Предисловие редактора
Предисловие редактора
Мы писали уже в предисловии к первому тому, что нам при издании сочинения Плеханова придется в некоторых случаях делать отступления от строго хронологического принципа, в общем и целом положенного в основу нашего издания. Мы уже тогда решили выделить все статьи Плеханова о Чернышевском в отдельную группу.
Можно — без особенного преувеличения — сказать, что чуть ли не с первого своего политического выступления на Казанской площади и до конца жизни Плеханов, очень часто и с особенной любовью, возвращался к Чернышевскому. В письме к Лаврову от 31 октября 1881 г. он пишет:
"С тех самых пор, как во мне начала пробуждаться критическая мысль, Вы, Маркс и Чернышевский были любимейшими моими авторами, воспитывавшими, развивавшими мой ум во всех отношениях".
В первой статье, в которой Плеханов выступает уже как вполне сложившийся марксист, как основатель первой русской социал-демократической группы "Освобождение Труда", он называет Чернышевского "родоначальником русской социальной демократии".
В "Наших разногласиях" он с глубочайшим уважением пишет о "великом писателе". И в последней статье о Чернышевском, относящейся к 1913 г., Плеханов пишет: "Мое собственное умственное развитие совершилось под огромнейшим влиянием Чернышевского, разбор его взглядов был целым событием в моей литературной жизни".
И все-таки в эволюции взглядов Плеханова на Чернышевского были известные "перебои", особенно отчетливо сказавшиеся в том самом детальном "разборе взглядов" Чернышевского, который, по признанию самого Плеханова, был "целым событием в его литературной жизни".
Мы имеем целых три редакции этого "разбора взглядов" Чернышевского. Во-первых, четыре статьи в "Социал-Демократе" (1890–1892), во-вторых — книга о Чернышевском на немецком языке, вышедшая в "Международной Библиотеке" Дитца в 1894 г. [1], в-третьих — большая книга о Чернышевском, вышедшая в издании "Шиповника" в 1910 г.
Какую из этих трех редакций следовало выбрать для этого собрания сочинений?
Конечно, можно сказать, что вопрос поставлен совершенно неверно, что в полное собрание сочинений должны были бы войти все три редакции, что всякая ссылка на технические затруднения в данном случае была бы несостоятельна.
Но такой ответ был бы основан на полном незнакомстве со всеми этими редакциями. И никто не протестовал бы против такой перепечатки всех трех редакций с большей энергией, чем сам Плеханов.
Обратимся к его предисловию к последней редакции, т. е. к изданию "Шиповника". Вот что пишет Плеханов о своей работе:
"Предлагаемая работа состоит из двух частей: первая — только теперь появляется в печати [2]; первый отдел второй части тоже написан заново [3], второй же ее отдел ("Политико-экономические взгляды Чернышевского") представляет собой перепечатку моих статей о Чернышевском, появившихся вскоре после смерти нашего великого писателя в одном трехмесячном обозрении, а потом вышедших, с некоторыми необходимыми для немецкой публики дополнениями, в немецком переводе у известного издателя Дитца в Штутгарте. — Я печатаю теперь этот второй отдел второй части почти без всяких изменений. Только кое-где сделаны мною "примечания" к настоящему изданию. Я не считал себя в праве подвергать этот отдел переработке, да, по правде сказать, и не видел в этом нужды".
Если принять во внимание, что при педантичном — хотя в некоторых случаях вполне законном — отношении к задачам редактора полного собрания сочинений такого крупного писателя, как Плеханов, пришлось бы в данном случае повторить три раза почти буквально чуть ли не двадцать печатных листов, то читатели поймут, почему я отказался от этого.
Гораздо важнее было установить, можно ли ограничиться одной только последней редакцией. Нужно было поэтому тщательно сравнить все три версии.
В результате оказалось, что немецкая редакция, как целое, совершенно отпадает. За исключением введения (стр. 3-28), немецкое издание представляет почти полное воспроизведение статей из "Социал-Демократа" с некоторыми стилистическими смягчениями, но и с некоторыми пропусками. Большинство из последних сохранено и в последней переработке, но есть и такой, который имеется только в немецком переводе [4].
Мы поэтому ограничимся тем, что даем в русском переводе (сделан А. Потресовым) маленькое введение, написанное специально для немецкого издания.
Остается еще первая редакция, важная в особенности потому, что она относится к концу восьмидесятых и началу девяностых годов, когда взгляды Плеханова изменялись не только в своих оттенках, но и в существенных пунктах, конечно, поскольку речь шла о тактических взглядах или отношении к тому или другому явлению общественной и политической жизни.
Кроме того, Плеханов 1889–1891 гг. и Плеханов после революции 1905–1907 гг. не мог одинаково смотреть на ряд отдельных вопросов. Мы рисковали бы таким образом, выбрав только последнюю редакцию, что читатель получил бы не совсем "адекватное" представление о действительных взглядах Плеханова на Чернышевского или о развитии их.
Но есть и еще одно обстоятельство, которое не позволяет ограничиться одной только последней реакцией. Это особенные условия, при которых писался Плехановым первый "разбор взглядов" Чернышевского.
Дело в том, что, как это после признал и сам Плеханов, его статьи 1889–1891 гг. о Чернышевском были иногда статьями против Чернышевского, в которых публицистический и политический момент зачастую вытеснял историческую точку зрения.
В предисловии к последней переработке этих статей Плеханов объясняет это следующим образом:
"Это обстоятельство отразилось и на статьях, перепечатываемых теперь во втором отделе второй части предлагаемой работы. В то время, когда писались эти статьи, наши народники и субъективисты усердно противопоставляли Чернышевского Марксу и твердили, что тому, кто усвоил себе экономическую теорию автора примечаний к Миллю нет ни малейшей надобности трудиться над усвоением теории автора "Капитала". Мне самому не раз приходилось слышать такое мнение оспаривать его в устных стычках с нашими многочисленными противниками.
"Поэтому, когда скончался Н. Г. Чернышевский и когда, естественно возник вопрос о подведении итогов его литературной деятельности я решился критически разобрать его экономические взгляды и показать что они принадлежат к той эпохе в истории социализма, которая должна теперь считаться уже отжившей". Именно это вызвало большое недовольство среди "не по разуму усердных поклонников Чернышевского". Плеханов опасается еще в 1910 г., что "иной предубежденный против марксизма, вообще, или против меня, в частности, читатель укажет на второй отдел второй части этой книги, как на доказательство моего неумения ценить названное наследство. И именно потому, что это возможно, я не счел себя в праве перерабатывать этот отдел: зачем отнимать вещественные доказательства у того, кто захотел бы выступить против меня в роли обвинителя?"
Мы сейчас увидим, что это не совсем так.
"А кроме того, — продолжает Плеханов, — в переработке и не было никакой серьезной нужды. Если указанные мною выше обстоятельства повлияли в свое время на мои статьи об экономических взглядах Чернышевского, то они повлияли на них исключительно только с внешней, а не с внутренней стороны: со стороны изложения, а не со стороны содержания".
Но об этом именно и шла речь во время ?но. Статьи Плеханова о Чернышевском вызвали возражения не только со стороны народников и субъективистов. Многие молодые марксисты — к их числу принадлежал и я, в "устной стычке" высказавший Плеханову это со всей откровенностью, — тогда очень резко возражали именно против внешней стороны этих статей, против их изложения, против почти полного отсутствия в них исторической точки зрения. Тем более, что таких защитников Чернышевского, которые отрицали необходимость изучения экономической теории "Капитала", тогда, вопреки уверению Плеханова, не было. Если и встречались экземпляры этой породы в середине семидесятых годов, то даже в мрачную пору второй половины 80-х годов этих допотопных чудаков и в глухой провинции нельзя было уже найти.
А какова была внешняя сторона этих статей, показывает следующее место.
"Нам часто приходилось оспаривать нашего автора, доказывать несостоятельность, а местами и противоречивость его взглядов. Это может обрадовать русских охранителей. "Так вот он идол, бог нигилистов! воскликнут они. — Вот он, учитель, ссылка которого объявлялась величайшим преступлением нашего правительства перед наукой. Теперь оказывается, что экономические взгляды его не выдерживают критики. Очень приятное открытие!" На такие и подобные возгласы мы заранее отвечаем следующее. Нет ничего удивительного в том. что экономическая наука сделала большие успехи со времен Чернышевского и что, поэтому, взгляды его значительно устарели теперь. При том же новейшими успехами своими экономическая наука обязана социалистам, а не гг. охранителям, которые везде употребляли в дело самые бесстыдные софизмы для того, чтобы задержать ее развитие. Правда, и для своего времени Чернышевский не был большим знатоком политической экономии. Но он все-таки понимал в ней несравненно больше, чем гг. русские охранители. Его заживо похоронили в сибирской пустыне, но ни разу ни один из реакционеров даже не попытался опровергнуть хотя бы некоторую часть его учений. Отчего же это? Оттого ли, что у них не было охоты спорить с ним? Как бы не так! Им очень хотелось бы опровергнуть его, но на беду свою они умели лишь писать пошлости на тему о том, что делали в романе: "Что делать?" Уже одно это показывает, насколько превосходил он своих врагов и умом, и талантом, и знаниями. А потому лучше молчать гг. охранителям, чтобы неосторожными и запоздалыми нападками на Чернышевского не напомнить читателям о своем собственном бессилии".
В старое время трудно было даже понять, как могли эти надуманные, неестественно звучащие слова — образец литературной безвкусицы — вырваться по отношению к "великому ученому и критику", стоявшему выше не только Грингмутов и Цитовичей — кому это нужно было доказывать? — но и всех современных ему русских публицистов и мыслителей. Конечно, не только для своего времени Чернышевский был большим знатоком политической экономии. В русской литературе он и до сих пор остается самым оригинальным экономистом.
Плеханов после понял свой промах. Это место уже исчезло из немецкого перевода, и читатель будет тщетно искать это "вещественное доказательство" в последней русской редакции.
И еще один пример. В издании "Шиповника" помещено в конце книги большое "Примечание к настоящему изданию". Но достаточно его сравнить с концом четвертой статьи в "Социал-Демократе", чтобы заметить, что в большей своей части оно представляет значительную поправку в области "внешней" стороны, настолько значительную, что она влияет и на "внутреннюю" сторону. В 1891 г. Плеханов, признаваясь, что "иногда у нас вырывалось, может быть, слово раздражения", писал:
"Мы ставим его имя рядом с именем Белинского. И мы тем менее склонны уменьшать его литературные заслуги ввиду его теоретических ошибок, что, по нашему мнению, он и не задавался целями серьезного научного исследования. Он был образованным, убежденным и талантливым публицистом, которому надо было обратить на социальный вопрос внимание читающей публики, надо было предохранить эту публику от развращающего влияния апологетов буржуазного порядка".
В новой редакции, в издании 1910 г. та же фраза приняла следующую форму:
"Но при всех своих недостатках — на которые в наше время можно и должно смотреть исторически [5], — точка зрения нашего автора не помешала ему оказать неоцененные услуги нашей нарождавшейся общественной мысли. Он был не только образованным, а прямо ученым, да к тому же еще убежденным и талантливым публицистом, который хотел обратить на "социальный вопрос" внимание своих "читателей друзей", принадлежавших преимущественно к разночинцам".
Я ограничиваюсь только этими двумя "вещественными доказательствами". Их достаточно, чтобы показать, что и с марксистской точки зрения имелись достаточные основания для критики. Ее до известной степени признал сам Плеханов, когда устранил из новой редакции ряд подобных мест и смягчил некоторые выражения, явившиеся плодом "раздражения". А Чернышевский в статьях Плеханова того времени часто отвечал за чужие грехи. "Мы хотели сказать нашим современным утопистам: посмотрите, как неудобно, как невыгодно, как опасно держаться утопической точки зрения; самого Чернышевского привела она к вопиющим противоречиям и с самим собою и с экономической действительностью. Чего же ждать от ваших теоретических усилий?" Так кончает Плеханов свои статьи в "Социал-Демократе", как бы подчеркивая этим особую "дидактическую" задачу своих очерков. Кошку бьют, а невестке наветки дают.
В результате многие взгляды Чернышевского подвергались критике только путем механического сопоставления с соответствующими взглядами Маркса. Мы и до сих пор не имеем еще исторической критики экокомической теории Чернышевского, которая показала бы не только его "отсталость" от Маркса, но и то новое, что он внес в политическую экономию, опираясь на учения великих утопистов. И еще меньше мы имеем до сих пор историческую критику политических взглядов Чернышевского, который в своих политических обозрениях проявлял поразительную силу анализа классовой подоплеки современных событий и подвергал самой беспощадной критике половинчатость и обывательщину отечественного и европейского либерализма.
Чтобы дать читателю все материалы для изучения взглядов Плеханова на Чернышевского, мы выбрали следующий путь. Мы перепечатываем целиком, без всяких пропусков, последнюю редакцию, т. е. издание "Шиповника". Таким образом читатель имеет пред собою "разбор взглядов" Чернышевского, как он окончательно кристаллизовался после революции 1905–1907 гг. Но чтобы дать читателю возможность составить точное представление и о "разборе взглядов", сделанном в 1889–1891 гг., мы воспроизводим целиком первую статью из "Социал-Демократа", предпосылая ее, вместе с введением для немецкого издания, работе Плеханова, вышедшей в 1910 г. Что касается остальных трех статей из "Социал-Демократа", то мы печатаем из них только те страницы, которые были выпущены Плехановым в последующих изданиях. Читатель найдет их в приложении к шестому тому, в котором перепечатана вторая часть большой работы Плеханова, являющаяся как раз воспроизведением его старых статей [6].
В шестом томе мы поместили также и все остальные статьи Плеханова о Чернышевском. К числу их относится большая статья "Эстетическая теория Н. Чернышевского", написанная еще в 1897 году и впервые появившаяся полностью в сборнике "За двадцать лет" в 1905 году.
Статья "Н. Чернышевский", написанная для "Истории русской литературы в XIX веке", хотя и напечатана была раньше большой работы — в 1909 г., но представляет только ее резюме. Юбилейная статья, напечатанная в "Современном Мире" (1909 г. Ноябрь), вышла почти одновременно с изданием "Шиповника". Статья по поводу книги Стеклова появилась в "Современном Мире" в 1910 г. (Апрель). Статья "Н. Чернышевский в Сибири" в "Современнике" (1913 г. Март) представляет последнюю по времени статью Плеханова о Чернышевском.
Таким образом в пятом и шестом томах собраны все "высказывания" Плеханова о Чернышевском. Остались неоговоренными только мелочи вроде стилистических изменений. Так, в издании "Шиповника" в двух-трех случаях Плеханов употребляет слово "скачок" вместо "революция" или заменяет такие термины по адресу Чернышевского, как "несообразность" более мягким — "неточность" или слово "нелепый" словом "ошибочный".
Пришлось сохранить и некоторые повторения, которые заметит всякий внимательный читатель. Дело в том, что Плеханов даже в первой части своего большого труда использовал местами свою первую статью — в "Социал-Демократе", — которую мы перепечатываем целиком.
Д. Рязанов.
Апрель 1924 года.