Лавкрафт Глеб Анатольевич ЕЛИСЕЕВ

Лавкрафт

Глеб Анатольевич ЕЛИСЕЕВ

Он в одиночку создал целую мифологию.

И сам стал мифом.

О Говарде Филлипсе Лавкрафте, одном из величайших писателей не только США, но и всей мировой литературы XX в., напридумано столько странных сплетен, что просто диву даешься.

И откуда что берется?..

Например, утверждают, что он ненавидел людей, предпочитая им кошек, и не общался ни с кем, выходя из дому лишь на ночные прогулки. И это про человека, у которого к концу жизни одних «друзей по переписке» было более девяноста! Про человека, который мог часами беседовать с близкими товарищами, обожал принимать их у себя дома и гос гил у них целыми месяцами! (А еще этот «мизантроп и человеконенавистник» давал подробные (на десятки страниц) советы по улучшению литературных текстов, а в иных случаях и сам, совершенно бесплатно, переделывал и доводил до ума произведения начинающих авторов.)

Рассказывают (иногда — ив солидных энциклопедиях), что Лавкрафт всю жизнь был настолько болен, что никогда не покидал родной Провиденс. Не отрицая болезней писателя, можно подчеркнуть одно — опять-таки это сообщают про человека, который объездил всю восточную часть США, трижды бывал в Канаде, летал на самолете и воздушном шаре, и только извечные финансовые проблемы помешали ему съездить в Европу, Индию или Китай, как он всегда мечтал.

Да и хвори Лавкрафта, физические и психические, существовавшие на самом деле и выглядевшие очень странно, все-таки слишком преувеличиваются досужими авторами. Впрочем, он и сам любил посетовать на здоровье, поддерживая тщательно создаваемый имидж «литератора не от мира сего», хрупкого одиночки, одной ногой стоящего в могиле. Только с этим образом контрастирует реальный облик Аавкрафта, высокого и совсем не субтильного, в иные годы выглядевшего таким здоровяком, что с ним не решалось связываться хулиганье в самых жутких районах Нью-Йорка. Болезнь, которая свела его в могилу, была скоропостижной и усугубленной равнодушием к здоровью и нелюбовью к врачам. Если бы Лавкрафт хотя бы попытался лечиться, то, возможно, прожил бы еще долгие годы…

И психическое его состояние, несмотря на тяжелое фамильное наследие и частые приступы депрессии, было вовсе не таким отчаянным, как иногда воображают. Иначе вряд ли бы человек с расстроенными нервами смог долго и упорно работать над страницами собственной прозы, да еще попутно поддерживать постоянную переписку с десятками адресатов, авторитетно рассуждая на множество самых разных тем и вполне справедливо слывя эрудитом.

А еще присутствует обязательная байка о ненависти и отвращении к женщинам — про человека, который в течение ряда лет был вполне счастливо женат и развелся не по своему желанию, а по просьбе супруги. Про человека, у которого было множество друзей-женщин, в которого влюблялись, которого почти боготворили, но который всю жизнь хранил верность только одной — своей единственной жене и возлюбленной.

Еще он сознательно заморил себя голодом, испытывая отвращение к любой еде. Опять же это сообщают про гурмана и сладкоежку, как-то с приятелем перепробовавшего все сорта мороженого в одном кафе, ценителя итальянской кухни и просто любителя хорошенько закусить. И если уж Лавкрафту и приходилось голодать, то вовсе не из «отвращения к реальности», а по вполне тривиальному поводу — из-за отсутствия денег.

И наконец, вершина всех сплетен и мифов — история о «великом посвященном», члене масонских и оккультных орденов, проповедовавшем в своих сочинениях «великия и сокровенныя тайны». (Иногда и напрямую называют организацию, членом которой якобы был Лавкрафт — «Герметический орден Луксора».) Происходит это по-разному. Например, отечественный философ Евгений Головин лишь намекнул на это: «Здесь мы входим в область магической географии и герметической астрономии, которая интересовала и интересует практически всех мастеров данного жанра»[1]. А вот «конспиролог всея Руси» А.Г. Дугин уже четко указал: «В его случае, как и в случае Майринка, Мэтчена, Литтона, Рэ и т. д., мы имеем дело не просто с писателем-фантастом, но с усердным практиком в сфере потустороннего, связанным с одним из зловещих магических орденов, родственных английской организации “Голден Доун”. Лавкрафт считается высшим авторитетом в современной американской “церкви сатаны” Энтони Лавэя. Кроме того, американские последователи Кроули из “эзотерического ордена Дагона” основывают свою “магию хаоса” не только на “телемитских” рецептах, но и на данных лавкрафтовских историй»[2].

И распространяются эти слухи про писателя, оставившего в своих рассказах немало саркастических портретов якобы обладателей тайных знаний, в принципе не понимающих, с чем они могут столкнуться. Про скептика и ирониста, сомневавшегося в принципиальной возможности человека постичь Вселенную, «для смеха» придумавшего сложную и запутанную псевдомифологию с целой библиотекой оккультной литературы. Про того, кто видел в литераторе не способ «агитации и пропаганды», а исключительно форму «благородного развлечения» — для себя самого и для близких друзей.

И это еще ничего, а то ведь пишут без видимой тени юмора: «Нам никогда не узнать, что увидали в свое время люди, попытавшиеся заглянуть за завесу, скрывавшую тайну существования Говарда Филлипса Лавкрафта, потому что тайна существования Говарда Филлипса Лавкрафта заключается в том, что его никогда не видел ни один человек… Запрет на явление своего облика миру свято соблюдался Лавкрафтом…»[3] Надеюсь, что все-таки это «постмодернизм и шуточки». Но направление мифотворчества — очень показательное.

Миф о Лавкрафте почти ни в чем не совпадает с его реальной жизнью. И все-таки он продолжает жить и здравствовать.

Эта книга не претендует на победу над мифом. (Краткое замечание: автор — не совсем дурак и понимает, что миф победить нельзя.) С окололавкрафтианской мифологией не справились Лайон Спрэг де Камп и Сунанд Трайамбак Джоши, написавшие скрупулезные, чуть ли не по дням разбирающие жизнь писателя исследования (последний — даже в двух томах и на тысяче двухстах страницах). Что же говорить об этом тексте, созданном неамериканцем, то есть автором, заранее ограниченным в пользовании и литературой, и тем более архивными данными…

Однако в данном случае не могу не вспомнить очень точные и очень верные слова Э. Берджесса из его биографии Шекспира: «Я провозглашаю здесь право каждого из многочисленных поклонников Шекспира создать собственный портрет этого человека»[4]. Вот и эта книга, ни в коем случае не претендующая на конкуренцию с въедливыми американскими штудиями, всего лишь мой собственный взгляд на Лавкрафта. Так сказать «мой Лавкрафт».

И раньше, и по мере написания текста я с удивлением сталкивался с тем, что многие априори не любят этого писателя. Иногда непонятно почему. Иногда — по вполне явным поводам. Некоторые ненавидят сам жанр «литературы ужасов», кому-то несимпатичен «механистический материализм» Лавкрафта, его крайние взгляды на многие вопросы или даже просто то, что он — американец. Да, натыкался и на такое. При мне одна дама-искусствовед сначала недоуменно спросила: кто это, Лавкрафт, а потом скривилась при ответе, что — американский фантаст. А еще многих (здесь уже преимущественно — в англоязычных странах) пугает и отвращает его стиль, столь несоответствующий нашему торопыжному времени.

Сложный и порой напыщенный, перенаполненный архаизмами и неологизмами, он больше напоминает стиль Э.А. По, Э. Блэквуда, раннего лорда Дансени и раннего А. Мейчена, то есть авторов либо XIX века, либо — начала XX. (Особенно — в ранних вещах.) Лавкрафтовское стремление подробно описывать неописуемое, с использованием архаичной повествовательной техники, на английском иногда создает ощущение невнятности. Усилия переводчиков, особенно на романские и славянские языки, при наличии переводческого таланта, в значительной степени облегчают восприятие лавкрафтовских текстов. (Или затрудняют, если переводчик — бездарность.)

В тексте я специально цитирую уже имеющиеся переводы Лавкрафта — чтобы и каждый читатель мог проверить приведенное, и чтобы не позориться, конкурируя с профессионалами, отлично знающими свое дело. А переводить Лавкрафта вообще-то задачка не из простых. И не могу не процитировать мнение одного из лучших его переводчиков относительно такого труда: «Утрированная архаичность языка, энциклопедичность аллюзий, усложненный синтаксис, включающий полустраничные периоды, немалой величины сквозные определения, несостыкованные фразы, а также намеренное разрушение образности, с хладнокровной жестокостью свершаемое при помощи синонимических рядов эпитетов (некоторые насчитывают до шести), навязчивой монотонности словоупотреблений и безграничного числа неопределенных местоимений — словом, все то, что некий изобретательный критик назвал “идиосинкразичностью языка”, скорее отталкивает, нежели привлекает массового читателя»[5]. Так что справившиеся с этой задачей заслуживают только самого глубокого уважения. А вот от текстов несправившихся можно легко стать заикой. (Еще бы — при таком-то исходном материале. И если кто хочет по-настоящему испугаться, рекомендую посмотреть переводы в шестом и восьмом выпусках сборника «Фата-Моргана: библиотека зарубежной фантастики». К счастью, это — уродливая редкость. Лавкрафту в общем и целом с переводчиками на русский повезло.)

Единственная отсебятина, какую я себе позволяю в цитатах, — это исправление откровенных ляпов и унификация имен. Ведь в России пока еще не сложилось мощной школы «лавкрафтоведения», и даже между переводчиками нет единства в том, как лучше передавать даже географические названия. Например, как писать — Аркхэм, Аркхем, Архам или, может быть, Эркхам? Или как именовать жутких богов-демонов, порожденных фантазией Лавкрафта, — Ньярлатхотеп или Ниарлатотеп, Йог-Сотот или Йог-Сотхотх, Азатот или Азатхотх? А уж бессмертный спор о том, как правильно передавать зловещее имя Cthulhu, не завершен и среди американских авторов… (Впрочем, Л. Спрэг де Камп замечает: «Лавкрафт объяснил эту груду букв попыткой отразить звуки нечеловеческих голосовых органов, которые нельзя точно отобразить на письме. Он говорил, что “Ктулху” (“Cthulhu”) равным образом можно было бы представить как “Хлул-хлу” (“Khlul-hloo”, “и” как в “full”) или “тлу-лу” (“tluh-luh”)»[6]. Так что укрепившееся у нас Ктулху — еще не самый худший вариант. (Хотя мне больше нравится старое, совсем неправильное да более стильно звучащее — Цтулху. Но в тексте пришлось последовать за укоренившейся традицией.)

И поскольку при цитировании мне чаще был важен сюжет произведения, а не его стиль, то выбирал я переводы (каюсь) по собственному вкусу — те, что прочитал давно, те, по которым узнал и полюбил Лавкрафта, а вовсе не «эталонный» (якобы) перевод из трехтомника «Эксмо» 2010 г. (Хотя и им пользовался, конечно. Но назвать все переводы оттуда во всем образцовыми — рука не поднимается. Впрочем, есть там и явные удачи, и по представительству рассказов на настоящий момент собрание выглядит наилучшим.)

Итак, существует миф о Лавкрафте, который в безумии видел безумные сны и переплавлял их в художественные произведения. Сам он при этом страдал всеми мыслимыми и немыслимыми болезнями, не решался выходить днем из дому, никогда не выезжал из родного Провиденса, ненавидел людей. И если уж ему приходилось с кем-либо общаться, то делал это письменно. (Видимо, все из-за той же глубинной мизантропии.) По своим убеждениям он был мракобесом, ретроградом, расистом, любителем фашизма, женоненавистником и снобом. В то же время (видимо, глухими ночами) Лавкрафт ухитрился стать членом самых законспирированных оккультных лож Америки, в которых ему поручили ответственнейшее задание — под видом фантастических рассказов внедрять в общественное сознание истинную информацию об устройстве нашей Вселенной, управляемой всякими Ктулху и Азатотами. (Зачем это делалось — из «трудов» мифологов и конспирологов не слишком понятно. Возможно, чтобы подготовить явление этих богов-чудовищ в наш мир.) На столь тяжкой работе Лавкрафт надорвался и, окончательно сойдя с ума от раскрывшихся перед ним «ужасающих и невообразимых» тайн, уморил себя голодом.

Что это? Карикатура?

Только отчасти. Скорее сводка диких мнений, которые продолжает и продолжает тиражировать Интернет. Да и не только он. Опять цитата из примечательного предисловия к одному из первых однотомников Лавкрафта: «Одни утверждают, что “Эйч-Пи-Эл” заморил себя голодом, другие — мизантропией, третьи всерьез полагают, что он пять раз выстрелил в себя из пистолета.

Говорят, что он провел всю свою жизнь за плотно занавешенными окнами, выходя подышать воздухом — которым, кстати, только и питался — лишь после полуночи; что он ненавидел женщин, крахмальные воротнички и Льва Толстого, избегал зеркал и лекал, часов и линеек, машин и вершин — словом, являл из себя существо вполне трансцендентальное, которое, возможно, и сейчас живее всех живых»[7]. Или еще одно премудрое и мистифицирующее мнение Е. Головина из просто самой первой книжки переводов «Хауэрда Ф. Лавкрафта» на русский язык: «Лавкрафт вслед за своим соотечественником Чарльзом Фортом назвал тайную доминанту бытия — “ло”. Всякая вещь, всякое живое существо несет в себе “ло”, но его разрушительная активность (а действие ^мло” всегда разрушительно) проявляется только в контакте с магическим континуумом»[8]. (Поясняю, в чем проблема, — ни о каком таинственном «ло» Лавкрафт отродясь не писал, а книги исследователя необъяснимых явлений Ч.Х. Форта не воспринимал всерьез. У последнего же это выражение действительно используется, но только в самом обычном и тривиальном виде — как восклицание: «Послушайте! Да вы только взгляните!» Миф на мифе сидит и мифом погоняет.)

Эта книга писалась, конечно же, не для фанатов и знатоков, твердо помнящих, сколько слов, принадлежащих самому Лавкрафту, вошло в роман «Таящийся у порога», дописанный после его смерти О. Дерлетом. Их она только взбесит да спровоцирует на вопли о «безграмотной пачкотне», «беззастенчивом плагиате» и «незнании предмета». Им лучше «поберечь цвета селезенки», отдохнуть и почитать на английском какой-нибудь свеженький лавкрафтоведческий альманах.

Моя книга — для тех, кто хотел бы больше узнать о Лавкрафте, но кому мало статьи в Википедии. Для обычных читателей, которые решили быстро и кратко что-то выяснить о понравившемся авторе. И о его творчестве, конечно. Ибо я безусловно разделяю умное мнение покойного (увы!) Бориса Натановича Стругацкого: «Я всегда полагал (и полагаю сейчас), что жизнь писателя — это его книги, его статьи, в крайнем случае — его публичные выступления; все же прочее: семейные дела, приключения-путешествия, лирические эскапады — все это от лукавого и никого не должно касаться, как никого, кроме близких, не касается жизнь любого, наугад взятого частного лица…»[9] Я же лишь хотел рассказать о любимом и талантливом авторе русским читателям. Как это сделал Мишель Уэльбек в книге «Г.Ф. Лавкрафт: против человечества, против прогресса» — для читателей французских.

Рассказать просто и без особых прикрас, ничего не выдумывая и не приплетая.

А за возможные ошибки — не извиняюсь. Хотя бы потому, что не буду иметь шанс их исправить. Кто же будет в наше время переиздавать книгу о «никому не известном писателе», как сообщил мне один функционер от издательского дела…

Теперь же — за руку и вперед! За океан, в Провиденс, к человеку, который, сам того не ожидая, стал самой невероятной, самой фантастической фигурой в американской литературе XX в.