Счастливые годы замужества
Счастливые годы замужества
Первое семейное утро началось для Натальи Николаевны со слёз: муж вышел к друзьям, приехавшим с поздравлениями, да так заговорился с ними, что вернулся только к полудню. Но вскоре это забылось. Пушкин стал вывозить жену на балы, маскарады, в театры. Там все восхищались её красотой и грацией. «Пушкин, ты – поэт, а жена твоя – воплощённая поэзия!» – воскликнул писатель и археолог Александр Вельтман, когда 24 февраля на маскараде в Благородном собрании ему представили Натали. Из подмосковного села Захарова приехала в то время крепостная Марья Фёдоровна, дочь няни Арины Родионовны. Марье очень понравилась жена поэта, но её искусное рукоделие вызвало ещё большее восхищение крестьянки.
Москва. Дом на ул. Арбат, 53, где в 1831 г. жили молодожёны Пушкины
По традиции Пушкины устроили в своём доме бал для родственников, ближайших друзей и знакомых. Вот что писал брату московский почт – директор Александр Яковлевич Булгаков: «Пушкин славный задал вчера бал. И он, и она прекрасно угощали гостей своих. Она прелестна, и они как два голубка. Дай Бог, чтобы всегда так продолжалось. Много все танцовали, и так как общество было небольшое, то я тоже потанцевал по просьбе прекрасной хозяйки, которая сама меня ангажировала. <…> Ужин был славный; всем казалось странным, что у Пушкина, который жил всё по трактирам, такое вдруг завелось хозяйство. Мы уехали почти в три часа».
«Я женат – и счастлив. Одно желание моё, чтоб ничего в жизни моей не изменилось – лучшего не дождусь. Это состояние для меня так ново, что, кажется, я переродился», – писал Пушкин своему другу и издателю Плетнёву. Наверное, похожее чувство испытывала и Наталья Николаевна, хотя вживаться в роль хозяйки дома ей было, конечно, непросто. А поэт в другом письме к Плетнёву писал: «…жёнка моя прелесть не по одной наружности».
Даже своенравная Наталья Ивановна Гончарова поначалу была всем довольна и, казалось, даже полюбила Пушкина: он был предупредителен с нею, относился к ней с почтением, по её настоянию ездил с Натали молиться по церквям. Но долго так тёща не выдержала, снова стала выяснять с зятем денежные отношения (отдавать долг за приданое ей очень не хотелось), наговаривать дочери на мужа. И Пушкин принял дипломатичное решение: увёз жену в Петербург на полтора месяца раньше намеченного срока, а тёще позднее написал: «Я был вынужден уехать из Москвы во избежание неприятностей, которые под конец могли лишить меня не только покоя; меня расписывали моей жене как человека гнусного, алчного, как презренного ростовщика, ей говорили: ты глупа, позволяя мужу и т. д. Согласитесь, что это значило проповедовать развод. Жена не может, сохраняя приличие, позволить говорить себе, что муж её бесчестный человек, а обязанность жены – подчиняться тому, что я себе позволю. Не восемнадцатилетней женщине управлять мужчиной, которому 32 года. Я проявил большое терпение и мягкость, но, по – видимому, то и другое было напрасно. Я ценю свой покой и сумею его себе обеспечить».
18 мая 1831 года Пушкины были уже в Петербурге, где жили 10 дней в знаменитой гостинице Демута – там обычно останавливался поэт в прошлые годы. Пушкин представил молодую жену своим родным и знакомым: родителям, сестре, Карамзиным, Елизавете Хитрово, Дарье (Долли) Фикельмон. Все отнеслись к Натали очень благосклонно. «Они обожают друг друга; моя невестка совершенно очаровательна, красавица и умница, и при всём том ещё ребёнок», – написала сестра поэта Ольга Сергеевна Павлищева своему мужу. А вот первые впечатления Дарьи Фикельмон о Наталье Николаевне: «Я видела её у маменьки – это очень молодая и очень красивая особа, тонкая, стройная, высокая – лицо Мадонны… Он очень в неё влюблён, рядом с ней его уродливость ещё более поразительна, но когда он говорит, забываешь о том, что ему не достаёт, чтобы быть красивым, – он так хорошо говорит, его разговор так интересен, сверкающий умом без всякого педантства». Впрочем, Екатерина Андреевна Карамзина нашла, что поэт с женой вместе смотрелись очень хорошо.
25 мая Пушкин привёз Наталью Николаевну в Царское Село, где для него Плетнёвым был снят под дачу построенный в 1827 году дом, принадлежавший Анне Кузьминичне Китаевой, вдове придворного камердинера. «Мне бы хотелось остановиться в Царском Селе, – ещё из Москвы писал великий поэт Плетнёву. – Мысль благословенная! Лето и осень провёл бы я, таким образом, в уединении вдохновительном, вблизи столицы, в кругу милых воспоминаний». Желание его исполнилось. В Царском Селе Пушкин прожил с женой в любви и согласии до 20 октября. Дороговизна из – за вспыхнувшей эпидемии холеры и приезда в Царское Село императорской семьи не омрачила их счастья.
На даче собирались друзья – известный поэт Василий Андреевич Жуковский и молодой тогда писатель Николай Васильевич Гоголь. К радости Пушкина, образовался литературный кружок. Поэт писал: «Мне кажется, что если все мы будем в кучке, то литература не может не согреться да чего – нибудь не произвести».
В творческом состязании поэты написали две сказки: Пушкин – «Сказку о царе Салтане», а Жуковский – «Сказку о царе Берендее». Интересно, что основу сказочного сюжета Жуковскому подарил Пушкин. Это была сказка Арины Родионовны, записанная в Михайловском в 1824 году.
Гоголь читал собратьям по перу отрывки из своей первой большой книги «Вечера на хуторе близ Диканьки», восторгавшие Пушкина: «Вот настоящая весёлость, искренняя, непринуждённая, без жеманства, без чопорности! <…> А местами какая поэзия!»
Наталья Николаевна привыкала здесь к роли жены и хозяйки дома, осваивала искусство самостоятельного ведения домашнего хозяйства, помогала мужу, переписывая для него неизданные «Записки Екатерины II».
Царское Село. Дом А.К. Китаевой, где летом 1831 г. жил А.С. Пушкин с женой. Фото 2008 г.
Царское Село. Дом А.К. Китаевой Рабочий стол в кабинете А.С. Пушкина. Фото 2008 г.
Приходившая в гости приятельница поэта – фрейлина Александра Осиповна Россет – обычно заставала её за рукоделием или серьёзным чтением. Живя с Пушкиным, Натали как бы продолжала своё образование. Беременной она ещё не была и чувствовала себя прекрасно. Здесь, в Царском Селе, всё у неё складывалось замечательно: с мужем налаживались доверительные отношения, свекровь и свёкор полюбили её как дочь, императрица Александра Фёдоровна заметила её красоту и благоволила к ней, а император Николай Павлович обещал мужу хорошее жалование при поступлении на службу и возможность работать в архивах для написания истории Петра I. Натали несколько робела перед своей будущей ролью в петербургском свете. Приезд двора в Царское Село смягчил ей трудности вхождения в высшее общество.
Любопытно, что Наталья Николаевна ревновала Пушкина к Россет за то, что с этой женщиной он вёл себя весело и непринуждённо. Та любила бывать у них, кушать за обедом простые и вкусные блюда: на первое – зелёные щи, на второе – большие рубленые котлеты со шпинатом и щавелем, а на десерт – чай с вареньем.
«Пушкина кабинет был наверху, и он тотчас зазывал нас к себе, – вспоминала Александра Осиповна. – На большом круглом столе перед диваном находились бумаги и тетради, часто несшитые, простая чернильница и перья, на столике графин с водой, лёд и банка с крыжовниковым вареньем, его любимым… Книги лежали на полу и на всех полках. <…> Волоса его обыкновенно ещё были мокры после утренней ванны и вились на висках. В этой простой комнате без гардин была невыносимая жара, но он это любил, сидел в сюртуке, без галстука. Тут он писал, ходил по комнате, пил воду, болтал с нами, выходил на балкон и привирал всякую чепуху насчёт своей соседки графини Ламберт». Дом, где в то время жила Ульяна Михайловна Ламберт, над которой подшучивал великий поэт, был виден с балкона.
Россет точно передала обстановку на даче, вдохновлявшую Пушкина в то лето. А главной вдохновительницей была, конечно, юная жена. Может быть, её небесные черты на фоне царскосельских озёр с величественными белыми лебедями навели поэта на мысль ввести в «Сказку о царе Салтане…» Царевну – лебедь, которой нет во взятой Пушкиным за основу сказке Арины Родионовны,
В Царском Селе Пушкины отметили свои именины и дни рождения: поэт 32–й, а Наталья Николаевна – 19–й. В Петербург с мужем она приехала беременной. Поселились они в небольшой квартире в Адмиралтейской части города на улице Галерной.
Первый выход Натальи Николаевны в большой свет был в роскошном особняке на Дворцовой набережной на званом вечере у Фикельмонов – Дарьи Фёдоровны, внучки Кутузова, и её супруга графа Шарля – Луи, австрийского посланника, литератора и публициста. На первый бал поэт вывозил жену в дом графа Виктора Павловича Кочубея, дочерью которого Натальей он увлекался в лицейские годы. Теперь та была замужем за графом Александром Григорьевичем Строгановым, троюродным братом Натальи Николаевны, в октябре 1831 года пожалованным чином генерал – майора.
К радости поэта, красота его любимой жены сразу замечена в свете и слава о ней стала распространяться далеко за пределы Петербурга. После бала у Кочубеев проницательная Долли Фикельмон писала в своём дневнике: «Поэтическая красота госпожи Пушкиной проникает до самого моего сердца. Есть что – то воздушное и трогательное во всём её облике – эта женщина не будет счастлива, я в том уверена! Она носит на челе печать страдания. Сейчас ей всё улыбается, она совершенно счастлива, и жизнь открывается перед ней блестящая и радостная, а между тем голова её склоняется и весь облик как будто говорит: «Я страдаю!» Но и какую же трудную предстоит ей нести судьбу – быть женою поэта, и такого поэта, как Пушкин!»
Осенью 1831 года литературные дела у Пушкина шли хорошо: опубликованы «Повести Белкина» и получено разрешение на издание трёхтомника стихов. Пушкин дорабатывает и готовит к печати последнюю главу «Евгения Онегина». Он получил оброчные деньги с Кистенёва, назначение в Коллегию иностранных дел с повышением чина с 10-го до 9-го класса в Табели о рангах – до титулярного советника. В то же время в начале ноября поэт вынужден был поехать в Москву по важным делам: надо было отдать старые долги, повидаться с друзьями. В дилижансе он продолжал дорабатывать «Сказку о царе Салтане». Остановился поэт у Нащокина.
Эта первая разлука супругов Пушкиных продолжалась полтора месяца. Они часто переписывались, причём Пушкин писал жене письма уже не по – французски, как до свадьбы, а исключительно по – русски. Сам не посещая московские балы, поэт наставляет беременную жену не слишком увлекаться танцами, волнуется, как она сладит с домашним хозяйством, со слугами, журит за то, что она по первому требованию отдаёт долги. Наталья Николаевна пока ещё не очень – то вошла в роль хозяйки, слугам многое позволяла, не препятствовала роману своей горничной Меланьи с дворецким Василием Калашниковым. Поэт в письме обещает выпроводить Василия в деревню, но на деле поступает совсем по – другому: на следующий год женит его на Меланье. Несмотря на наставления мужа, на балах, в том числе придворных, Наталья Николаевна в ноябре – декабре 1831 года бывала едва ли не каждый вечер и блистала там. Её прозвали не иначе как Психеей. Успех в свете воодушевил молодую женщину, словно компенсируя ей чрезмерные строгости и мелочную опеку со стороны матери в годы отрочества и ранней юности. На здоровье жены поэта бальные танцы никак не повлияли.
Пушкин вернулся из Москвы накануне новогодних праздников 1832 года, и на балах они уже появлялись вместе. Поэт вступил в должность в Коллегии иностранных дел 27 декабря. Старые знакомые отмечали в нём перемену по сравнению с прежним холостым состоянием. Анна Керн писала в своих «Воспоминаниях»: «Пушкин казался совершенно другим человеком: он был серьёзен, важен, как следовало человеку с душою, принявшему на себя обязанность осчастливить другое существо». Своей жене 19 января 1832 года поэт посвятил яркое эротическое стихотворение «Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем…». «О, как милее ты, смиренница моя!» – восклицает Пушкин, сравнивая нежность любимой женщины с чувственностью «вакханки молодой» своей добрачной молодости. Стихи эти, конечно, не могли быть пропущены цензурой, да и не предназначались для печати. Впервые они были опубликованы в 1858 году.
Наталья Николаевна Пушкина
Худ. А.П. Брюллов. 1832 г.
В начале 1832 года денежные дела Пушкина вновь не блестящи: старые долги он отчасти вернул, но снова занимает деньги на жизнь. 6 апреля 1832 года, на вторую годовщину своего удачного сватовства, поэт подарил жене золотой перстень с бирюзой. В середине мая, накануне её родов, Пушкины переехали в новую 14–комнатную квартиру на улице Фурштадской, что в Литейной части Петербурга. Долго страдая, Наталья Николаевна разрешилась прекрасной девочкой. Как рассказывал впоследствии Нащокин, Пушкин «при первых родах плакал и говорил, что убежит от вторых». Жена его медленно поправлялась, у неё нарывала грудь. Ни эти, ни последующие роды на её изящной фигуре не сказались. В тот год поэтическую красоту Натальи Николаевны запечатлел на портрете акварелист А.П. Брюллов. Она позировала ему в фамильных бриллиантах, которые мужу удалось – таки выкупить из залога ещё в конце зимы.
Дочка появилась на свет 19 мая, в праздник Вознесения Господня, как и сам Пушкин. Назвали её Марией в честь любимой бабушки поэта – Марии Алексеевны Ганнибал. Крестили малышку Сергей Львович Пушкин, Афанасий Николаевич Гончаров, Наталья Ивановна Гончарова (заочно) и Екатерина Ивановна Загряжская, любимая тётя Натальи Николаевны, влиятельная фрейлина.
Поэт писал Вере Фёдоровне Вяземской: «Представьте себе, что моя жена имела неловкость разрешиться маленькой литографией с моей особы. Я в отчаянии, несмотря на всё моё самомнение». Конечно, ему хотелось, чтобы его дочь выросла красавицей, как и жена. Пушкин очень любил свою Машку, переживал о ней: она была болезненным ребёнком, а первые зубки у неё прорезались только после года. Впоследствии Мария Пушкина, в замужестве Гартунг, удачно сочетала в своём облике черты отца и матери, её колоритную внешность Лев Толстой придал главной героине романа «Анна Каренина».
8 сентября 1832 года умер крёстный отец девочки, Афанасий Николаевич Гончаров. Пушкин взял отпуск, чтобы сопроводить его тело для погребения в Полотняном Заводе. Это была вторая разлука поэта с женой. В течение месяца они часто переписывались. В их письмах – заботы о Машеньке, взаимная ревность и оправдания, всякие деловые сообщения. Поэт делится с женой планами написания романа с главным героем Островским (потом он был переименован в Дубровского) и героиней по имени Маша. Заканчивает он письма очень сходно: «Прощай, мой ангел, цалую тебя и Машу. Прощай, душа моя – Христос с тобою». В письме, из которого процитировано окончание, поэт писал жене: «Мне без тебя так скучно, так скучно, что не знаю, куда головы приклонить».
Вернувшись, поэт застал дом не совсем в порядке: Наталья Николаевна пока не стала полновластной хозяйкой. Пушкин поменял прислугу, поваров, нанял новую квартиру из 12 комнат на Гороховой улице. 20 ноября, накануне переезда, он был с женой на рауте у Фикельмонов. На следующий день Дарья Фёдоровна, заполняя свой дневник, вновь признала Пушкину самой красивой и написала: «Это образ, перед которым можно оставаться часами, как перед совершеннейшим созданием Творца».
Ревность поэта, никогда до 1836 года не переходила разумных границ, хотя поклонников у Натальи Николаевны было много, что вполне объяснимо: красота и громкое имя делали своё дело. Среди молодых людей стало модным вздыхать по Пушкиной. Иногда влюблёнными считали себя даже те, кто только слышал о ней, но ни разу не встречал. Ко всем обожателям она относилась ровно и без явного флирта, никому не подавая надежды и не допуская мысли об измене клятве верности, данной при венчании. Пушкин жене верил, хотя иногда и журил её в письмах за кокетство. Такая лёгкая ревность только раззадоривала его. Поэту нравилось, что жена – первая красавица, привлекающая всеобщее внимание, что она выигрывает у столичных дам в шахматы. Правда, эти дамы находили в ней мало ума, имея в виду не способности и уровень образованности, а так называемый светский ум – умение разгадывать чужие интрижки и плести свои, пустить пыль в глаза, блеснуть поверхностной эрудицией…
В конце октября Наталья Николаевна вновь забеременела. Она родила здорового мальчика 6 июля 1833 года, когда семья жила на даче на Чёрной речке. Ребёнка назвали Александром в честь прадедов по материнской и отцовской линии – Александра Петровича Пушкина и Александра Артемьевича Загряжского. Пушкин был очень рад рождению «рыжего Сашки» и отмечал это событие с Нащокиным, который и стал крёстным отцом ребёнка. Новорождённого окрестили 20 июля в церкви Иоанна Предтечи на Каменном острове. Крёстной матерью была снова Екатерина Ивановна Загряжская.
Материальное положение Пушкина было по – прежнему трудным. Жалования в 5000 рублей и литературных заработков не хватало. Поэт занимал деньги. Для поправки дел ему нужно было поехать в Болдино. Он выхлопотал себе разрешение одновременно заехать в Оренбург и Казань с целью ознакомления с местными архивами. Пушкин в тот год работал не только над «Дубровским», но и над «Историей Пугачёва». Ему нужны были архивные материалы.
Оставив жену и детей на даче под Петербургом, поэт отправляется в путешествие. По пути он заезжает в Торжок и в тверские имения Вульфов, останавливается в Павловском – имении Павла Ивановича Вульфа. Отсюда Пушкин пишет известное письмо жене со словами, которые стали крылатыми: «Гляделась ли ты в зеркало и уверилась ли ты, что с твоим лицом ничего нельзя сравнить на свете, – а душу твою я люблю ещё более твоего лица».
Наталья Николаевна Пушкина
Рис. А.С. Пушкина 1833 г.
Поэт побывал у тёщи в Яропольце, где поклонился могиле гетмана Дорошенко. Наталья Ивановна в этот раз приняла зятя очень любезно. По пути в Москву на пару часов он останавливался в Захарове у няниной дочери Марьи Фёдоровны. В Москве Пушкин тоже долго не задержался: посетил друзей, прошёлся по книжным лавкам. Приехав в Нижний Новгород, поэт остановился в гостинице в центре города, близ нижегородского кремля (современный адрес: пл. Минина и Пожарского, 5). Обедал он у генерал – губернатора Михаила Петровича Бутурлина. Тут – то и произошёл курьёз: Бутурлин усомнился в научных целях поездки Пушкина и принял его за тайного ревизора, о чём предупредил письмом оренбургского губернатора Василия Алексеевича Перовского. Именно у него в Оренбурге и остановился поэт. Прочитав послание, хозяин дома рассмеялся и показал его Пушкину. Тот набросал сюжет произведения на основе этого курьёза, но не реализовал его, а впоследствии подарил Гоголю для комедии «Ревизор».
Казань, село Языково (имение друга – поэта Николая Языкова), Симбирск, Оренбург – вот основной маршрут Пушкина. В Болдино он прибыл 1 октября. Перезаложить кистенёвских мужиков ему не удалось, зато литературный багаж второй Болдинской осени оказался богатым: беловая рукопись «Истории Пугачёва», поэмы «Анджело» и «Медный всадник», «Сказка о рыбаке и рыбке», «Сказка о мёртвой царевне…», повесть «Пиковая дама», цикл «Песни западных славян», стихотворение «Осень» и несколько других. Все эти шедевры помимо радости творчества обещали принести поэту и хороший гонорар.
Тем временем в Петербурге Наталья Николаевна уже сама уверенно и экономно вела домашнее хозяйство. Она управлялась со слугами, самостоятельно наняла подходящую квартиру на Пантелеймоновской улице близ Летнего сада, устроила и некоторые денежные дела, заняв 500 рублей на самое необходимое под поручительство брата Дмитрия, который управлял гончаровским майоратом после смерти дедушки. Наталья Николаевна помогала мужу в его делах, умела договориться о более выгодных контрактах с издателями. Писал поэт на бумаге гончаровской фабрики уже с первых дней их совместной жизни.
Незадолго до нового 1834 года царь пожаловал А.С. Пушкина в камер – юнкеры, хотя это звание было не очень – то прилично для его возраста: обычно оно давалось молодым людям. Надо сказать, что никакой цели унизить поэта Николай I не преследовал: придворное звание соответствовало чину Пушкина и давало ему, а главное, его жене доступ ко двору. Поэт так и записал в дневнике: «…двору хотелось, чтобы Н.Н. танцевала в Аничковом». В Аничковом дворце, принадлежавшем государю, устраивались великосветские рауты для избранного круга.
А.С. Пушкин. Автопортрет 1834 г.
Поэт должен был присутствовать на балах и дворцовых приёмах, соблюдая все строгие правила этикета, что не только требовало значительных трат, но и отвлекало от творчества. Камер – юнкерский мундир он не любил, его тяготили придворные обязанности, необходимость одеваться чётко по этикету. Пушкин иногда приезжал одетый не как следовало, и ему приходилось возвращаться домой, чтобы переодеться.
Наталье Николаевне по – прежнему очень нравились великосветские рауты и балы, которые приятно разнообразили нелёгкую, полную будничных забот жизнь молодой матери, вынужденной вести дом в материально стеснённых условиях. Зимой 1834 года она много и весело танцевала на балах, не зная о наступившей беременности. Итогом стал выкидыш после бала в последний день Масленицы. Злые языки столичных сплетников тут же отнесли это на счёт побоёв мужа. Пушкин жену и пальцем не трогал, конечно, а вот она в порыве ревности однажды после бала влепила ему увесистую пощёчину. По этому поводу поэт шутил, что рука у его Мадонны тяжёленька. Он после женитьбы на Наталье Николаевне не перестал замечать красоту других женщин, посвящал им стихи, говорил комплименты, но никем серьёзно не увлекался.
В тот год Пушкины разлучались на несколько месяцев: 15 апреля, накануне Пасхи, поэт отправил жену с детьми в Москву, откуда она через некоторое время выехала на лето в Полотняный Завод. Пушкин жил один в Петербурге до середины августа. Супруги часто писали друг другу письма, из которых поэт узнал, что жена хочет взять к ним в дом своих сестёр – Екатерину и Александру. Наталья Николаевна их любила и жалела: в глуши у них не было никаких перспектив устроить свою судьбу. Поэт предупреждал жену: «Но обеих ли ты сестёр к себе берёшь? Эй, жёнка! смотри… Моё мнение: семья должна быть одна под одной кровлей: муж, жена, дети, покамест малы; родители, когда уже престарелы. А то хлопот не оберёшься, а семейственного спокойствия не будет». Пушкин предвидел, что столичные кавалеры скорее станут увиваться вокруг его прекрасной жены, а не вокруг её гораздо менее красивых сестёр – бесприданниц. Однако Натали мужа не послушала.
Перед отъездом из Петербурга Пушкин снял более просторную квартиру на Дворцовой набережной недалеко от Летнего сада. До него там жил Пётр Вяземский с семьёй. Поэт прибыл в Полотняный Завод 25 августа 1834 года накануне именин и дня рождения жены. Тёщу с именинами он поздравил письмом, в котором писал: «Покамест поздравляю Вас с 26–м и благодарю за 27–е. Жена моя прелесть, и чем доле я с ней живу, тем более люблю это милое, чистое, доброе создание, которого я ничем не заслужил перед Богом».
Александра Николаевна Гончарова. Неизв. худ.
Конец 1820–х – начало 1830–х гг.
Прожив полторы недели в Полотняном Заводе, Пушкин едет с женой, детьми и двумя сёстрами Гончаровыми в Москву. Пробыв там несколько дней, 10 сентября он направляется в Болдино, стремясь поправить дела в заложенном имении отца и рассчитывая там продуктивно поработать, как в предыдущие два года. Эти надежды не очень – то оправдались: поэт написал только одно замечательное произведение – «Сказку о Золотом петушке» и грустное стихотворение «Стою печален на кладбище…». Душевное состояние Пушкина и хлопоты по имению не способствовали сочинительству. 14 сентября 1834 года он писал жене из Болдина: «Я должен был на тебе жениться, потому что всю жизнь был бы без тебя несчастлив; но я не должен был вступать в службу и, что ещё хуже, опутать себя денежными обязательствами». В Петербург он вернулся 15 октября 1834 года.
Екатерина Николаевна Гончарова. Неизв. худ.
Конец 1820–х – начало 1830–х гг.
Поэт оказался прав: жизнь под одной крышей с сёстрами жены нарушала его спокойствие, хотя к свояченицам он относился очень тепло и предупредительно. Екатерина скоро стала фрейлиной при дворе. Жена снова была беременна, но всё равно часто выезжала в свет. Поэт советовал ей быть осторожной. Второго сына Григория Наталья Николаевна родила 14 мая 1835 года. Назван он был в честь предка Пушкина. Поэт увидел новорождённого на следующий день, когда вернулся из 10–дневного путешествия в Тригорское и Михайловское. Именно младший сын поэта Григорий Александрович Пушкин впоследствии будет жить в родовом имении, выйдя в 1866 году в отставку в чине статского советника.
Лето 1835 года семья Пушкиных провела снова на даче на Чёрной речке. Визиты тётки и родных, визиты к родственникам и знакомым, летние балы и празднества, домашняя суета – всё это тяготило Пушкина. Он начал прощупывать почву насчёт ухода в отставку и жизни в деревне при сохранении возможности пользоваться в случае необходимости петербургскими активами. Ему был предложен отпуск на четыре месяца. Поэт 7 сентября 1835 года поехал в Михайловское. Радость от пребывания в родном сельце сменилась у него ностальгией и тоской по жене и детям. 14 сентября он написал жене: «Вот уж неделя, как я тебя оставил, милый мой друг; а толку в том не вижу. Писать не начинал и не знаю, когда начну. Зато беспрестанно думаю о тебе и ничего путного не надумаю. Жаль мне, что я тебя с собою не взял». Он написал чудное белое стихотворение «…Вновь я посетил», но продуктивно в родных местах ему поработать так и не удалось. 23 октября поэт вернулся в Петербург и вновь окунулся в светскую, частную и творческую жизнь, планируя выпускать новый журнал и хлопоча о ссудах на проживание семьи и издательские дела.
Несмотря на все трудности семейной жизни и ограниченность в средствах, Пушкин и его жена были счастливы в течение пяти лет совместной жизни.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.