Глава 6. Тяжелый Урок Битвы за Олбани

Глава 6.

Тяжелый Урок Битвы за Олбани

«Когда знаешь, что стал символом, ? сказал Мартин Лютер Кинг во время одного из телевизионных интервью в 1961 году, ? то это заставляет тебя постоянно копаться в своей душе, чтобы выяснить, насколько ты дорсс до тех высоких и благородных качеств, которыми наделяют тебя люди». Кинг понимал, что он стал живым воплощением расовой революции в той же мере, в какой Линкольн и Джефферсон олицетворяли собой демократию. Рейды за свободу, по его убеждению, стали «поворотным пунктом во всей истории борьбы за равные права... ».

Мартин Кинг не выбирал для себя театра военных действий, на котором ему пришлось провести его первое крупное после Монтгомери сражение. Олбани с населением в 56 000 человек был тогда пятым по численности городом штата Джорджия. Почти треть его жителей составляли темнокожие граждане. До Гражданской войны Олбани был центром хлопководства и работорговли. Когда на рубеже XIX и XX веков Уильям И. Б. Дюбуа посетил Олбани, количество негров в его сельских округах превосходило белых в соотношении шесть к одному. К середине XX века хлопок перестал быть королем полей. В значительной мере благодаря трудам чернокожего ученого Джорджа Вашингтона Карвера Юго-Запад стал в США крупнейшим производителем арахиса. Часть урожая арахиса, как и часть урожая кукурузы, шла на откорм крупного рогатого скота и свиней. Почва здесь была богатая, черная, и люди, которые ее обрабатывали, тоже в основном были черными. Но сам Олбани считался городом белых людей. Об этом постоянно напоминал своим читателям Джеймс Грей ? главный редактор ежедневной газеты «Олбани геролд», который любые новости из жизни негритянской общины подавал в негативном, уничижительном ракурсе и публиковал только те письма, которые служили укреплению белого превосходства.

Вдохновленная новыми веяниями, порожденными сидячими демонстрациями, в январе 1961 года группа негритянских священников написала Грею открытое письмо с просьбой прекратить публикацию материалов, дискредитирующих негров. «Геролд» ответил передовицей, в которой священникам рекомендовалось «заботиться о своей пастве» и не влезать в дела газеты. В качестве конкретного подкрепления данной рекомендации в ночь на 20 января в дом преподобного Бенджамина Гея были брошены камни из проезжавшей мимо машины. Подпись Гея стояла под письмом первой. В последующие ночи камнями забросали дома еще двоих негритянских священнослужителей. Полиция и пальцем не пошевелила, чтобы установить и задержать хулиганов.

Бенджамин Гей с радостью приветствовал активистов ККСС, прибывших в Олбани. Это были Чарлз Шеррод и Корделл Рейган. Двадцатидвухлетний Шеррод, выпускник негритянской семинарии из Вирджинии, считался уже ветераном освободительного движения. Впрочем, и восемнадцатилетний Рейган тоже не был новобранцем. Оба они прошли курс обучения в Дорчестере и активно участвовали в сидячих демонстрациях и в рейдах за свободу. В Олбани они без особого шума занялись организацией подготовительного центра для темнокожих избирателей Олбани.

17 ноября, находясь под сильным впечатлением от работы активистов ККСС, преподобный Уильям Дж. Эндерсон, чья подпись также стояла под письмом мэру, созвал представителей различных местных организаций с целью создать в Олбани центр Движения, который мог бы координировать кампанию борьбы за улучшение положения негритянского населения в городе. Среди его спонсоров оказались такие организации, как Клерикальный альянс, Федерация женских клубов, Лига негритянских избирателей, ККСС, местное отделение НАСПЦН, Совет молодежи, а также Клуб Крайтерион ? ассоциация негров ? специалистов высокого класса. Сама структура организации, названной Движением, свидетельствовала, что моделью для нее послужила МАУ, а руководством при написании его программы стали последние высказывания Мартина Лютера Кинга.

25 ноября пятеро темнокожих попытались заказать обед в столовой городского автовокзала и были за это арестованы. Движение стало готовить ответные акции. 10 декабря в Олбани из Атланты прибыла новая группа участников рейдов, чтобы выступить совместно с теми, кто уже находился здесь. Среди десяти тотчас арестованных демонстрантов оказался заведующий молодежным отделом КЮХР Бернард Ли. Движение организовало марш протеста, который состоялся в день судебного заседания по делу Ли. Во время марша было арестовано почти 400 учащихся и студентов колледжей. На следующий день аресты продолжились. Всего было арестовано 560 негров, и 300 из них предпочли не выплачивать штрафы и остаться в тюрьме. Мартин Лютер Кинг пристально следил за развитием этих событий из своего офиса в Атланте.

Наступило 14 декабря. В этот день полиция освободила 118 чернокожих заключенных, и под патронажем мэра Келли начались переговоры представителей белых и черных представителей. Но вскоре переговоры прервались, поскольку негритянские лидеры узнали, что отряд Национальной гвардии штата Джорджия, мобилизованный по указанию мэра, был приведен в состояние боевой готовности.

Эндерсон позвонил в Атланту Кингу и Эйбернети. Они прибыли в Олбани вечером следующего дня. Отправляясь на общее собрание, они не имели никакого готового плана действий, но вскоре заразились энтузиазмом местных ораторов. Преподобный Эндерсон говорил резким от напряжения голосом, и вдруг Мартин услышал его слова: «Поведет нас преподобный Кинг. Не так ли, преподобный Кинг?» Кинг был изумлен, он стоял перед толпой, которая гремела аплодисментами. И он сказал: «Наденьте удобные туфли, мы пройдем вместе, дети мои!»

16 декабря Кинг, Эйбернети и Эндерсон прошли до здания муниципалитета во главе демонстрации. После этого переговоры возобновились. В результате городская комиссия согласилась прекратить дискриминацию на автобусном и железнодорожном вокзалах. Была также достигнута договоренность о перемирии. Но, дав согласие на перемирие, Движение не собиралось сидеть сложа руки. Негры Олбани стали практиковаться в овладении новыми приемами организованной борьбы. На общем собрании они решили не покупать больше «Гералд», а многие чернокожие распространители отказались продавать эту газету. По инициативе Кинга началась также кампания покупательского бойкота. Исполнительный секретарь Движения М. Пейдж специально ездил в Коламбус за рождественскими подарками для своей семьи. Его примеру последовали и другие. Таким образом, руководство Движения оказывало давление на городские власти, с тем чтобы они отменили законы, которые охраняли расовую сегрегацию. Но этот шаг, как и многие последующие, оказался плохо продуман. Чернокожие клиенты не оказывали на потребительский рынок Олбани серьезного влияния.

Другой акцией стал бойкот городских автобусов с требованием прекратить в них раздельное размещение пассажиров, а также предоставить рабочие места чернокожим водителям. К концу декабря автобусная компания начала сдаваться, но руководство Движения не остановило бойкота и стало добиваться от городских властей письменных гарантий, что они не будут препятствовать нововведениям на транспорте. Это решение соответствовало желанию Мартина Кинга «сломать хребет» политике дискриминации негров на Юге, однако оно противоречило реальной оценке местных обстоятельств. Ошибка привела к тому, что городская комиссия отвергла требования Движения, а Движение ничего не смогло этому противопоставить.

Одновременно со всем этим сотрудники КЮХР в Атланте в течение нескольких недель занимались сбором юридических и иных документов, на основе которых было составлено обращение к президенту Кеннеди. В нем администрации предлагалось «вернуться к принципам некогда провозглашенной национальной политики эмансипации негров, создав систему такой исполнительной власти, которая бы запрещала сегрегацию». Этот объемный документ, врученный Мартином Лютером Кингом президенту 17 мая, содержал обзор актов, принятых законодательными собраниями южных штатов. Этими актами утверждалась дискриминация в системе образования, в жилищно-коммунальном хозяйстве и в сфере транспортного обслуживания. В обращении содержался также краткий анализ конкретных несоответствий южного законодательства нормам федеральных законов и специальным судебным постановлениям против сегрегации. В документе, кроме того, шла речь о полномочиях и обязанностях президента страны, связанных с защитой прав граждан Соединенных Штатов, и анализировались легальные средства, которыми располагает президент для достижения всеобщего подчинения существующим законам, а в особенности Акту о гражданских правах от 1957 года.

Это обращение было результатом коллективного творчества, в первую очередь плодом усилий юрисконсульта Уильяма Канстлера и всего юридического отдела КЮХР, однако в его заключительных разделах безошибочно угадывается рука Мартина Кинга: «Хорошо известно, господин президент, что мы морально, духовно и практически привержены принципам и заповедям ненасилия. Мы уверены, что наше мирное сопротивление сегрегации и дискриминации, которые существуют абсолютно незаконно, пробудит совесть и нравственное чувство в тех, кто во мраке невежества, не испытывая ни любви, ни уважения к понятию человеческого достоинства, стремится представить нас гражданами второго сорта.

Мы убеждены, что нам нет необходимости бороться в одиночку, не рассчитывая на помощь со стороны. Ведь наши усилия добиться человеческого к себе отношения путем отмены всех незаконных ограничений наших гражданских и конституционных прав с неизбежностью способствуют духовному подъему и культурному обогащению всех граждан нашей страны...

Господин Президент, мы твердо убеждены, что в Вашем распоряжении имеется достаточный объем конституционных, установленных законом полномочий, с помощью которых, а также творчески используя высокий авторитет и моральный престиж Вашей должности, Вы имеете возможность решительно улучшить положение дел с правами человека в Америке. По мере того как приближается столетняя годовщина со дня провозглашения Прокламации об эмансипации негров, мы вместе с миллионами наших сограждан и с народами всего мира с нетерпением ждем, когда же Америка приступит наконец к реализации тех надежд и мечтаний, которые были пробуждены отменой рабства. Мы обращаемся к Вам потому, что наше терпение на исходе и мы не хотим больше ждать. Мы обращаемся к Вам потому, что мы страстно любим нашу великую страну. Мы обращаемся к Вам потому, что с нетерпением жаждем наступления того момента, когда мы тоже сможем полностью испытать на себе сияние человеческого благородства и, взявшись за руки с белыми нашими братьями повсюду ? на Севере, на Юге, на Востоке и на Западе, с радостью возвысить наши голоса во славу Господа Всемогущего:

Пусть громко звучат слова

Над темными водами Красного моря,

Яхве сокрушил мощь Египта,

Дав свободу своему народу!»

В течение многих лет, еще со студенческой скамьи в Морхаусе и Кроуцере Кинг поддерживал добрые отношения с Конвентом американских баптистов. 22 мая 1962 года конвент подтвердил пасторские полномочия Кингов ? отца и сына. Таким образом, они приобрели своеобразное двойное подданство, поскольку не вышли из организации Прогрессивные баптисты. Кинг-младший также вел еженедельные колонки в целом ряде негритянских газет и раздел пасторских советов в ежемесячном журнале «Эбени», своеобразном негритянском аналоге журнала «Лайф».

27 февраля он принял участие в трехчасовом заседании, которое проводилось под председательством мирового судьи с юрисдикцией по уголовным и гражданским делам в Олбани, Кинг вместе с Ралфом Эйбернети и двумя другими гражданами был обвинен в участии в незаконной демонстрации и нарушении общественного порядка. Это свидетельствовало, что городские власти намерены преследовать в судебном порядке всех участников предрождественских демонстраций. Кинг и Эйбернети со товарищи были признаны виновными, но приговор объявили только 10 июля. Каждый был приговорен к штрафу в 178 долларов или к 45 дням общественных работ. Кинг и Эйбернети решили отработать незаслуженный срок.

На следующий день один из руководителей отделения КЮХР в Таллахасси К. К. Стил прибыл в Олбани, привезя с собой группу, в которую входили двадцать один взрослый и одиннадцать подростков. Они промаршировали к зданию тюрьмы с песней «Мы победим!». События в Олбани не остались незамеченными и на официальном уровне. В Вашингтоне сенатор от штата Пенсильвания Джозеф Кларк заявил: «В нашей стране все еще встречаются районы, где Конституция... не имеет силы». Берк Маршалл, возглавлявший отдел гражданского права в Департаменте юстиции, позвонил в Атланту Коретте Кинг. Он заверил, что министерство «сделает все возможное для освобождения» ее супруга. Вмешались, однако, какие-то неустановленные личности. Кто-то из представителей власти, возможно сам мэр, читал книгу «Поход за свободой». В ней рассказывалось, как в Монтгомери Клайд Селлерс однажды оплатил штраф, предъявленный Кингу. Версия шефа полиции в Олбани Лаури Причетта звучала следующим образом: «Хорошо одетый неизвестный чернокожий мужчина оплатил штраф в городскую казну». Кинга и Эйбернети вытолкали из тюрьмы.

После этого, в течение нескольких дней, состоялись массовые митинги, в которых приняли участие тысячи чернокожих. Ежедневно негры поодиночке или маленькими группами пытались проникнуть в городские места общего пользования и общественного питания, предназначенные исключительно для белых. 17 июля Джеймс Грей выступил по телевидению, обвинив в беспорядках «приезжих, действующих в своих корыстных интересах. Но это не пройдет. Олбани никогда не уступит». Преподобный Эндерсон попросил разрешения выступить с ответом и получил эту возможность 19 июля. Впервые представитель чернокожей общины Олбани смог через СМИ обратиться к белым гражданам города. В тот же день представитель федерального правительства в регионе издал постановление, в котором запрещалась организация бойкотов, пикетов и публичных выступлений, призывавших к участию в антирасовых демонстрациях. Однако вместо того, чтобы остановить борьбу, постановление лишь усилило ее накал: 21 июля в городе состоялись сразу три массовые демонстрации, в ходе которых был арестован 161 человек.

Тюрьма в Олбани оказалась переполненной, и поэтому многих задержанных отправили в тюрьмы соседних округов. 23 июля жена Слейтера Кинга, агента по недвижимости, вице-президента Движения, попыталась передать посылку с продуктами одному из заключенных в тюрьме округа Митчелл. Она была на пятом месяце беременности, а на руках держала трехлетнюю дочь, когда ее принялся избивать заместитель местного шерифа. От ударов она потеряла сознание и упала, но полицейский продолжал пинать ее ногами. В результате у нее случился выкидыш. В тот же вечер после собрания в баптистской церкви чернокожий священник Винсент Гардинг привел с собой шесть человек к зданию городской управы, где они устроили пикет-молебен, протестуя против избиения миссис Кинг. Их всех арестовали. На следующий день было арестовано еще сорок человек. Возмущенная этими арестами чернокожая молодежь собралась толпой в две тысячи человек. На их разгон было направлено 170 полицейских. Когда полицейские пошли в наступление, их встретили градом камней и бутылок. Двое полицейских получили ранения. Куклуксклановцы публично обещали за это отомстить.

В этот момент Мартин Лютер Кинг призвал временно приостановить демонстрации и объявить 25 июля «Днем покаяния» за устроенные беспорядки. Активисты Движения прошлись по игровым залам, барам и ресторанам, склоняя чернокожих сограждан к ненасильственным формам борьбы. По настоянию Кинга активная деятельность в оставшуюся часть недели была ограничена только пикетами маленьких групп молящихся. Первый из таких пикетов днем в пятницу, 27 июля, возглавили Эндерсон, Кинг и Эйбернети. Они были арестованы и посажены за решетку. Суд над Кингом назначили на 10 августа; ему предстояло провести в тюрьме до суда две недели.

Арест Кинга и случаи проявления жестокости со стороны полиции задели за живое общественное сознание нации. Группа христианских священников и раввинов начала планировать автопробег с целью повлиять на Белый дом, чтобы заставить его вмешаться в события. Группа из десяти сенаторов обратилась в Департамент юстиции с просьбой предпринять «все возможные шаги» по защите арестованных. 1 августа президент Кеннеди публично заявил, что не может понять нежелание властей Олбани сесть за стол переговоров. Мэр Олбани Келли ответил: «Мы никогда не будем вести переговоры с теми, кто с очевидностью не уважает местные законы, законы штата и предписания федеральных инстанций». В организации беспорядков он обвинил «пришлых агитаторов» и конкретно Мартина Кинга.

«Олбани стал символом, последним оплотом сегрегации, ? писал Кинг из тюремной камеры в газетную колонку «Народ в действии». ? Это произошло почти случайно. Здесь наружу выбилось возмущение, которое копилось в течение целого столетия. В социологическом отношении Олбани имел все необходимое для того, чтобы стать городом решающего сражения. Однако таким же бастионом с легкостью мог стать любой из сотни городов Крайнего и Среднего Юга...

Негритянки здесь получают в среднем по 15 долларов в неделю, работая служанками в чужих домах. Если не считать военные объекты федерального подчинения, расположенные в регионе, здесь имеется очень мало рабочих мест, где негры-мужчины могли бы зарабатывать установленный федеральным законодательством минимум в 1,15 доллара в час. Экономическое порабощение также является не чем иным, как одной из разновидностей сегрегации...

Олбани способен сыграть роль указательного столба для всех других негритянских общин, столкнувшихся с трудной дилеммой ускорения мучительно медленного процесса десегрегации, когда дискриминация по-прежнему все еще мешает множеству людей и уродует их души.

Почему именно Олбани? Потому что Олбани напоминает собой крепость сторонников сегрегации, бастионы которой штурмуются силами нравственного очищения вкупе с силами справедливости».

5 августа Уйатт Уокер привез Коретту с тремя детьми на свидание с Мартином. Когда они подъехали к тюрьме, какие-то белые молодые люди стали громко кричать:

«Ниптер!» Семилетняя Иоланда спросила: «Мама, почему белые ненавидят цветных?» Коретта напомнила ей о Хэнке ? белом семинаристе, который провел в их доме часть лета: «Не все белые ненавидят нас, Йоки».

Дети не видели отца целый месяц. И они никогда прежде не видели его в тюрьме. Готовясь к такой ситуации, Коретта объясняла им, «что папе надо сесть в тюрьму, чтобы помочь бедным». Эта тема впервые возникла в их беседах во время задержания Мартина в Атланте. Иоланде тогда только что исполнилось шесть, и, узнав по телевизору, что ее отца посадили в тюрьму, она расплакалась. Коретта сказала ей: «Йоки, папа собирается помогать людям. Кое-кому он уже помог, но надо помочь еще другим. Он вернется». Йоки перестала плакать. Марти теперь было четыре года, а Декстеру ? всего восемнадцать месяцев. Они еще ничего не понимали, а просто скучали без отца.

Мартин тоже скучал по детям. Он не хотел, чтобы они видели его за прутьями ограды, и попросил охранников разрешить ему встретить их в коридоре. В их распоряжении было пятнадцать минут. Коретта чувствовала сильное напряжение. «Ма-ам, можно коки?» ? пристал к ней маленький Мартин. «Нет, нельзя», ? ответила она, и тогда малыш направился к фонтанчику с питьевой водой. Дети находились в шаловливом настроении. Они совершенно не осознавали того факта, что они ? темнокожие детишки, которые находятся в тюрьме, построенной белыми, тогда как сами взрослые никак не могли избавиться от этого ощущения. «Мартин, ? сказала Коретта, заставив себя улыбнуться, ? если ты задержишься здесь надолго, младший совсем забудет тебя».

Мартин улыбнулся в ответ. По крайней мере, он был рад видеть их сейчас. «Да, дорогая, я знаю», ? сказал он.

Затем на выходе Коретта попала в толпу репортеров. «Как вы думаете, ? спросил один из них, ? сколько лет все это будет еще продолжаться?» ? «Я думаю, пять лет, ? ответила она с грустной улыбкой. ? Потом все будет по-другому».

Кинг, Эйбернети и другие обвиняемые были признаны виновными, но получили условные приговоры. На следующий день Движение возобновило акции, направив группы смешанного расового состава в места общественного питания в трех городских парках и в двух библиотеках. На этот раз власти просто закрыли парки. Они также на время прикрыли и библиотеки. Несколько месяцев спустя один из муниципальных бассейнов был продан Джеймсу Грею, который объявил его «частным заведением», предназначенным исключительно для белых.

По мере приближения выборов активисты ККСС и КЮХР все интенсивнее занимались просвещением и обучением избирателей в церквях негритянских сельских приходов. На их собрания часто врывались представители белых властей. Активистов не оставляли в покое: им угрожали, их избивали. На рассвете 15 августа была взорвана негритянская баптистская церковь в Лисберге.

Ранним утром работники ККСС позвонили Уолкеру и Кингу, и они тотчас же помчались в Лисберг. «Я рассматривал руины со слезами на глазах, ? писал Кинг в газетной статье. ? Стоя там, ощущая сильный жар от дымящихся развалин, я стал вспоминать все то, что мне доводилось выслушивать от сторонников сегрегации, от белых консерваторов и либералов, от очень многих негров, все еще не осознавших значение ненасильственного прямого действия... Здесь речь не шла о каких-либо буфетных стойках... здесь всего-навсего горстка обычных, простых людей, обрабатывающих землю, пыталась освоить элементарный минимум знаний, чтобы голосовать, исполняя свой гражданский долг... И тем не менее здание, в котором они проводили свои практические занятия и предвыборные собрания, теперь лежит в руинах. Почему? Почему? Почему?

Неприкрытая истина заключается в том, что негритянская община всегда и повсюду встречает непримиримого врага в лице белого расиста вне зависимости от конкретного содержания своих действий: стремится ли она к отмене сегрегации за буфетными стойками или в общественном транспорте, добивается ли она реализации первой поправки к Конституции или же устраивает крестный ход, стремится ли она покончить с дискриминацией в школах или же требует избирательных прав. Совершенно не важно, что именно мы хотим, если эти наши желания как-то связаны с расширением наших гражданских прав, с самоуважением, с человеческим достоинством и подразумевают перемены в «южном образе жизни». В этом случае у негра почти нет никаких шансов получить одобрение, согласие или же просто терпимое отношение со стороны белого Юга, поддерживающего сегрегацию.

Вещественное доказательство: обугленные руины баптистской церкви Тенистая Роща. Такова ужасная цена, которую приходится платить на Крайнем Юге за право голоса».

27 августа более 80 раввинов, священников-протестантов, а также множество прихожан ? как протестантов, так и католиков, прибыли в Олбани. На следующее утро 75 священников собрались у здания Городской управы. Когда раввин Ричард Израил из Фонда Хиллеля в Йеле начал декламировать 114 псалом, шеф полиции Лаури Причетт потребовал от собравшихся разойтись. А затем он приказал «отправить их в тюрьму». Полиция оттеснила демонстрантов к боковому проходу под одобрительные выкрики белых зевак. Один из полицейских снял с раввина Израиля ермолку, надел ее на себя, напялил накладную бороду. Священников разделили на три группы. Двадцать белых, которых поместили в тюрьму для военнослужащих в округе Ли, решили объявить голодовку; восемнадцать из них отказывались от приема пищи в течение 36 часов, а двое ? в течение суток. Из семидесяти пяти человек только несколько остались в тюрьме на неделю. Большинство по окончании голодовки предпочли выйти под залог и разъехаться по домам. Их акция не оказала сколь-либо заметного влияния на белое население Юга, но она воодушевила негров.

Впрочем, не успели священники закончить голодовку, как ночью были обстреляны из винтовок дома тех четырех негритянских семейств, которые приходили на встречу с «чужаками» в их самый первый приезд. 3 сентября уехал последний из восемнадцати голодавших священников. В тот же вечер около 3000 белых собрались по призыву ку-клукс-клана, но городские власти не дали им разрешения пройти маршем через Олбани.

Одновременно состоялся массовый митинг негров. На нем преподобный Эндерсон заявил о необходимости немедленно приступить к совместному школьному обучению. На следующее утро он лично провожал свою четырнадцатилетнюю дочь Лауриту и еще тринадцать других школьников мимо полицейских заслонов и коряво написанных плакатов: «Никаких ниггеров, пожалуйста!» Они направлялись в среднюю школу города Олбани, в которой обучались старшеклассники. Одновременно четыре негритянских малыша пришли с родителями в две начальные школы города.

Нападения на сельские церкви между тем продолжались. В воскресенье 9 сентября в 10 часов вечера была подожжена баптистская церковь Оливковый Холм в Сэссере. Затем поджигатели проехали пять миль до Чикасохэтчи, где предали огню церковь Холм Марии. ФБР прислало сюда из Атланты одного из своих агентов. Когда он прибыл в Чикасохэтчи, какой-то белый фермер набросился на него с кулаками и был за это арестован.

Восемь дней спустя сгорела еще одна ? четвертая ? молельня: баптистская церковь Первая Надежда в Доусоне, и ФБР перешло в наступление, арестовав троих взрослых мужчин и одного шестнадцатилетнего подростка. Они признали свою вину, и 22 сентября мужчины были приговорены к семи годам тюремного заключения каждый.

Помимо поджигателей и прочих исполнителей, были еще и любители подстрекать. Такие, как бывший губернатор Джорджии Марвин Гриффин. В своей колонке в газете «Атланта конститьюшн» Ралф Макгилл открыто обвинил Гриффина в «поджигательских призывах». «Когда люди, занимающие высокие уважаемые должности, а также известные общественные деятели прямо или косвенно одобряют неприятие закона и судебных решений, беда не заставляет себя ждать. Хулиганье, агрессивные антиобщественные элементы чувствуют, что это развязывает им руки». На первичных выборах среди демократов Гриффин потерпел сокрушительное поражение, уступив политику с умеренными взглядами Карлу И. Сэндерсу.

В начале сентября агенты ФБР арестовали двух белых мужчин, которых обвинили в поджоге церкви Тенистая Роща. Тем временем Мартин Лютер Кинг попросил Джеки Робинсона ? бывшую звезду бейсбола, возглавить кампанию КЮХР по сбору средств на восстановление разрушенных церковных зданий. Читатели «Атланта конститьюшн» собрали 10 000 долларов. Столько же пожертвовал мультимиллионер губернатор штата Нью-Йорк Нельсон Рокфеллер. Объединенная Церковь Христа собрала 5000 долларов; Протестантская епископальная церковь ? 4000 долларов, как и Движение Олбани; Национальный совет церквей выделил 1000 долларов. За восемь месяцев было собрано свыше 80 000 долларов, причем больше половины из них собрал Робинсон. Монахи из монастыря Св. Духа в Коньерсе, неподалеку от Атланты, добровольно взялись сделать для новых церквей 24 цветных окна. После продолжительных задержек (сотрудники КЮХР были обременены многими другими обязанностями) три из четырех церквей были восстановлены. Пока они строились, службы и собрания проводились в больших палатках. Церковь, сожженная последней, по иронии судьбы, оказалась восстановлена раньше других. Мэр Доусона Карл Раунтри объявил: «Поскольку эта церковь сожжена кем-то из жителей Доусона и округа Террелл, мы понимаем, что должны сами восстановить ее».

Не следует полагать, что священников, которые ответили на зов Кинга, повсюду встречали с одобрением. Доктор Джозеф Х. Джексон из Чикаго, председательствовавший на ежегодном (обычно рассчитанном на неделю работы) съезде Национального баптистского конвента (НБК), не сказал ни одного доброго слова в адрес священников, выступавших в Олбани с протестами. Джексон, как и многие из его белых единомышленников, с неодобрением относился к сидячим демонстрациям и к рейдам за свободу. Он в общих словах рассуждал о том, что негры должны стать самодостаточными в экономическом отношении людьми, но не выдвигал никакой конкретной программы, которую можно было бы противопоставить программе доктора Кинга. При этом Джексон являлся главой самой крупной организации негров-баптистов и от него не так-то просто было отмахнуться. От имени Движения преподобный Эндерсон отправил в Чикаго делегатам съезда от Олбани телеграмму, в которой в резких словах отозвался о позиции Джексона: «Философия бесконечной подготовки ? без протеста ? не может стать решением расовой проблемы. Она должна быть осуждена как полумера».

Одновременно со съездом НБК, предположительно насчитывавшим пять миллионов сторонников, в Филадельфии проходил съезд недавно созданного Прогрессивного баптистского конвента (ПБК), который уже насчитывал почти миллион членов. ПБК энергично подтвердил свою поддержку позиции Мартина Лютера Кинга. Имея в виду комментарии Джексона, председатель ПБК доктор Т. М. Чэмберс сказал: «Иные утратили веру и стали вопрошать: «А какая польза? Почему бы Кингу, Эйбернети, Шаттлсворту и другим не сдаться ? жертвы слишком велики?» Я хочу спросить, почему Ганди не сдался до того, как проложил путь освобождению Индии? Почему Америка не сдалась прежде, чем добилась своей независимости? Мы стоим на пороге нового дня, новой эры, нового мира, в котором новые негры призывают по-новому взглянуть на проблему перехода от рабства к свободе, от ненависти к любви, от мрака к свету, от сегрегации к интеграции, от унижения к чувству собственного достоинства».

Организация прогрессивных баптистов, сторонники которой в основном были сконцентрированы в Нью-Йорке, Филадельфии, Лос-Анджелесе и Чикаго, была создана в январе 1962 года при поддержке Мартина Лютера Кинга после неудачных попыток сместить Джексона с председательского кресла в НБК в i960 и 1961 годах. После съезда в Канзас-Сити в 1961 году Джексон обвинил Кинга в раздувании вражды, которая едва не переросла в потасовку между делегатами противостоящих фракций.

Сам Мартин Кинг не имел большого опыта общения с сельским Югом, но он был окружен теми, кто таким опытом обладал. Он постоянно находился в эпицентре событий, из которых и формировалась принципиально новая расовая ситуация 1960-х годов, связанная с появлением образованного «нового негра» и выходом на политическую арену чернокожей бедноты; на все это накладывала отпечаток борьба религиозных течений внутри негритянских церквей, претензии на национальное лидерство, сращивание религиозных движений со светскими. Кинг любил цитировать слова Виктора Гюго о силе идеи, время которой пришло. Он также осознавал собственную ответственность в качестве живого воплощения одной из таких идей ? «идеи ненасилия». Подобно Ганди, Ленину, Кастро, де Голлю, Линкольну и многим другим вождям, обладавшим харизмой, Кинг мог ошибаться и как стратег, и как теоретик. Как любой из этих вождей, он не был бесподобен в каждом своем качестве, но подбор этих качеств был уникален. Он был человеком, необычайно созвучным своему времени.

Кампания в Олбани одновременно может быть оценена как полный провал и как большая победа. И в этой оценке нет ни противоречия, ни демагогии. Подобно акции гражданского неповиновения, проводившейся Ганди в 1930?1931 годах, эта кампания породила великий энтузиазм. Она потребовала массу времени, сил и средств, почти не принеся ощутимых результатов. Как сказала миссис Руби Хёрли, директор юго-восточного регионального отделения НАСПЦН: «Кампанию в Олбани можно считать успешной только в том случае, если ее участники ставили перед собой цель угодить в тюрьму». Белое господство осталось незыблемым, все акции Движения ? и крестный ход-молебен, и решимость лидеров найти «всеобъемлющее решение» расовой проблемы, выглядели наивным донкихотством.

В мае 1963 года преподобный Эндерсон объявил, что Мартин Лютер Кинг приглашен в город, чтобы снова возглавить демонстрации. «Тогда полыхнет, и вокруг полетят искры», ? пообещал он. Но Кинг в то время отправился в Бирмингем. Искры в Олбани все равно полетели и без него, но демонстрации так и не переросли в массовые акции протеста. Участники их, как обычно, арестовывались. Время от времени возникали локальные стычки. Только в 1964 году благодаря постановлениям федеральных судебных инстанций негры Олбани получили право на проведение мирных маршей протеста, а сегрегация была запрещена Гражданским правовым актом.

По окончании кампании 1962 года в Олбани ее неудачи были рассмотрены весьма скрупулезно. Одним из самых глубоких критиков кампании стал Говард Зинн: «Движение в Олбани не имело никаких шансов. Оно поддерживается исключительно общей решительностью и воинственностью, столь характерными для радикальных негритянских элементов.

Подобная бесформенность имеет как свои преимущества, так и недостатки. Подчас в ней проявляется тенденция действовать по-старому в совершенно изменившейся обстановке. В частности, Движение неохотно пользуется юридическим инструментарием, имеющимся в его распоряжении, и продолжает зависеть в основном от демонстраций... Кроме того, оно не пользуется тактикой концентрации всех сил на какой-нибудь одной, заранее выделенной цели. А такой подход не только разумен, но и создает весьма благоприятные условия для ведения переговоров с противоборствующей стороной. Общество как бы сталкивается с весьма определенным, конкретным требованием, а не с лоскутным одеялом различных претензий и пожеланий. Подобная неопределенность лишь усиливает извечную неспособность любого человеческого общества рационально относиться к своим собственным недостаткам».

Отвечая на эту критику, Уйатт Ти Уокер дал собственный комментарий: «Конечно, мы совершали ошибки... Затрачивая невероятные усилия, мы шли на жертвы, которые не дали никаких непосредственных результатов. Но наше Движение еще очень молодо. В Олбани мы боролись вдохновенно, честно и дружно. Это было настоящее ненасильственное восстание негров, хотя мы и не обладали практическими навыками и тактикой борьбы». Эта кампания, заявил Уокер, «стала началом больших перемен в самом сердце Юга». Но даже если эту кампанию оценивать как проигрыш движения ненасилия, как личную неудачу Мартина Лютера Кинга, то нет никаких сомнений, что его дело было правым. А это не только не умаляет, но и, пожалуй, даже подчеркивает нравственный масштаб его личности и возглавлявшегося им движения. Это было поражение, поражение болезненное. Но проигравшие все же сумели вкусить глоток свободы, их ряды пополнились новыми бойцами, которые, присоединившись к многотысячному хору, дружно запели «Мы победим!».