ЖАН ПОЛЬ САРТР И СИМОНА ДЕ БОВУАР

ЖАН ПОЛЬ САРТР И СИМОНА ДЕ БОВУАР

Семейная пара знаменитых французских писателей исповедовала принципы «свободной любви». В то время как интимные отношения мужа далеко переходили за границы обычного эпатажа, жене не оставалось ничего другого, как стать «классиком феминизма» и втайне от своих последователей страдать от мук ревности.

Настоящий фурор в кругах интеллигенции Европы и Америки произвела книга Симоны де Бовуар «Второй пол», представляющая собой весьма спорную и хлесткую полемику по поводу положения женщины в современном мире. Она стала настоящим символом сексуальной революции 1960-х гг. Одной из центральных идей книги стал призыв: «Женщина должна жить для себя». Автор писала: «Не многие работы так схожи с сизифовым трудом, как работа домашней хозяйки; день за днем она моет посуду, вытирает пыль, чинит белье, но на следующий день посуда опять будет грязная, комнаты – пыльные, белье – рваное. Домашняя хозяйка… ничего не создает, она лишь сохраняет в неизменном виде то, что существует. Из-за этого у нее возникает впечатление, что вся ее деятельность не приносит конкретного Добра…» Естественно, биологически женщины не запрограммированы на домашнее хозяйство в той же мере, как на деторождение. Однако дети привязывают их к дому, который далее становится их «тюрьмой» и остается ею в дальнейшем, как бы ни стремились женщины его украсить и обустроить…

Философские сочинения Симоны де Бовуар отмечают взвешенная объективность, проницательность, кругозор, хороший слог, просветительское начало, но в обществе она нравилась далеко не всем, ее ругали и марксисты, и католики. Они считали, что ее «чисто женский» бунт был не обоснованием необходимости эмансипации, а свидетельством необузданной гордыни и издерганной души. Спокойное гармоническое состояние Симоны не раз, как она признавалась, на протяжении жизни разрушалось, и писательница подвергала свою судьбу безжалостному анализу и в художественных произведениях, и в научных исследованиях.

Муж «основоположницы феминизма» французский философ и писатель Жан Поль Сартр всегда был в центре внимания европейской критики. О нем спорили, его опровергали, с ним соглашались, восхищались и негодовали так, что в конце концов его политические взгляды затмили его творчество, а личная жизнь приобрела характер настоящего шоу. Неизменный интерес у публики вызывали многочисленные любовные похождения философа, его шокирующие высказывания по поводу сексуальной свободы, супружеских отношений, проблем деторождения и так далее, чему Сартр даже пытался давать философское обоснование.

Одиночество, страх смерти, свобода – вот те темы, которые были основными в его философии, носившей загадочное имя «экзистенциализм» (от латинского «existential», что означает «существование»). Широкая популярность экзистенциализма в послевоенные годы объяснялась тем, что эта философия придавала большое значение свободе. Поскольку, по Сартру, быть свободным – значит быть самим собой, так как «человек обречен быть свободным». В то же время свобода предстает как тяжелое бремя, но человек должен нести это бремя, «если он личность». Он может отказаться от своей свободы, перестать быть самим собой, стать «как все», но только ценой отказа от себя как личности.

Сам писатель распорядился этой свободой весьма своеобразно, открыто продемонстрировав обществу полное пренебрежение ко всяким моральным ограничениям, дойдя и в поведении, и в интимной жизни до таких проявлений, которые явно переходили границы обыкновенного эпатажа. И этот индивидуализм Сартра был настолько же притягателен, как и его философские воззрения, и его художественное творчество.

Семья Жана Поля Сартра принадлежала к мелкой французской буржуазии. Его отец, Жан Батист Сартр, морской инженер, умер от тропической лихорадки, подхваченной в Индокитае, когда сыну не исполнилось и года. Мать, Анн Мари – двоюродная сестра Альберта Швейцера, происходила из семьи известных эльзасских ученых. Дед по материнской линии Шарль Швейцер, профессор, филолог-германист и основатель Института современного языка, в чьем доме прошло детство Жана Поля, обожал внука. Он восхищался его проделками и исподволь готовил к литературной деятельности, прививая ему любовь к чтению книг.

Позже Сартр писал: «Я начал свою жизнь 21 июня 1905 г., как, по всей вероятности и кончу ее, – среди книг». Дедовское воспитание, таким образом, естественно вело к преподавательской профессии. Но сам мальчик мечтал о большем, считая, что на него возложена некая важная миссия. Правда, реальность давала не много поводов для подобных мечтаний. Начав общаться со своими сверстниками, Жан Поль вдруг обнаружил, что он мал ростом, физически намного слабее своих друзей и не всегда готов за себя постоять. Это открытие его потрясло. Однако рядом был любящий дед: «Он спас меня, сам того не желая, и тем самым подтолкнул к стезе нового самообмана, который перевернул мою жизнь».

Этим «самообманом», а вернее, бегством от реальности, было писательство. Жан Поль принялся сочинять романы в рыцарском духе, черпая сюжеты из книг и кинофильмов. Родственники, восхищенные первыми литературными опытами 8-летнего романиста, стали предрекать ему писательскую карьеру, и дед решил отдать его в лицей Монтеня: «Однажды утром он привел меня к директору и расписал мои достоинства. “Недостаток у него только один, – сказал дед. – Он слишком развит для своих лет”. Директор не стал спорить… После первой же диктовки деда срочно вызвали к лицейскому начальству. Он вернулся вне себя от ярости, извлек из портфеля злосчастный листок бумаги, покрытый каракулями и кляксами, и швырнул его на стол… “В агароди растет маркофь”. При виде “агарода” мою мать одолел неудержимый смех. Он застрял у нее в горле под грозным взглядом деда. Сначала дед заподозрил меня в нерадивости и выбранил, но потом объявил, что меня недооценили!»

Настоящая учеба юного дарования началась с лицея Генриха IV и продолжилась в 1924 г. в привилегированном учебном заведении Эколь Нормаль Сюперьер. Избрав предметом своих занятий философию, Жан Поль быстро завоевал авторитет среди преподавателей и сокурсников. Вокруг него образовался кружок талантливой молодежи, увлеченной идеей Сартра создать новое направление в философском осмыслении бытия. Тогда-то и приметил Жан Поль способную, красивую, а главное, умную студентку Симону де Бовуар, которая в отличие от остальных девушек держалась гордо и независимо. Через своего приятеля Поля Низана Сартр признался Симоне в любви, а затем состоялось более близкое знакомство. Через некоторое время оно перешло во взаимное чувство, особенно после того, как Жан Поль изложил своей избраннице не совсем обычные взгляды на брак, дружбу и интимные отношения.

Слова практичного молодого человека упали на благодатную почву. Дело в том, что Симона была личностью неординарной. Ее отец, известный парижский адвокат Жан де Бовуар, страстно мечтал о сыне и долго не мог примириться с мыслью, что 9 января 1908 г. у его жены Франсуазы родилась дочь. Видимо, стремясь доказать свою «полноценность», Симона уже в детстве приобрела не свойственные девочкам черты характера: она держала себя довольно независимо, презирала слабых, никогда не плакала, не уступала мальчишкам в драках, а в 13 лет окончательно решила, что не будет иметь детей и станет известной писательницей. Как бы то ни было, наблюдая за семейной жизнью родителей и их друзей, смышленая Симона рано пришла к выводу о том, что семья убивает любовь, превращая жизнь в размеренную череду банальностей: спальня, столовая, работа. В 19 лет она объявила своим родственникам: «Я не хочу, чтобы моя жизнь подчинялась чьему бы то ни было желанию, кроме моего собственного».

Почему же она обратила внимание на Сартра? Ведь внешне его никак нельзя было назвать представительным, а тем более привлекательным молодым человеком: невысокого роста, узок в плечах, редкие волосы, несимметричное лицо, заметное косоглазие, а вдобавок ко всему – весьма солидное брюшко. Правда, как оратору ему не было равных. Его горячим речам восторженно внимали многие поклонники и поклонницы, среди которых, разумеется, была и Симона.

Наконец, произошло долгожданное признание в любви и совершенно неординарное предложение руки и сердца. Жан Поль заявил своей невесте, что придерживается антимещанских принципов. А потому их отношения должны строиться на совершенно иной основе, то есть на своеобразном семейном контракте: «Жениться и жить под одной крышей как муж и жена – это буржуазная пошлость и глупость. Дети тоже связывают и убивают любовь, а кроме того, возня с ними – это бессмысленная суета и потеря времени. С другой стороны, они обязуются всегда быть рядом, считать себя принадлежащими друг другу и бросать все, если кому-то из них требуется помощь. Кроме того, они обязаны не иметь тайн и рассказывать друг другу обо всем, как на исповеди. И, наконец, самое главное, влюбленные должны предоставить друг другу полную сексуальную свободу».

От такого «брачного договора» Симона пришла в неописуемый восторг: ее отношения с Сартром будут уникальными, а это как раз то, о чем она мечтала. Правда, тогда она не очень вникала в смысл фразы «полная сексуальная свобода», но, по-видимому, решила, что это понятие тесно связано с философскими идеями ее возлюбленного.

Однако был человек, который не разделял восторг Симоны – ее отец. Более того, он был вне себя от гнева. Мало того что дочь выбрала совершенно «неприличную» для их круга профессию философа, она еще и собирается вступить в брак с человеком радикальных убеждений, чуть ли не марксистом, подрывающим нравственные устои общества. Но Симоне всегда нравилось дразнить родителей, она считала, что именно так должна проявляться независимость женщины. А кроме того, в среде ее друзей, где главенствовал Жан Поль, особенно презирались такие вещи, как собственность, деньги, светские манеры и буржуазная благовоспитанность.

После окончания университета молодоженам пришлось расстаться, поскольку вакансий в Париже не было. Она уехала в Марсель, он – в Гавр преподавать философию. Встречаться приходилось два-три раза в месяц, зато письма другу друг они писали почти каждый день.

Вдали от мужа Симона явно скучала и не знала, что ей делать с пресловутой «свободой». Часов в лицее у нее было немного, коллеги казались ей глупыми и неинтересными, а Сартр был далеко. Потому, получив очередное письмо, где он сообщал, что намерен выехать в Германию, она решила отправиться к нему. А когда она появилась в крохотном номере захудалой берлинской гостиницы, то муж, вместо приветствия, радостно сообщил, что у него «наметился небольшой романчик». Поскольку знакомить жену с героинями «небольших романчиков» входило в условие их договора, Сартр сначала подробно описал свою новую подругу, а затем и представил ее Симоне.

Красивая, томная Мари Жирар была женой одного из местных французских студентов. Она привлекла молодого преподавателя своей мечтательностью и каким-то необыкновенным взглядом «поверх предметов и людей». При знакомстве рыжеволосая красотка лишь мельком взглянула на жену своего друга и посоветовала ей научить Сартра заниматься любовью, «а то уж очень он скучен в постели». Симона еле сдержала себя, чтобы не показаться оскорбленной. А муж после этой встречи с упоением рассказывал друзьям, что их некогда скрепленный союз с женой выдержал испытание временем: они по-прежнему единомышленники, ищущие свой путь в творчестве.

Действительно, их творческий путь складывался удачно. В 1938 г. вышла повесть Сартра «Тошнота», сделавшая его известным писателем, а Симона напряженно работала над романом «Гостья». Опубликованный вскоре сборник новелл Жана Поля «Стена» был удостоен в прессе следующих похвал: «Сказки страшные, жестокие, тревожные, беспардонные, патологические, эротические… Шедевры жестокого жанра». Такая оценка автору неимоверно льстила.

Вскоре супруги поселились в Париже. Их ежевечерним местопребыванием стало знаменитое кафе «Три мушкетера» на авеню Мэн. Сюда стекались десятки поклонников Жана Поля, чтобы послушать его речи и поспорить. Правда, вид у модного писателя и философа был довольно-таки странный: грязная рубашка, помятая шляпа, стоптанные ботинки, причем иногда разного цвета. Внешность же Симоны почти не претерпела изменений, разве что стала еще больше аскетичной: накладная коса на гладко зачесанных черных волосах, непритязательные клетчатые юбки, строгие приталенные жакеты. Среди развязной парижской богемы она выглядела несколько необычно, но не придавала этому никакого значения.

С некоторых пор супруги везде стали появляться вместе с какой-либо хорошенькой девушкой. Все вокруг знали, что это была очередная молоденькая любовница Сартра и его феминистки-жены, не брезговавшей лесбийским сексом. В середине 1930-х гг. в этой роли выступала Ольга Козакевич, дочь русских эмигрантов, бывшая еще в Руане студенткой Симоны. В обществе Ольга вела себя довольно развязно: демонстративно садилась на колени Сартру, вдруг начинала обнимать его и страстно целовать, могла устроить небольшой скандал. Это, впрочем, нисколько не раздражало Жана Поля, напротив, даже в чем-то импонировало ему.

Ольгу Козакевич сменила ее сестра Ванда, потом появилась Камилла Андерсон, затем Бьянка Бьененфельд… После очередных романов Сартра, выносить которые Симоне становилось все труднее, ей пришлось признаться себе, что, как ни старалась быть независимой и свободной личностью, она, увы, самая обыкновенная женщина. Презирая себя за слабость, Симона, тем не менее, мучительно ревновала своего мужа и ненавидела его часто сменяющихся любовниц. Пресытившись студентками, Сартр увлекся экзотическими восточными красавицами, которых находил неизвестно где. От ревности де Бовуар стала пить, нередко появлялась в аудитории навеселе, но при этом даже самым близким своим друзьям продолжала твердить, что «абсолютно счастлива с мужем» и что у них «идеальное супружество нового типа».

В годы Второй мировой войны Жан Поль из-за дефекта зрения не попал в действующую армию, а служил метеорологом в тылу. После захвата Франции нацистами он провел некоторое время в концлагере для военнопленных, но уже весной 1941 г. его отпустили, и он возвратился к литературной и преподавательской деятельности. Основными произведениями этой поры стали пьеса «За запертой дверью» и объемный труд «Бытие и ничто», успех которых позволил Сартру оставить преподавание и целиком посвятить себя философствованию.

Считается, что в этот период супруги принимали участие в движении Сопротивления. Однако все «активное участие» Сартра в борьбе с фашизмом сводится к нескольким месяцам существования группы «Социализм и свобода», которую он организовал по возвращении из плена и которая распалась осенью 1941 г., после чего философ думал не столько о Сопротивлении, сколько о своей писательской карьере. Но у Симоны навсегда остался комплекс вины из-за того, что она не знала чувства голода, не мерзла и не испытывала лишений. В моральном плане отсутствие такого опыта угнетало ее значительно больше, чем сознательный отказ иметь детей. В конце концов детей ей заменили многочисленные книги, где она пыталась разобраться в себе и в том, например, что такое дети как форма продолжения человеческого рода.

«Идеальное супружество» Сартра и де Бовуар в Париже было притчей во языцех. Они жили порознь, на разных этажах захудалой гостиницы на улице Сель, категорически отказываясь иметь какую бы то ни было собственность. С утра, перед занятиями они неизменно вместе пили утренний кофе, в семь часов вечера, несмотря на погоду и обстоятельства, встречались и гуляли по городу, говорили о философии или о своих литературных трудах. Обедали обычно в «Трех мушкетерах», где и оставались до поздней ночи.

Но затем произошло событие, которое стало неожиданностью для всех: Симона влюбилась, в чем сразу же призналась Сартру. Тот был немало изумлен, хотя, казалось, не должен был удивляться роману жены, ведь право на «сексуальную свободу», согласно договору, они имели оба. Ей в то время было 39 лет, ему под пятьдесят. Надо отдать должное Сартру – какой неожиданной ему ни показалась эта новость, он, взяв себя в руки, отнесся к ней с философским спокойствием.

В январе 1947 г. Симона де Бовуар по приглашению нескольких американских университетов гостила в США. Находясь проездом в Чикаго, она, по совету знакомой, встретилась с молодым писателем Нельсоном Алгреном. Он водил ее по городу, показывал чикагское «дно», районы трущоб и притонов, польский квартал, где он вырос, а вечером следующего дня она уехала в Лос-Анджелес…

Спустя два месяца она писала новому знакомому: «Теперь я всегда буду с тобой – на унылых улицах Чикаго, в надземке, в твоей комнате. Я буду с тобой, как преданная жена с любимым мужем. У нас не будет пробуждения, потому что это не сон: это чудесная реальность, и все только начинается. Я чувствую тебя рядом, и, куда бы я теперь ни пошла, ты последуешь за мной – не только твой взгляд, а ты весь, целиком. Я тебя люблю, вот все, что я могу сказать. Ты обнимаешь меня, я к тебе прижимаюсь и целую тебя, как целовала недавно».

С этого времени начались бесконечные перелеты через Атлантику и короткие встречи с новым возлюбленным. Нельсон жил в собственном благоустроенном доме с подстриженными газонами и мелодичным колокольчиком у двери. Он приносил Симоне кофе в постель, заставлял правильно и регулярно питаться, давал уроки кулинарного мастерства, дарил ей пеньюары и кружевное нижнее белье. На «убежденную феминистку» подобные «мелочи быта» и интимные аксессуары производили большое впечатление. И хотя это было «по-мещански», она чувствовала себя счастливой.

В Париже, однако, ей приходилось вести совсем другую жизнь. Изданная в 1949 г. книга де Бовуар под названием «Второй пол» стала классикой феминизма. Не прошло и недели после ее выхода в свет, как Симона стала самой знаменитой и популярной писательницей во Франции. Сартр был доволен: идея книги принадлежала ему.

В этот момент в Париж приехал Нельсон Алгрен и поставил перед любовницей дилемму – он или Сартр. После долгих, мучительных сомнений Симона сделала свой выбор. Она осталась с мужем, поскольку не могла «предать общие идеалы». Но это означало и потерю единственной надежды на новую любовь и освобождение. Когда-то они вместе придумали эту спасительную формулу, но с годами она превратилась в аксиому. Каждый из супругов достиг своей цели. Симона написала десятки книг, Жан Поль в 1964 г. был удостоен Нобелевской премии по литературе «за богатое идеями, пронизанное духом свободы и поисками истины творчество, оказавшее огромное влияние на наше время». Сославшись на то, что он «не желает, чтобы его превращали в общественный институт», и опасаясь, что статус нобелевского лауреата только помешает его радикальной политической деятельности, Сартр от премии отказался.

В 1965 г., когда писателю уже исполнилось шестьдесят, а его союзу с женой – 36 лет, он нанес ей последнюю душевную травму, удочерив свою 17-летнюю алжирскую любовницу Арлетт эль-Каим. Той грозила депортация из страны, а Сартр не желал с ней расставаться. К негодованию Симоны, эта, по ее словам, беспардонная девица осмеливалась не пускать ее в дом собственного мужа. Старый ловелас никак не мог обойтись без женского общества: «Главная причина, по которой я окружаю себя женщинами, заключается в том, что я предпочитаю их общество мужской компании. Мужчины обычно нагоняют на меня скуку». И все же он по-прежнему нуждался в преданной супруге, которая оставалась единственным человеком, кто понимал его идеи даже лучше его самого.

Во второй половине 1960-х гг. он больше занимался политикой, чем литературой. С усердием, достойным лучшего применения, Жан Поль стремился восстановить «доброе имя социализма». Он много путешествовал, активно выступал против классового и национального угнетения, отстаивал права ультралевых групп, участвовал в студенческих бунтах в Париже. Решительно осуждая американское военное вмешательство во Вьетнаме, Сартр принял активное участие в организованной Бертраном Расселом антивоенной комиссии, обвинившей США в военных преступлениях. Он горячо поддержал китайские преобразования, кубинскую революцию, однако в дальнейшем разочаровался в политике этих стран.

После советского вторжения в Чехословакию в 1968 г. Сартр поддерживал различные левоэкстремистские группировки, был редактором маоистского журнала «Дело народа», подвергал критике коммунистические партии за «оппортунизм», стал одним из основателей и главным редактором леворадикальной газеты «Либерасьон». В 1974 г. вышла его книга «Бунт – дело правое».

В последние годы жизни Сартр почти ослеп из-за глаукомы. Писать он больше не мог, но от активной жизни не отошел: давал многочисленные интервью, обсуждал политические события с друзьями, слушал музыку, просил жену читать ему вслух. Правда, в то же время он пристрастился к алкоголю, которым его снабжали молодые поклонницы, что, конечно же, не могло не раздражать Симону.

Когда 15 апреля 1980 г. Сартра не стало, официальной церемонии похорон не было. Незадолго до смерти писатель сам попросил об этом, испытывая отвращение к пафосу парадных некрологов и эпитафий. За гробом шли самые близкие. Однако по мере того как похоронная процессия двигалась по городу, к ней стихийно присоединились 50 тысяч парижан. Газета «Монд» написала: «Ни один французский интеллектуал XX в., ни один лауреат Нобелевской премии не оказал такого глубокого, длительного и всеобъемлющего влияния на общественную мысль, как Сартр».

Симона де Бовуар на шесть лет пережила своего неверного, но любимого друга и скончалась почти в один день с ним, 14 апреля. Соединенные непостижимыми узами в мире земном, они и похоронены рядом – в совместной могиле на монпарнасском кладбище в Париже. Их необычная супружеская жизнь оказалась долгой, а путь к своим идеалам – извилистым и нередко запутанным. Но ведь они никогда и не помышляли о простоте и ясности своих путей ни в творчестве, ни в любви.

Место последнего упокоения писателей сейчас менее посещаемо, чем могилы шансонье и поп-музыкантов. Однако здесь есть знаки любви и признательности – на надгробной плите Сартра и де Бовуар всегда лежат красные гвоздики и камушки, похожие на гальку, подобранную на морском берегу.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.