать проблемы жизни в трущобах». С января плакаты и лозунги «Покончим с трущобами» стали появляться во всех уголках вестсайдского гетто. Одни были выполнены по трафарету, другие ? вручную мелом на кирпичных стенах домов, мостовой, в подъездах. Надеясь обрести новых союзников, Мартин Кинг 23 февраля нанес визит лидеру «черных мусульман» Илийе Мухаммеду. После сорокапятиминутного разговора они объявили о создании «общего фронта», но не прошло и недели, как Илийа ни с того ни с сего назвал Кинга «обманщиком». К этому времени Кинг занял пустое, разоренное здание в гетто, заявив, что устанавливает над ним, по его собственным словам, «неофициальную опеку». Владелец дома подал на него в суд, и 5 апреля Кингу было предписано отказаться от всяких притязаний на это здание. Для Кинга этот процесс был одним из способов привлечь внимание к его обширным планам по расчистке гетто. Он намеревался создать бригады рабочих для ремонта и уборки трущоб, нанимая безработных жителей этих кварталов и оплачивая их труд за счет ренты, удерживаемой с владельцев домов. В начале марта Объединенный профсоюз автомобильных рабочих выделил группу из 125 оплачиваемых сотрудников, чтобы они за четыре дня организовали среди жителей гетто комитет по борьбе с трущобами и провели переговоры с хозяевами насчет ремонта и улучшения жилищных условий в домах. Во время этой акции состоялся фестиваль, в рамках которого перед слушателями выступили Мартин Кинг, а также звезды эстрады ? Гарри Беллафонте, Дик Грегори и Махалиа Джексон. Они поднимали настроение слушателей и собирали деньги в фонд комитета по борьбе с трущобами. Однако вся кампания по-прежнему носила стихийный характер, никакой четкой программы действий еще не существовало даже на бумаге.

Кинг был уверен только в одном: ситуация в городских гетто взрывоопасна. «В Чикаго больше негров, чем во всем штате Миссисипи, ? заявил он, ? и если мы не создадим здесь группы ненасильственных действий, то получим второй Уотте. Причем мятеж в Уоттсе покажется школьным чаепитием по сравнению с тем, что начнется здесь». Он признавал, что мобилизацией сил самой общины не обойтись. Он не считал общественную активность масс и их способность к самоорганизации панацеей. Для него они были всего лишь составной частью программы, в которой задействованы муниципальные усилия, ресурсы штата и в первую очередь федеральные власти. Объединенная акция КСОО и КЮХР в Чикаго рассматривалась Кингом в качестве экспериментального проекта, призванного привлечь внимание общественности к критической ситуации в чикагском гетто до того, как в нем произошел социальный взрыв.

По предварительному замыслу, Мартин Кинг должен был три дня проводить в Чикаго, а на вторую половину недели вылетать в Атланту, чтобы видеться с детьми и служить в церкви Эбенезер. Но у него обнаружились и иные заботы. Поэтому дела в Чикаго двигались очень медленно.

Официальные власти города оказали Кингу на первый взгляд теплый прием. Мэр Дейли не только не встретил его, но и в чем-то даже переиграл, выслав в гетто Вест-Сайда пятьдесят жилищных инспекторов. Поэтому у многих могло сложиться впечатление, что муниципалитет предпринимает большие усилия по решению проблем гетто вне зависимости от деятельности активистов Движения и что кампания, объявленная КСОО и КЮХР, ? ничего не решающая запоздалая акция. КЮХР привыкла к более прямой и открытой конфронтации. В результате складывалась опасная, обманчивая ситуация, когда вместо кардинального решения проблем навязывались паллиативы, лишь мешающие решению давно назревших проблем.

Оставив Бивела, Аль Рэби и Янга сражаться с хорошо отлаженной машиной Дейли, Мартин Кинг и Гарри Белла-фонте отправились в Европу. Выступление и концерт в Швеции принесли более 100 000 долларов созданному в этой стране Фонду Мартина Лютера Кинга. 28 марта Кинг выступил в Париже. Он рассказал аудитории в 5000 человек об условиях жизни в гетто крупных городов, где в то время проживала половина темнокожего населения Соединенных Штатов. 11 апреля Кинг был уже в Нью-Йорке, где получил премию Сидни Хиллмена, а затем отправился в Майами на ежегодный съезд КЮХР, который призвал правительство США вывести войска из Вьетнама. Поскольку приближались первичные выборы в Демократической партии, он побывал в девяти городах штата Алабамы. «Если мы хотим правильно распорядиться своими голосами, ? сказал он на собрании в Селме 28 апреля, ? нам следует голосовать организованно». В округ Лаундес он заезжать не стал, поскольку тот превратился в бастион ККСС. Стоукли Кармайкл и другие лидеры ККСС призывали негров бойкотировать предстоящие первичные выборы и отдать все голоса партии с эмблемой в виде черной пантеры.

16 мая доктор Беджамин Спок и Уильям Слоун Коффин, капеллан Йельского университета, выступили в Вашингтоне на митинге, собравшем 15 000 человек. Они протестовали против войны во Вьетнаме. Коффин зачитал заявление Мартина Лютера Кинга: «Продолжение все расширяющихся боевых действий сузило внутренние социальные программы, заставляя бедных, как белых, так и черных, нести на себе основное бремя войны и на фронте, и в тылу». Антивоенные настроения Кинга продолжали усиливаться. Он даже согласился стать сопредседателем общества «Духовенство и прихожане, обеспокоенные войной во Вьетнаме», в которое вошли самые уважаемые религиозные деятели Америки. Для Кинга борьба за мир была не просто благородным порывом, она стала неотъемлемой частью борьбы за свободу. Рой Уилкинс и другие правозащитники критиковали его за то, что он смешивает пацифизм с борьбой за расовую справедливость; с другой стороны, чернокожие радикалы из ККСС и КЗРР, а также воинствующие пацифисты типа А. Дж. Маета считали, что он слишком осторожен, даже бесхребетен.

Но Кинга это не волновало, он прислушивался к голосу своей собственной совести. Если он одним казался революционным, а другим ? чересчур острожным, то, возможно, он и был умеренным революционером. С самого начала карьеры он сочетал в своем сознании радикальные и консервативные взгляды. Он оставался верующим христианином, никогда не забывавшим о завете братской любви. 20 мая он выступил в Голливуде. «Негр сегодня свободнее, чем он был десять лет назад, ? сказал он, ? но он еще не совсем свободен. Негр пользуется большим уважением, чем когда-либо в нашей истории, но он еще не равен белому». Этот афоризм точнее всего передает диалектику его собственного характера.

Рабочая неделя Кинга никак не умещалась в семь дней. КЮХР одновременно проводила множество акций: в Чикаго, в негритянском гетто Вайн-Сити в Атланте, в Бирмингеме. Ни одна из них в данный момент не предвещала обострения борьбы и не требовала, за исключением чикагской, крупной демонстрации сил. Только в Чикаго намечалось провести 10 июля многолюдный митинг.

В начале июня Джеймс Мередит, который первым нарушил расовые традиции Университета Миссисипи, добившись зачисления в него, заявил о своей готовности в одиночку промаршировать по своему родному штату. Он хотел проверить свое личное мужество, а заодно проверить, насколько свободнее стало в штате Миссисипи. Мартин Кинг пожелал ему удачи, когда Мередит с четырьмя приятелями тронулся в путь из Мемфиса, штат Теннесси, расположенного в нескольких милях к северу от границы штата Миссисипи. В понедельник, 7 июня, Кинг вел регулярное совещание руководства КЮХР в Атланте, когда пришло сообщение, что Джеймса Маредита застрелили.

Согласно первым сведениям, Мередит был убит выстрелами из дробовика, но потом выяснилось, что он только ранен и находится в госпитале Мемфиса. Кинг позвонил в Мемфис главе местного отделения КЮХР Джеймсу Лоусону и сказал, что прилетает навестить Мередита. Прилетели также Флойд Маккиссик из КЗРР и недавно избранный председатель ККСС Стоукли Кармайкл. Они сразу решили, что марш за свободу необходимо продолжить. Как заявил сам Мередит: «Это важнее жизни любого человека. Это важнее меня самого». Внимание нации следовало привлечь к тому факту, что Закон о гражданских правах, принятый в 1964 году, действует отнюдь не повсеместно.

Секретарь НАСПЦН в штате Миссисипи Чарлз Эверс, брат покойной Медгар Эверс, не был воодушевлен этой идеей. Свысока поглядывал на эту акцию и Уитни Янг из Городской Лиги. Против марша вскоре высказался и Рой Уилкинс из НАСПЦН, последовательно критиковавший Кинга за его выступления против войны во Вьетнаме.

Кинг вместе со своим штабом обосновался в Мемфисе, в методисткой церкви, в которой служил Джеймс Лоусон. Затем на четырех автомобилях они выехали к тому месту на шоссе № 51, где неподалеку от поселка Эрнандо, штат Миссисипи, было совершено покушение на Мередита. Около двадцати участников марша совершили короткую молитву, а затем, взявшись за руки, пошли пешком под наблюдением небольшого отряда полицейских. Маккиссик и Роберт Грин вышли на полотно шоссе. Двое полицейских тотчас приказали им уйти с трассы. Шествие остановилось. Негры оказали сопротивление, не давая полицейским сдвинуть себя с места. Вмешался третий полицейский. Он дрожал от плохо скрываемой ярости и нервно теребил заранее расстегнутую кобуру...

Марш продолжался три недели. Участники его ночевали в палатках, которые везли за ними на грузовиках. Правда, в первую ночь палаток еще не было, и им пришлось вернуться в мотель Мемфиса.

Кинга очень взволновали разговоры, которые и днем на марше и ночью в мотеле вели молодые негритянские активисты. «Участвовать в марше должны только черные, ? сказал один из них. ? Нам не нужны больше эти белые обманщики. Это ? наш марш». Они пели «Мы победим», но, дойдя до слов «черные и белые вместе», многие замолчали. Позднее, когда Кинг во всеуслышание поднял эту тему, ему сказали, что песня устарела, что ей следует теперь называться «Мы всех победим!». Мартину с трудом удалось убедить их продолжить марш вместе с белыми участниками. После спора, затянувшегося далеко за полночь, они вместе набросали манифест, в котором в числе прочего обращались к президенту Джонсону с просьбой прислать федеральных регистраторов для составления избирательных списков в 600 южных округах и провозгласили необходимость централизованного финансирования Фонда свободы. Манифест был подписан Кингом, Маккиссиком, Кармайклом, Чарлзом Эверсом и преподобным Артуром Томасом, священником из дельты Миссисипи. На следующее утро они провели совместную пресс-конференцию, а затем возобновили поход.

В течение нескольких дней недели марш продолжался без всяких происшествий. Но голоса недовольных, против которых Мартин недавно выступил, не стихли. Они продолжали издеваться над святыми для Кинга идеями.

В воскресенье, 13 мая, один из патрульных так описал колонну демонстрантов, состоявшую примерно из 350 участников: «Это было довольно большое сборище психов». И многие журналисты с ним согласились. Среди демонстрантов было пятьдесят белых молодых людей, одетых в тенниски, голубые джинсы и сандалии. Многие из них носили бороды. Порой до Кинга доносился шепоток: «Не пора ли белым по домам?» Кое-кто из участников марша вел себя весьма агрессивно, некоторые скандировали: «Хватит баснями нас кормить, дай легавого пристрелить». Кинг невольно вспоминал миролюбивых темнокожих христиан, которые говорили в Сент-Огастине маршировавшим мимо них куклуксклановцам: «Мы любим вас, всех и каждого». На подходе к городку Гренада одна негритянская девушка вызвала приступы громкого хохота, спев эти старые стихи, к которым она добавила строчки собственного изобретения:

Я люблю каждого,

Я люблю каждого,

Я люблю каждого всем своим сердцем.

Я только что солгала,

Я только что солгала,

Я только что солгала в глубине своего сердца.

Эти стишки все время звучали у Кинга в ушах. Куда делись все эти добрые, набожные люди, которые некогда заполонили Селму? Что стряслось с ними за последние год-другой? Неприятие чернокожими фундаменталистами всех без исключения «белых обманщиков и либералов» было, конечно же, перебором. А переборы чрезвычайно раздражали Кинга; впрочем, он знал, откуда они берутся. Он хорошо знал Стоукли Кармайкла и был в курсе того, что ему пришлось испытать. Стоукли в свои двадцать четыре года был плотью от плоти послевоенного поколения, для которого Великая депрессия казалась древней историей, а Вторая мировая война представлялась смутным воспоминанием. Поразительная пропасть, образовавшаяся между его собственным поколением и поколением Стоукли, за минувшие четыре-пять лет стала еще шире. Он ощущал это по своим младшим коллегам на работе. Он сам и его старшие товарищи подпитывались энергией молодого поколения. Стоукли в период между девятнадцатью и двадцатью четырьмя годами подвергался аресту двадцать семь раз. Во время летнего наступления 1964 года в Миссисипи он был ответственным за Школу освободительного движения в Гринвуде. Он видел, как ее забрасывали бомбами белые террористы, как они зверски избивали не оказывавших им никакого сопротивления местных активистов. Затем он переехал в округ Лаундес, штат Алабама. Он и здесь видел многочисленные сцены насилия, творимого белыми над чернокожими. Разве стоило удивляться тому, что он пошел по стопам великомученика Малколма Икса?

Марш дал, как минимум, один полезный побочный результат: к уже имевшимся в списках 700 чернокожим избирателям быстро добавились фамилии еще 1300 негров. Таким образом лозунг «Власть черным!» обретал весьма конкретный и непосредственный смысл. Когда колонна приблизилась к Гринвуду, Стоукли известил участников, что отныне этот лозунг станет основным девизом марша. Вечером на митинг в городском парке собралась многолюдная толпа. «Мы просим негров не ехать во Вьетнам, чтобы там сражаться, ? заявил Стоукли. ? Пусть они остаются в Гринвуде и сражаются здесь. Если белые заберут хоть одного из нас в тюрьму, мы не будем платить залог. Мы придем и освободим его!* Это была дикая демагогия, но толпа была готова поглощать ее. Затем на трибуну забрался Вилли Рикс из ККСС и прокричал: «Что вы хотите?»

В ответ раздался хор голосов: «Власти черных!»

«Что вы хотите?»

«ВЛАСТИ ЧЕРНЫХ!» ? кричали они с каждым разом все громче и громче.

Мартина Кинга принимали не так энергично.

Осию Уильямса также мгновенно занесло на тропу войны: «Стань избирателем, прикрепи этот значок к своей черной груди... и вмажь по морде полицейскому!» Услышав это, Кинг громко прокомментировал: «Оратор имеет в виду избирательным бюллетенем». Сидевший рядом с ним Стоукли заулыбался: «Они знают, что он имеет в виду». Кармайкл всегда отрицал, что он призывает к насилию. Однако он считал, что не будет вреда, если, прослушав его речь, какой-нибудь негр из Джексона надумает купить себе оружие. Его речи часто звучали весьма агрессивно.

Какой из лозунгов следовало выбрать: «Власть черным!» или «Свобода сейчас!»? Когда они добрались до Язу-Сити, Мартин Кинг настоял на дискуссии. В течение пяти часов он пытался убедить Маккиссика и Кармайкла отказаться от лозунга «Власть черным!». Стоукли упорствовал, заявляя, что другие этнические группы уже добились равноправия.

«Вот именно, ? ответил Кинг. ? Но никто никогда не слышал, чтобы евреи расхаживали, скандируя лозунг насчет еврейской власти. А власть у них действительно есть... Чтобы покончить с предрассудками относительно черных, надо работать по плану, а не просто выкрикивать лозунги».

В качестве альтернативного Кинг предложил лозунг «Равенство черным!», но Кармайкл и Маккиссик так и не дали себя уговорить. В результате остановились на компромиссном решении: последний отрезок марша пройдет без всяких лозунгов. Последнее слою тем не менее осталось за Кармай-клом: «Мартин, я специально поднял этот вопрос во время марша, чтобы за полемикой следила вся страна. Ты должен принять решение в пользу власти черных».

«Меня уже много раз пытались использовать, ? рассмеялся Кинг. ? Еще одна попытка ? не смертельно».

Первое столкновение с полицией состоялось тогда, когда до окончания марша оставалась всего неделя. Кинг во главе группы участников, отклонившись от основного маршрута, посетил небольшой город Филадельфию в штате Миссисипи. Здесь 26 июня 1964 года были убиты Чейни, Гудмен и Швернер. В совершении этого преступления подозревались шериф Лоренс Рейни и его помощник Сесил Прайс. Кинг отправил телеграмму президенту, в которой просил федеральное правительство обеспечить безопасность участникам марша в Филадельфии. Белый дом оставил это обращение без комментариев, но помощник президента поставил Кинга в известность, что автоинспекция штата Миссисипи обеспечит любую необходимую защиту участникам марша. Но патрульные не обращали никакого внимания на то, что автомобили проносятся на большой скорости мимо колонны почти впритирку, на расстоянии всего нескольких дюймов. Одна из машин сзади въехала прямо в колонну, заставляя демонстрантов разойтись, чтобы пропустить ее. Не обращая внимания на людей, сидевших в машине, патрульные приказали участникам марша восстановить порядок и продолжить движение.

Когда участники марша 24 июня добрались до Кэнтона, городские власти отказали им в разрешении разместиться лагерем на территории негритянской начальной школы Макнейла. Неустрашимый Стоукли Кармайкл спешно обратился к темнокожей общественности городка и попросил людей собраться у здания окружного суда. Собралась довольно приличная толпа. Взявшись за руки с Кингом и Маккиссиком, Кармайкл обратился к собравшимся: «Они говорят, что мы не можем поставить свои палатки у негритянской школы. Но как раз это мы и собираемся сделать!» Они пошли к школе. Кинг и Маккиссик начали стаскивать палатки с грузовика. Участники марша и местные негры, взявшись за руки, запели «Мы победим». Располагавшиеся неподалеку полицейские города, округа и штата, надев противогазы, начали обстреливать толпу гранатами со слезоточивым газом. Все повторилось, будто они вновь оказались на мосту Эдмунда Петтиса в Селме. Вооруженные винтовками патрульные набросились на толпу. Они просто избивали демонстрантов ногами и прикладами. «Ты хотела свободы?! Получай!» ? прорычал один из них, лягая ботинком негритянскую женщину, которая пыталась подняться на ноги. Жертв побоища было не так много, как в Селме, но травмы были более серьезными. Чарлз Майер, белый студент медицинского училища от ударов прикладом получил отек легкого. Кроме того, у него оказались сломанными два ребра. Несмотря на все разговоры о том, что ненасилие ничего не дает, участники марша воздержались от ответных действий. Стоукли Кармайкл, наглотавшись газа, утратил над собой контроль и начал бегать с криками: «Уходи, детка, они будут снова стрелять... Срочно уводите отсюда людей». Маккиссик и Кинг успокоили его и отвели в ближайший дом.

На следующее утро делегация церковных деятелей нанесла визит генеральному прокурору Катценбаху, выражая протест против этой вспышки насилия. Катценбах равнодушно заявил, что участники марша сами навлекли на себя эти неприятности, отклонив три участка, на которых им предлагалось стать лагерем. Один из епископов возразил, что дело совсем не в этом. «А как же насчет правонарушения, связанного со вторжением на чужую территорию?» ? ответил вопросом генеральный прокурор и откланялся, сославшись на необходимость срочно звонить президенту. Как сформулировал один из журналистов: «Если администрация Джонсона старалась поднять престиж Стоукли и ККСС, ничего лучшего она не могла бы придумать. Молчаливо отвергнув просьбу доктора Кинга о вмешательстве на уровне федерального правительства... они превратили лауреата Нобелевской премии в очередного американского негра, которого им удалось поставить на место».

Джеймс Мередит выписался из больницы и вернулся на трассу в предпоследний день похода. Уитни Янг приехал в Джэксон в субботу вечером. Мартин Кинг попросил, чтобы Чарлзу Эверсу из НАСПЦН было предоставлено слово на большом митинге, запланированном на следующий день, 27 июня. Однако против этого предложения проголосовали представители ККСС, КЗРР и свободные демократы Миссисипи. На последний отрезок марша ? от колледжа Тоугелу до капитолия штата ? собралась такая большая толпа темнокожих граждан, которую еще никогда не видела история Миссисипи. Однако на подходе к зданию законодательного собрания штата энтузиазм многих участников похода стал улетучиваться. Демонстрантам было запрещено приближаться к капитолию ближе чем на 200 футов. Среди полицейских, охранявших капитолий, многие узнали тех самых патрульных, которые избивали их в Кэнтоне. Уставший и разочарованный Мартин Кинг вновь заговорил о своем видении Американской Мечты, но больше внимания он уделили тому кошмару, который ему пришлось пережить за последнюю неделю. Закончил он, однако, на оптимистической ноте: «В один прекрасный день прямо здесь, в штате Миссисипи восторжествует справедливость для всех». Однако ему самому в это не очень-то верилось. В тот момент ему хотелось уехать из Джэксона, и как можно скорее.

Его внимание уже переключилось на подготовку ко Дню Свободы в Чикаго, намеченному на воскресенье, 10 июля. Эта дата должны была стать началом третьей фазы кампании, развернутой КЮХР в этом городе. 6 июля доктор Джозеф X. Джексон из Национального конвента баптистов опубликовал официальное заявление, в котором он открещивался от предстоящих акций и поливал грязью не названного им по имени «подстрекателя». 10 июля Мартин Кинг провел маршем 45-тысячную толпу жителей Чикаго от Солдатского поля до Городской управы. Еще до начала марша за свободу в Миссисипи Кинг выступил с объемной, тщательно подготовленной программой по восстановлению расовой справедливости в Чикаго. Теперь он обратился с основными ее положениями к собравшейся толпе, а по окончании митинга вручил программу мэру Дейли. Программа действительно была всеобъемлющей. В ней предлагалась полная отмена сегрегации в общественных общеобразовательных школах как в отношении учащихся, так и преподавательского состава. Это требовало удвоенного финансирования системы народного школьного образования и развития городского транспорта. Кинг предлагал изъять городские и районные финансовые средства из тех банков, которые отказывают в ипотечном кредитовании чернокожим горожанам. Распределение бюджетных рабочих мест, по мысли Кинга, следовало производить по квотам, пропорционально количеству жителей разной расовой принадлежности. Кроме того, Кинг предлагал строить по всей территории Чикаго «новые микрорайоны» дешевого жилья для расселения негров из трущоб.

Весной 1965 года Дик Грегори привлек внимание широкой общественности к проблеме территориально-расового распределения населения в Чикаго, когда провел негритянскую демонстрацию по белым кварталам той части города, где жил сам мэр Дейли. Идея эта понравилась, и демонстрации стали повторяться каждую неделю. Во время одной из таких демонстраций, которая состоялась в воскресенье, 31 июля, Кинг во главе своего батальона армии ненасилия пересек невидимую линию фронта, проходившую по Эшленд-авеню. Колонна прошла более двадцати кварталов вплоть до Маркетт-парка, где наткнулась на шумную и злобную толпу белых, которую возглавлял лидер американских нацистов Джордж Линкольн Рокуэлл. Несколько человек в этой толпе были одеты в балахоны ку-клукс-клана. К месту предполагаемого столкновения срочно были стянуты полицейские подразделения. Быстро появились и передвижные телевизионные группы. Полицейские встали живым щитом прямо посредине улицы, не допуская прямого контакта между двумя толпами. Участники демонстрации начали отступать назад, к Эшленд-авеню, уворачиваясь от летевших в них камней, кирпичей и кусков тротуарной плитки. Самому Мартину Кингу крепко досталось кирпичом. Происшедшее еще раз с пугающей достоверностью доказало, сколь тверды и незыблемы неписаные правила, определявшие территориальную сегрегацию в Чикаго.

17 августа состоялась встреча лидеров Движения в Чикаго и представителей городской администрации. Встреча происходила в кафедральном соборе Св. Джеймса. Она длилась десять часов и закончилась безрезультатно. Марши было решено продолжать. Через четыре дня вместе с католическим архиепископом Джоном П. Коуди Кинг провел колонну из 500 демонстрантов по белым кварталам. Они прошли пять миль под дождем в сопровождении солидного полицейского эскорта. Белые вынесли им навстречу плакат, на котором было написано: «Архиепископ Коуди и его черномазые коммунисты».

В субботу, 20 августа, руководство КЮХР поставило в известность Ричарда Б. Огилви, шерифа округа Кук, о своих планах провести демонстрацию в Цицероне, пригороде Чикаго. Огилви стал умолять Кинга отменить эту акцию. В то лето в Цицероне одного негра забили насмерть бейсбольными битами, и он боялся, что прольется новая кровь.

Перспектива побоища на окраине Чикаго повысила заинтересованность властных структур в поисках быстрого решения проблемы. Под эгидой городской Комиссии по вопросам религии и рас 26 августа, т. е. за два дня до запланированной демонстрации, состоялась конференция с участием всех заинтересованных сторон. На ней присутствовали мэр Дейли, архиепископ Коуди, представители собственников жилья и агентов по продаже недвижимости, видные бизнесмены и промышленники, деятели различных общественных организаций и частных фондов. Соглашение, выработанное на конференции, как и Бирмингемский договор 1963 года, частично носило компромиссный характер. Два воинствующих радикала ? Роберт Лукас из чикагского отделения КЗРР и Честер Робинсон из вестсайдской организации ? заклеймили это соглашение как «предательство» и объявили, что они сами проведут демонстрацию в Цицероне. Правда, после беседы с одним из деятелей КЮХР ? Эндрю Янгом они решили отложить акцию до 4 сентября. Когда же дошло до дела, Робинсон от участия в демонстрации отказался. Лукас и его сторонники вошли в Цицерон, но быстро ретировались под градом камней и бутылок.

Кинг говорил об этом соглашении, состоявшем из девяти пунктов, как о «самой важной программе, которая открывает возможность свободному обороту недвижимости в столичном регионе и в крупных городах». Он вновь подтвердил свой тезис о том, что «ненасильственные формы борьбы не должны способствовать углублению конфликта». «Ненасильственные способы лечения социальных болячек, ? заявил Кинг, ? хорошо зарекомендовали себя в деле избавления городов от негритянских гетто». По мнению «Крисчиен сенчури», «никакой другой подход к очень сложной и взрывоопасной расовой проблеме» не смог бы собрать в Чикаго за столом переговоров все заинтересованные стороны. Дело оставалось за малым: надо было, чтобы соглашение исполнялось.