Наша пехота

Наша пехота

Жара в ячейках наблюдательного пункта начала спадать. Слабели запахи, исходившие от шпал, щебенки и пыли. Под стенкой тень уже коснулась ящика от стереотрубы.

К вечеру немцы по своему обычаю прекращают атаки. Реже слышались пулеметные очереди, разрывы мин и снарядов. Хочешь не хочешь, принимай чужой режим. По крайней мере, можно сойти с места, размяться. Но не более. Оставлять ячейки запрещается.

Я осмотрел наблюдательный пункт. Необходимо продолжать оборудование: в траншее хода сообщения и в ячейках сделать ступени для стрельбы из карабинов на случай самообороны, места для сидения, подчищать стенки, устроить вешалки и т. д. Свободная смена — два телефониста, разведчик, вычислитель — не прекращает работу. В помощь им вызваны еще два человека из резерва.

Опускались сумерки. Все ярче светят ракеты. На горизонте восточнее Малина багровело зарево недалекого пожара.

Со стороны переезда подошла одна повозка, другая, затем — кухня. Под насыпью скапливались люди. Слышны выкрики, стук котелков. Пехотинцы, 1-й батальон 10- о СП.

Шум усилился. Часть пехотинцев двинулась дальше вдоль насыпи, к мостовой трубе, другая — осталась на месте возле грунта, который выносили при оборудовании НП.

Пехота, по-видимому, собиралась занимать оборону. На рубеже железнодорожной насыпи? Какова ее численность, где другие подразделения 10-го СП? Я не могу доносить старшим начальникам, не выяснив этих вопросов. Дозорные не нашли ни одного командира-пехотинца, посвященного в задачи 1-го батальона 10-го СП.

Прибыл старший лейтенант Азаренко. Ему уже известно о прибытии пехоты.

— Дождались, наконец, подкрепления, товарищ лейтенант,— помощник начальника штаба не стал слушать рапорт.— Вы за командира батареи?.. А Варавин? Да, слышал, он на ОП,— Азаренко обратился к кому-то в темноте: — Товарищ майор, мы на месте... наблюдательный пункт... проходите. Ваши знакомые... шестая батарея поддерживала ваши «обмотки» [43] под Мицком.

Майор вошел в ячейку. С ним еще один пехотинец. Тесно. Разведчик освободил место у стереотрубы.

— Вот бы на час раньше,— сетовал Азаренко,— темень... как же с ориентирами?.. Придется отложить... Перед нами важный участок... расположение боевых порядков подразделений четвертого дивизиона.

На пустыре вспыхнула случайная ракета. Цветные трассы одна за другой потянулись к мостовой трубе.

— Откладывать некуда,— отвечал майор,— до рассвета должны занять оборону.

Старший лейтенант Азаренко старался с помощью схемы ориентиров и карты, которую подсвечивал пехотинец, объяснить положение сторон перед насыпью. Из реплик, которыми обменивались командиры, выяснилось, что майор — командир 10-го СП. Прибыл только один батальон. Остальные еще в пути. 1-й батальон сменит 11-ю батарею.

— Вот позиции одиннадцатой батареи,— продолжал Азаренко, когда в свете ракет на мгновение обрисовался берег озера. Ракета погасла, и Азаренко обратился к раскрытой карте.— Мы находимся вот здесь... Идем по северной стороне насыпи к мостовой трубе, дальше, товарищ майор, места нехорошие... голый пустырь, вроде выгон для скота. Ни деревьев, ни заборов, ни домов, как на строевом плацу.— Старший лейтенант начал излагать общую обстановку, события вчерашнего, позавчерашнего дня, охарактеризовал силы противника.

— В обороне артполк один?..— удивился майор, когда узнал о вылазке автоматчиков.— Откуда вам известна нумерация немецких частей? Сколько людей на переднем крае?.. Ширина участка обороны? — Майор сказал, что части 45-й СД, из укрепрайона Емильчино спешно перебрасываемые в район Малина, растянулись на полсотни километров. Вслед за 10-м СП шел 61-й СП. Он подойдет не раньше второй половины завтрашнего дня. Из артиллерийских частей дивизии прибыли только два дивизиона. Выдвижение пехоты на позиции начнется после полуночи. Возможно, даже завтра.— Товарищ старший лейтенант, спасибо за встречу. Положение в общих чертах ясно. Где найти командира второго дивизиона? — майор собрался уходить.

— Нам по пути,— старший лейтенант Азаренко пригласил майора отдохнуть в ячейке разведчиков,— я задержусь минут на пять, переговорю с лейтенантом.— И принялся проверять документацию, потом порядок на НП.— Товарищ лейтенант, работы по оборудованию, устройству, маскировке приказано закончить к двум ноль... а вы? Присесть не где... не годится. Ячейка стреляющего делается в первую очередь. Откуда шум, ваши люди?

Нет, по-видимому, опять подошла пехота.

— Товарищ лейтенант, что это? В районе НП не допускаются никакие сборища. Сейчас же удалить!

Караульные отправили одну группу. Другая задержалась недалеко от хода сообщения.

Старший лейтенант Азаренко объяснил командиру 10-го СП расположение наблюдательных пунктов. Оба направились к выходу.

После полуночи стрельба на пустыре, в центре участка, затихла. Реже взлетали ракеты. Наступило ночное затишье. Время отдыха.

Наблюдательный пункт командира батареи мало пригоден для этой цели. Ход сообщения — протяженность около 20 метров — изломан зигзагом, узок. Ячейки не имеют достаточно длины и ширины. Тем не менее — ночь есть ночь.

Спать одновременно всем на НП не принято. Разведчик наблюдатель, телефонист — остаются на своих постах. И у стреляющего дела: нужно проверить охрану, подвести итог дня, учесть замечания. Сколько израсходовано снарядов, сколько осталось в наличии? Запросить ПНП о положении на переднем крае. Какие работы продолжать и какие перенести на утро?

Я доложил командиру дивизиона обстановку в секторе батареи. Прибыла пехота.

— Знаю, с утра наступает. Задачу на поддержку пехоты получите позже. ПНП снимите сейчас же.

Наступаем? В 10-м СП всего один батальон. Успеет ли пехота выйти к рассвету в исходное положение? Может быть, подошли другие части 45-й СД? Задавать вопросы старшему в артиллерии не принято. Сам он, если сочтет необходимым, скажет.

Телефонист связался с лейтенантом Смольковым и передал приказание сниматься. Сообщить новость на «Феникс-1»? Нет, до утра не стоит.

Люди из отдыхающей смены принесли несколько охапок пахучей полыни. Начали стелить постель. Да, замечания, сделанные старшим лейтенантом Азаренко, справедливы. Боковой отсек в ячейке стреляющего следовало удлинить, полку расширить.

Под насыпью снова выкрики. Что там случилось? Явился дозорный.

— Товарищ лейтенант, пехота не слушается... прет напрямик через рельсы с телегой.

Дозорные несли охрану и присматривали за поддержанием воинского порядка в районе НП. На участке до мостовой трубы командир дивизиона установил два прохода. Дозорным известно, как обращаться с лицами, которые не выполняют команд?

— Так точно, товарищ лейтенант, разрешите стрелять?

Действовать в рамках обязанностей, как сказано в уставе.

Полынь разостлана, готова постель. Я лег. Ноги уперлись в одну стенку, голова в другую. Тянет снизу дневной вонью, но запах поля, свежих трав сильней.

Прибыл лейтенант Смольков с персоналом ПНП. В вышине розовеет небо. Наступил рассвет. Меня звал разведчик-наблюдатель.

— Товарищ лейтенант, сюда идет генерал, уже недалеко.

Лица высшего командного состава редко посещают боевые порядки артиллерийских подразделений на переднем крае. По отношению ко всем средним и старшим командирам генерал являлся старшим, его полагалось встречать и сопровождать.

Со стороны железнодорожного переезда приближалась группа командиров. Генерал выделялся лампасами и малиновым цветом петлиц на воротнике. В числе других лиц я узнал майора Соловьева, капитана Значенко, командира 10-го СП.

В присутствии своих непосредственных начальников командир батареи не подавал команд, предписанных уставом для встречи старших, и ограничивался представлением. Я встретил генерала перед входом в траншею, назвал свою должность, звание, фамилию.

— Товарищ майор, у вас это третья батарея? — спросил генерал.

— Нет, шестая,— ответил майор Соловьев.

— Как, я считал...— удивился генерал.

— Извините, вы посетили наблюдательные пункты двух батарей. По счету это третья, а в полку она имеет номер шесть...

— А... вы об этом,— генерал двинулся по ходу сообщения в ячейку стреляющего,— вот и докончим разговор... здесь лучше, есть место присесть.

Личный состав НП, включая и тех, кто обслуживал приборы, был удален в укрытие. Это противоречит правилам, но иначе всех пришедших разместить негде.

Генерал довольно долго рассматривал в бинокль местность. Стояла тишина, не раздался ни один выстрел.

— Кажется, я вижу окопы артиллеристов... а ваши подразделения где, товарищ майор? — спросил генерал.

Командир 10-го СП начал ориентировать старшего начальника. Майор Соловьев предложил схему ориентиров. Пехотинцы не пользовались схемой и, кажется, плохо понимали один другого. Наконец, подразделения 10-го СП были найдены на местности.

— Укажите рубеж атаки,— продолжал генерал. Он считает, что расстояние до огородов, где находился, как предполагалось, передний край противника, слишком велико. Немцы перестреляют пехоту прежде, чем закончится сближение. Изменить направление? Открывается фланг. На перегруппировку нет времени и она не меняла положения. Местность на всем участке равнинная, лишена укрытий. Генерал некоторое время вглядывался в свою карту, снова поднес к глазам бинокль.

— Начальник артиллерии дивизии, какие привлекаются средства к артиллерийскому обеспечению наступления?

Исполнявший обязанности начальника артиллерии 45-й СД капитан ответил, что из артиллерийских частей дивизии прибыли только два дивизиона, плюс три — 231-го КАП. Итого, в распоряжении начальника артиллерии пять дивизионов. Четыре он намерен включить в дивизионную артиллерийскую группу, один использовать для непосредственного сопровождения 1-го батальона, придав побатарейно каждой роте.

— Что скажете вы, командир двести тридцать первого артиллерийского полка? Сколько у вас орудий?

Майор Соловьев изложил организацию, вооружение, численность личного состава полка, обеспечение боеприпасами, боевые порядки, задачу.

— Возможности вашего полка по поддержке?

— На участке наступления, в секторе ориентир три... ориентир шесть, мои батареи могут подавить до трех четвертей обнаруженных огневых средств пехоты на переднем крае, треть ее минометов, приблизительно столько же артиллерийских позиций в глубине боевых порядков противника.

— На участке наступления,— повторил генерал,— а на смежных участках?

— Этот вопрос не рассматривался.

— Почему?

— Полк сосредоточил все усилия на удержании насыпи, чтобы обеспечить контроль барановского перекрестка.

Майор Соловьев, по просьбе генерала, охарактеризовал группировку частей противника, их тактику.

Стали излагать свои соображения по организации наступления старшие командиры-пехотинцы. Генерал и все, кто участвовал в обсуждении вопроса, пришли к выводу: численность артиллерийской группировки, учитывая соотношение сил и характер местности, недостаточна.

— Главная задача артиллерии... подавить огневые точки противника на фронте от барановской дороги до озера. Как артиллеристы собираются ее выполнять? — спросил генерал.

Начальник артиллерии сообщил, что подготовка батарей дивизионной артиллерии закончится не ранее 6.30.

— Прежде, чем начать пристрелку, нужно провести разведку целей. Когда? До начала наступления остается менее двух часов, а работы...

— Что вы предлагаете? — прервал генерал.

— Предлагаю рассматривать положение реально... Обоим моим дивизионам необходимо от шести до восьми часов, как минимум.

— Корпусной артполк тут воевал, знает расположение пулеметов, других огневых точек... поможет в таком деле.

— Товарищ генерал, от корпусного артиллерийского полка польза невелика...стреляющий должен собственными глазами видеть цель.

— Мы должны перейти в наступление. Командующий пятой армией приказал выбить противника из Малина... Я надеюсь на вас, артиллеристы...— генерал отодвинул карту.— Как, Соловьев, пушкари не подкачают?

— Товарищ генерал, мои командиры батарей не жалели сил и снарядов для поддержки вашей храброй пехоты. Двести тридцать первый корпусной артиллерийский полк честно выполнял свои обязанности перед сорок пятой стрелковой дивизией.

— Да... с первых часов вместе... благодарю вас, мои командиры не жаловались,— согласился генерал,— дело трудное тут... постарайтесь, Соловьев. Как у вас со снарядами?

— Два с половиной БК на орудие.

— Артиллеристы, договаривайтесь между собой. Капитан, поторопите штаб с планированием, увяжите все вопросы в срок,— генерал повернулся,— как там наши батальоны, я хочу встретиться с командирами...

На востоке, куда тянулись покрытые ржавчиной рельсы, розовел горизонт. В безмолвии стояли недалекие дома северной окраины Малина. Над пустырем поднималась легкая предутренняя дымка.

— Товарищ генерал,— нарушил общее молчание командир 10-го СП,— местность не оборудована, время дневное... опасно.

— Вы правы,— невесело отвечал генерал,— но ничего не попишешь. Им наступать днем,— жестом указал он в сторону пустыря,— вернее, вам, мне, всем нам вместе,— и шагнул выходу.

Словно по команде вскочили храпевшие в ячейке телефонистов адъютанты с автоматами. Вслед за генералом прошли подполковник-пехотинец — начальник штаба дивизии, капитан, выполнявший обязанности начальника артиллерии, майор Соловьев, командир 253-го СП полковник Васильков, командир 61-го СП подполковник Антонов, майор — командир 10-го СП. Более десяти человек.

Группа направилась в долину к мостовой трубе, вышла на южную сторону насыпи. Взвыли мины.

Противник начал огневой налет. Спустя три-четыре минуты обстрел закончился. Генерал и сопровождавшие его командиры продолжали путь.

Минометчики возобновили обстрел. Со стороны огородов доносились приглушенные удары, будто свертком газет в стенку. Звуки, которыми сопровождался выстрел миномета. Осталось только слушать. У нас не существовало никаких способов воздействия на минометы, исключая стрельбу по району вероятного расположения их позиций.

Минометчики вешали на траектории по целой дюжине мин. Отчетливо слышен ноющий разноголосый вой. Мины вылетают из трубы с интервалом в пять, семь секунд и ложатся кучно, одна возле другой, с малым рассеиванием. Метеорологические условия не влияют на их полет.

Сегодня минометы стрельбу начали раньше, чем обычно. Немцы, по-видимому, заметили пехоту, бродит группами и в одиночку в расположении 4-го дивизиона.

Прошел час- или около. Разведчик обнаружил людей. Двигались по-пластунски в направлении мостовой трубы. Я стал наблюдать. Группа генерала. Кажется, попала в поле зрения и немецких наблюдателей. Послышались минометные выстрелы. Строчил пулемет.

До насыпи три сотни шагов. Разрывы мин заставили группу остановиться. Нет, два-три человека продолжали двигаться.

— Ориентир шесть... вправо двадцать... пулемет,— выкрикнул разведчик-наблюдатель.

В линзах моей стереотрубы появилась кирпичная стена, наполовину разрушенная вчера прямым попаданием снаряда. Вправо двадцать, левый угол дощатого забора. Сектор 6-й батареи.

— «Феникс-один», внимание, по местам... по пулемету... цель номер восемь, левее ноль десять, батареей один снаряд... огонь!

Телефонист принял с ОП: «Выстрел». Снаряды 6-й батареи еще были на траектории, когда крыша медленно приподнялась над стеной и тут же исчезла в дыму. Звуки четырех выстрелов и разрывов одновременно достигли моей ячейки. Дым заволок здание, огород. Кто же опередил 6-ю батарею, 4-я или 5-я?

— «Феникс-один», стой!

Звенит рельс, уцелевший после вчерашнего обстрела самоходных орудий. Немецкие минометы перешли на беглую стрельбу. Воют снаряды. Открыли огонь 105-мм батареи, одна, другая.

Долина в своем начале, на подступах к мостовой трубе, скрылась в дыму разрывов. Свистят осколки, разорвалась очередь бризантных снарядов.

— Товарищ лейтенант, с КП командира дивизиона передают,— торопливо выкрикивал телефонист из ячейки рядом,— «Феникс», ИЗО «Буйвол», восемь снарядов... беглый огонь!

Расстояние, отделяющее НП 6-й батареи от первого рубежа НЗО «Буйвол» — 7 километров. Что там произошло?

10 минут спустя грохот орудийных выстрелов в тылу затих. Под насыпью кричал раненый.

Дозор доложил о появлении старших начальников. НП 6-й батареи готов был к встрече, но генерал, не останавливаясь, прошел мимо. Среди сопровождавших находились новые лица — артиллеристы — подполковник и капитан.

Майор Соловьев зашел на НП. Его интересовало положение на рубеже НЗО «Буйвол». Есть изменения в секторе 6-й батареи? Загнутый рельс убрать при первой возможности, если еще не поздно и противник не использовал его для пристрелки мостовой трубы, а, возможно, для стрельбы по целям, скрытым за насыпью.

В юго-восточных секторах завязался бой. Батареи 2-го дивизиона произвели три стрельбы по исходному рубежу НЗО «Буйвол». С НП командира дивизиона поступило сообщение о том, что противник внезапно вышел на участке восточнее озера на железнодорожную насыпь.

Спустя немного времени лейтенант Смольков принял еще одно неприятное сообщение: два отдельных дома, которые удерживала 12-я батарея, захвачены противником. Вернуть потерю усилиями пехоты и 12-й батареи после интенсивного двадцатиминутного огневого налета, произведенного 2-м дивизионом, не удалось.

Солнце поднималось все выше. Боковая стенка нагрелась, слышен затхлый дух шпал и щебеночной пыли. Артиллерия противника не прекращает обстрел района мостовой трубы.

В 7.30 лейтенант Смольков принял по телефону график ведения огня в ходе артиллерийской подготовки. Назначенная атака пехоты перенесена на 9.30.

6-я батарея ведет огонь почти непрерывно в составе дивизиона и полка. Немало целей, обнаруженных в обоих секторах, остались не подавленными. Во время массированного огня командир батареи не имеет права решать частные задачи.

На участке от барановской дороги до озера противник больше не проявляет активности. Редко раздаются пулеметные очереди, прекратила огонь артиллерия.

В 8 часов 50 минут с КП поступила телефонограмма: в юго-восточном секторе наша пехота вернула дома, потерянные прежде.

Хозяйственное отделение доставило пищу — суп, мясо. Первый раз за время моего нахождения на НП. После завтрака лейтенант Смольков организовал мойку посуды. Перед тем котелки, ложки тщательно протираются свежесорванной травой.

За домами восточной окраины Малина взвилась серия цветных ракет. Прошло несколько минут. Я уже забыл о ракетах, как вдруг загрохотали орудийные выстрелы. На железнодорожное полотно посыпались снаряды. Пустырь исчез в дыму разрывов. Беглая непрерывная стрельба. Дрожит, колеблется насыпь, звенит рельс. Видимость уменьшилась до нескольких шагов. Ячейку заполнила пыль.

Сколько противник сосредоточил минометов в двух батальонах 268-го ПП? Два, три, пять десятков? Где их позиции — в огородах, среди домов?

* * * Немцы увлекались минометами еще со времен первой мировой войны. Идея заманчивая: избавить пехоту от зависимости со стороны артиллерии и танков непосредственной поддержки. В арсенале вермахта миномет рассматривался как надежное оружие, предназначенное для подавления живой силы и огневых средств противника на линии непосредственного соприкосновения сторон и в ближайшей глубине.

В отличие от артиллерийского орудия миномет не имел лафета. Он легок, компактен, прост по устройству, быстро приводится в боевое положение. Миномет ведет огонь из придорожной канавы, будучи спрятанным за стеной дома, сквозь оконный проем, как говорится, из-за угла. Во всяком месте, где условия позволяют установить опорную плиту, а если таковой нет — просто с грунта.

Подготовка обслуживающего персонала начинается знакомством с механизмом наводки и с трубой, которая служит стволом и составляет едва ли не всю материальную часть миномета. На этом она и заканчивается.

Правила стрельбы миномета мало отличаются от стрелкового оружия. Обязанности стреляющего, к примеру, способен выполнять наводчик, командир, и всякий другой номер минометной прислуги. Насколько разрыв отклоняется от цели, настолько необходимо вводить поправку. Без всякой интерполяции и перерасчетов.

Миномет не имеет признаков, демаскирующих артиллерийское орудие. Давление пороховых газов в трубе невелико, поэтому высота траектории изменяется медленно, мина падает под углом, близким к прямому. Дальность стрельбы минометов невелика, ротного и батальонного калибра не более километра, полкового — от полутора до двух.

Выстрел миномета создавал звуковые колебания, не исключается возможность засечь вспышку в момент выстрела, если он в поле зрения. Минометные подразделения 268-го ПП укрыты среди домов, а также у озера и в окопах, хорошо замаскированных на пустыре.

У немцев минометные секции входили организационно в штаты подразделений пехоты. Применялись они во всех видах боя для подавления живой силы, боевых средств и разрушения оборонительных сооружений.

Существенную часть в комплекте минометов всех калибров составляют мины. Заряд не следует принимать в расчет ввиду небольшого размера, если сопоставить его с унитарной гильзой.

Укупорка мин металлическая, кассетного типа, плоская, с удобными ручками, герметизированная, надежно предохраняла мины от повреждений и воздействия влаги. Кассеты бросают с высоты борта автомобиля и обратно, перевозят на любой скорости. Немцы расходуют мины без всякого ограничения, как будто они производятся в полковом или батальонном тылу.

* * *

Минометы ведут стрельбу по всякому поводу. Если же в поле зрения появлялась пехота, не укрытая, как например группа командира 45-й СД, начиналась форменная канонада.

Подошло время начала артподготовки. Но команд нет. Стрелки часов перемещались дальше — пять минут, еще пять. Грохот немецких разрывов не затихал. Дым ползет волнами, перекатывается через насыпь. Рядом в ячейке не умолкал зуммер. «Феникс-один», «Феникс-один»,— повторял телефонист. По-видимому, обрыв линии. «Феникс» не отвечал. А если поступит сигнал «Ветер»? Я заглянул в ячейку. Лейтенант Смольков спал, сидя в углу. Телефонист под стенкой не переставал нажимать кнопку вызова, ощупывал клеммы. Другой телефонист, спавший на полу, поднялся. Лицо измято, он укоризненно глядит на дежурного, как будто тот виноват и в обрыве линии. Отдыхающая смена должна отправляться на линию. Телефонист одел каску. — Товарищ лейтенант, связи нет,— обратился он к лейтенанту Смолькову и умолк. Командир взвода управления поднял голову. — На линию, — и снова закрыл глаза. Телефонист ответил: «Есть!» и направился вниз по ходу сообщения, в одной руке аппарат — болтается заземление, в другой — карабин. Артиллерия противника усиливала огонь. Не переставая, стреляли минометы. Творилось что-то необычное.

Лейтенант Смольков занял место у стереотрубы. Оптика бесполезна, видимость не более двухсот шагов. Сигнала на открытие огня нет и нет. Необходимо привести «Феникс-1» в готовность, но связи нет.

База — расстояние, отделяющее НП от огневых позиций,— девять тысяч метров. Чтобы избежать последствий,вызванных появлением автоматчиков, и повысить надежность связи, по приказанию командира полка на всех телефонных линиях созданы промежуточные узлы связи. Лица, которые их обслуживали, одновременно несли охрану подступов к НП с тыла. Время рассчитано. Путь до промежуточного узла 6-й батареи занимал пять-шесть минут.

— «Феникс»? В чем дело? — спрашивал Смольков.

Молчание. На НП осталось только два телефониста. Резерв обслуживал промежуточный узел. Лейтенант Смольков намерен сам идти вслед за телефонистом. Но место командира взвода управления на НП. Уходить я не вижу причин. На линию отправлен еще один телефонист.

«Феникс-1», наконец, ответил. Прошло пять минут, еще пять.

— «Ветер»!

На восемнадцатой минуте артиллерийской подготовки в районе ориентира 8 послышался треск автоматных очередей. Я не мог разглядеть того, что делалось на расстоянии полкилометра, но стреляющий обязан открывать огонь в пределах досягаемости своих орудий на случай наступления противника, не ожидая указания старших начальников. Телефонист готов был передать «огонь».

— «Феникс», стой,— поступила команда.

Стрельба прекратилась. Лейтенант Смольков начал расследование. Почему промежуточный узел не отвечал в течение 9 минут?

— После первого обрыва случился второй, третий,— телефонист с промежуточного узла передавал объяснения командира отделения связи.

Я заглянул в ячейку телефонистов. Трубка уже в руках у Смолькова.

— Вы вдвоем работали на линии, навстречу друг другу... такие-сякие,— возмущался Смольков,— сколько положено времени? А вы? Ворочаетесь по-тюленьи... где телефонист с НП? Передайте ему трубку...

Притих лейтенант Смольков. Того, кого он звал, уже нет в живых. Его настиг недалеко от насыпи осколок мины. Уже раненный, телефонист продолжал ползти по линии. Новая мина оборвала его жизнь.

Телефонисты взводов управления наших батарей, наши верные товарищи! Лица, не знающие воинской службы, ставят вас в один ряд с телефонистами рот и батальонов связи пехоты. Это несправедливо. Мы, артиллеристы, протестуем. Никто не смеет умалять ваши заслуги. Обязанность телефониста взвода управления требовала высочайшей самоотверженности и дисциплины. Пехотинца в цепи поддерживает чувство локтя, орудийный номер связан с расчетом узами коллективизма. Телефонист действовал в одиночку. За бруствером бушуют разрывы, свистят пули, он должен бежать. И никого нет рядом, чтобы разделить страх. Настиг осколок — мало надежды на помощь. Но вас не пугали ни смерть, ни раны. Найти конец оборванного кабеля, соединить стреляющего и умолкнувшие орудия — вот цель, для которой вы, телефонисты, жертвовали жизнью. Вы верили тому, кто управляет огнем.

— «Феникс», ИЗО «Буйвол», двенадцать снарядов, огонь!

Грохот усиливался. В стрельбу включились все 9 батарей, частота выстрелов возрастала с каждой минутой. Началась та стадия, которая во фронтовой терминологии последующих лет называлась артиллерийской контрподготовкой. Какое количество батарей вело огонь по НЗО «Буйвол» и какое — по другим целям? Трудно определить. Но мне казалось, в интенсивности огня наши батареи превосходили немецкие. Видимость в основном секторе 6-й батареи на какое-то время улучшилась. Дым, поднятый разрывами своих снарядов, уходил к озеру. Район ориентира 7, где, как было очевидно, началась немецкая атака, не наблюдаем.

Наступление не получилось. Подразделения 1-го батальона 10-го СП отстреливались. И весьма энергично. Но в автоматическом оружии — этого нельзя не заметить — они уступали противнику. Спутать стрельбу нашей пехоты и немецкой нельзя даже в грохоте, который стоял на пустыре. В -10-м СП всего лишь несколько автоматов ППД. Зато в пулеметах он не уступал 268-му немецкому пехотному полку, хотя личного, состава в 10-м СП насчитывалось меньше в два-три раза. Роты 2-го батальона 268-го ПП, как показал пленный ефрейтор, имели по 110—120, в 1-м батальоне 10-го СП — всего 70 человек.

Немецкий пулемет МГ сочетал качества ручного и станкового. Такого оружия наша пехота не имела. «Максим» тяжел и малопригоден в условиях маневренной войны. Два отдельных вида оружия — ручной пулемет и станковый — создавали ненужные трудности в их содержании и боевом применении. Пулемет — оружие ближнего боя. Основная тяжесть в отражении немецких атак ложилась на дивизионную артиллерию и части усиления. Огнем с закрытых позиций наша артиллерия подавляла огневые средства на всю глубину боевых построений противника, ставила на путях его продвижения заградительные огни, вела контрбатарейную борьбу и борьбу с танками.

6-я батарея израсходовала по НЗО «Буйвол» 48 снарядов, затем 24 и еще столько же. — «Феникс», стой! — распорядился командир дивизиона.— Приступить к подавлению целей в своих секторах.— Командир дивизиона сверил время: десять часов сорок две минуты.

В «своих секторах» стоял дым. Видимость не превышала пятисот метров. Лейтенант Смольков предлагал произвести огневой налет по району ориентира 6. На приусадебных участках, утверждал он, занимала позиции большая группа минометов.

Не исключено, вполне вероятно.

— «Феникс-один», внимание. Цель номер семь, правее ноль пятьдесят, прицел двести сорок, шкалою два, вперед два... назад два... четыре снаряда... беглый огонь.

В течение 12 минут 6-я батарея обстреляла площадь приблизительно 4000 квадратных метров. Расход — 96 осколочно-фугасных гранат.

Я не мог различить своих разрывов и вводить корректуры. В этом и необходимости особой не было.

Грохот мин на пустыре несколько затих. Так считал и лейтенант Смольков. Дым стал рассеиваться. 6-я батарея подавила еще две цели. Управление снова централизовано.

— «Феникс», стой!

Все батареи переносили огонь в секторы 3-го дивизиона.

Затих грохот разрывов. Не стало слышно пулеметных очередей. Наступила пауза. Младший лейтенант Безуглый просил четверть часа, чтобы восстановить на ОП порядок, произвести осмотр орудий, убрать гильзы, укупорки и т. п. Наблюдательный пункт в этом нуждается ничуть не меньше. Стенка ячейки со стороны загнутого рельса обвалилась. Убрать грунт? Ячейка потеряет защитные свойства, превратится в яму. Восстановить стенку? Где взять крепежный материал? Так или иначе приборы необходимо переставить и заново отгоризонтировать.

Решено восстанавливать ячейки. Лейтенант Смольков ушел за шпалами к штабелю, на который я наткнулся по пути на НП с пленным.

— «Феникс», атака отражена. Объявить личному составу,— передал телефонист приказание командира дивизиона.

«Феникс-1» сообщил, что артснабженцы подвезли снаряды. Работы младшему лейтенанту Безуглому прибавилось, по меньшей мере, еще на 20 минут.

В 11 часов 40 минут немцы предприняли очередную попытку продвинуться со стороны юго-восточной окраины Maлина. Это за пределами видимости НП 6-й батареи. Слышен треск очередей. Стреляла пехота и, кажется, полковая трехорудийная батарея. Ее шрапнели, очередь за очередью, рвались над крышами домов, значительно выше пристрелочной высоты. Такие разрывы называются журавлями.

— Ориентир четыре... пехота! — крикнул разведчик.

Объективы моей стереотрубы смотрели в сторону озера. Оказывается, наступление противника перекинулось и на сектор 6-й батареи. Немецкие пехотинцы перебежками приближались к траншеям, которые 12-я батарея начала оборудовать еще до смены. Как удалось им преодолеть на глазах наблюдателей около полукилометра?

— «Феникс», стой! НЗО «Буйвол», правее один ноль, прицел меньше двенадцати,— принимал телефонист команду старшего начальника.

Ha направлении «Буйвол» 6-я батарея имела по меньшей мере три пристрелянные цели и без поправок накроет пехоту. Стреляющему не запрещается размышлять, но действовать он обязан неукоснительно, как требовала команда «Буйвол».

— Огонь!

На пустыре опять пламя и дым надвигается, ползет к домам. Усиливался перестук пулеметов. На минуту я увидел атакующих. Легла новая очередь разрывов.

С полудня силы нашей пехоты увеличились. На поле боя выдвинулся еще один — 2-й батальон 10-го СП. Он занимает отдельные участки траншей, частично оборудованных подразделениями 4-го дивизиона. На этом и базировалась вся оборона. Основная масса пехотинцев рассеялась во все стороны и укрывалась в воронках.

Огонь минометов сосредоточен на пустыре. От северного переезда до озера стелется жидкий дым. В подразделениях 10-го СП, насколько я мог судить, закончилась перегруппировка, вызванная прибытием 2-го батальона.

В траншее хода сообщения появился дозорный, привел пехотинца. Следом еще один.

— Товарищ лейтенант, вы из артполка? Немцы наступают... Послал командир батальона... просит открыть огонь.

— Какой батальон? — спросил лейтенант Смольков.

— Второй, командир батальона просил срочно...

— В каком направлении наступают немцы? Откуда? Пехотинец не знал. Не могли ответить на этот вопрос ни лейтенант Смольков, ни разведчик-наблюдатель. Стена дыма на пустыре непроницаема.

Нужно помочь пехоте. 6-я батарея открыла огонь в своем секторе по пристрелянным целям непосредственно за чертой переднего края.

— «Феникс», стой!— команда с НП командира дивизиона. «Феникс» привлекается к ведению массированного огня:

— НЗО «Бизон», огонь!

Разрывы немецких снарядов и мин учащались. Слышится треск очередей.

— Направление атаки... на мостовую трубу,— пришел к выводу Смольков.— Глядите, что в долине делается...

— Ориентир три... пехота,— из своей ячейки доложил разведчик-наблюдатель.

Дым на короткое время рассеялся. Я увидел снова немецких пехотинцев — три, пять. Огород остался позади. Они бежали к траншее, там, кажется, пулемет. Участок 4-й роты. Пулемет не стрелял.

В бинокле знакомая деталь: две воронки перед изгородью, пристрелянная цель № 4.

— «Феникс-один», внимание... цель номер четыре, прицел меньше восемь, батареей четыре снаряда... беглый... огонь!

Ложатся на недолетах осколочно-фугасные гранаты. Три, пять, восемь. Дым расползся, скрыл немецких пехотинцев.

— Товарищ лейтенант,— сообщил разведчик,— наша пехота отходит... ориентир три, вправо десять...

За левой границей сектора 6-й батареи виднелись песчаные пятна. Позиции боевого охранения. Их занимал взвод от 1-го батальона. Похоже, пехотинцы собирались оставить свои окопы. Что ждет их после этого? До ближайшего укрытия не менее 300 шагов.

На схеме целей песчаные пятна — рубеж неподвижного заградительного огня «Вепрь». Данные — я помню — записаны на ОП. Пристрелка не проводилась. Почему? Некогда ломать голову. Что же, подать команду «Вепрь»? Опасно. Перенести огонь от пристрелянной цели, но какой?

Отходивших преследовали разрывы мин.

— «Феникс-один», цель номер пять, батареей один снаряд, огонь!

— Очередь! — передал с ОП телефонист.

Я не различал разрывы своих снарядов. Дым, пыль. Поднимаются ракеты.

— Стой!

Я выведу разрывы на открытый участок, попытаюсь перенести огонь.

— «Феникс», стой! НЗО «Буйвол», десять снарядов, огонь!

Команда командира дивизиона вывела меня из затруднения. «Буйвол» — сектор озера. В течение последующих минут выяснилось: немцы сосредоточили основные усилия вдоль железнодорожной насыпи. Цель очевидна — оттеснить , оба батальона 10-го СП на пустырь, где непрерывно рвались снаряды и мины.

— Ну, это им не удастся,— заявил лейтенант Смольков,— пехота имеет опыт... и не захочет оставить окопы... Вы видели, что осталось от боевого охранения? Да... участь его должна предостеречь. Пехота едва ли решится отходить. Тем более, что отходить некуда.

Разрывы снарядов поднимали на поверхности озера белые султаны воды. Единственный участок, который я видел. Немцы продолжали в ряде мест продвижение.

«Феникс» израсходовал по НЗО «Буйвол» указанное количество снарядов. 6-я батарея вела огонь по цели № 8. Разрывы... да, скорее всего это 107-мм калибр — мои. Следующая очередь дала наблюдение по дальности. Теперь легко перенести огонь в район цели № 5. Можно ожидать, снаряды лягут там, где рассчитал стреляющий.

Число наших батарей примерно с 11 часов увеличилось. Лейтенант Смольков насчитал 19. По-видимому, подошли артиллерийские полки 45-й СД.

В течение семи минут 6-я батарея вела огонь с закрытыми глазами. Видимости никакой. Затем участвовала дважды в огневых налетах в составе дивизиона и полка.

Общими усилиями двух батальонов 10-го СП и артиллерии удалось отразить три атаки: в направлении железнодорожного переезда, на барановскую дорогу, в секторе озера частично и в центре на пустыре. Немцы заняли позиции боевого охранения. Незначительная уступка, по-видимому, объяснялась внезапностью атаки и неудовлетворительной видимостью участке НЗО «Вепрь».

Немцы продвинулись, начали минометный обстрел пространства за железнодорожной насыпью. Мины стали рваться в 800 шагах в тылу НП, куда прежде не залетали.

К 13 часам противник приостановил атаки. Треск очередей затих. Реже рвались снаряды и мины. За насыпью слышатся крики раненых.

Персонал НП приступил к восстановлению порядка в ячейках. Лейтенант Смольков принял две телефонограммы — одну с КП полка, другую — от командира дивизиона. Первая предупреждала, что снаряды необходимо расходовать экономно. Во второй — командир дивизиона отмечал случаи недостаточного массирования огня прежде всего на участках НЗО по причине того, что командиры стреляющих подразделений самовольно увеличивали прицел из опасения поразить свою пехоту.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.